В Або-Аландских шхерах

В первых числах марта 1940 года я получил приказание немедленно прибыть в Кронштадт. Вызов поступил от начальника штаба флота контр-адмирала Ю. А. Пантелеева и начальника Гидрографического управления ВМФ Я. Я. Лапушкина.

Адмиралы задали мне вопросы, связанные с ледовой обстановкой в Финском заливе, а затем распорядились, чтобы гидрографическая служба тотчас приступила к срочному навигационному оборудованию глубоководного фарватера для проводки каравана транспортных судов к полуострову Ханко.

Это задание командования флота было выполнено за пять суток.

В предстоящем переходе из Ленинграда на Ханко должны были участвовать транспортные суда «Днепр», «Вторая пятилетка», «Волголес», «Луначарский», «Эльтон», вспомогательный ледокол «Трувор». Флагманом шел ледокол «Ермак».

Зима стояла суровая. Лед на заливе был толстый, торосистый. Пробиваться сквозь него с караваном судов было трудно. Надо учесть также, что в составе этого каравана были два старых транспорта — «Луначарский» и «Эльтон». Но мы рассчитывали справиться с заданием. Командовал «Ермаком» один из опытнейших ледокольных капитанов [17] Балтики Михаил Яковлевич Сорокин. Мне, флагманскому штурману отряда судов, было хорошо работать с ним. Мы знали друг друга с 1916 года. Сорокин в то время был командиром гидрографического судна «Азимут», а я — его штурманом...

Но вернемся к нашему походу на Ханко. Это было вскоре после войны с Финляндией. Главный фарватер севернее острова Сескар еще не был разминирован. Нам пришлось вести суда по очень узкому проходу южнее этого острова, где отмели подходят к фарватеру довольно близко.

В узкости, куда вошел «Ермак», еще стоял тяжелый лед, и ледокол был вынужден то и дело разворачиваться на обратный курс, чтобы выводить на буксире застрявшие транспорты. Если бы во время этих разворотов «Ермак» сел на камни, то всему нашему каравану судов не оставалось бы ничего иного, как ждать, пока в проход южнее Сескара не войдут ледоколы «Святогор» и «Ленин», вызванные из Арктики. Это — в лучшем случае, а в худшем — каравану, затертому во льдах, пришлось бы дожидаться весны, начала навигации.

Но все обошлось благополучно. Проделав многомильный путь через весь Финский залив, наши транспортные суда доставили на Ханко принятые на борт войска, а также большое количество различных грузов и боезапаса.

За несколько дней до прихода на Ханко «Ермака» с караваном судов на эту военно-морскую базу прибыл самолетом ее командир — капитан 1-го ранга С. Ф. Белоусов. Он хорошо знал меня. В бытность свою флагманским штурманом Балтийского флота Сергей Филиппович часто навещал гидрографические суда и не раз беседовал со мной.

Флаг-штурман обычно подчинялся начальнику штаба базы. Однако Белоусов изменил этот порядок. По его распоряжению я должен был подчиняться непосредственно ему. Он приказал отвести для работы флаг-штурмана комнату возле своего кабинета. Что же, это понятно: деловые ежечасные контакты командира и штурмана очень важны.

В один из первых дней моего пребывания на Ханко Сергей Филиппович сказал мне:

— Сегодня на катере пройдем по району базы, надо ознакомиться с изменениями, которые произошли на [18] Гангуте с восемнадцатого года. Помнится, в главной гавани есть построенная с вашим участием северная стенка. Цела она, как вы думаете?

— Должно быть, цела. Что с ней станет... Морскую службу я начал в старом русском флоте, с тех пор как весной 1910 года был определен юнгой на гидрографическое судно. В водах, омывающих Ханко, плавал вначале рядовым матросом, затем рулевым. Над сооружением пристани, о которой теперь напомнил мне Белоусов, я действительно в свое время работал. В 1914–1918 годах мне довелось исполнять должность военного лоцмана в Або-Аландском шхерном районе. Порты Або, Ганге, Мариенхамн и подходы к ним мне были хорошо известны.

Но я немного отвлекся. Вместе с Белоусовым мы обошли на катере гавань и порт Ханко, чтобы определить наиболее удобные места базирования прибывающих кораблей. В это время штаб флота известил командование базы о том, что на Ханко направляется 3-я бригада подводных лодок. С ней вместе должна была прибыть и плавбаза «Иртыш».

— Поставить их там, где отметка, в зюйд-остовом углу, — тут же, на катере, отдал распоряжение Белоусов. — К прибытию бригады гавань углубить, расширить и удлинить причальную стенку.

Мы вошли в гавань, где когда-то стояли спортивные финские яхты. Причалы здесь были уже расширены. Командир базы осмотрел стоянку и принял решение поставить в ней торпедные катера капитана 2-го ранга В. С. Черокова.

Осмотрев рейды, якорные стоянки и проливы между островами, мы определили, что западнее острова Руссарэ финны проложили новый глубоководный фарватер. В хорошем состоянии, как удалось выяснить, был и старый русский десятиметровый фарватер, который финны почему-то не использовали.

По приказанию Белоусова наш старый фарватер был восстановлен, и я по нему вскоре провел на рейд Твярминнэ и обратно прибывшие из Ленинграда учебные корабли «Комсомолец» и «Свирь».

Командир базы иногда поручал мне и некоторые чисто организационные дела.

— Сергей Федорович, — как-то обратился он ко мне, — с Большой земли прибыли пушки для береговых [19] батарей. Выгружать их в порту, затем грузить в баржу и опять выгружать — не слишком ли много ненужных операций? Сходите на Руссарэ, выясните, нельзя ли транспорт приткнуть где-нибудь к берегу и выгрузить орудия стрелой.

Я побывал на острове, нашел подходящее место для швартовки судна, привел туда транспорт «Волголес». Его пятнадцатиметровой грузовой стрелой пушки были подняты и перенесены на берег.

Командир базы распорядился организовать теоретические и практические занятия с командным составом кораблей и катеров, прибывших на Ханко. Требовалось изучить шхерные фарватеры. Я собрал весь командный состав и по нескольку раз обошел с ними все шхерные проходы, благо летом у нас на Балтике стоят белые ночи...

Конечно, легче было работать с подводниками, хорошо подготовленными во всех отношениях. С командирами подлодок я прошел по шхерному району два-три раза, и они его освоили. А вот командный состав катеров теорию знал хуже. Да и в шхерах катерникам пришлось быть впервые. Между тем узкие проходы, крутые повороты шхерных фарватеров требуют от командиров идущих на большой скорости торпедных катеров мгновенных решений.

Командир 2-й бригады торпедных катеров капитан 2-го ранга В. С. Чероков сделал все для того, чтобы занятия по изучению района плавания шли организованно. Составленный нами план учебы утвердил командир базы.

Обычно я приходил в штаб бригады утром и по карте информировал Черокова о том, какой фарватер мы изучаем, каковы особенности плавания по нему. Он проверял, занесли ли подчиненные в конспекты все, что мною сообщено, и только после этого выходил с нами в море. Вначале мы шли по фарватеру малым ходом. В это время мои слушатели делали в блокнотах записи и зарисовки, а я давал пояснения или отвечал на вопросы. Итоги похода подводились в штабе. Вскоре все командиры торпедных катеров сдали зачет и уже самостоятельно ходили в шхерах.

Ожидалось прибытие к нам командующего Балтийским флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца. Белоусов и Чероков решили его «прокатить» на торпедном катере [20] по шхерным дорогам, которые гангутцы знали к тому времени хорошо. Предложение пройти на катере по шхерам комфлота принял. Перед походом он оделся, как и катерники, во все непромокаемое. Из-под козырька фуражки видны были только глаза. Вместе с Белоусовым Трибуц поднялся на борт головного торпедного катера. Чероков и представители штаба флота разместились на следующем.

Дав полный газ, торпедные катера рванулись вперед. Вдоль бортов мелькали береговые скалы. Вода хлестала по палубе.

Катера подошли к причалу на острове Хесте-Бюссе. Только здесь командующий смог снять головной убор и вытереть вспотевший лоб платком. Он выглядел, как после бани, но походом остался очень доволен. Поблагодарив Черокова и меня за обучение катерников, Владимир Филиппович сказал, что на Ханко предполагает скоро побывать «сам хозяин» — нарком Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов. При этом, хитровато щурясь, Трибуц сказал:

— Надо бы и его «прокатить»...

Николая Герасимовича Кузнецова, который действительно вскоре прибыл на Ханко, мы тоже пригласили на борт торпедного катера. Все звено, в составе четырех торпедных катеров, вихрем прошлось по извилистым шхерам, окружающим полуостров. Нарком выразил удовлетворение действиями командиров. Командованию бригады он объявил благодарность за отличную подготовку торпедных катеров.

* * *

На Западе второй год шла война. Обстановка в бассейне Балтийского моря становилась все более тревожной. Финляндия явно сближалась с фашистской Германией.

Во время очередного посещения Ханко вице-адмирал Трибуц сказал начальнику штаба базы:

— Меньшиков хорошо знаком с Аландскими шхерами. Пусть он доставит в Мариенхамн катер для нашего консула.

Для похода по заданию командующего контр-адмирал Я. Я. Лапушкин выделил гидрографическое судно [21] «Вест». Мне должен был помогать старший лейтенант Л. Н. Горбунов, тоже гидрограф. Мы отправились в порт Турку, рядом с которым находилась главная база финского военного флота.

Хорошо зная финские порядки той поры (суда могли следовать по фарватерам без лоцмана, но они все равно были обязаны по прибытии в порт платить лоцманский сбор), мы миновали входную лоцманскую станцию, и «Вест» на рассвете вошел в порт Турку. Корабль быстро развернулся и стал на швартовы у пирса.

На берегу возник переполох. Первым к «Весту» прибежал страшно встревоженный командир порта по фамилии Скугстрем.

— Откуда и зачем прибыли? — едва переводя дыхание, спросил он меня сначала по-фински, потом по-шведски и, наконец, по-русски.

Как можно спокойнее и вежливее я отвечал:

— Идем из Ханко в Мариенхамн, чтобы доставить нашему консулу катер. Но там, господин Скугстрем, есть только однотонная грузовая стрела. Вот мы и зашли к вам в Турку, чтобы снять наш пятитонный катер с палубы и спустить его на воду.

Однако это не успокоило командира порта. Он топтался на месте и бормотал про себя какие-то ругательства. В этот момент у пирса остановилась легковая автомашина. Выскочивший из нее господин подбежал к Скугстрему.

— Что вы ковыряетесь, шляпа? — заорал он на него по-шведски. — Спустите побыстрее катер, и пусть они убираются к черту!

Не знаю, кто был этот человек. Во всяком случае, командир порта тотчас стал выполнять его приказание. Портовый кран быстро поднял с палубы «Веста» катер и [22] опустил его на воду. Мы взяли суденышко на буксир и покинули Турку. К Мариенхамну шли опять без лоцмана.

В Мариенхамне мы сдали советскому представительству катер и, покинув этот порт, снова вошли в Аландские шхеры.

На полуострове за время нашего отсутствия произошли штатные изменения. Ушел учиться в Военно-морскую академию командир базы капитан 1-го ранга С. Ф. Белоусов. Временно командовал ею генерал-майор береговой службы А. Б. Елисеев. Начальником штаба базы стал капитан 2-го ранга П. Г. Максимов.

Мне предстояло снова уходить в плавание. В Ботнический залив отправлялся пассажирский теплоход «Сибирь». В мою задачу входило: обогнув опушку Аландских шхер и миновав шведские внутренние шхеры, зайти в глубь залива. Плавание это было не напрасным. Нам удалось зафиксировать интенсивное движение немецких транспортных судов между шведским портом Лулео и германскими портами.

Вернувшись из похода в Ботнику, я узнал о том, что на полуостров прибыл новый командир военно-морской базы Ханко — генерал-майор береговой службы С. И. Кабанов. Представляясь Сергею Ивановичу, я доложил ему о навигационной обстановке в районе полуострова. Генерал внимательно выслушал меня, задал несколько вопросов относительно произведенных нами работ и затем, обращаясь к присутствующему при докладе начальнику штаба базы, коротко заключил:

— Все, что сделано гидрографами, принесет пользу нашему делу. Но следует уже сейчас начать подготовку навигационного обеспечения на случай военных действий. В воздухе пахнет порохом... [23]