Жизнь побеждает
В 1940–1941 и в 1944–1946 годах — первый секретарь Брестского обкома Коммунистической партии Белоруссии.
Награжден тремя орденами и тремя медалями.
Член КПСС с 1930 года.
В настоящее время подполковник запаса М. Н. Тупицын — управляющий делами Совета Министров РСФСР, депутат Верховного Совета РСФСР.
Освобождение Бреста явилось для каждого из нас радостным событием. Еще задолго до освобождения Белоруссии Центральный Комитет Компартии Белоруссии и правительство БССР развернули подготовку к организации работы в освобожденных областях и районах. Областные органы восстанавливались в форме оперативных групп (обкомов партии и облисполкомов). Как и другие, наша оперативная группа состояла в основном из товарищей, которые до войны [506] работали в области. Она была создана осенью 1943 года. Кроме меня, в нее входили: секретари обкома партии С. И. Сикорский и Т. И. Новикова, член бюро обкома А. А. Сергеев, секретарь Брестского горкома Н. И. Красовский и другие.
Выявлялись и учитывались прежние работники области, по каким-либо причинам не ушедшие на фронт, изыскивались возможности их отзыва в наше распоряжение. По вопросу кадров была установлена связь с действовавшим на территории области подпольным обкомом партии.
В начале апреля 1944 года наша оперативная группа прибыла в район города Сарны. В штабе фронта нас радушно встретил генерал-лейтенант К. Ф. Телегин. Он внимательно прочитал мое удостоверение, в котором было написано, что наша группа направляется «ЦК КП(б) Белоруссии на фронт, чтобы с передовыми частями Советской Армии вступить в Брестскую область для восстановления и развертывания работы областных, городских и районных партийных и советских органов, а также для разрешения первоочередных неотложных задач по восстановлению разрушенного немецко-фашистскими захватчиками народного хозяйства, организации обслуживания населения, оказания помощи наступающим войскам Советской Армии и другим вопросам работы области».
К. Ф. Телегин сказал, что готов оказать нам всяческое содействие. Потом, немного подумав, добавил:
— Если не возражаете, можно расположиться в районе станции Маневичи. Там линия фронта уже не так далеко и в том же районе, поблизости от станции, находится штаб 70-й армии. Командарм там хороший, я ему позвоню, и он поможет вам устроиться.
Я поинтересовался фамилией командарма.
— Попов Василий Степанович, — ответил он не торопясь.
Я просиял. Ведь это был тот самый Попов, который до войны командовал 28-м стрелковым корпусом. Нам вместе пришлось встретить войну в Бресте, испытать все трудности первых часов войны. «Вот судьба, — невольно подумал я, — вместе уходили и вместе войдем в освобождаемый Брест». Так впоследствии и получилось...
Ежедневно утром и вечером в определенные часы Гурий Уткин, наш опытнейший радист, обучивший при Белорусском [507] штабе партизанского движения не одну сотню радистов для партизанских отрядов, выходил в эфир и связывался то с Гомелем, где в ту пору находился ЦК КП(б) Белоруссии и Белорусский штаб партизанского движения, то с подпольным обкомом партии. Благодаря тому, что подпольный обком и штаб партизанского соединения находились от нас сравнительно недалеко (около 150 км) мы имели возможность разговаривать с ними по радиотелефону. Трудно передать нашу радость, когда в трубке зазвучал знакомый голос Сергея Ивановича Сикорского.
Коротко рассказав об обстановке, о боевом духе в партизанских отрядах и у населения районов, контролируемых партизанским соединением, он попросил оказать максимальную помощь в оружии и боеприпасах.
Мы направляли в тыл самолеты, до отказа нагруженные автоматами, пулеметами, патронами, гранатами, взрывчаткой. Для этих целей в наше распоряжение было выделено несколько самолетов У-2, которые базировались на аэродроме в районе Сарны. Организация транспортировки оружия была возложена на заведующего военным отделом обкома партии Е. М. Афанасьева, а в помощь ему был выделен И. И. Жишко. Оба с первых дней войны принимали активное участие в организации борьбы с захватчиками в тылу противника, были организаторами Брестского областного антифашистского комитета. За работу в комитете они в числе других товарищей были награждены орденами Красного Знамени.
Для более тесного контакта и усиления поставок оружия, в середине июня 1944 года к нам вылетел комиссар партизанского соединения С. Е. Егоров. При перелете линии фронта, где-то западнее Пинска, его самолет был сбит вражескими зенитками, экипаж и пассажиры погибли. Нашему горю не было конца, когда мы узнали о гибели Сергея Егоровича, опытного армейского политработника, смелого воина-партизана.
Тогда на очередном самолете к нам вылетел начальник штаба соединения П. В. Пронягин. На этот раз все обошлось благополучно, и через три дня мы встречали у себя в Городке (деревня возле ст. Маневичи, в которой располагалась наша группа) дорогого посланца нашего партизанского соединения и подпольного обкома партии. [508]
Надо было решить вопрос о комиссаре партизанского соединения. После разговора с С. И. Сикорским по радиотелефону решили назначить на эту должность заведующего военным отделом Брестского обкома партии Е. М. Афанасьева, который с большой охотой принял это предложение и при очередной отправке самолетов с оружием вылетел в тыл противника.
Некоторые партизанские отряды, действовавшие в южных районах Брестчины, в связи с наступлением Советской Армии весной 1944 года соединились с нашими частями. Как поступить с ними? Уточнив у генерала В. С. Попова, где находятся отряды, мы отправились в путь. Недалеко от деревни Варакомли нас остановили часовые. Один из них направил прямо на нашу автомашину свой трофейный автомат, другой — потребовал документы. Разрешив нам въехать в деревню, часовой дал очередь из автомата в воздух, видимо, для предупреждения командования отряда. Проезжая по улице, мы обратили внимание на порядок и организованность отряда, чувствовалась воинская дисциплина. Как только наша машина остановилась, мы очутились посреди большой и пестрой толпы, вооруженной автоматами, винтовками и гранатами, пристегнутыми к поясам. Со слезами на глазах прибежала З. И. Южная. Это были партизаны отряда им. Чернака, созданного в Брестском районе еще в первые дни войны. Много знакомых лиц. Разговорам не было конца. Партизаны интересовались положением дел на фронте, судьбой своего отряда. Вносились предложения об организованном переходе линии фронта, для продолжения борьбы с оккупантами.
На совещании с командованием отряда было решено: отряду им. Чернака и отряду им. Кирова, который располагался в деревнях неподалеку от Варакомли, следует перебазироваться в район Городка. Там мы запросим у Белорусского штаба партизанского движения и ЦК КП(б)Б о том, как быть с этими отрядами.
На следующий день мы вернулись в Городок. Здесь нас ожидали еще несколько сот партизан из других отрядов, соединившихся с войсками Советской Армии. ЦК КП(б)Б дал указание: отряды расформировать, всем партизанам выдать [509] жалование, людей, годных к воинской службе, передать в действующую армию, вооружение и боеприпасы — воинским частям. Разрешалось оставить в нашем распоряжении партизан для использования на партийной, советской и хозяйственной работе; проявивших себя в боях с оккупантами от имени Белорусского штаба партизанского движения наградить медалями. Наградные листы на отличившихся представляло командование отрядов.
Было учтено все имущество, вооружение, скот и продовольствие. При этом около 200 добрых коней были направлены с разрешения ЦК КП(б)Б в совхозы и колхозы освобожденных районов Гомельской и Полесской областей.
Заканчивали расформировку отрядов мы вместе с группой ЦК КП(б)Б, которую возглавлял опытный партизан, недавно вернувшийся из тыла противника, секретарь Пинского обкома партии А. Е. Клещев. Всем партизанам на торжественном митинге были вручены награды. Уходящим в действующую армию были устроены теплые проводы.
Более чем за месяц до начала летнего наступления наших войск у нас уже были подобраны основные работники для Антопольского, Дивинского, Кобринского, Малоритского, Жабинковского, Домачевского и Брестского районов. Из их числа были сформированы небольшие оперативные группы во главе с первыми секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов: тт. Т. Ф. Субботиным, С. С. Плянто, В. Т. Новиковым, Н. Н. Николаевым и др. Подбор кадров для остальных районов области проводил подпольный обком партии.
Вся работа по подбору кадров, несмотря на то, что проводилась в двух местах, велась согласованно. Мы сообщали подпольному обкому о наших предложениях, а они в свою очередь о кандидатурах, подобранных у себя. В это время состоялось решение об утверждении Сергея Ивановича Сикорского председателем Брестского облисполкома.
В связи с выходом отрядов за линию фронта в южных районах нашей области оставалось еще много партизанских групп, которые теперь были лишены руководства. Чтобы объединить эти группы, мы решили сформировать на добровольных [510] началах партизанский отряд человек в 30 из числа наиболее опытных, выносливых, закаленных и смелых партизан и направить его за линию фронта. Характерно, что почти все партизаны изъявили желание вновь пойти в тыл противника.
Командиром отряда был назначен опытный партизан, закаленный в партизанской борьбе с захватчиками, хорошо знавший условия южных районов нашей области И. Ф. Селивоник («Хомич»), а начальником штаба А. С. Ведмедко. Вместе с этим отрядом была направлена и оперативная группа Брестского горкома партии в составе секретарей горкома Г. И. Можаева, В. А. Терехова, секретаря горкома комсомола Бориса Шалина, радиста т. Большакова.
Командование 70-й армии также было заинтересовано в посылке такого отряда, одной из задач которого был сбор разведывательных данных о состоянии войск противника.
Известие о прорыве фронта вражеской обороны в восточных районах Белоруссии нами было воспринято как сигнал к переезду. 9–10 июля наш «гарнизон» покинул гостеприимный Городок и направился на север к границам Брестчины.
Антополь — первый райцентр Брестской области, в который прибыла наша группа. Он был мало разрушен, видимо, захватчикам приходилось убираться отсюда в большой спешке. На площади царило оживление. У здания райкома партии — большая группа партизан. Первый секретарь райкома Т. Ф. Субботин прибыл сюда прошедшей ночью и уже, что называется, с головой окунулся в работу. До войны он был первым секретарем этого же района. Опытный работник, он хорошо знал условия района. Поэтому мы не имели намерений задерживаться здесь. Тем более, что об основных практических мероприятиях, которые надо было проводить в первые же дни в освобожденном районе, мы подробно говорили совсем недавно. Но в райкоме нас обступили вновь назначенные работники и буквально забросали вопросами. Затем пришлось рассмотреть окончательно вопрос о кадрах. Условились всех учителей, врачей, агрономов и других специалистов из партизанского отряда оставить в районе. Всех [511] председателей сельских Советов, избранных еще до войны и участвовавших в партизанском движении, восстановить в прежних правах и направить на места.
За этой работой мы не заметили, как день склонился к вечеру. Надо было торопиться, чтобы засветло попасть в Кобрин. Перед отъездом провели небольшое совещание с работниками, которые направлялись во все населенные пункты для того, чтобы провести там собрания и восстановить все низовые органы Советской власти. Райисполком тем временем подготовил постановление об отмене всех законов, установленных оккупантами.
Солнце уже стояло низко и, казалось, вот-вот скроется за лесом, прямо в Бресте, когда мы въезжали в Кобрин. На улицах военные и гражданские, партизаны с красными ленточками в петлицах пиджаков и на головных уборах. Главная магистраль — Московское шоссе — загружена войсками, идущими на запад. Хотя это был уже прифронтовой город, но, казалось, никто не обращал внимания на это, никто не думал о возможности налета вражеской авиации. Полная уверенность у всех на лицах, все знали, что не оправиться уже врагу от мощных ударов Советской Армии.
На площади в центре города только что приведен в исполнение приговор военного трибунала — повешен один из фашистских головорезов за издевательства, зверские истязания мирных, ни в чем неповинных граждан.
Прибыл секретарь райкома С. С. Плянто, рассказал о том, с чем сам успел познакомиться. Идем к военным товарищам. В штабе дивизии нам говорят, что войска ведут бои в районе Жабинки, а с юга и юго-запада передовые части Советской Армии завязали бои под Брестом. Здесь же мы узнали, что большинство районов к востоку и северо-востоку от Бреста уже освобождено от оккупантов.
Из райкома разошлись только под утро. А утром провели такое же совещание, как и в Антополе.
Утром следующего дня мы получили шифровку от С. И. Сикорского. Он сообщал, что ожидает нас в своем партизанском лагере под Ивацевичами. Мы решили проехать туда, а потом во все освобожденные районы области. В довоенное время расстояние между Кобрином и Ивацевичами на автомашине преодолевалось максимум за два-три часа. Теперь же другое дело. Фашистские захватчики, отступая, [512] во многих местах разрушили не только мосты, но и полотно дороги. Часто приходилось пробираться по обочинам шоссе и проселками. На переправах, наспех устроенных нашими войсками, было много сутолоки; приходилось подолгу ожидать, когда пройдут воинские машины, спешившие на запад. Но вот мы в городе Береза.
Невольно вспомнился первый день войны, 22 июня, когда я с группой обкомовских товарищей въезжал в этот город, охваченный пламенем пожаров. Разбитый еще в те дни, он и сейчас лежал в руинах. Только кое-где видны чудом уцелевшие домики.
До Ивацевич от Березы — рукой подать. После короткого отдыха в Ивацевичах мы поспешили в лес и, несмотря на все трудности дороги, довольно-таки быстро добрались до партизанской зоны. Места, где мы очутились, были священными для населения области; здесь во все годы оккупации существовала Советская власть.
За несколько километров от лагеря нас встретили представители, посланные нам навстречу Сергеем Ивановичем. Остальной путь предстояло пройти пешком.
Пробираясь едва заметными тропами, которые знали только наши проводники, часов в 5 вечера мы добрались до лагеря. Нас встретила многоголосая масса партизан. Сикорский и Афанасьев не шли, а бежали навстречу. Дружеские объятия и горячие поцелуи.
Гостеприимные хозяева повели нас в штаб, расспрашивая на ходу о положении на фронте, о Бресте, о семье С. И. Сикорского, вывезенной из партизанского края год тому назад в Москву, и о многом, многом...
Как мы ни устали за эти дни, было решено тотчас выехать в освобожденные районы. Условились, что мы с Сикорским поедем в Коссово, а Афанасьев останется в штабе. Надо было завершить расформирование партизанских отрядов.
Сергей Иванович с большой охотой принял предложение о поездке. Пора и ему от боевых дел переходить на гражданскую работу. А перед обкомом и облисполкомом стояла большая задача: не ожидая освобождения Бреста, побыстрее взяться за организацию и восстановление нормальной жизни в районах области.
...В Коссове — первом райцентре, куда мы заехали, уже шла деятельная работа. Председателем райисполкома здесь [513] был назначен командир партизанской бригады им. Чапаева Федя Баранов, лихой командир Красной Армии, волею судьбы оказавшийся на оккупированной фашистами земле. С первых же дней войны он стал создавать партизанский отряд и все годы воевал в этом районе. Секретарем райкома партии был назначен П. Г. Ковалев — комиссар партизанской бригады им. Дзержинского. Их Сергей Иванович направил сюда заранее.
Заночевать нам пришлось в Ружанах, во втором райцентре области, а на следующее утро мы были уже в Пружанах. Здесь секретарь райкома партии С. Ф. Потеруха (старый подпольщик, не один год пробывший на береза-картузской каторге за революционную борьбу против польских панов и участвовавший в партизанском движении) хорошо рассказал нам об обстановке. Посоветовав ему обратить внимание на работу в деревнях и селах, мы решили проехать в Беловежскую пущу.
Беловежская пуща — гордость здешнего края, встретила нас приветливо. Стояла такая тишина, как будто и войны-то никакой не было. Так и хотелось углубиться в лес и заснуть в тени деревьев.
В поселке Беловежа в основном сохранился крупный лесозавод. Но во время отступления фашистские захватчики подожгли многие дома, пепелища которых еще дымились. Сожжен дотла и Беловежский дворец.
Мы думали из Беловежи поехать прямо в Каменец, а потом в Брест. Но под Каменцом и Брестом еще шли бои. Пришлось возвратиться в Пружаны. По пути заехали в райцентр Шерешово.
Пружаны выглядели как военный лагерь. На улицах стояли грузовики, танки. Встретили секретаря райкома комсомола Женю Волос, местную учительницу. Осенью 1943 года вместе с группой комсомольцев она была заброшена в тыл на самолете.
От военных товарищей мы узнали, что шоссе в направлении Жабинки свободно, но не надежны еще переправы через Днепро-Бугский канал. Поэтому в Жабинку выехали утром 26 июля на лошадях, оседланных партизанскими седлами.
В Жабинке встретили уже всех районных руководителей во главе с первым секретарем райкома партии В. А. Петровым. В райкоме три комнаты забиты до отказа партизанами. [514]
По существу это было первое официальное заседание райкома и райисполкома с руководящими работниками, пришедшими на работу в район из партизанских отрядов и направленными обкомом.
Тов. Петров, председательствовавший на этом заседании, имел и до войны большой опыт руководящей партийной и советской работы. В довоенное время он работал в одной из центральных областей Российской Федерации. В Белоруссию же попал в качестве комиссара 8-й партизанской бригады, которой командовал полковник С. Г. Жунин. Эта бригада была переправлена через линию фронта под Витебском и своими рейдами по тылам противника в восточных районах БССР причинила врагу немало беспокойства. Затем она всем составом была направлена в западные области Белоруссии и таким образом оказалась в Брестской области.
Идем по поселку. До войны это был хоть и небольшой, но оживленный населенный пункт. Жители Жабинки были влюблены в свой поселок, называли его в шутку городом и заботливо поддерживали в нем чистоту и порядок. Центром поселка считалась железнодорожная станция, на перроне которой по вечерам гуляла молодежь, встречая и провожая поезда. Теперь же и сама станция и здания вокруг лежали в руинах.
«А что осталось от красивых улиц нашего Бреста?» — думалось невольно.
Ночевали в Жабинке. Но спать почти не пришлось. Со стороны Бреста доносился беспрерывный гул артиллерийской канонады. Очевидно, бой был очень сильный. К утру немного стихло, а потом снова заработала артиллерия.
Ночью с 27 на 28 июля судьба вражеских войск, засевших в Бресте, была решена. Утром 28 июля 1944 года нам стало известно об освобождении Бреста, и мы двинулись в путь: кто на автомашинах, кто на партизанских повозках, кто верхом на лошадях, а многие пешком. Шоссе было во многих местах разрушено, забито военным транспортом и танками. Долго стояли и у переправ, наспех сооруженных саперами.
Километрах в десяти от Бреста нас остановил военный патруль. На окраине города — другой. Порядок есть порядок.
17 часов. Мы въезжаем на Московскую улицу. [515]
До войны это была улица-парк — широкая, зеленая, веселая. По ней проходит шоссе Москва — Варшава. Палисадники с фруктовыми и декоративными деревьями украшали подчас и не очень казистые домики.
Теперь мы въезжали в пустынную, неприветливую, обезображенную улицу. Полное безлюдье, запустение, тишина. Груды пепла, обгоревшие доски и бревна. Во многих местах пожар еще продолжается. От едкого дыма першит в горле. Вот здание городского почтамта. Оно смотрит на нас пустыми, опаленными проемами окон. Из них идет густой дым.
Но вот главная магистраль города — проспект 17 Сентября (сейчас улица В. И. Ленина). Здесь та же картина. Многие здания улицы были разрушены еще 22 июня 1941 года. На руинах этих домов вырос бурьян. Дворец спорта разбит. От здания театра остались только обгоревшие стены, в которых зияют огромные пробоины.
На сердце немного отлегло, когда мы увидели, что с внешней стороны здания областной больницы и обкома партии и все другие здания этого участка улицы невредимы. Только фасад здания обкома обезображен грязно-зеленой маскировочной краской. Даже плакучие ивы, клены, посаженные в 1939 году, уцелели.
Парадная дверь закрыта. На ней надпись: «Не разминировано». Такая же надпись и во дворе. Однако желание узнать, в каком состоянии находится здание, оказалось сильнее этого предостережения. Зашли во внутрь. Центр здания пробит бомбой. Лестница завалена. По остаткам разбитой мебели, по грудам бинтов, пузырьков, по характерному больничному запаху мы догадались, что у гитлеровцев здесь был госпиталь. В последнее время он, видимо, был так переполнен, что раненые размещались в коридорах и подвалах на соломе.
Вдруг Сергей Иванович Сикорский, не говоря ни слова, побежал к зданию облисполкома. И только сейчас мы заметили, что из окон верхних этажей пробивается зловещий дымок. Вбегаем в вестибюль, подымаемся на второй этаж. Дальше идти невозможно. Сильное пламя преградило путь. Мы вынуждены выбежать на улицу, надеясь собрать людей, чтобы потушить пожар. Увы. На улицах ни души. А из окон валит густой черный дым. Время от времени выбрасывая снопы ярких искр, прорывается пламя. Нас гложет [516] обида: наша маленькая группа не в состоянии потушить пожар.
...Район вокзала — и тут запустение. У вокзала разбита крыша. На путях — взорванные паровозы, вагоны. Переезд к вокзалу разрушен.
Утром 29 июля мы провели совещание со всеми приехавшими товарищами. Оно проходило прямо во дворе школы по улице Маяковского, где остановился основной состав нашей группы.
Нужно было выявить, какими возможностями мы располагаем, чтобы побыстрее восстановить хоть мало-мальски нормальные условия для жизни в городе.
После обеда побывали в Брестской крепости. Еще до освобождения области по просочившимся к нам немецким источникам мы знали о героической защите крепости. Но то, что мы увидели, заставило содрогнуться наши сердца. Сплошные руины зданий и сооружений, разрушенные стены, взорванные бетонные форты — невольно воскресили в памяти пережитые страшные картины первых минут и часов вероломного нападения фашистских варваров на мирный Брест. С болью в душе мы покинули овеянное славой, обагренное кровью и ставшее теперь священным для советских людей место.
...В городе стало появляться гражданское население. С приближением фронта жители покинули город или укрылись в подвалах, главным образом на его северных окраинах. А теперь по улицам Бреста целыми семьями двигались люди, возвращаясь к своим очагам, к новой жизни. При виде разрушенных родных жилищ они посылали проклятия оккупантам, плакали женщины и дети.
Нужно было как можно быстрее обеспечить жильем всех оставшихся без крова, обеспечить лечение больных. Подготовить к занятиям школы. Проявить заботу о детях, оставшихся без родителей.
К вечеру мы имели уже точную информацию о размере причиненных разрушений по объектам городского хозяйства. Приехавший с нами директор электростанции Н. И. Кустиков доложил, что электростанция взорвана, наиболее крупное оборудование и машины демонтированы и вывезены оккупантами. Значит, в ближайшее время ее восстановить и пустить не удастся. С водопроводом несколько [517] лучше, его можно восстановить. Бани сильно разрушены, но есть надежда на их восстановление. Хлебопечение можно организовать сравнительно быстро и имеется возможность организовать торговлю, так как некоторые магазины сохранились.
На окраине города обнаружено около 20 безнадзорных детей ясельного возраста. Многие из них в тяжелом состоянии. Немедленно едем туда. Дети лежат на полу — беспомощные, истощенные, похожие на трупики. У иных ручки и ножки уже посинели. Безжизненными глазами они смотрели куда-то мимо нас. Где достать для них молоко, сахар? Подошли две женщины, которые и взялись организовать уход за крошками. Было поручено вновь назначенным работникам подыскать помещения.
Пора было подумать и о размещении руководящих городских и областных учреждений, так как до сих пор мы не имели пристанища.
Кто-то сказал, что по ул. Карла Маркса уцелело здание, в котором перед войной располагался Брестский сельский райком партии. В этом небольшом, но добротном каменном доме и разместился обком партии. Напротив в деревянном домике была организована столовая.
Вскоре связисты провели временную телефонную связь, установили полевые военные аппараты. Основные руководящие областные органы начали свою деятельность.
Ни днем, ни ночью не закрывались двери обкома. Сюда непрерывным потоком шли люди. Каждый из нас должен был работать за десятерых.
Но занимаясь множеством разнообразных дел, поставленных самой жизнью, нельзя было ни на минуту забывать о скорейшем решении главной из главных задач: восстановить все органы советской власти на территории области. Было ясно, что быстро наладить жизнь, приступить к восстановлению хозяйства и начать оказывать планомерную и все возрастающую помощь фронту без организации людей и мобилизации коммунистов, комсомольцев и всех трудящихся области на решение этих задач невозможно. Требовались сотни и тысячи учителей, врачей, агрономов, [518] инженеров и техников, специалистов городского хозяйства, транспорта, работников торговли.
Рассчитывать на значительную помощь кадрами от республиканских и центральных организаций в то время мы, безусловно, не могли. Работа по отбору кадров, проведенная нашим подпольным обкомом партии и штабом партизанского соединения еще задолго до освобождения области, оказалась как никогда кстати...
Так, председателем Высоковского райисполкома был направлен боевой командир партизанской бригады, один из организаторов партизанского движения в области Н. В. Сенькин, заместителем председателя райисполкома стал И. М. Калилец, молодой коммунист-подпольщик и смелый партизан из Ивановского района. Секретарем Каменецкого райкома партии был утвержден А. Т. Чайковский, в прошлом кадровый командир Красной Армии (в первые дни войны он вместе с частью оказался в окружении, а затем бился с врагом в рядах партизан на территории области). Заместителем председателя облисполкома был выдвинут старый подпольщик М. Е. Криштафович. Заведующим областным отделом народного образования был назначен начальник штаба партизанского соединения П. В. Пронягин.
Нет возможности назвать всех товарищей, которым пришлось в то трудное время работать в области. Но хочется сказать, что эти смелые, честные, преданные партии и народу люди, прошедшие суровую школу борьбы в тылу врага, работали на освобожденной земле не жалея сил и энергии. Много работников было выдвинуто из числа комсомольцев.
Вот Николай Лыжин. Когда началась война, он работал секретарем Свердловского обкома ВЛКСМ по военной работе. Еще в начале войны он обратился в ЦК ВЛКСМ с просьбой направить его на фронт или в тыл противника. В одну из ночей с группой таких же молодых патриотов он был переброшен на самолете в тыл противника. При этом не обошлось без приключений. Когда он влез в бомбовый люк, чтобы через него покинуть самолет, то застрял: не пускал задний парашют и получилось так, что ни вперед, ни назад не выбраться.
«Тогда меня решили с силой пропихнуть ногой», — рассказывал потом Николай. Приземлиться пришлось далеко [519] от намеченного в районе Минска пункта, при этом сильно повредил ногу. С большим трудом добрался до базы. После пребывания в тылу противника Николай был вызван в Москву, в ЦК ВЛКСМ. Отчитавшись о работе и побывав на Урале у родителей, он снова попросился в тыл. Его беспокойная душа звала туда, где он мог принести больше пользы. На этот раз он должен был лететь еще дальше, в Брестскую область, в качестве секретаря подпольного обкома комсомола. И снова на самолете в феврале 1944 года вместе с такими же отважными и честными комсомольцами тт. Шумилиным, Шемякиным, Карпенко и Таней Сукач направился в тыл врага. И снова приключение. На этот раз куда более серьезное. Перелетев линию фронта, они должны были сесть на партизанском аэродроме в районе Дивина. Но оказалось, что аэродром занят противником. Самолет вынужден был возвратиться. Через несколько дней — снова в полет. Приземлились удачно в районе партизанской базы. А затем по глухим тропам пошли в районы на помощь уже работавшим здесь комсомольским вожакам — Федору Ромме, Жене Волос, Николаю Климцу.
Николай Климец был секретарем комсомольской организации в родном селе Шерешовского района. Мне вспоминается встреча с Н. Климцом и Женей Волос в Москве, когда они упрашивали меня помочь им отправиться в тыл противника. Их горячее желание было удовлетворено.
Нельзя не вспомнить и другого вожака комсомольского подполья области — Бориса Шумилина, смелого, задорного, всегда остроумного оптимиста, ленинградского комсомольца, который ушел на фронт со студенческой скамьи и по зову своего сердца оказался на фронте партизанской борьбы в Брестской области.
Комсомольские организации были хорошими помощниками партийным и советским органам, особенно представляли большую силу в деревне, где в то время партийных организаций было еще мало.
Прошло всего несколько дней, как над Брестом взвилось знамя освобождения, а жизнь уже стала налаживаться. Весь город в короткое время превратился в строительную площадку. В рабочих руках не ощущалось недостатка, все от мала до велика были готовы выполнить любые работы. Большие трудности были со строительными материалами. [520] Приходилось искать эти материалы, где только возможно.
Вскоре был создан областной строительный трест и восстановительные работы приняли более организованный характер.
Огромную помощь в организации восстановительных работ оказывали воинские части. Они помогали нам материалами, рабочей силой и транспортными средствами.
Нельзя не вспомнить добрым словом Василия Ивановича Чуйкова. До войны он был командующим 4-й армией, штаб которой находился в Кобрине, был членом Брестского обкома партии и только незадолго до войны уехал из нашей области. И вот он, прославленный полководец, находясь далеко от Бреста, уже на территории Германии, прислал оттуда несколько машин для нужд города и области. Помогло нам машинами и командование 70-й армии.
13 августа 1944 года состоялся городской митинг партизан и партизанок, всех трудящихся города совместно с воинскими частями, посвященный освобождению Бреста от фашистских захватчиков. Более пяти тысяч человек пришло на городской стадион отметить это замечательное и радостное событие. После трехлетней оккупации жители впервые собрались в свободном родном городе, чтобы выразить свою глубокую благодарность нашей Коммунистической партии, Советскому правительству и славной Советской Армии за освобождение от фашистской неволи. В письмах Центральному Комитету нашей партии и Советскому правительству, бойцам, офицерам и генералам брестских корпусов, дивизий и полков трудящиеся города поклялись:
«Мы, жители Бреста, обещаем Вам усиленно работать по восстановлению города, быстрее залечить его раны, нанесенные гитлеровскими извергами. Приложим все усилия, чтобы наш город вновь красовался, чтобы его дома и улицы приветливо встретили бойцов на обратном пути при возвращении на Родину после победоносного окончания Великой Отечественной войны». [521]
Много лишений и страданий за годы фашистской неволи испытало сельское население области. Крестьяне западных областей Белоруссии, только недавно сбросившие власть помещиков и капиталистов, с началом войны попали под гнет новых, еще более жестоких эксплуататоров. Суровый режим, существовавший при помещиках, казался «раем» в сравнении с «новым порядком», установленным фашистскими оккупантами. У крестьян была отнята земля, полученная ими от Советской власти осенью 1939 года.
За три года оккупации в области поголовье лошадей, которые являлись в то время основной тягловой силой, сократилось почти наполовину, более чем наполовину уменьшилось поголовье рогатого скота, овец осталось у крестьян менее 40 процентов, а свиней 28 процентов к довоенному.
Особенно большой урон оккупанты нанесли крестьянам Коссовского, Березовского, Домачевского и других районов, где население активно поддерживало партизан. Например, в Коссовском районе у крестьян отобрали более половины всех лошадей, свыше 70 процентов крупного рогатого скота, около 10 тысяч свиней и свыше тридцати тысяч овец.
И, естественно, что неотложные меры по оказанию помощи крестьянам, пострадавшим в период оккупации, восстановление разрушенного сельского хозяйства, возрождение сел и деревень, восстановление справедливого землепользования, существовавшего до войны, и мобилизации широких масс крестьянства на помощь наступающей Советской Армии — явились первостепенными задачами партийных, советских, комсомольских и хозяйственных органов области.
Обком партии решил провести во всех деревнях и селах крестьянские сходы, на которых рассказать населению о победах Советской Армии на всех фронтах Отечественной войны, о восстановлении прав крестьян на землю и обсудить задачи крестьян каждой деревни по восстановлению разрушенного хозяйства, по созданию нормальных условий жизни для каждой семьи, по проведению озимого сева, чтобы в максимально возможных размерах увеличить посевные площади. [522]
За короткое время такие сходы были проведены буквально в каждом селе и деревне. Около двухсот работников областных и городских организаций направлено для помощи на местах. Все работники обкома партии и облисполкома участвовали на собраниях. Ведь это были первые массовые собрания свободных граждан после длительной фашистской неволи, и они превратились в своеобразные торжества. В многочисленных выступлениях крестьяне выражали глубокую благодарность нашей партии, Советскому правительству, Советской Армии за освобождение от ига оккупантов. Со слезами на глазах рассказывали женщины и старики о зверствах фашистских захватчиков в период оккупации, о мучениях, перенесенных за это время населением. На всех собраниях принимались обязательства по восстановлению разрушенного хозяйства, оказанию помощи крестьянам, пострадавшим во время оккупации, о проведении хлебозаготовок в помощь доблестным войскам нашей славной Советской Армии, добивавшей врага за пределами нашей Родины.
После сельских сходов также организованно и активно проходили и районные съезды крестьян. Это еще более способствовало подъему активности широких крестьянских масс.
24 августа 1944 года открылся первый областной съезд крестьян. На него было избрано около девятисот делегатов; почти каждая деревня прислала на съезд своего представителя.
Волнующую картину представлял этот съезд. Ранним утром в день открытия съезда в центре города собрались сотни подвод, которые привезли делегатов из далеких и близких деревень области. Другого транспорта тогда у нас не было. Крестьяне с котомками за плечами шли по улицам Бреста, направляясь к зданию съезда.
Нельзя спокойно было слушать крестьянку из деревни Леплевка, Домачевского района, Матрену Игнатюк. Слезы выступали у многих, когда она говорила о том, как гитлеровские варвары замучили и убили на ее глазах мужа вместе с односельчанами, как она со своим шестнадцатилетним сыном ушла в партизаны, как напутствовала сына бесстрашно бороться за Советскую власть, отомстить извергам. [523]
«Из нашей семьи осталась я одна, — говорила она. — Мой муж и сын погибли за Родину, и вот стою здесь перед Вами я, простая советская женщина, и думаю: недаром пролилась кровь наших мужей и сыновей, мы снова свободны. И я знаю, что Советская власть не оставит нас в беде и поможет нам наладить жизнь. А мы должны всеми силами помогать Советской Армии бить проклятых фашистов».
Запомнилось страстное выступление восьмидесятипятилетнего крестьянина, седого старика из Комаровского сельсовета, Домачевского района, Леонтия Георгиевича Николайчука, который сказал:
«После 17 сентября 1939 года мы узнали, что такое Советская власть для крестьян. А когда пришли фашисты, для нас настала опять черная ночь. И как можно было мириться с невыносимым гнетом палачей. Поэтому наш народ восстал. Мы, чем могли, помогали Советской Армии, верили, что она скоро придет...»
Крестьянин Радваничского сельсовета, Малоритского района, Василий Братчук рассказал, что в их сельсовете фашисты убили 269 человек, в том числе 99 детей, разграбили и сожгли 399 крестьянских домов, 3 школы, 13 клубов и изб-читален, кирпичный завод. Он сообщил также, что все крестьяне активно взялись за восстановление хозяйства, уже отремонтировали 7 школ, больницу, сдали в фонд Советской Армии 240 пудов хлеба и 400 пудов мяса.
Подъем политической активности крестьян способствовал успешному решению политических и хозяйственных задач в деревне. С первых дней освобождения области крестьянам была оказана большая помощь. С помощью Советской власти крестьяне строили и восстанавливали свои дома, обзаводились скотом, получили хлеб голодающие. За короткое время было построено несколько тысяч домов, на глазах возрождались разрушенные и сожженные врагом деревни.
В ответ на заботу партии и правительства крестьяне области развернули хлебозаготовки. Сотни красных обозов с хлебом, мясом, картофелем и овощами тянулись по дорогам на заготовительные пункты.
К первому сентября 1944 года, к празднику нашей советской детворы, были открыты почти все школы, и снова [524] дети могли сесть за школьные парты. Были открыты и другие детские учреждения — детские дома, детские сады и ясли.
В течение августа и сентября восстановлены были больницы и медицинские пункты во всех уцелевших зданиях. Часть больниц была открыта в приспособленных помещениях.
Жизнь поставила перед нами и вторую задачу в деревне — восстановление колхозов. До войны в области их насчитывалось уже более 150. Все они по-настоящему окрепли и, показывая преимущества социалистического ведения хозяйства, были хорошими агитаторами за коллективизацию, за новую жизнь в деревне.
Оккупанты разграбили колхозы, а землю у крестьян отняли.
Теперь, когда фашистские захватчики были изгнаны, Советская власть возвратила землю тому, кто ее обрабатывает. Крестьяне, ранее состоявшие в колхозах, в ряде районов начали ставить вопрос о восстановлении коллективных хозяйств. Одними из первых они возродили некоторые колхозы в Жабинковском и Высоковском районах. Им была оказана необходимая помощь в приобретении рабочего скота, сельхозмашин и т. д. И уже осенью 1944 года крестьяне ряда селений проводили озимый сев на общественных началах.
В проведении всей этой работы мы были не одиноки. Вся страна помогала нам восстанавливать хозяйство города и области. Из Москвы, Минска, из других городов и областей нашей необъятной Родины приезжали все новые и новые группы инженеров, техников, врачей, учителей, агрономов, работников торговли и общественного питания, квалифицированных рабочих — всех тех специалистов, в которых мы ощущали острую нужду. Особенно мы были рады приезду большой группы железнодорожников. Железная дорога была необходима не только для нужд области, но в первую очередь для снабжения наступающих войск Советской Армии.
Огромную помощь в восстановлении Бреста оказывали нам воины, расквартированные в городе. Нередко целые воинские подразделения выходили на строительные работы. [525]
Так начинала возрождаться освобожденная земля Брестчины.
На всю жизнь сохранится в памяти день 9 мая 1945 года. Весть о разгроме гитлеровских войск в Берлине, а затем и о капитуляции фашистской Германии молниеносно облетела все города и села. Ранним утром 9 мая 1945 года, когда было еще темно, жители Бреста устремились на улицы и площади города. Старые и молодые, гражданские и военные — все смешалось в одном людском потоке. В различных районах города стихийно возникали митинги, устраивались фейерверки, салюты из всех видов оружия. А когда яркие лучи майского солнца осветили город, колонны демонстрантов и толпы народа потянулись к зданиям обкома партии и облисполкома. Здесь же на площади, у импровизированной трибуны, состоялся митинг трудящихся в честь исторической победы нашей доблестной Советской Армии, советского народа над фашистскими варварами.
Осенью 1961 года мне посчастливилось снова побывать в Бресте, в котором не был более десяти лет. То, что увидел своими глазами, превзошло все мои ожидания. За короткое время многое в городе стало неузнаваемым. Улицы и площади преобразились, стали еще более красивыми, на месте развалин и пепелищ возвышаются красивые благоустроенные жилые дома, встали корпуса новых предприятий, учебных заведений, пустыри превращены в скверы, вдвое увеличился и стал более тенистым городской парк — любимое место отдыха трудящихся. Неузнаваем стал и железнодорожный вокзал. Новые красивые здания его создают необходимые условия для хорошего обслуживания гостей, едущих в нашу страну. Много сделано по благоустройству Брестской крепости, этой прославленной цитадели, свидетельницы бессмертного подвига советских воинов, героических защитников родной земли.
Куда ни глянешь — всюду видна любовь трудящихся к своему родному городу, забота о нем. Свое торжественное обещание трудящиеся Бреста выполняют с честью.
Жизнь побеждает!