«...Не плачь, мама»
Накануне Великой Отечественной войны работала в Брестском отделении военторга. В годы временной немецко-фашистской оккупации города вместе с двумя дочерьми активно участвует в антифашистском подполье, становится связной партизанского отряда, потом партизанкой.
В настоящее время проживает в городе Валуйки, Белгородской области.
Первое задание по работе против оккупантов я получила в августе 1941 года от Е. П. Карначик. Мне поручили агитировать, убеждать людей, проводить саботаж фашистских мероприятий. Постепенно давали новые задания. Надо было собирать вещи и медикаменты для партизан, разведывать продвижение грузов и войск по железной и шоссейной дорогам.
Нам удалось похитить в магистрате подробный [388] план Бреста, а на немецком складе — карту Белоруссии. Вместе с дочерью Надей, которая хорошо читала по-немецки, мы в несколько дней обошли город и пометили на плане выявленные нами немецкие учреждения. Эту работу я выполняла по поручению Кати Сименковой. Позднее, по заданию партизан, мне удалось с явочной квартиры в деревне Подлесье пронести в город четыре мины. Их я передала А. Ф. Зажарской. Точно знаю, что подпольщики одну из них взорвали в немецкой столовой, другую — в общежитии. Потом я ушла в партизаны: гибель моей дочери Веры звала меня к более решительной борьбе. Вера и ее подруга Валя Бубнова вступили на путь подпольщиков в ноябре 1941 года. За помощь нашим военнопленным фашисты их тогда же арестовали, но, продержав несколько часов, освободили. В 1942 году, чтобы избежать отправки в Германию, девушки устроились на железной дороге. С этого времени их подпольная работа стала еще активней. Я часто видела, как они приносили домой патроны, ходили к лагерям, чтобы передать нужные военнопленным сведения. Весной 1943 года вместе с группой узников девушки составили план побега. В ночь с 5 на 6 июня 1943 года большая группа пленных сняла часового, перерезала проволочное заграждение и бежала. Но несколько человек замешкались, сбились с направления и две ночи проблуждали в окрестностях Бреста. Наутро третьего дня их, уснувших от изнеможения, захватили гитлеровцы. Видимо, кто-то из беглецов смалодушничал и на допросах выдал тех, кто помог им осуществить побег, так как Веру сразу же арестовали. Я бросилась в криминальную полицию, но мне ответили, что Вера взята СД{59} и отвезена в тюрьму как политзаключенная. Через связанную с подпольщиками надзирательницу тюрьмы, которую звали Верой, мне удалось наладить с дочерью письменную связь. В одном из последних писем дочь моя писала: «...не плачь, мама, я умру за Родину. Пусть моя честная комсомольская кровь обагрит нашу советскую землю. Я не одинока, мама. Я никого не выдам — не запятнаю честь нашего комсомола. Хотелось бы, чтоб ты меньше страдала, а еще жаль, что не буду знать, что с папой [389] — останется он жив или нет. Верю, что нас Родина не забудет, что товарищи вспомнят о нас. Прощайте, родные».
После жестоких пыток в 2 часа ночи с 22 на 23 июня 1943 года моя дочь Вера вместе с группой других заключенных была расстреляна во дворе брестской тюрьмы.
В 1944 году, когда я уже была в партизанах, мне сказали, что в отрядах им. Фрунзе и им. Чернака служат и отважно дерутся против гитлеровцев воины, бежавшие из плена с помощью наших девушек. В отряде им. Чернака после расстрела заключенных в брестской тюрьме был митинг, на котором партизаны клялись брать пример с Веры и отомстить врагу за ее гибель. [390]