Мужество и отвага

В июне 1941 года — младший лейтенант, командир взвода. Почти двое суток под его командованием гарнизон дота отражал натиск превосходящих сил врага.

Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Германией».

Член КПСС.

В настоящее время живет и работает в Бресте.

В нашей роте было 6 построенных и относительно готовых к бою огневых точек. Их возглавляли младшие лейтенанты П. И. Москвин, А. Я. Орехов, И. Т. Глинин, Н. И. Мишуренков, Ш. Я. Левит и я. Кроме того, в бою участвовал еще один недостроенный дот. Наши позиции размещались у селения Орля.

Хорошо помню свой дот. Он имел два капонира, в каждом по одной 76-миллиметровой пушке, спаренной [68] с пулеметом «максим». У обоих входных дверей — по бойнице для ручного пулемета. Но ручных пулеметов, к сожалению, у нас не было. Взвод, составлявший гарнизон дота, имел три отделения — по одному на орудие и пулемет, третье отделение должно было обслуживать ручные пулеметы.

Почти весь апрель 1941 года личный состав находился неотлучно в дотах. Оружие очистили от зимней смазки, в сооружения завезли боеприпасы и продовольствие.

Но в начале мая поступил новый приказ, и гарнизоны были выведены из дотов. Бойцов вновь поселили в казарме примерно в километре от сооружений, офицеры вернулись к семьям. Продовольствие, патроны и снаряды возвратили на ротный склад. При этом снаряды обильно смазали пушечным салом для длительного хранения. Таким образом, к началу войны в огневых точках не было ни продовольствия, ни боеприпасов, кроме нескольких ящиков патронов в доте караульного взвода.

С нападением гитлеровцев занимать доты пришлось под огнем. Это вызвало большие потери. Из 18 солдат и сержантов моего взвода в дот пробрались только 5, потом прибежали еще три пограничника. Я был девятым. За снарядами, патронами и продуктами бойцы ползали на ротный склад уже в ходе боя. В такие моменты в доте оставались только часовой и я. С самого начала войны позиции роты были окружены.

И все же защитники сооружений нашей роты держались стойко. Особенно упорно отстреливались доты младших лейтенантов Москвина, Орехова, Глинина. Противник применил зажигательные снаряды. Начались пожары, так как маскировка была сухая.

Командир роты лейтенант С. И. Веселов погиб к исходу второго дня. Выйдя из дота, он пытался разведать обстановку. Вскоре после гибели Веселова около 18.00 23 июня был захвачен противником и мой дот. К этому времени у нас почти не стало боеприпасов: те, что натаскали в первый день, кончились, а новых взять было негде — склад взлетел в воздух еще 22 июня. От попадания снаряда вышла из строя командирская рубка. Потом, после взрыва, буквально оглушившего нас, замолчал левый капонир. Сооружения роты были готовы не полностью и из-за своей [69] малочисленности не прикрывали друг друга огнем. Используя это, вражеская пехота и саперы подобрались к самому доту, начали забрасывать связками гранат, заливать горючими веществами. Через вентиляционные отверстия в дот проникали газы. От взрыва я получил четыре ранения — в руку, ногу и грудь. Находившиеся со мной пограничники были ранены и вскоре скончались. Меня же гитлеровцы вытянули наружу и вместе с другими тяжелоранеными бросили сначала в лагерь Бяла-Подляска, а потом в Южный городок под Брестом. Врач Маховенко сделал мне перевязки и положил руку в гипс.

Однажды в лагере ко мне подошел человек, в котором я узнал полкового комиссара И. Г. Чепиженко. Я слышал, что он был тяжело ранен и в бессознательном состоянии пленен. Чепиженко упорно готовил побег. Я слезно молил взять с собой, но... выбираться надо было через теплофикационный тоннель — тут и здоровый не всякий справится. Мне же только за день до побега сняли гипс, но от лагерного «питания» кости не срослись. В ту же ночь Чепиженко в группе из 13 человек бежал. Видел я в лагере Бяла-Подляска и младшего лейтенанта А. В. Еськова{11}. Мы вместе с ним кончили курсы младших лейтенантов, но он служил в 17-м батальоне. Я был «хорош» — он еще хуже: ранен в ногу, на лице и руках сплошные ожоги, в сильнейшей степени истощен.

После войны от своей жены Ольги Борисовны я узнал о дальнейшем ходе борьбы на позициях нашей роты и о судьбах многих близких и дорогих мне людей.

«В некоторых точках, — рассказала она, — наши ожесточенно отстреливались дня три. Немцы блокировали доты. Бойцы стояли в полном смысле слова насмерть. После боев, когда вокруг стихло, мы, группа женщин, обошли точки, в которых сражались мужья. Все было разворочено, вокруг лежали убитые. У одной точки 12, у другой 18 человек. У двух дотов среди погибших мы увидели младших лейтенантов Мишуренкова и Орехова. Трупы своих солдат гитлеровцы убрали. Наших воинов, когда удавалось, хоронили мы».

Многоамбразурный дот возле хутора осадника Кривицкого [70] держался трое суток. Он не был вооружен и оборудован. Оборонялись в нем бойцы нашей роты, строители, пограничники. Они имели лишь личное оружие — винтовки, карабины да несколько ручных пулеметов. В последний день противник выпустил по доту от 150 до 200 снарядов, применил дымовые и газовые шашки. Фамилия лейтенанта, который возглавил этот гарнизон, к сожалению, неизвестна.

Отважно бился гарнизон дота младшего лейтенанта И. Т. Глинина, расположенного в урочище Козеньских. Гитлеровцы предлагали ему сдаться — воины отвечали огнем. Когда кончились боеприпасы, И. Т. Глинин под покровом ночи вывел оставшихся бойцов из дота, и они укрылись в болоте. Но уйти к фронту не удалось — слишком плотным было кольцо, группу обнаружили. Всех их — младшего лейтенанта Глинина, сержанта Николая Бородавку и еще двоих неизвестных — фашисты зверски расстреляли у стен дота, в котором они так стойко держались.

Так сражались бойцы и командиры нашей роты.

Только недавно, в Музее обороны Брестской крепости, меня познакомили с интересным документом, из которого я узнал, какое соединение немецко-фашистской армии вело бои против нас. В журнале оперативных сводок группы вражеских армий «Центр» в записи за 24/VI 1941 года говорилось: «167 пехотная дивизия 53 армейского корпуса после полудня захватила группу укреплений у Орля».

Тяжело довелось и нашим женам. Моя жена с детьми сначала скрывалась у крестьян, потом была вывезена в местечко Чернавчицы, в гетто, куда были собраны семьи военнослужащих. Она лишь чудом осталась жива. Жена лейтенанта И. М. Борисова из нашей части вместе с малышами была расстреляна гитлеровцами в Жабинке, жену младшего лейтенанта Ш. Я. Левита с двумя детьми расстреляли в Бресте. [71]