Курсанты вступают в сражение

Рубежи обороны

Когда началась война, я был преподавателем Военно-морского училища противовоздушной обороны, сформированного в апреле 1941 года в Либаве. Оно находилось еще в стадии организации. Преподавательский и командный состав подбирался на всех флотах и прибывал в Либаву в мае — июне. Курсантами были зачислены молодые люди, окончившие высшие учебные заведения, преимущественно технические. В курсантах удачно сочетались образованность, общая культура и высокий патриотизм. Не удивительно, что в боях курсанты проявили героизм и необыкновенную стойкость.

В те годы сухопутная граница с Германией проходила у Мемеля (Клайпеды) — всего в 22 километрах к [27] югу от Либавы. Именно с Мемельского плацдарма в 4 часа 22 июня 1941 года фашистские полчища вторглись в пределы нашей Родины и стремительно продвигались к Либаве.

Первый удар приняли на себя пограничники, а затем части 67-й стрелковой дивизии. Дрались наши войска с невиданным упорством, но враг имел подавляющее превосходство в силах. На рубеже реки Барта, что в 17 километрах южнее Либавы, удалось несколько сбить темп наступления. Фашисты двинулись в направлении Приекуле, стремясь окружить наши позиции у города.

Части 67-й стрелковой дивизии с боями отходили к южному берегу Либавского озера, в район старых разрушенных укреплений и к исходу второго дня войны соединились с войсками, занявшими оборонительные рубежи у стен города.

Как известно, Либава в тот период являлась самой западной военно-морской базой Краснознаменного Балтийского флота. Здесь постоянно базировались легкие силы и подводные лодки. На судоремонтном заводе Тосмаре, имевшем сухие доки, проходили ремонт корабли всех классов. Здесь находились склады с большими материальными запасами.

Командование базы, как только стала известна обстановка на границе, организовало оборону города, используя старые оборонительные сооружения времен первой мировой войны. Срочно формировались отряды морской пехоты и отряды рабочих.

Начальник училища ПВО был назначен командиром восточного сектора обороны и получил приказание сформировать батальон морской пехоты из офицеров и курсантов училища.

Батальон трехротного состава к вечеру 22 июня занял рубежи обороны в восточном секторе. Батальоном командовал начальник цикла общевойсковых дисциплин полковник А. А. Томилов. Комиссаром батальона стал полковой комиссар А. В. Горожанкин. Оба они были одногодки, начинали службу на флоте в 1919 году. Командирами рот и комиссарами назначили: в первой роте капитана В. К. Шелкова, политрука А. С. Татарова; во второй роте — капитана В. А. Орлова, старшего политрука Г. И. Столярова; в третьей роте — старшего лейтенанта Золотарева. Каждая рота насчитывала по 150 человек. Из воспитанников музыкантского [28] взвода и команды обслуживания сформировали отделения санитаров и связистов.

На вооружении батальон имел винтовки, немного автоматов и ручные пулеметы.

В ночь на 23 июня позиции, занятые курсантами, бомбили фашистские самолеты. Мы еще не успели как следует окопаться, однако потери были незначительные. Боевое крещение батальон выдержал достойно.

Весь день, теплый и солнечный, мы совершенствовали оборону — рыли окопы в полный профиль, приспосабливали старые сооружения.

Вместе с нашим батальоном на этом рубеже занимали позиции подразделения 56-го полка 67-й стрелковой дивизии, а затем прибыл отряд моряков с эсминца «Ленин».

К вечеру враг занял Гробиню, вышел к нашим позициям на дистанцию ружейного огня, но атаковать с ходу не решился, а вел методический артиллерийский и минометный обстрел. По порту и городу била артиллерия крупных калибров. Над Либавой появилось зарево пожаров.

Разведка боем

Утром 24 июня я получил приказание произвести разведку боем.

— Ваша задача, — говорил мне начальник разведки участка, — обойти фашистов в районе хутора Веги, ворваться в их расположение, выяснить силы и, если удастся, занять хутор. Для выполнения задачи привлечь два взвода курсантов, взвод моряков с эсминца «Ленин» и армейский пулеметный взвод.

Построив сводный отряд, я объяснил задачу. Потом выступил полковой комиссар А. В. Горожанкин. Он сообщил, что идет вместе с отрядом.

Комиссару батальона совсем не обязательно было идти в разведку, но старый коммунист и воин чувствовал, что необходима моральная поддержка бойцам, впервые идущим в трудный бой.

В назначенное время отряд сосредоточился на исходном рубеже и после короткой артиллерийской подготовки двинулся вперед.

Мы довольно быстро и с малыми потерями достигли [29] опушки леса. Здесь взводы получили уточненное направление для наступления и мы перебежками, в хорошем темпе, приближались к вражеским позициям. Фашисты усилили огонь. Сильнее стал и дождь, накрапывавший с утра. Наше наступление несколько замедлилось, увеличились потери, но мы упорно продвигались к хутору. Бесстрашно действовал взвод моряков с эсминца «Ленин», возглавляемый отважным старшим лейтенантом П. Г. Чеботаревым. На подступах к хутору Чеботарев был ранен. Матросы вынесли его из-под огня и направили в тыл.

Когда передовые взводы достигли хутора, мы увидели на аллее под деревьями множество мотоциклов. Гитлеровцы закрепились в каменных домах, сараях, окопах и вели оттуда пулеметный огонь такой плотности, что мы вынуждены были прижаться к земле. Произошла заминка в наступлении. Надо было преодолеть открытое пространство, поднять взводы. Требовался толчок, способный изменить психологическое состояние бойцов, попавших, казалось, в безвыходное положение.

— Вперед, за Родину!, — раздался голос комиссара А. Горожанкина. Он поднялся во весь рост и двинулся вперед. Вслед за ним бросились курсанты и преодолели смертельно опасный участок.

Бой проходил с переменным успехом, но овладеть хутором мы не смогли. Разведав силы врага на этом участке, мы вышли из боя и вернулись на свой рубеж обороны. Мы нанесли врагу значительный урон, но и наши потери были велики — нам не хватало еще солдатского умения.

В бою отличились лейтенанты Акимов, Иващенко, многие курсанты, матросы и пехотинцы.

На четвертый день войны стало известно, что Либава окружена. Это не снизило боевого настроения курсантов. Не чувствовалось и усталости, хотя напряжение в непрерывных боях было весьма велико. Весь день до позднего вечера шел огневой бой. Ночью над городом полыхало зарево. Ощущался недостаток в боеприпасах, — их приходилось экономить. Наши потери росли. Погиб командир 67-й стрелковой дивизии генерал Н. А. Дедаев.

Фашисты спешили расправиться с защитниками города. Не считаясь с потерями, они непрерывно атаковали наши позиции. Наступавшая здесь 291-я Восточно-прусская [30] дивизия считалась одной из сильнейших в фашистском вермахте. По их плану Либава должна была пасть в первый день войны, но вот уже четвертый день враг топтался у наших оборонительных рубежей.

В осажденном городе действовала вражеская агентура, его «пятая колонна». Ее лазутчики-шпионы, айсарги (латышские буржуазные националисты) — разбрасывали фашистские листовки, сеяли панику, указывали цели авиации и артиллерии, убивали из-за угла защитников города, стреляя с чердаков и из подвалов. Обезвреживание агентуры врага доставляло много хлопот и отвлекало значительные силы с рубежей обороны.

Вечером 26 июня поступило приказание оставить Либаву и выходить из окружения на соединение с войсками фронта. К этому времени боевые корабли, вспомогательные суда заблаговременно покинули базу. Доки, склады и другие военные объекты были выведены из строя и дальнейшая оборона Либавы в таких условиях не имела смысла.

Курсанты идут на прорыв

Для прорыва из окружения командование выбрало два направления: по приморской дороге на север и правее Виндавского шоссе через Айзпуте на Кульдигу. Всю ночь на 27 июня не затихал бой. В то же время происходило сосредоточение сил прорыва.

Ровно в 10 часов наша артиллерия открыла огонь последними снарядами. Части прорыва поднялись из окопов и двинулись на позиции врага слева от железной дороги и правее ее вдоль шоссе на Гробиню. Огня мы не вели и фашисты не сразу заметили наше движение. Когда до позиций врага осталась последняя сотня метров, фашисты открыли массированный огонь из всех видов оружия, в том числе из орудий прямой наводкой. Прорваться сквозь огонь мы не смогли.

Завязался бой. О дальнейшем продвижении не могло быть и речи. Как только бойцы поднимались для перебежки, они немедленно падали, сраженные пулеметным и автоматным огнем.

Взводы, продвигавшиеся ползком и достигшие позиций врага, отбрасывались вражескими контратаками. [31]

Для прорыва нужна была мощная артиллерийская поддержка, но ее мы не имели, так как орудия были взорваны, и весь скудный запас снарядов израсходован.

Несмотря на бесстрашие, отвагу, массовый героизм наших курсантов, матросов, солдат и офицеров, наступление захлебнулось и мы вынуждены были с большими потерями выйти из боя.

Смертью героев пали на поле боя полковник А. А. Томилов, полковой комиссар А. В. Горожанкин, капитаны В. Шелков, Коптин и многие курсанты.

Мы отошли на старые оборонительные рубежи и продолжали их удерживать до позднего вечера. Нужно отметить бесстрашные действия в бою воспитанников музыкантского взвода училища. Эти ребята — им было по 16–17 лет — не растерялись в минуты тяжелых испытаний. Возглавляемые своим старшиной А. Зиновьевым, они организовали полевой медпункт, выносили раненых из боя, оказывали им первую помощь, старались ободрить, проявляли смекалку и воинскую доблесть.

Составив из оставшихся в живых небольшой отряд, который возглавили капитан В. А. Орлов, политрук А. С. Татаров и офицер 12-го погранотряда, фамилию которого, к сожалению, забыл, мы ночью с боем преодолели заслоны врага на гризупской дороге, вырвались из окружения и в середине следующего дня присоединились к своим войскам, отходившим с боями на Кульдигу.

... Коллективный героизм участников обороны Либавы, личная отвага, самоотверженность, высокий патриотизм характерны для того поколения советских людей, которые приняли на себя всю силу удара немецко-фашистских полчищ в первые дни Великой Отечественной войны. [32]