Глава VI

Походное движение джизакской и казалинской колонн туркестанского отряда происходило следующим образом:

Войска джизакской колонны{42}, выступив в первых числах марта из Ташкента, Ура-тюбе и Ходжента, [102] соединились 12-го марта на р. Клы, в 8 верстах от Джизака, где и расположились лагерем. Для дальнейшего движения эти войска были разделены на 4 эшелона{43} и направлены вдоль бухарской границы на урочища Темир-Кобук, Тамды, Ильдяр-ата и Мын-Булак, в Буканских горах. Во время стоянки войск в долине реки Клы и движения их по отрогам Нуратинских гор до урочища Темир-Кобук, погода не благоприятствовала походу. Каждый день перепадали дожди и подчас дул с гор холодный, порывистый втер, сносивший иногда палатки.

В ночь с 13-го на 14-е марта выпал снег вершка на два, и мороз доходил до — 6? по R; холод и ветер беспокоили войска, которые хотя и имели при себе переносные шатры и подстилочную кошму, но это мало защищало их от мороза; войлочных же кибиток и юламеек в джизакской колонне не было. Не смотря на все эти невзгоды, войска шли бодро, и больных было мало; верблюды же пострадали довольно сильно: во время движения до Темир-Кобука (127 ½ в.) из числа их выбыло до 18 ½ %.

На последнее урочище первый эшелон прибыл 19-го марта.

Близ урочища Темир-Кобук генерал-адъютант фон-Кауфман был встречен Зиаутдинским и Нуратинским беками, присланными Бухарским эмиром с приветствием от него. Они представили богатые подарки и предложили генералу роскошный досторкон (угощение) в заранее расставленных палатках. В числе подарков, присланных эмиром, было около 1.000 снопов дженушки (клевер) и до 60 верблюдов. [103]

Вообще правители обоих ханств: Бухарского и Коканского выказывали повидимому большое сочувствие к русским войскам. При джизакской колонне находились даже лица, игравшие роль военных агентов этих ханств. Так, особый посланец эмира должен был сопровождать наши войска во все время похода. Ту же роль исполнял со стороны Кокана постоянный поверенный в делах, живущий обыкновенно в Ташкенте, мирза Хаким.

На сколько расположение правительства этих ханств к нам было искренно, — это другой вопрос. В этом мы бы могли убедиться только в случае неудачи.

Впрочем даже и теперь есть факты, заставляющие предполагать, что эмир не вполне доверял и сочувствовал нам. Так напр., носились слухи, что во все время нашего движения на Хиву бухарские войска были наготове, очевидно в ожидании, что наши войска по дороге завернут в Бухару.

К этому надо прибавить, что изменение направления движения вместо Тамды на Хал ата последовало на основании заявления бухарцев об удобстве этого пути; на деле же оказалось, что он был далеко не так хорош, как его рекомендовали, благодаря чему туркестанский отряд был поставлен в затруднительное положение. Хивинцы, по крайней мере, считали путь с Хал-ата на Уч-Учак самым неудобным{44}. Трудно предположить, [104] чтобы туземцы не знали свойств его, гораздо правдоподобнее, что они умышленно выставили его в лучшем виде.

С колодцев Балта-Салдыр войска джизакской колонны были направлены двумя путями: северный вел через Биш-чапан, Утар, Джан-Казган на Тамды; южный же направлялся к тому же урочищу по колодцам Кош-Байги, Байман-Тапты, Масчи, Аяк и Аристан-бель-Кудук{45}.

По этим путям войска были двинуты по-эшелонно; но во время движения, вследствие недостатка воды, встречавшейся в колодцах, оказалось, что и эти эшелоны были слишком велики; тогда каждый эшелон был разделен на два полуэшелона, и таким образом по двум путям двигались восемь отдельных частей. По третьему, более северному, шел интендантский транспорт, под прикрытием 1 ½ сотни казаков; этот транспорт должен был соединиться с отрядом на урочище Тамды. Благодаря этому делению, эшелоны везде встречали достаточное количество воды, хотя она не всегда была хорошего качества.

Во все время движения до Аристан бель Кудука отряд повсеместно встречал по пути степное растение джезан (полынь), которое, за неимением травы, заменяло подножный корм для лошадей и верблюдов. Переход от Балты-Салдыра до Утара был довольно труден: глубокие пески, высокие с крутыми подъемами барханы, большой переход от Балты-Салдыра (по север. пути 34 ½ версты), весьма затрудняли движение отряда. Упряжные лошади могли бы совсем выбиться из сил, если бы при подъемах и особенно глубоких песках не помогала пехота. [105]

Вообще людям досталось не мало трудов и лишений. Не легко было также и отправление аванпостной службы; хотя войска находились еще далеко от хивинских пределов, но было признано необходимым располагаться на отдых со всеми военными предосторожностями. Особенно тяжело было войскам во время движения по трем дорогам, когда, вследствие разделения на 9 отдельных частей, число людей, отправлявших аванпостную службу, должно было значительно увеличиться. Обе половины джизакской колонны, выступив с Балты-Салдыра между 21-м и 25-м марта, получили в дороге предписание изменить маршрут, и 29–30-го марта сосредоточились на урочищах Аристан-бель-Кудук{46} и Аяк. Простояв здесь 12 ½ суток, отряд затем 11-го и 12-го апреля двинулся по новому пути на Хал-ата. Этот путь от Аристан-бель-Кудука идет на колодцы Манам-Джан, Карак-ата, Чурк-Кудук, Шайдарас, ключи Джангельды, Хал-ата, Адам-Крылган, к озеру Сарда-Бакуль и урочищу Уч-Учак, на берегу Аму-Дарьи.

Сведения об этом пути были собраны генерального штаба подполковником Аминовым. На основании их можно было заключить, что он верст на 150 короче и более изобилует водой, почему ему и было отдано предпочтение{47}. [106]

Войска казалинской колонны двинулись в степь пятью эшелонами (4 из Казалинска, 1 из форта Перовского). Первый эшелон выступил 5-го марта. В начале движения, хотя уже снегу не было, но было довольно холодно; только с 24-го марта сделалось теплее. В некоторых местах ночлега войска находили колодцы заваленными, так что солдаты с трудом расчищали их. В Иркибае отряд остановился на несколько дней, с целью построить укрепление, для обеспечения пути сообщения. Выбор места для укрепления и распоряжение самою постройкой его были поручены Его Императорскому Высочеству Великому Князю Николаю Константиновичу. По ходатайству Великого Князя, укрепление это было названо Благовещенским.

Из Иркибая казалинская колонна{48} выступила тремя эшелонами: первый, под начальством Великого Князя, двинулся 28-го марта, остальные — 29-го и 30-го марта. Согласно распоряжению главного начальника экспедиционных войск, эта колонна, вместо направления на Мын-Булак, должна была идти на Тамды. Так как вследствие этого окрестности Иркибая совершенно открывались со стороны Дау-Кара и Мын-Булака, то в Благовещенском укреплении, вместо предполагавшейся роты, были оставлены две роты 8-го линейного батальона. 2-го апреля первый эшелон прибыл к колодцам Бакале, и затем продолжал [107] движение по направлению на Тамды, Аристан бель-Кудук и Хал-ата, следуя за шедшей в нескольких переходах впереди джизакскою колонной. Последняя, выступив с позиций на Аристан-бель-Кудуке, шла по бухарским владениям до урочища Адам-Крылган, считавшимся пограничным между Бухарским и Хивинским ханствами.

Во все время этого движения до Хал-ата (около 175 верст) воды везде было достаточно, в кормах же иногда чувствовался недостаток, так как полынь находилась не на всех урочищах. Так например, во время стоянки эшелонов на колодцах Султан-биби, корму вовсе не было. На других колодцах скудный корм для животных находился в большем или меньшем удалении от стоянки отряда; вследствие этого верблюдов и лошадей приходилось высылать за несколько верст (от 2 до 6), под прикрытием особой части войск.

Вследствие недостатка корма, верблюды не только не поправились, но напротив продолжали слабеть и падать. Особенно много их пало на переходе от Чурк-Кудук до Султан-биби. Во время движения с Аристана на Хал-ата начались жары; бывали дни, когда температура достигала, до + 29° по R в тени; с приближением к урочищу Хал-ата появилось другое неудобство — жестокие ветры с песчаными ураганами. 21-го апреля на урочище Хал-ата прибыл головной эшелон, а 24-го последний (казалинская колонна). Таким образом, в этот день, в расстоянии 101 ½ версты от Аму-Дарьи, окончательно соединились обе колонны туркестанского отряда.

На урочище Хал-ата было построено укрепление Св. Георгия, взамен предполагавшегося в Тамдах; для занятия его были назначены: рота пехоты, ½ сотни казаков и 2 облегченных пушки. Крайне сбивчивые сведения, собранные от туземцев на месте остановки, показывали, что до Аму-Дарьи оставалось около 120 верст, и что от Адам-Крылгана до Учь-Учака вовсе нет колодцев. Имея [108] это в виду, а также опасаясь, чтобы колодцы на Адам-Крылгане не были засыпаны неприятелем, спустя 6 суток по приходе первого эшелона на Хал-ата была послана передовая колонна{49}, под начальством генерал-майора Бардовского, с целью отрыть возможно большее количество колодцев и исследовать путь до Адам-Крылгана. Остальные части боевой колонны{50} должны были двинуться 30-го апреля. Что касается до тяжестей и остальных войск, то они, вследствие недостатка верблюдов, не могли двинуться, и потому их предполагалось направить на Уч-Учак после занятия переправы.

Во время движения передовой колонны к Адам-Крылгану, в расстоянии 18 верст от Хал-ата, на разъезд, ехавший в полуверсте от патруля, было сделано нечаянное нападение. Этот разъезд состоял из 2 штаб-офицеров, 4 казаков и 9 джигитов; последние имели одно холодное оружие, у офицеров же из огнестрельного оружия были только револьверы. Выскочив из за барханов, неприятельская партия, до 150 всадников, бросилась на разъезд; последний спешился, и сбатовав коней, приготовился к встрече. Неприятель, подскакав шагов на 15 к спешившейся кучке, не решился броситься в шашки и открыл стрельбу. От этих выстрелов у нас были ранены 2 штаб-офицера (подполковник Иванов и подполковник Тихменев), 4 казака и 3 джигита. Когда на выстрелы прискакал патруль (8 казаков), а затем подошел шедший в авангарде взвод пехоты, то неприятель отступил, унеся с собой своих убитых (3) и раненных (6). Первая встреча с неприятелем нам обошлась довольно дорого. У нас было ранено 9 человек и потеряно 6 лошадей, вырвавшихся [109] при первых выстрелах. Получив известие, что передовая колонна вырыла до 20 колодцев, генерал-адъютант фон-Кауфман, 30-го апреля, выступил с остальными войсками и того же числа прибыл на Адам-Крылган.

Вообще движение от Хал-ата до Аму-Дарьи было для туркестанского отряда самым тяжелым в течение всей экспедиции. Это расстояние, равное по прямой караванной дороге 101 ½ версте, чрезвычайно трудно проходимо, вследствие отсутствия воды и страшных песков. Верстах в 20 за Хал-ата слегка волнистая и песчаная местность переходит в бугристую и сильно песчаную, чрезвычайно затруднявшую движение обоза и артиллерии. Эти бугры местами покрыты редкорастущими саксаулом, джузаном и другими степными растениями, местами же совершенно обнажены и представляют сугробы белого песку, переносимого ветром подобно снегу.

Во время пребывания войск на урочище Адам-Крылган, утром 2-го мая, с западной и южной сторон бивуачного расположения появились неприятельские всадники, открывшие огонь по лагерю. После нескольких выстрелов стрелковой цепи неприятель рассеялся, не нанеся нашему отряду никакой потери.

3-го мая, в час пополуночи, отряд выступил далее, рассчитывая пройти расстояние до Аму в три перехода{51}. В 9 ½ часов утра голова колонны сделала привал, предполагая, простояв 6–7 часов, двинуться дальше. Однако вьючный обоз так растянулся, что арьергардные роты пришли только около 5 часов [110] пополудни. В силу необходимости дать отдых верблюдам, можно было выступить только около полуночи.

Положено отряда становилось очень затруднительным: по собранным сведениям до Аму не было колодцев; расстояние до этой реки тоже не было с точностью известно: одни показывали, что оно около 60 верст, другие же — что значительно превышает 100. Между тем запас воды был незначителен, так как большая часть турсуков порвалась, а баклаги рассохлись, отчего вода из них вытекла{52}. В эту критическую минуту спасение явилось в лице одного буканского киргиза, который, в качестве волонтера, шел при саперной роте. Он вызвался отыскать колодцы, бывшие по его словам вблизи места привала. Рекогносцировка подтвердила его заявление: верстах в 8 к северу от места привала были найдены колодцы, носившие название Алты-Кудук. Эти колодцы, числом 6, оказались весьма глубокими (от 15 до 18 саж.); некоторые были в полуразрушенном виде, в других вода была испорчена брошенною в них падалью.

Вследствие этого открытия, в полночь, с 3-го на 4-е мая, отряд был переведен к урочищу Алты-Кудук. По приходе отряда, тотчас же было приказано расчистить колодцы. Пока их расчищали положение людей в отряде было довольно тягостное: мучимые жаждой, солдаты лизали сосуды, влажные от содержавшейся в них воды, или правильнее грязи. При всех колодцах были поставлены караулы под начальством старших штаб-офицеров, которые по возможности водворяли порядок.

Однако в найденных колодцах не доставало воды даже для того, чтобы напоить людей; между тем верблюды были второй день без воды, до Аму же предполагали два дня ходу. В силу этого, 4-го же мая была отправлена назад особая колонна, под начальством генерал-майора [111] Бардовского, из всех верблюдов отряда, артиллерийских и офицерских лошадей, под прикрытием всей кавалерии и 3 ½ рот пехоты. Все тяжести были оставлены на Алты-Кудуке, так что верблюды пошли на легке, неся только пустые бочонки, турсуки и баклаги. Генералу Бардовскому было приказано тотчас же по прибытии на Адам Крылган вырыть возможно большее число колодцев.

Во время пребывания этой колонны на Адам-Крылгане, на рассвете, 6-го мая, партия туркмен и хивинцев, в числе до 450 всадников, о двуконь, под начальством Садыка, произвела нападение на эту колонну. Подскакав на довольно близкое расстояние, неприятель открыл огонь. Высланные против него стрелки, а также 2 сотни казаков с ракетною батареей, заставили его, спустя несколько часов по появлении, скрыться; при этом неприятель оставил на месте 3 убитых. У нас потери не было.

Вырыв кроме бывших 20 колодцев еще 40, генерал Бардовский, наполнив все турсуки и баклаги водой, выступил обратно на Алты-Кудук, куда и прибыл 9-го мая в 7 часов утра.

Так как число вьючных животных, находившихся на Алты-Кудук, уменьшилось до 1.240, то оказалось невозможным поднять всю колонну, а потому, оставив тяжести у этих колодцев, под прикрытием 2 рот и дивизиона полевой артиллерии, генерал-адъютант фон-Кауфман, с остальными 10 ротами, при 10 орудиях и конвойной сотне, выступил с Алты-Кудука 9-го мая, в 3 часа дня.

Казачьи сотни и ракетная батарея, остававшаяся на Адам-Крылгане под начальством подполковника Главацкого, получили приказание выступить сутками позже, с тем чтобы пройти все расстояние до Аму-Дарьи (около 60 верст) в один переход. Так как во время выхода туркестанского отряда на Аму произошло столкновение с [112] значительными силами неприятеля, то я пока остановлюсь на этом и обращусь к походному движению мангышлакского отряда{53}.

От продолжительного похода по безводным местностям туркестанский отряд понес большую потерю в верблюдах. Для поднятия тяжестей джизакской и казалинской колонн потребовалось около 8.800 верблюдов (см. Хив. пох. 1873 г. Воен. Сб. № 11), затем на колодцах Аристан и Аяк кизыл-кумскими киргизами было выставлено 800, всего 9.600. Из этого числа прибыло на Аму, 11-го мая, всего 1.200 верблюдов, из которых 300 было негодных.

Известно, что вначале со стороны Кавказского округа предполагали ограничиться высылкой одного Красноводского отряда{54}. Только волнения киргизов, возникшие в начале 1873 года на полуострове Мангышлаке, вследствие подстрекательства хивинцев, навели на мысль о необходимости высылки особого отряда от Мангышлакского приставства{55}.

Сборным пунктом для сосредоточения войск мангышлакского отряда и дальнейшего их движения был назначен колодезь Порсу-Бурун у Киндерлинского залива. Войска, из которых должен был составиться мангышлакский отряд, были перевезены частью из Петровска, [113] частью же из Красноводска и Чекишляра; войска, привезенные из последних двух пунктов, принадлежали к числу не вошедших в состав красноводского отряда.

Число вьючных животных, которых могли собрать к первым числам апреля, простиралось до 1.000. В зависимости от этого, приняв во внимание необходимость взять с собой двух-месячное довольствие, была определена и величина отряда{56}. Из числа же частей, привезенных в Киндерлинский залив, но не вошедших в состав отряда, несколько рот были отправлены к урочищу Биш-Акты, для возведения там укрепления и складочного пункта. 12-го апреля был отправлен летучий отряд к заливу Кайдак, для сбора верблюдов с тех из адаевских аулов, которые их еще не доставили; начальником этого отряда был назначен майор Навроцкий. С залива Кайдак он должен был идти прямо на Биш-акты.

14-го апреля выступил первый эшелон мангышлакского отряда, разделившегося при движении на три части. 18-го апреля отряд сосредоточился у колодца Сенек, сделав безводный переход в 80 верст. По приходе к колодцу Сенек, усталые и измученные верблюды не в состоянии были нести первоначально положенной на них клади (от 12 до 15 пуд.); необходимо было уменьшить ее до 8–10 пуд. Соответственно этому пришлось уменьшить и состав отряда, оставив в Биш-Акты 2 роты{57} и 2 полевых орудия.

20-го апреля отряд вышел из урочища Биш-Акты [114] по направлению к колодцу Бусага. Дойдя до этого колодца и получив известие, что по пути на Ильтеидже воды везде достаточно, полковник Ломакин направил весь отряд по этому пути, изменив первоначальное предположение разделить весь отряд на две колонны, с тем чтобы одну из них направить по более северному пути.

При движении по степи, отряд шел тремя эшелонами, в расстоянии пол-перехода один от другого{58}. Переход между Биш-Акты и Ильтеидже, на протяжении около 250 верст, был совершен довольно удобно: дорога была везде хорошая, ровная и мало песчаная; кроме того, повсюду находили сносную, почти пресную воду{59} и топливо. Между урочищем Бусага и Каракыном отряд вступил на Усть-Урт по весьма пологому подъему. В Ильтеидже было выбрало место, удобное для устройства укрепления, как складочного и опорного пунктов; в нем была оставлена одна рота Апшеронского полка.

Так как по приходе на колодезь Байлир было получено известие, что у Айбугира сосредоточиваются неприятельские шайки, то полковник Ломакин предполагал совершить налегке рекогносцировку к Ак-Чеганаку по кратчайшему, хотя и маловодному пути через Мендали{60}. Обоз же, под прикрытием 4 рот и одного [115] орудия, должен был двигаться через колодцы Табын-су и Итыбай.

5-го мая получено предписание генерал-лейтенанта Веревкина двигаться на Ургу{61}. Почти одновременно с этим полковник Ломакин получил донесение от начальника авангарда, подполковника Скобелева, о происшедшей под Итыбаем стычке с толпами адаевцев{62}. Прибыв лично в Итыбай и убедившись в незначительности шайки, начальник мангышлакского отряда, в виду полученного предписания двигаться на Ургу, отказался от преследования адаевцев и решился форсированными маршем двигаться на соединение с оренбургским отрядом.

При этом движении пришлось, минуя прямой путь от Итыбая на север, идти в обход солончаков Барса-Кильмас, потому что на первом вовсе не было колодцев. Так как получено было известие, что оренбургский отряд уже выступил с Урги на Кунград, то войска не пошли на Ургу, а спустившись с Усть-Урта южнее, у Кара-Гумбета, направились прямо на Кунград. Семидневный путь от Алана до Кунграда был труднейшим из всего похода. Утомленные уже почти 500 верстным переходом, имея на всем пути всего 5 дневок, войска молодецки совершили переход к Кунграду, на котором пришлось идти 75 верст без воды, оставив в последнем всего 6 [116] человек больных и 20 с потертыми ногами. 12-го мая войска пришли в Кунград, а 14-го мая соединились с оренбургским отрядом, совершив снова усиленный 50-ти верстный переход{63}.