Глава III

Распоряжение относительно приготовлений к походу было получено в Оренбурге 21-го декабря 1872 года, и тотчас же было приступлено к деятельному приготовлению к предстоящей экспедиции, для чего был составлен комитет из начальников отдельных частей войск и управлений, до которых касалось предстоявшее дело. Войска, составлявшие оренбургский отряд, находились в Оренбурге Орске и Уральске, и из этих мест должны были к 15-му марта сосредоточиться в Эмбенском посту, одном из степных укреплений, построенных для поддержания спокойствия в Киргизской степи. Главное начальство над этим отрядом было поручено военному губернатору Уральской области, генерал-лейтенанту Веревкину; при нем был сформирован походный штаб, начальником которого назначен генерального штаба полковник Саранчов{15}. [40]

По обсуждении вопроса о способе сосредоточения войск к Эмбенскому посту, комитет пришел к заключению о необходимости, для сбережения людей, отправить все пехотные части на пароконных подводах, которые должно поставить интендантство. На каждой подводе решено было везти четырех солдата, которым кроме амуниции и снаряжения дозволялось взять с собою до 1 ½ пуда собственного багажа.

Имея в виду трудность и опасность передвижения войск в зимнее время, войска были снабжены от интендантства полушубками, валенками, подстилочною кошмой, меховыми воротниками и очками-консервами для предохранения глаз, сначала от блеска снега, а потом от пыли и песку. Не менее было важно озаботиться доставлением людям питательной и здоровой пищи, как во время следования войск до Эмбенского поста, так и при дальнейшем движении. Поэтому комитет признал необходимым, чтобы каждый солдат получал по фунту в сутки свежего мяса, пил каждый день чай, а в холодное время спирт. С этою целью войска в местах отправления были снабжены провиантом по числу дней марша на 30 дней и на 7 дней в запас, причем им были выданы вперед приварочные деньги по 6 3/4 коп. на человека; затем в Эмбенский пост был отправлен 100 дневной запас сухарей и крупы для людей, и овса для лошадей, а также сахар, чай, спирт, сушено-квашенная капуста, табак, лук, перец и другие противоцинготные средства. На случай временного недостатка в степи мяса, кроме того было взято 12.740 порций разных консервов, как-то: сухих щей князя Долгорукова, [41] картофельной муки профессора Киттары, щей доктора Данилевского и мясного экстракта доктора Либиха. Все эти припасы предполагалось отправить в степь вместе с отрядом; затем 10-го апреля должен был выйти из Эмбенского поста новый транспорт с месячным запасом провианта и полумесячным овса.

Так как киргизские зимовки не представляли никакой возможности для помещения всех людей эшелона во время остановок по пути движения к Эмбенскому посту, то киргизам было вменено в обязанность выставить в местах, избранных для станций, приблизительно в расстоянии 35–40 верст между ними, от 30 до 40 кибиток; туда же велено было доставлять топливо, сено и скот. Кибитки выставлялись безвозмездно, остальное же за деньги, причем топливо (кизяк) обходилось до 12 коп. за пуд, а сено от 30 до 50 коп.

Своеобразность и трудность похода, предпринимаемого в суровую зиму, в предвидении, что придется на походе встретить весну, и затем двигаться по безводной и пустынной степи при страшной летней жаре, заставляла серьезно заняться мерами относительно сбережения здоровья людей. С этой целью, кроме теплой одежды и хорошей пищи, решено было снабдить всех чинов отряда войлочными юламейками, которые, будучи удобны для перевозки на вьюках, предохраняют людей — зимою от холода и буранов, а летом — от жгучих лучей солнца. Ниже я опишу устройство этих оригинальных жилищ кочевников, принесших большую пользу отряду; теперь же упомяну только, что для всего отряда было отпущено 372 юламейки, с таким расчетом, что командирам батальонов со штабом дано по 3, командирам рот и сотен по одной, а прочим офицерам по одной на троих, нижних же чинов поместили по 10 человек в одной юламейке. Кроме того, походному штабу и его отделам было отпущено 19 юламеек. [42]

С принятием мер по сбережению здоровья людей во время похода, необходимо было позаботиться о возможности перевозки за отрядом воды, на случай движения его по безводным пространствам; для этого в Оренбурге и Орске были заказаны и затем перевезены в Эмбенский пост 3.723 деревянных баклаги с железными обручами, вмещающие каждая 4 ведра воды. Эти баклаги могли вмещать в себе двух-дневную пропорцию воды для отряда.

Помимо удовлетворения всех войск, при выступлении, полным комплектом боевых патронов и снарядов, в Эмбенском посту был образован для дальнейшего следования в степь артиллерийский парк, в котором находился двойной комплект патронов для пехоты, также зарядов и снарядов для артиллерии{16}.

В Оренбургском округе, как известно, вовсе нет саперных частей; необходимость в этом роде оружия заставила командующего войсками округа обратиться к Товарищу Генерал-Инспектора по Инженерной части, с просьбой прислать в Оренбург одного инженерного офицера, одного саперного офицера и 4 саперных унтер-офицеров. Исполняя эту просьбу, генерал-адъютант Тотлебен командировал в Оренбург от С.-Петербургского крепостного Инженерного управления инженер капитана Красовского, 3-го Саперного Резервного батальона подпоручика Саранчова (автора статьи), унтер-офицеры же были назначены по одному от батальонов Сводной Саперной бригады.

Кроме того, в Оренбургском округе, по [43] распоряжению начальника штаба округа, генерал-майора Зверева, в 1-м и во 2-м линейных батальонах были образованы саперные команды, по 25 человек в батальоне; эти команды оказались весьма добросовестно подготовленными, на сколько этого можно было достигнуть с людьми, неучаствовавшими на практических работах. Люди обеих саперных команд были снабжены шанцевым инструментом, и сверх того, из припасов, взятых в степь, был образован инженерный парк, перевозившийся на 55 верблюдах. В состав его входили:

1) 10 переносных трубчатых колодцев (2 системы Нортона, 2 — Франка и 9 — измененной системы Франка).

2) Разборчатый мост на козлах; паром из двух бударок, смоляной и не смоляной канат, веревки, трассировочный шнур и проч.

3) Плотничный инструмент, как-то: пилы, коловорот, клещи, долота и проч.; походная кузница, кузнечный инструмент и небольшой запас брусчатого и полосового железа.

4) Шанцевый инструмент, взятый на случай постройки укрепления, а именно:

5) Для кольев, нужных для трассировки укрепления, устройства моста и проч., было взято несколько сотен березовых аншпугов, в сажень или полторы длиною и от 1 до 2 дюйм. в диаметре.

6) Наконец было взято 15 пуд. пороху и 20 саж. сосиса, 15 четвертей угля, 1.000 земляных мешков и [44] 2 ворота с 4 бадьями, для поднятия воды из могущих встретиться глубоких колодцев.

Кроме моста на козлах, находившегося в Эмбенском посту, и который для удобства перевозки на вьюках был изменен, предполагали еще отправить из Оренбурга мост на парусинных понтонах; но от него пришлось отказаться за невозможностью перевозки его на вьюках.

Относительно санитарной части, кроме лазаретов и околодков, находящихся при частях, предполагалось учредить центральный подвижной лазарет на 50 человек. Для него были сосредоточены в Эмбенском посту госпитальные припасы, противоцинготные средства, 12 кибиток с железными печами, для помещения больных, и проч. Однако, вследствие малого числа больных и раненных, этот лазарет не открывался.

Вообще, во все время похода, в госпитальных принадлежностям и медикаментах скорее был избыток чем недостаток, чему не мало содействовали заботы местного Оренбургского управления Общества попечения о больных и раненных воинах. Помимо припасов, улучшавших пищу больных, как то: сахара, чая, сгущению молока, рому, коньяку, хересу и пр., это управление доставило значительное количество корпии, госпитального белья на 50 чел. и 3 лазаретных повозки. При этих припасах следовал с отрядом уполномоченный от Общества г. Оводов, которому Общество ассигновало 3.000 руб. на непредвиденные расходы.

Все эти припасы{17}, вес которых доходил до 90.450 пуд., были направлены в первых числах февраля из Оренбурга и Орска в Эмбенский пост, на санях, [45] запряженных лошадьми или верблюдами, частью же на вьюках. Для дальнейшей же перевозки грузов от Эмбенского поста до Хивы, было заключено с подрядчиком условие, в силу которого он обязывался выставить к 10–12-му марта 4.970 верблюдов, получая в течение первых 2 месяцев по 23 рубля, а в остальные по 18 рублей за каждого.

Что касается до движения отряда, то войска, находившиеся собственно в Оренбурге, были разделены на 3 эшелона. В состав их входили: 4 роты 1-го линейного батальона, 2 казачьи сотни, 6 орудий казачьей конной артиллерии и прислуга от местной артиллерийской команды к 4 полупудовым мортирам и 2 нарезным 4-х фунт. пушкам. Пехота и пешая артиллерия следовали на Эмбу через Илецкую защиту и Ак-Тюбе (495 верст), а две сотни и конная артиллерия шли другою дорогой, вдоль реки Хобды (543 версты). Первый эшелон этих войск выступил 16-го февраля.

Войска, находившиеся в Орске, выступили почти одновременно с оренбургскими, четырьмя эшелонами. Отсюда двинулись в степь: 2-й линейный батальон (5 рот) и 4 Оренбургских казачьих сотни.

Наконец, из Уральска, 24-го февраля, вышли на Эмбу через Уил (625 ½ верст) 3 Уральских казачьих сотни{18}. Для всех этих эшелонов переходы назначались около [46] 40 верст. Для сбережения артиллерийских лошадей, орудия, лафеты и комплект снарядов везли на санях, а упряжных лошадей вели в поводу. Для перевозки нижних чинов и их багажа потребовалось 545 пароконных подвод, причем за каждую подводу пришлось платить 60 руб.

Зима 1872–1873 года отличалась суровостью и продолжительностью. Отрядам, вступившим в степь в средине февраля, пришлось двигаться при 25° мороза и страшных буранах; однако, за исключением Уральских сотен, к 15-му марта в Эмбенском посту собрался весь отряд. Не то было с перевозочными вещами и верблюдами. При предположении выступить 15-го марта, и те, и другие должны были сосредоточиться в укреплении 10–12-го марта; однако вместо 4.970 верблюдов их к этому времени оказалось, меньше 2,000; в такой же пропорции явились и тяжести.

Я выехал из Оренбурга в Эмбенский пост 1-го марта. Сначала мы не встречали ни войска, ни транспортов, но мы вполне могли судить о тех неудобствах, которые пришлось испытать обозу, вследствие страшных ухабов, образовавшихся в глубоком снегу. Ухабы эти были до того велики, что 10 киргизских лошадей, запряженных в тарантас, поставленный на зимний ход и попавший в ухаб, не в состоянии были вытащить его, и нам зачастую приходилось ночевать среди степи, в томительном ожидании, пока посланный на следующую станцию не приведет свежих лошадей. Иногда то же самое происходило и от причины совершенно противоположной — недостатка снега — что встречалось обыкновенно на более возвышенных местах: в песках тощие киргизские лошаденки совершенно отказывались тащить экипаж.

Проехав Ак-Тюбе, мы начали уже обгонять обозы и могли видеть оригинальные места стоянок войск. На [47] более возвышенной местности, обнаженной от снега, благодаря 2–3 дням оттепели, или же покрытой небольшим слоем его, находилось несколько десятков кибиток, в которых помещались тяжести и животные. В кибитках проголодавшиеся и озябшие солдатики разводили огонь, болтали и грели воду для чая... Особенно живописным бивуак казался вечером: дым, выходивший из отверстий вверху кибиток, придавал им вид вершин огнедышащих сопок. Ржание лошадей, пронзительные крики верблюдов, непонятные слова киргизов-возчиков, бранящихся с русскими извозчиками, звуки солдатских голосов, а иногда и разудалых песен — все это сливалось в общем шуме, придавая бивуаку необыкновенное оживление.

Рано утром вся эта масса людей и животных снимается с бивуака и уходит дальше, а на бывшей стоянке, вместо недавней жизни, кипевшей ключем, наступает мертвая тишина и спокойствие. Только 2–3 киргиза-сторожа в своих малахайках (оригинальных шапках) вяло и флегматично расхаживают по двору, и тем отчасти нарушают воцарившуюся тишину. К вечеру снова, являются гости, снова закипает жизнь, умолкающая внезапно утром, и т. д.

Нужно признаться, что передвижение войск до Эмбенского поста, благодаря принятым вполне рациональным мерам, было совершено чрезвычайно успешно: не смотря на то, что войскам пришлось двигаться при 25-ти градусных морозах, было всего 2–3 случая обморожения; вообще больных было очень мало, всего около 40 человек, заболевших частью простудною лихорадкой, частью глазами.

Совершенно другое было при перевозке транспортов.

Вследствие страшных ухабов, утлые сани извозчиков ломались, кладь вываливалась, кули рвались, содержимое в них высыпалось и пр. Во время поездки мне часто [48] приходилось встречать груды тюков, беспорядочно разбросанных по дороге, иногда совершенно без всякого надзора; — так обыкновенно распоряжались киргизы-возчики, которые, вследствие поломки саней, бросали все на произвол судьбы, и сев верхом на лошадь, отправлялись искать новых саней.

От Оренбурга до Эмбенского поста около 500 верст. Мы ехали день и ночь; нигде не останавливаясь, и только на десятый день приехали в укрепление, бросив по дороге тарантас и пересев в легкие киргизские сани, в которых приходилось ехать лежа и держась за нарочно для того привязанные веревки, чтобы поминутно не вываливаться на ухабах. В укреплении уже находилась большая часть отряда.

Войска, прибывшие в Эмбенский пост, помещались главным образом в юламейках и кибитках; только сравнительно небольшая часть их жила в конюшнях, наскоро приспособленных для этой цели прорубкою в них окон и установкою железных печей. Последния, числом до 25, были сделаны приехавшим для этого из Оренбурга кровельщиком; ими же отапливались и кибитки.

Выше я говорил, что вследствие того, что транспорты и вьючные верблюды опоздали, пришлось отложить выступление в степь до конца марта. Впрочем, если бы контрагент и выполнил свое обязательство во-время, то и тогда едва ли мы двинулись бы раньше. Движение в глубь степи, по глубокому снегу, без дорог, при страшном холоде, с 5.000 массой верблюдов, которые также как и лошади были лишены подножного корма, вследствие глубины снега и ледяной коры, покрывавшей его сверху, — было крайне рискованно и опасно. С другой стороны, каждый из начальствующих лиц знал, что всякий день остановки в Эмбенском посту отдалял для нашего отряда возможность участвовать в покорении Хивы, так как уже было [49] известно, что Туркестанский отряд выступил в первых числах марта.

Как бы то ни было, войскам пришлось простоять на месте более 2 недель без всякого определенного занятия. Вследствие этого начальник отряда приказал производить ученья, заниматься стрельбой и даже раз произвел одно-сторонний маневр. Для стрельбы, конечно, выбиралось время потеплее, но все-таки приходилось стрелять при нескольких градусах мороза и при ветре. Это обстоятельство, а также и непривычка стрелять зимой при блеске снега, были причиной, что результаты стрельбы получались тем не менее только умеренные. Эти ученья были чрезвычайно полезны: с одной стороны они доставляли хотя какое нибудь занятие и развлечение нижним чинам, с другой — давали самому начальнику отряда возможность познакомиться с людьми ему подчиненными, так как из всех войск только три Уральских сотни находились до похода под его начальством. Погода далеко не благоприятствовала этим занятиям; за все время пребывания войск в Эмбенском посту было всего 2–3 теплых дня, когда к полудню снег таял и в укреплении появлялась грязь; затем все остальное время стояли морозы в 10, 15 и до 25°, нередко сопровождавшиеся метелью и буранами.