На земле Северной Моравии
В конце марта и в начале апреля 1945 года погода в нашей прифронтовой полосе была очень изменчивой. Ясные весенние дни сменялись пасмурными, дождливыми, иногда со снегом. Температура воздуха на равнинной территории Польши была значительно выше, чем в горной, холмистой Словакии. В то время как в полосе армий правого крыла фронта воздух в солнечные дни нагревался в середине дня почти по-летнему, в Словакии, где действовали наши левофланговые армии, в отрогах Карпатских гор еще лежал снег, температура нередко была ниже нулевой.
На стыке марта и апреля река Одер и ее притоки, берущие начало в Карпатах и ее отрогах, были полноводными, шумными и затопляли низины и долины, по которым протекали. Даже небольшие потоки теперь стали труднопреодолимым препятствием для войск. Нередко по утрам в долинах рек стояли почти до середины дня густые туманы.
Утром 6 апреля, когда мы получили распоряжение Ставки о приеме от 1-го Украинского фронта 60-й армии, ее войска полностью закончили переправу через реку Одёр и, выдвинувшись западнее реки на сорокакилометровом фронте Михельсдорф, Берендорф, постепенно поворачивались главными силами в южном направлении, лицом на город Троппау (Опава).
Левее 60-й армии 38-я и 1-я гвардейская армии генералов К. С. Москаленко и А. А. Гречко, преодолевая в первых числах апреля один оборонительный рубеж за другим, с тяжелыми боями продвигались к Одеру. Сражаясь в районе, состоявшем из сливающихся крупных населенных пунктов с каменными постройками, приспособленными для стрельбы из пушек и пулеметов, наши войска прорывали, по существу, на подступах к реке глубокий укрепрайон. [197]
2 апреля 38-я армия, используя успех своего правого соседа, успешно форсировала реку Одер южнее города Ратибор и к 4 апреля образовала за рекой небольшой плацдарм — шесть километров в ширину и полтора километра в глубину.
Стремясь не допустить распространения наших правофланговых войск западнее реки Одер и выхода их к рекам Одер и Ольша, противник ввел против них войска, снятые с участков 1-го Украинского фронта. Кроме того, на подступах к реке Одер гитлеровцы заняли заранее подготовленные сильные полевые укрепления и приспособили для обороны населенные пункты, многочисленные озера, каналы и протоки, обильно наполнившиеся водой.
Фашистское командование решило отбросить за реку переправившиеся войска 38-й армии и ликвидировать плацдарм. С этой целью оно нанесло удар довольно крупными силами пехотных и танковых соединений при поддержке авиации. Однако командующий армией генерал Кирилл Семенович Москаленко и член Военного совета генерал Алексей Алексеевич Епишев лично организовали отпор врагу на опасном участке. И мужественные пехотинцы, танкисты и артиллеристы 38-й армии отразили все атаки фашистов, предпринимавшиеся в течение нескольких дней, нанесли им большой урон.
Совместно с советскими войсками в рядах 38-й армии храбро сражались танкисты 1-й чехословацкой танковой бригады под командованием майора В. Янко. За первые пять дней апреля они уничтожили 13 танков и самоходных установок, 25 орудий, 970 вражеских солдат, а 367 человек взяли в плен.
Наши войска, переправившиеся через Одер, поддерживались многочисленной артиллерией, которая вела огонь с восточного берега реки. Однако часть орудий была переброшена на левобережье. Батарейцы поддерживали пехоту и танки, следуя вместе с ними. В частности, командир орудия старший сержант М. А. Ташкин переправил свое орудие на левый берег Одера на плоту и огнем прямой наводкой уничтожил три вражеских танка. С помощью орудийного расчета Ташкина через реку была переправлена вся батарея. За храбрость, проявленную в этих боях, старший сержант М. А. Ташкин был удостоен звания Героя Советского Союза.
Большую помощь нашим войскам в их противоборстве с превосходящими силами противника на плацдарме оказывала 8-я воздушная армия генерал-лейтенанта авиации Василия [198] Николаевича Жданова. 3 апреля ее самолеты совершили 694 боевых вылета. За этот день наши истребители вместе с зенитной артиллерией сбили 23 вражеских самолета.
6 апреля, после рассылки в армии фронтовой директивы на наступление, я поехал на КП 1-й гвардейской армии. Командарма генерал-полковника Андрея Антоновича Гречко я немного знал по Военной академии Генштаба, в которой мы учились вместе в довоенные годы, правда на разных курсах. Членом Военного совета был генерал-майор К. П. Исаев, а начальником штаба — мой однокурсник по Военной академии имени М. В. Фрунзе Александр Григорьевич Батюня, один из опытнейших штабных генералов. Он показал мне на карте положение войск армии и уточнил обстановку.
Здесь следует напомнить, что в те дни армии фронта вели начатое 24 марта наступление и в частных армейских операциях продолжали прогрызать оборону противника на дальних подступах к Моравской Остраве, Цешину и Жилине.
— Наша армия, — рассказывал генерал А. Г. Батюня, — продолжает продвигаться вперед, причем особенно успешно на флангах. В последние два дня на главном направлении наступающих войск армии разгорелись тяжелые бои за город Френштат.
Александр Григорьевич показал мне боевое донесение, в котором отмечалось мужество, героизм бойцов и командиров 81-й и 340-й стрелковых дивизий, отличившихся в боях. Например, воины 7-й роты 410-го стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта И. Г. Чернова, прикрываясь дымовой завесой, штурмом овладели опорным пунктом Пельгжимовице. В ходе боя рота отразила три мощные контратаки и удержала занятый район. Чернов получил новую задачу: перерезать железную дорогу в районе Зебжидовице, не дать бронепоезду противника маневрировать и вести огонь по нашим наступающим частям. Бойцы стремительной атакой выполнили эту задачу. Старший лейтенант Чернов был дважды ранен, но геройски продолжал руководить боем. Бойцы роты, истребив до 150 фашистов, способствовали успешному развитию наступления полка. Роту бесстрашно поддерживал орудийный расчет старшего сержанта И. Ф. Зубарева, уничтоживший 12 пулеметных точек противника и несколько десятков гитлеровцев.
Старший лейтенант И. Г. Чернов и старший сержант [199] И. Ф. Зубарев были удостоены звания Героя Советского Союза.
Мужественно действовали воины 72-й отдельной горнострелковой бригады полковника И. П. Амвросиева. Ломая сопротивление врага, отбивая у него один за другим населенные пункты, они подошли к реке Одер. Там в жестоких схватках уничтожили свыше 2000 и взяли в плен 170 вражеских солдат и офицеров, подбили 33 танка. В этих боях командир бригады был смертельно ранен. Посмертно полковнику И. П. Амвросиеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
— Обстановка на правом фланге и на стыке с 38-й армией с 4 апреля характеризуется, — продолжал Батюня, — на редкость жестокими боями с ударной группировкой противника, перешедшей в наступление с целью ликвидации нашего плацдарма за Одером. Однако введенный на левом фланге 38-й армии наш 11-й стрелковый корпус, стоявший в резерве, стремительно форсировал реку и помог командованию 38-й армии сковать вражеский удар.
— А на левом фланге? — спросил я.
— Там наши войска во взаимодействии с 18-й армией сегодня продвинулись на 5 километров и овладели городом Живец, — ответил Александр Григорьевич.
С командного пункта армии я перебрался на НП командарма, который был оборудован на чердаке одного из стоявших на возвышенности домов, откуда открывался хороший обзор поля боя вплоть до реки Одер. По пути я рассматривал карту с нанесенным на ней положением войск и подвел для себя некоторые итоги наступления армий фронта, начавшегося 24 марта. На правом крыле войска 38-й и 1-й гвардейской армий продвинулись на 40 километров в направлении Моравской Остравы. А левофланговая 18-я армия при содействии части сил 1-й гвардейской прошла на запад свыше 80 километров. За эти дни были освобождены несколько крупных административных центров Польши и Словакии и сотни различных населенных пунктов.
На армейском наблюдательном пункте 1-й гвардейской армии я услышал от Андрея Антоновича Гречко об обстановке то же самое, что рассказал мне начальник штаба. Затем в стереотрубу я посмотрел панораму боя на подступах к Одеру.
— Оборона противника здесь как в настоящем укрепрайоне, — сказал генерал Гречко. — Конечно, сохранение Моравско-Остравского промышленного района для Германии — это вопрос жизни и смерти. Поэтому немецкое командование [200] построило здесь столько всевозможных укреплений и посадило в них столько войск, что преодолевать каждую пядь земли во вражеской обороне приходится с огромным трудом и большими жертвами...
— Со всем этим меня подробно ознакомил по телефону начальник штаба 1-го Украинского фронта генерал армии Петров, бывший командующий 4-м Украинским, — сказал я. — Мы с ним почти ежедневно обмениваемся по телефону информацией.
— В последнее время мы преодолеваем оборонительную полосу противника с широким использованием штурмовых батальонов и групп, по методу прорыва укрепрайонов, — пояснил Андрей Антонович. — Приведу пример из боевого опыта 569-го стрелкового полка 161-й стрелковой дивизии. Созданный там штурмовой батальон включал три стрелковые роты, в каждой из которых была в свою очередь штурмовая группа, пулеметную и минометную роты, группу разведки, саперный взвод, взвод ПТР. Батальону придавалось 6–8 орудий. В состав штурмовых групп входили стрелковый взвод, отделение саперов, одно-два орудия, станковый пулемет, два миномета, два противотанковых ружья...
Как рассказал командарм, штурмовые подразделения комплектовались наиболее опытным личным составом. Подготовка его проводилась на местности, оборудованной такими инженерными заграждениями и оборонительными сооружениями, какие возводит противник. В подготовке особое внимание уделялось выработке навыков ведения ближнего боя в траншеях, преодоления полосы огня и инженерных заграждений, атаки долговременных сооружений, организации тесного взаимодействия с артиллерией и саперами.
Утром 1 апреля 1-й штурмовой батальон полка занял исходное положение для атаки на опушке рощи. Впереди на возвышенных местах находились отдельные каменные строения, которые противник оборудовал как доты. Входы в подвалы домов соединялись траншеями и ходами сообщения полного профиля, служившими для скрытого маневрирования живой силой. Перед первой траншеей шли сплошные проволочные заграждения с противопехотными и противотанковыми минными полями. Перед батальоном оборонялись две роты противника. Штурмовой батальон поддерживал минометный полк. Перед подразделением стояла задача прорвать вражескую оборону, занять пять оборудованных под доты домов, разбросанных у дугообразной опушки леса, и в последующем, продвигаясь через лес, взять укрепленную высоту. [201]
В ночь накануне атаки были проделаны проходы в минных полях и проволочных заграждениях. А в 10 часов после пятиминутного огневого удара по вражескому переднему краю, когда минометчики перенесли огонь в глубину обороны, огневые подгруппы открыли огонь по амбразурам домов. Тут же по сигналу командира батальона устремились перебежками по проходам подгруппы разрушения и стрелковые взводы. Штурмовая группа 1-й стрелковой роты, ворвавшись в траншею противника и уничтожив до 20 солдат и офицеров, была остановлена огнем из ближайшего дома. Командир батальона дал команду открыть по этой цели огонь из орудий прямой наводкой. Воспользовавшись поддержкой, бойцы вплотную приблизились к дому-доту и по знаку командира дружно атаковали его. Артиллеристы и пулеметчики в это время перенесли огонь на другие цели, а минометчики поддерживали огневое окаймление штурмовой группы, которая захватила первую укрепленную позицию врага и продолжала продвигаться вперед.
Между тем гарнизон дома-дота, блокированного бойцами 2-й стрелковой роты, продолжал упорно сопротивляться, вел сильный пулеметный и артиллерийский огонь. По приказанию комбата эта группа, используя успех соседа, вышла основными силами на фланг объекта атаки и после нового артиллерийского налета во взаимодействии с группой 1-й роты ворвалась во вражескую траншею, а потом и в сам дот. Это ослабило систему обороны гитлеровцев на этом участке, создало необходимые условия для штурма остальных домов-дотов и последующего наступления через лес к укрепленной высоте. За день боя противник лишился здесь ключевых позиций, потерял убитыми и ранеными более 80 солдат и офицеров. Было взято в плен 12 солдат, захвачено 6 пулеметов, 2 орудия и другие трофеи.
— В предстоящей Моравско-Остравской операции армиям правого крыла фронта придется преодолевать мощную систему обороны противника, — сказал я. — Генерал Еременко намерен провести в ближайшие дни в тылу этих армий ряд учений по прорыву укрепленных полос. Я ему порекомендую использовать ваш опыт...
— Когда же мы получим директиву на проведение операции? — спросил А. А. Гречко.
Я ответил, что директиву Ставки мы получили 3 апреля и в соответствии с ее требованиями разработали свою. Отправка ее в войска задержалась в связи с тем, что у командующего фронтом не было ясности, передадут ли нам 60-ю армию с 1-го Украинского фронта. Сказал, что сегодня [202] Ставка известила нас о включении 60-й армии в состав нашего фронта с полуночи 6 апреля, что после этого мы подписали директиву и отправили ее в армии, она через час-два будет получена. Я ознакомил Андрея Антоновича с основными требованиями этого документа. В целях разгрома группировки противника, обороняющегося в горах юго-восточнее и южнее Моравской Остравы, Ставка приказала командующему 4-м Украинским фронтом нанести главный удар силами 60-й и 38-й армий с двумя артиллерийскими дивизиями прорыва и 31-м танковым корпусом. Удар должен быть нанесен по западному берегу реки Одер с ближайшей задачей не позднее 12–15 апреля овладеть Троппау (Опава) и Моравской Остравой. В дальнейшем приказано продвигаться в общем направлении на Оломоуц навстречу войскам 2-го Украинского фронта, развивающим наступление на север.
Гречко спросил, какая роль отводится его армии.
Я сообщил ему, что 1-я гвардейская включена в состав фронтовой ударной группы, что завтра ей передадут из 38-й армии 95-й стрелковый и 127-й легкий горнострелковый корпуса и после прорыва обороны противника на участке Одра, Гожице объединение наносит удар по восточному берегу реки Одер. Во взаимодействии с 38-й армией не позже третьего дня операции 1-я гвардейская должна овладеть Моравской Остравой и в дальнейшем наступать на Фридек, Нови Йичив.
— Задача не из легких, — заметил А. А. Гречко, выпрямляясь и выразительно переглянувшись с начальником артиллерии. Я, конечно, понимал значение этого взгляда.
— Командование фронта докладывало Ставке о нехватке боеприпасов, — ответил я на немой вопрос командарма. — Однако обстановка такова, что ожидать, пока нам подвезут все необходимое по вашим потребностям, нельзя. Наступать придется с тем, что есть, экономнее расходовать снаряды.
...По пути на фронтовой КП я заехал на командный пункт 38-й армии. Командующий армией генерал-полковник К. С. Москаленко и член Военного совета генерал-майор А. А. Епишев находились на армейском НП, руководили удержанием и расширением плацдарма за Одером. За столом, склонившись над картой, в одиночку трудился начальник штаба армии генерал-майор Василий Фролович Воробьев, в прошлом преподаватель Военной академии Генштаба, военный историк. [203]
— Составляю по указанию командующего план наступательной операции, конечно, руководствуясь вашей директивой, — кивнул он на лежавшую на конце стола сколотую скрепкой бумагу.
Здесь директиву фронта уже успели получить. По ней и разрабатывался план наступления. Выслушав краткий доклад, я уточнил с начальником штаба основные задачи армии в операции. 38-я армия должна была прорвать оборону противника на участке Заудиц, Крановитц и, нанося главный удар на Долни Бенешев, Моравскую Остраву по западному берегу реки Одер, не позже третьего дня операции овладеть Моравской Остравой, далее наступать на Фулнек, Оломоуц по реке Опава.
— Наша задача нам ясна, — сказал Василий Фролович. — Понятна в основном и задача левого соседа, 1-й гвардейской армии, с которой нам придется освобождать Моравскую Остраву. Хотелось бы подробнее знать о задачах 60-й армии и 31-го танкового корпуса.
— Задача 60-й армии, — ответил я, развернув свою карту, — прорвать оборону противника на участке Реснитц, Заудиц, затем, нанося удар в южном направлении, не позже второго дня операции овладеть городом Опава и в дальнейшем наступать на Литовель. Таким образом, ваш правый фланг обеспечивается надежно. 31-й танковый корпус, действуя в полосе наступления 60-й армии на ее левом фланге, должен развивать удар в общем направлении на Штернберк. Его задача — расчленить группировку противника в Моравско-Остравском промышленном районе и отрезать ей пути отхода на запад. Действия вашей и 1-й гвардейской армий в овладении Моравской Остравой обеспечивает 8-я воздушная армия. Помимо согласованных с вами действий по объектам на поле боя она прикрывает ваше наступление с воздуха и не допускает подхода в район ваших действий резервов противника с запада.
— Оборона противника перед нами, по данным разведки, исключительно сильная, — глядя на карту, сказал генерал Воробьев. — А подавить ее с должной надежностью вряд ли удастся. У половины полков нашей артиллерии запас снарядов менее одного боекомплекта.
— И в других армиях с боеприпасами тоже трудно, — сообщил я. — Фронт в данном случае помочь вам не сможет. А наступать надо во что бы то ни стало. Обстановка требует, сами понимаете. Но я вижу, что вы в своем плане предусматриваете не только экономию боеприпасов, но и широкий маневр огнем. Это правильно. [204]
— В этом мы видим выход из положения, — согласился Воробьев. — Продолжительность и интенсивность артиллерийской подготовки вынуждены сократить — сейчас разведчики и артиллеристы все внимание отдают уточнению и выявлению скрытых огневых позиций артиллерии и танков противника, чтобы бить по ним только наверняка. Затем, конечно, сыграет свою роль маневр огнем, его своевременность и точность. Этими вопросами постоянно занимается командарм. Вы ведь знаете, что Кирилл Семенович Москаленко в прошлом артиллерист.
Вскоре появился генерал К. С. Москаленко, которого я не встречал со времени Воронежско-Касторненской операции 1943 года. Он уже тогда командовал 38-й армией, а я был начальником штаба Брянского фронта.
Кирилл Семенович с тех пор мало изменился, несмотря на то, что испытать ему пришлось немало, командуя армией в серьезнейших сражениях на Днепре, под Корсунь-Шевченковским, Сандомиром, на Дуклинском перевале...
Вошел он, как всегда, быстро, порывисто, поздоровавшись, стал оживленно рассказывать о том, что наши войска отбили все атаки противника за рекой Одер и расширили плацдарм. Сказал и о том, что на армейском наблюдательном пункте был генерал Еременко.
Поскольку о задачах в предстоявшей операции с Кириллом Семеновичем разговаривал командующий фронтом, я поторопился возвратиться на командный пункт фронта. Генерал А. И. Еременко в это время заслушивал доклады моего заместителя генерала В. А. Коровикова и начальника разведки фронта генерала М. Я. Грязнова о продвижении войск за день, о начертании вражеских оборонительных рубежей и о силах, которыми они обороняются.
Василий Архипович Коровиков после доклада передал командующему новую карту с нанесенным на ней положением армий к концу дня. Андрей Иванович на основе личных наблюдений с НП Москаленко несколько расширил на карте плацдарм 38-й армии за Одером.
3 апреля А. И. Еременко подписал приказ 18-й армии на проведение армейской операции, которая имела вспомогательное назначение по отношению к Моравско-Остравской, отвлекала туда внимание и силы противника:
«18-й армии в составе стрелкового и чехословацкого армейского корпусов с артиллерийскими инженерными частями усиления нанести удар в общем направлении от Ружомберок на Жилину с ближайшей задачей выйти на рубеж [205] Яблунков, Чадца, Жилина и в последующем наступать на Голешов»{23}.
Потом командующий фронтом в моем присутствии заслушал доклад начальника разведки о противнике.
Генерал-майор Михаил Яковлевич Грязнов был опытным, инициативным и изобретательным разведчиком.
— Теперь перед 4-м Украинским фронтом обороняются исключительно немецкие войска, — докладывал М. Я. Грязнов. — Венгерская армия, которая входила в армейскую группу «Хейнрици», в конце марта была расформирована и ее дивизии заменены немецкими. Группа «Хейнрици» тоже упразднена. Все немецкие дивизии, как прежние, так и вновь прибывшие, противостоявшие нашему фронту, объединены в 1-ю танковую армию под командованием генерала танковых войск Неринга. Однако эта армия была таковой только по названию: три четверти ее дивизий являются пехотными.
А. И. Еременко поинтересовался теперешним составом 1-й танковой армии, и генерал Грязнов уточнил, что в нее входят 24-й танковый, 11-й и 59-й армейские и 49-й горнострелковый корпуса, которые занимают следующее положение: перед 60-й армией — две пехотные, одна танковая («Охрана фюрера») и одна лыжная дивизии, а также три отдельных батальона; перед 38-й армией — две пехотные и одна летно-пехотная дивизии, два стрелковых полка и четыре отдельных батальона; перед 1-й гвардейской армией — две пехотные, две танковые (19-я и 8-я) и две горнострелковые дивизии, семь отдельных батальонов; перед 18-й армией — три пехотные дивизии, один полк и пять отдельных батальонов.
— В оперативном резерве противника на участке Троппау и севернее Моравской Остравы дислоцируются две танковые дивизии и два полка, — добавил Михаил Яковлевич и заключил: — Таким образом, немецко-фашистское командование, придавая огромное значение обороне Моравско-Остравского промышленного района, сосредоточило против нас 13 пехотных и 5 танковых дивизий. Кроме того, по нашим данным, у противника насчитывается 235 самолетов, базирующихся в основном на аэродромах Острава, Долни Бенешов, Оломоуц, Простеев, Пардубице, Главнице.
— Вы не уточнили начертание укрепрайона перед армиями правого крыла фронта, — укоризненно заметил Грязнову и мне командующий. [206]
— Схему укреплений на северных подступах к Моравско-Остравскому промышленному району дадим дня через три, — ответил начальник разведки. — Завтра из чехословацкого корпуса приедут три офицера во главе с подполковником Кокердой, которые до 1938 года служили в укрепрайоне. А послезавтра мы ожидаем переброски к нам самолетом двух чехословацких партизан, которые участвовали в строительстве укрепрайона, причем один из них был прорабом. Кроме того, мы нашли несколько местных жителей из числа обслуживавших укрепрайон в довоенные годы.
Когда мы остались с А. И. Еременко вдвоем, я доложил ему о ходе подготовки 1-й гвардейской армии к операции.
— Москаленко меня информировал обо всем, когда я был у него на наблюдательном пункте, — сказал Андрей Иванович.
В полночь заработала проводная связь с 60-й армией. Я позвонил командарму генерал-полковнику Павлу Алексеевичу Курочкину, поздравил его с включением армии в состав нашего фронта. Он поблагодарил меня, но каким-то невеселым голосом.
— Ты, по-видимому, не особенно обрадован этим событием? — спросил я.
— Я солдат, — ответил он. — Приезжай завтра ко мне, познакомишься с моим штабом, и поговорим обо всем.
Я, конечно, понимал, что передача 60-й армии из 1-го Украинского фронта, который после Верхне-Силезской операции достиг реки Нейсе и вместе с действующим севернее его 1-м Белорусским фронтом устремлялся к Берлину, едва ли радует Павла Алексеевича, потому что все это означало: в боях за Берлин, о которых мечтал всю войну каждый советский воин от солдата до маршала, он со своей армией участвовать не будет.
При рассмотрении группировки противника, предназначавшейся для обороны Моравско-Остравского промышленного района, сразу бросалось в глаза, что здесь были сосредоточены опытные и стойкие войска, в том числе танковая дивизия «Охрана фюрера». Укрепленная полоса с мощными укреплениями в комбинации с дотами прикрывала Моравскую Остраву с востока и юга. Это объяснялось исключительно важным значением Моравско-Остравского промышленного района для фашистской Германии, о которой я уже говорил.
На следующий день с разрешения командующего я и начальник политуправления фронта генерал-лейтенант Михаил Михайлович Пронин поехали в 60-ю армию. По небольшому [207] мосту пересекли Вислу, которая в том месте была еще маленькой, незаметной речкой. А через Одер мы переезжали в большом красивом городе Ратибор, коренном польском городе Рацибуж, долгое время находившемся под немецким гнетом. Оккупанты успели в значительной мере заселить город немцами. Неширокий, несудоходный в том месте Одер (по-польски — Одра) из-за весеннего половодья разлился до 200 метров в ширину и затопил долину.
...Командующий армией генерал-полковник П. А. Курочкин, член Военного совета генерал-майор В. М. Оленин и начальник штаба генерал-майор А. Д. Гончаров занимались планом операции. После взаимных приветствий Павел Алексеевич ознакомил меня со своим решением.
60-я армия в составе трех стрелковых корпусов (девять стрелковых дивизий), 31-го танкового корпуса, 13-й артиллерийской дивизии прорыва, артиллерийской бригады, двух артиллерийско-противотанковых бригад, минометной бригады, истребительно-противотанкового полка, двух минометных полков, штурмовой инженерно-саперной бригады и инженерно-саперной бригады должна была прорвать оборону противника на участке Респитц, Заудиц, нанося главный удар левым флангом в направлении Краверте, Диттердорф, овладеть Троппау (Опава) и в дальнейшем наступать на Литовель, имея в первом эшелоне два стрелковых корпуса. Один стрелковый и танковый корпуса будут наступать за левофланговым стрелковым корпусом.
— У вас столько танковых, артиллерийских, противотанковых и инженерных средств, сколько нет у всех наших остальных армий, — удивился я.
— Ну так ведь прорывать-то придется сильную многополосную оборону с многочисленными дотами, — подчеркнул генерал Курочкин. — Мы надеемся, что вы как следует поддержите нас авиацией.
— План обеспечения наступления наших войск воздушной армией на днях получите. Кроме того, с началом наступления армии на вашем НП будет находиться представитель воздушной армии, которому вы будете давать свои заявки. Как у вас с изучением укреплений противника в полосе наступления армии? Есть ли данные о долговременных сооружениях? — спросил я начальника штаба.
А. Д. Гончаров ответил утвердительно.
— Что ж, ждем завтра ваши данные в штабе фронта. Вы получите составленную у нас схему обороны противника.
Затем я ушел с генералом А. Д. Гончаровым в штаб, [208] а генерал М. М. Пронин — к члену Военного совета В. М. Оленину.
Гончаров познакомил меня с руководящим составом штаба армии. Потом я вместе с командармом выехал в дивизии. Там всесторонне готовились к предстоящему наступлению. Численный состав соединений был выше, чем в других наших армиях. В целом состояние войск 60-й армии и ход их подготовки к наступлению были хорошими.
С 8 апреля генерал Еременко вместе с командармами начал проводить в тылу армий, намеченных для нанесения удара, показательные учения. Основная цель их сводилась к обучению организовывать взаимодействие в бою между пехотой, артиллерией и танками при преодолении вражеских укрепленных полос, готовить практически войска к штурму дотов. Мне почти безвыездно приходилось оставаться во время учений на фронтовом КП.
Я и генерал М. Я. Грязнов тщательно изучили с помощью офицеров чехословацкого корпуса данные всех видов фронтовой и армейской разведки, показания пленных и перебежчиков, материалы, полученные от партизан и местных жителей, и на этой основе составили подробную схему укреплений на подступах к Моравской Остраве и описание этих укреплений, в первую очередь дотов.
Как мы и предполагали, противник предпринял попытку сильным ударом отбросить наши войска с подступов к Моравской Остраве с таким расчетом, чтобы сорвать или по крайней мере задержать их наступление. Утром 8 апреля части трех пехотных и трех танковых дивизий противника нанесли удар на стыке 38-й и 1-й гвардейской армий, стремясь оттеснить наши части с занимаемых ими плацдармов на берегу Одера.
Развернулись ожесточенные бои. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось вернуть себе несколько населенных пунктов.
При отражении вражеских атак отличались многие подразделения и воины нашего фронта. Исключительную храбрость и стойкость проявили артиллеристы 126-го легкого горнострелкового корпуса 38-й армии сержант Рахимжан Токатаев и младший сержант Ф. К. Кердань, подбившие из своих орудий по нескольку танков противника. Оба они были удостоены звания Героя Советского Союза.
Чтобы восстановить утраченные позиции, командующий 1-й гвардейской армией генерал А. А. Гречко силами 129-й [209] гвардейской и 167-й стрелковых дивизий нанес удар с рубежа лес Домбрау, Сыринка в направлении Вытшеншув, Рогув. Наступление противника было приостановлено. Фронт стабилизировался на линии Тунскирх, Камень, Роговец, Мощеница, Забжыдовице, Охабы, Живец, Камешница, Браница, Врутки, Каменна Поруба.
Атаки противника на стыке армий генералов Москаленко и Гречко продолжались и в последующие дни, но сколько-нибудь значительных успехов ему не принесли. Правда, 9 апреля гитлеровцам удалось овладеть южной окраиной Тунскирха и железнодорожным полустанком восточнее этого пункта на занятом нами плацдарме. Но зато на поле боя фашисты оставили подбитыми и сожженными 14 танков, 4 бронетранспортера и до 600 трупов солдат и офицеров. Наши части, сдерживая врага, отбили все его атаки, а затем восстановили положение. Плацдарм за рекой продолжал расширяться.
Несмотря на то что противник бросил сюда все свои резервы и новые войска с других участков, положение его с каждым днем ухудшалось. Вражеские дивизии несли большие потери, моральный дух фашистских войск падал.
Мы получали сведения о том, что многие немецкие солдаты покидают позиции при появлении наших танков, что в гитлеровских войсках участились случаи дезертирства и что фашистское командование, пытаясь помешать разложению своих войск, широко применяет расстрелы на месте для устрашения солдат.
Через два дня я и генерал М. Я. Грязнов докладывали командующему составленное нами на основе различных данных описание оборонительной полосы на подступах к Моравско-Остравскому промышленному району и схему оборонительных рубежей с обозначением на ней железобетонных сооружений.
Надо сказать, что в приграничной северо-восточной зоне Чехословакии в течение 1933–1938 гг. строился с помощью французских военных инженеров укрепленный район, предназначенный для противодействия немецко-фашистским войскам, если они попытаются захватить Моравско-Остравский промышленный район и всю Чехословакию, об оккупации которой Гитлер открыто говорил со времени своего прихода к власти в Германии. Но уже в 1938 году, когда Чехословакию возглавило профашистское правительство, сооружение укрепрайона было прекращено, он остался недостроенным и в 1939 году по воле мюнхенских «миротворцев» был сдан гитлеровцам без единого выстрела. В первые [210] годы войны фашистское командование сняло из укрепрайона значительное число орудий, оставив в дотах лишь малокалиберные пушки и крупнокалиберные пулеметы. Оно считало, что он никогда не понадобится. Однако в последние месяцы положение резко изменилось. Немцы стали восстанавливать и модернизировать заброшенный укрепрайон. Там были поставлены новые орудия. Троппау и Моравская Острава — главные города, которые особенно прикрывались противником на направлении предстоящего нашего удара, — были превращены гитлеровцами в мощные узлы сопротивления. Кроме того, севернее этих городов, по левым берегам Опавы и Одера, на десятки километров тянулись полевые укрепления, связанные между собой единой огневой системой.
С востока и северо-востока подходы к Моравской Остраве прикрывались двумя оборонительными рубежами. Первый проходил по восточному и западному берегам реки Ольша — от Богумина на Цешин и Скочув — и состоял из укреплений полевого типа, сплошных траншей в одну-две линии, противотанкового рва и долговременных точек типа железобетонных колпаков и дотов. Общая глубина обороны достигала 6–10 километров. Второй рубеж пролегал в нескольких километрах восточнее Моравской Остравы, огибал город с северо-востока, перерезая реку Опава, выходил на ее правый берег и следовал далее примерно на километр к югу от города. Оба рубежа представляли собой систему мощных дотов, расположенных в две, а на отдельных направлениях в три и четыре линии, с промежутками между дотами от 120 до 700 метров. Доты по качеству постройки и мощи вооружения относились к типу первоклассных сооружений.
В составлении схемы и описания укрепрайона мне и генералу Грязнову оказал неоценимую помощь подполковник чехословацкого корпуса Кокерда.
При составлении и оформлении этих документов у меня, да и не только у меня, возникли сомнения: не совершаем ли мы ошибку, нацеливая главный удар на Моравскую Остраву с севера, непосредственно на железобетонные сооружения укрепрайона? Однако, учитывая, что сооружение его закончено не было и что он в значительной мере был демонтирован немцами в начале войны, а восстановлен лишь в последнее время, и то далеко не полностью, эти наши сомнения стали рассеиваться. К тому же, как я видел на наблюдательном пункте А. А. Гречко, против 1-й гвардейской армии на восточных подступах к Моравской Остраве [211] немцы создали не менее мощные укрепления с дотами, чем в бывшей северо-восточной приграничной зоне Чехословакии. Да и войск, особенно танковых, на восточных подступах к Моравской Остраве было значительно больше, чем на северных.
Как мы увидели из последующего развития событий, решение атаковать противника главными силами фронта именно с севера, а не с востока было, безусловно, целесообразным.
Войска ударной группировки фронта готовились к наступлению детально и всесторонне. Уроки мартовской операции учитывались командованием всех степеней. В тылах корпусов и дивизий продолжали проводиться учения по отработке взаимодействия пехоты со всеми родами войск при преодолении сильно укрепленных вражеских рубежей. Подготовка к операции осуществлялась в условиях строжайшего соблюдения мер маскировки. Передвижение войск, инженерные работы в намеченных исходных районах для наступления производились только ночью. Пристрелка артиллерии, воздушная разведка и фотографирование ее велись без нарушения привычного для противника режима стрельбы и авиационных налетов.
Одновременно для дезориентации врага усиленно проводились инженерные работы полевого типа на второстепенных участках фронта. Инженерные части ремонтировали дороги, восстанавливали и строили мосты и т. д.
В ходе подготовки операции генерал А. И. Еременко и я ежедневно к вечеру подводили итоги работы за день. За время довольно продолжительной совместной работы мы стали хорошо понимать друг друга. Наши добрые отношения, основанные на взаимном доверии и уважении, сложились еще в Прибалтике. Они продолжались и здесь, на новом для нас фронте.
В обсуждении результатов проведенной работы, проходившем, как правило, четко и по-деловому, участвовали члены Военного совета генералы Л. З. Мехлис и В. М. Новиков, начальник разведуправления генерал М. Я. Грязнов, командующий артиллерией генерал Г. Г. Кариофилли и мой заместитель генерал В. А. Коровиков.
На совещании, которое командующий фронтом провел вечером 12 апреля, шла речь о готовности войск фронта к наступлению. Всех нас беспокоило положение с. пополнением соединений личным составом и боеприпасами. Принятыми нами мерами около 10 тысяч человек возвратились в строй из запасных полков и госпиталей. Помимо заявки на [212] пополнение фронта танками и самоходками до штатного количества мы попросили Ставку усилить нас четырьмя самоходными артполками. Были приняты меры к дополнительному укомплектованию самолетами 8-й воздушной армии.
В это время особенно энергично и широко развернулась партийно-политическая работа, которая была нацелена прежде всего на поддержание у личного состава высокого наступательного порыва и самоотверженности. На собраниях, в беседах и печати приводились многочисленные факты геройских подвигов, совершаемых нашими воинами. С другой стороны, сообщались бесчисленные факты зверств фашистских варваров. Руководство партийно-политической работой на фронте осуществляли опытнейшие политработники генералы Л. И. Брежнев, А. А. Епишев, К. П. Исаев, С. Е. Колонин, С. М. Новиков, В. М. Оленин, М. М. Пронин и многие другие.
Особое внимание в политической работе уделялось разъяснению особенностей предстоящих боевых действий, связанных с прорывом линий долговременных укреплений, необходимости стремительного развития удара. Личный состав воспитывался в духе глубокого уважения к братскому чехословацкому народу и ненависти к немецко-фашистским поработителям. В частях и подразделениях проводились партийные и комсомольские собрания на тему: «Освободительная миссия Красной Армии и задачи коммунистов и комсомольцев по оказанию помощи борющемуся братскому чехословацкому народу». На эту же тему проводились беседы, доклады, выпускались номера газет...
За два дня до начала наступления Военный совет фронта провел совместное совещание со штабом партизанского движения.
Накануне операции на всем фронте детально уточнялся передний край обороны противника, выявлялись прикрывающие его заграждения. В корпусах и дивизиях силами от роты до батальона при поддержке артиллеристов и минометчиков велась разведка боем с целью вскрыть огневую систему обороны противника и захватом контрольных пленных уточнить его группировку, а также нумерацию частей, действующих на данном участке. Тщательно велась также инженерная разведка оборонительных сооружений, уточнялись места переправ и бродов через реки Опава и Одер, готовились сборные мосты для быстрой наводки их на этих реках при форсировании. [213]
В армиях создавались штурмовые батальоны и группы с включением в них саперных подразделений для захвата, уничтожения и блокирования дотов.
С целью маскировки главного удара фронта за два дня до начала операции перешла в наступление в направлении на Жилину левофланговая 18-я армия.
Днем 14 апреля генерал армии А. И. Еременко наблюдал в 38-й армии за действиями батальона, проводившего разведку боем. Этот бой подтвердил наши данные о противнике и его намерениях — многочисленные вражеские части занимали развитую сеть оборонительных сооружений, располагали мощной, тщательно организованной системой огня. Не было сомнений в том, что гитлеровцы будут обороняться ожесточенно и упорно. А. И. Еременко отдал приказ командармам: «Войскам ночью занять исходное положение и быть готовыми к наступлению в 6 часов 15 апреля. Вывод войск произвести с соблюдением строжайших мер ночной маскировки, обратив особое внимание на звуко — и светомаскировку».
Рано утром мы переместились на фронтовой НП. Солнце подымалось все выше и выше и все чаще проглядывало из-за облаков. Дымка, которая при восходе была густой, к 9 часам стала рассеиваться. День обещал быть ясным, погожим. Воздух постепенно стал нагреваться, но все же было еще свежо.
Итак, мы развернули в 200-километровой полосе действий 4-го Украинского 40 стрелковых и 6 авиационных дивизий, более 6 тысяч орудий и минометов, свыше 300 танков и САУ, 435 боевых самолетов{24}. А вражеская группировка, противостоящая фронту, имела 20 дивизий, более 2100 орудий и минометов, свыше 300 танков и 280 самолетов. Войска нашего фронта превосходили противника по количеству дивизий в два с лишним, по артиллерии в три, по самолетам в полтора раза, а в танках имели равенство. Тем не менее наступать при таком соотношении сил на мощно укрепленный район было задачей весьма и весьма трудной.
В 10 часов 30 минут 15 апреля началось наступление армий правого крыла 4-го Украинского фронта. Атаке войск 60-й армии предшествовала артиллерийская и авиационная подготовка, продолжавшаяся 70 минут. На главном направлении удара этой армии части 28-го и 15-го стрелковых [214] корпусов на шестикилометровом участке прорыва преодолели многочисленные заграждения перед вражеским передним краем и ворвались в первую траншею. Уничтожив и пленив вражеских солдат и офицеров, защищавших ее, они рванулись вперед, после ожесточенных схваток за вторую траншею преодолели ее и стали медленно продвигаться, обходя узлы сопротивления с флангов. Части первого эшелона армии при поддержке артиллерии, в первую очередь 13-й артиллерийской дивизии прорыва генерал-майора артиллерии В. И. Кофанива, и при содействии авиаторов воздушной армии генерала В. Н. Жданова захватили сильные опорные пункты противника Пилтш, Олдржихов, Служовице и другие. Особенно мужественно бились с врагом в тот день под командованием Героя Советского Союза генерал-майора П. В. Тертышного части 15-го гвардейского корпуса, действовавшего на левом фланге армии.
В 38-й армии после 35-минутной артиллерийской подготовки пошли в атаку на шестикилометровом участке Заудау, Крановитц части 11-го и 101-го стрелковых корпусов, поставленных в первый эшелон армии рядом с войсками главной группировки 60-й армии. Здесь в первый день операции особенно отличились воины 11-го стрелкового корпуса генерал-майора М. И. Запорожченко.
Одновременно перешла в наступление и 1-я гвардейская армия генерала А. А. Гречко. Ее ударная группировка после 40-минутной артиллерийской подготовки атаковала вражеские позиции на узком 6-километровом участке между станциями Гожыце и Лазиска. В первом эшелоне армии были 95-й стрелковый корпус генерал-майора П. П. Мельникова, 107-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Д. В. Гордеева и 3-й горнострелковый корпус генерал-майора А. Я. Веденина.
Медленно, с чрезвычайно тяжелыми боями развивалась эта операция. Наступление велось по методу прорыва укрепленных полос с долговременными сооружениями. Глубоко эшелонированные во всей полосе от бывшей северо-восточной границы Чехословакии до реки Опава доты создавали труднопреодолимые препятствия для войск, задерживали их продвижение вперед. Эти многочисленные доты и дзоты уничтожались специально выделенными армейскими штурмовыми батальонами и группами, сопровождаемыми танками, артиллерией и самолетами. Захват каждого дота являлся, по существу, героическим подвигом. Вот что, в частности, говорится в журнале боевых действий:
«Штурмовая группа капитана С. Ф. Харченко в момент артиллерийского [215] налета скрытно подобралась к доту. Он был опоясан колючей проволокой в шесть рядов. Саперы Кушка и Никулин под огнем противника сняли проволоку и пропустили к доту штурмовую группу. В окопах перед дотом оборонялись вражеские солдаты. Дружной атакой штурмовая группа уничтожила их. Затем саперы заложили под стену дота 250 килограммов взрывчатки и взорвали ее. Не успел еще рассеяться дым от взрыва, а наши храбрецы — бойцы штурмовой группы уже подбежали к выходам и амбразурам дота. Гарнизон его в составе 30 солдат и 2 офицеров сдался в плен».
В таких же примерно условиях пришлось наступать и воинам 38-й армии. Ее части встретили упорное сопротивление противника. Насыщенность обороны танками, долговременными огневыми точками и многочисленными минными полями потребовала выдвинуть в боевые порядки пехоты больше орудий для стрельбы прямой наводкой. От умелых действий артиллеристов нередко зависел успех боя. И батарейцы с честью выполняли возложенные на них задачи. Так, 15 апреля в районе Креснитц, что на подступах к реке Опава, где противник оказал упорное сопротивление, подавить его огневые точки было приказано артиллерийской батарее капитана В. С. Припутнева из 18-й отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Несмотря на артиллерийско-пулеметный огонь, батарейцы начали смело выдвигаться к позициям врага. Во время преодоления минного поля был убит водитель первой машины. За руль сел комбат. Он первым развернул головное орудие и вместе с расчетом с близкого расстояния открыл огонь. За командиром последовал и остальной личный состав батареи. После подавления противника батарея вместе с пехотой устремилась вперед к следующему опорному пункту врага, находившемуся в небольшом поселке Олдржихов. При подходе к нему вражеским снарядом была разбита машина, которую вел командир батареи, и выведен из строя весь орудийный расчет. Капитан В. С. Припутнев получил ранение в голову. Но отважный офицер не покинул боевого поста. Сделав себе перевязку, он продолжал командовать подразделением. А несколько позже Василий Степанович в связи с большой потерей людей сам встал у прицела орудия. В этом бою он лично уничтожил три танка, четырнадцать огневых точек и свыше ста гитлеровцев. За проявленный героизм В. С. Припутневу было присвоено звание Героя Советского Союза.
Большую помощь наземным войскам оказывала авиация [216] 8-й воздушной армии. В течение 15 апреля наши летчики, нанося удары по противнику, произвели 960 самолето-вылетов на главном направлении. Бок о бок с ними сражались и авиаторы 1-й чехословацкой смешанной авиадивизии. Это соединение было сформировано в начале года на базе 1-го чехословацкого авиаполка.
С нового фронтового наблюдательного пункта хорошо просматривались некоторые участки, на которых вели бои части 60-й и 38-й армий, особенно взрывы дотов и воздушные бои над полем боя. Командующий фронтом вел наблюдение с верхнего этажа школы, а я со своими заместителями и группой офицеров штаба расположился на открытой веранде второго этажа.
После 12 часов меня вызвал А. И. Еременко.
— Середина дня, а войска продвинулись всего на два-три километра, — с огорчением сказал он. — Я поеду в 38-ю и, возможно, побываю в 1-й гвардейской. Надо разобраться на месте и принять меры, чтобы наступление развивалось энергичнее. — Еременко отвернулся от карты, посмотрел на меня. — А вы по плану должны быть в 60-й? — спросил он и добавил: — Поезжайте туда и передайте Курочкину, пусть строже следит, чтобы части не задерживались перед дотами, а обтекали их с флангов. Главное же — проверьте готовность к вводу в бой танкового корпуса.
На наблюдательном пункте генерала П. А. Курочкина, куда я прибыл, царила деловая обстановка. Командарм после краткого доклада подвел меня к огромной, во весь стол, фотосхеме.
— Вот они — доты, — сказал Павел Алексеевич. — Противник из них имеет возможность вести огонь не только вперед, но и по флангам и в тыл. Это значит, что обтекать такие точки трудней, чем мы думали, — части несут большие потери... В этом одна из причин того, что продвигались медленно. Сейчас дело пошло лучше — стали ослеплять доты огнем по амбразурам с близких дистанций и дымом из шашек...
— Правильно, это предусматривалось и отрабатывалось на учениях, — заметил я.
— Отрабатывалось, но в широких масштабах до сих пор не применялось, — уточнил генерал Курочкин. — Такого количества дотов и дзотов в обороне противника наши командиры частей еще не встречали.
— С дотами ясно, — сказал я. — А как с ведением боя в глубине обороны? [217]
— Прорываем оборонительные позиции на узких участках, а потом соединяем захваченные участки в один. В штурмовые батальоны и группы и во все части первого эшелона выдвигаем орудия и целые батареи для стрельбы прямой наводкой. Придаем, правда, немного танков и самоходных орудий. Спасибо воздушной армии — летчики хорошо нам помогают...
После 16 часов дня командиры передовых частей донесли командарму, что противник отводит главные силы за реку Опава, но для обеспечения отхода часть сил оставляет в обороне на северном берегу реки. Я с НП 60-й армии связался по телефону с командармом-38 генералом Москаленко. Он сообщил, что такие же данные имеет от своих передовых корпусов.
К этому времени 60-я и 38-я армии прорвались на фронте около 15 километров на семикилометровую глубину. Примерно такое же положение было и в 1-й гвардейской армии. Генерал П. А. Курочкин в 17 часов ввел на Троппау (Опава) 31-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Г. Г. Кузнецова. Вместе с ним пошел прибывший накануне командующий бронетанковыми войсками фронта, хорошо известный в армии танковый военачальник, генерал-лейтенант танковых войск Федор Тимофеевич Ремизов.
Я доложил об обстановке генералу А. И. Еременко, генералу А. И. Антонову в Генеральный штаб и поехал на фронтовой НП.
К 22.00 15 апреля командующий и я донесли начальнику Генерального штаба, что, перейдя в наступление, войска фронта прорвали сильную, заблаговременно укрепленную оборону противника и продвинулись до 8 километров.
На следующий день ударная группировка фронта продолжала пробиваться через укрепленные полосы противника, захватывая одну за другой вражеские позиции и доты. Днем 17 апреля 60-я и 38-я армии вышли к реке Опава. Части армий разведали броды через реку и разминировали их, а вечером начали форсирование ее в 11-километровой полосе восточнее города Троппау (Опава). В боях за водный рубеж воины различных родов войск действовали очень слаженно. Следует отметить отличное руководство инженерными частями начинжа фронта генерал-майора инженерных войск З. И. Колесникова. Генерал Курочкин сообщил мне, что после огневого налета саперы капитана А. С. Баюнова под сильным огнем гитлеровцев переправились на южный берег реки и закрепились там. 1-я рота 17-го горного инженерно-саперного батальона старшего лейтенанта А. С. Антонова, [218] наведя переправу через реку Опава, вместе со стрелковыми подразделениями вышла на южный берег реки и вступила в бой с контратакующими фашистами. Проделывая проходы в минных полях, взвод 19-го горного инженерно-саперного батальона лейтенанта Г. В. Лабудкина вступил в бой с вражеской разведгруппой, насчитывавшей до взвода. Саперы отбросили гитлеровцев и успешно выполнили задание. Особенно отличились красноармейцы П. М. Горобец, А. Ф. Пальцев, И. Г. Крюков, Н. И. Орел, В. А. Проценко.
За саперами последовала пехота. Батальон капитана И. М. Снигирева одним из первых форсировал реку. Первая рота лейтенанта Ю. Асадулина, переправившись, сразу пошла в атаку. Завязалась рукопашная схватка. Наши подразделения почти полностью истребили подброшенный сюда немецкий запасной батальон, а уцелевших гитлеровцев пленили.
Из соединений первыми форсировали Опаву 322-я стрелковая дивизия 60-й армии под командованием генерал-майора П. И. Зубова и части 271-й стрелковой дивизии полковника И. Ф. Хомича из 38-й армии.
В это время фронтовой НП находился на высотке поблизости от селения Рогув, откуда хорошо просматривалась Моравская Острава.
Немецко-фашистское командование стремилось всеми мерами удержать за собой Моравскую Остраву и вводило для этого все новые силы. Сюда были переброшены с других участков, в том числе и с берлинского направления, 1-я и 6-я танковые, 158-я и 254-я пехотные и 10-я моторизованная дивизии.
Войска 60, 38 и 1-й гвардейской армий продолжали прорыв укрепленных полос противника на западных берегах рек Опава, Ольша, Одер. Уничтожая методическим огнем доты и дзоты, а также огневые точки в каменных домах, части медленно продвигались вперед. К этому времени фронт получил от Ставки боеприпасы, но в армии их еще не подвезли.
Наиболее упорные бои развернулись за город Троппау (Опава), защищенный с востока рекой и опоясанный 30 дотами. 22 апреля дивизии 60-й армии форсировали Опаву на широком фронте и начали штурм города. Уничтожение дотов проводилось и здесь в основном штурмовыми батальонами.
К вечеру 22 апреля после упорного штурма 60-я армия овладела городом Троппау (Опава), важным промышленным [219] центром Чехословакии, узлом шоссейных и железных дорог, крупным опорным пунктом обороны противника на подступах к Моравской Остраве с запада. Первыми с севера ворвались в город 100-я и 246-я стрелковые дивизии 28-го стрелкового корпуса генерала М. И. Озимина совместно с двумя бригадами 31-го танкового корпуса генерала Г. Г. Кузнецова. За умелую организацию и руководство боевыми действиями армии при форсировании реки Опава с прорывом сильно укрепленных позиций врага, взятие города Троппау (Опава) и проявленные при этом личную отвагу и мужество командующий 60-й армией генерал-полковник П. А. Курочкин был удостоен звания Героя Советского Союза. Многие соединения и части армии были награждены орденами. В 23 часа 30 минут столица нашей Родины Москва салютовала войскам 4-го Украинского фронта, в основном 60-й армии, за взятие города Троппау (Опава).
В это время войска 1-й гвардейской армии генерала А. А. Гречко и левофланговые соединения 38-й армии генерала К. С. Москаленко, выдвигаясь к югу, завязали упорные бои на подступах к Моравской Остраве. Однако с помощью переброшенных новых дивизий враг замедлил наше продвижение к городу.
На другой день я поехал в 1-ю гвардейскую армию. Генерал А. А. Гречко организовал свой НП на крыше дома, стоящего на холме. Анализируя результаты наступления армии в предыдущие дни, мы еще раз убедились в том, что нацеливание удара на Моравскую Остраву с севера было правильным. Немецко-фашистское командование, предполагая, что наступление на город последует с востока, возвело особенно мощные полевые укрепления именно на восточных подступах к Моравско-Остравскому району. Наступление же с севера противник считал маловероятным. Понадеявшись на доты, гитлеровцы не возводили здесь таких полевых укреплений и заграждений, как на востоке. Наступавшие с севера войска были уже близки к завершению прорыва укреплений противника перед Моравской Остравой. Поэтому распоряжением командующего фронтом главные силы 1-й гвардейской армии стали переправляться через Одер для наступления на Моравскую Остраву с севера, а 38-я армия смещалась вправо, чтобы нанести затем удар по городу с запада.
Но к исходу 28 апреля армии генералов П. А. Курочкина, К. С. Москаленко и А. А. Гречко, получившие наконец снаряды, овладели многими дотами и оборонительными позициями в предместьях Моравской Остравы. В обороне [220] противника были пробиты бреши, вражеская огневая система под городом была сильно нарушена. Хорошо действовали в боях под Моравской Остравой 1-я отдельная танковая бригада чехословацкого корпуса и 1-я чехословацкая авиадивизия.
Наши войска продвинулись к Моравской Остраве. Утром 29 апреля на фронтовой наблюдательный пункт прибыли члены правительства Чехословацкой республики Клемент Готвальд, Зденек Фирлингер, Людвик Свобода и другие. В течение нескольких часов они наблюдали в стереотрубу и бинокли наступление пехоты и танков, поддерживаемых артиллерией и авиацией. Наши части медленно, но неотвратимо приближались к Моравской Остраве. День был ясный, солнечный. Город горняков и металлургов был хорошо виден даже без бинокля. Гости узнавали не только отдельные районы города, но и улицы, заводы и некоторые большие дома.
К. Готвальд рассказал нам об успешных переговорах между правительствами СССР и Чехословакии о предоставлении широкой помощи чехословацкому народу. В частности, он сообщил нам, что 14 апреля достигнуто соглашение о передаче чехословацкому правительству вооружения и военного имущества для создания чехословацкой армии.
— Будем чехословацкий армейский корпус развертывать в армию, — объявил он, посмотрев на Людвика Свободу.
— Честь войти в Моравскую Остраву первой предоставляется чехословацкой танковой бригаде, — сказал генерал Еременко. — Соединение завоевало это право. Его воины сражаются мужественно, умело, заслужили у нас всеобщее уважение.
Члены чехословацкого правительства выразили желание увидеть командира танковой бригады, и через некоторое время командующий 38-й армией генерал К. С. Москаленко вместе с командиром танковой бригады майором В. Янко прибыли на фронтовой НП. После взаимных приветствий Клемент Готвальд, обращаясь к Владимиру Янко и в его лице ко всему личному составу чехословацкой танковой бригады, сказал:
— Вам выпала большая честь — на своих стальных машинах освобождать стальное сердце республики. В этом бою вы должны быть храбры и мужественны, как никогда ранее.
Майор Янко дал от имени бригады обещание своему правительству и командованию фронта оправдать оказанные им честь и доверие. [221]
В полдень я приехал на НП командующего 38-й армией. НП был оборудован на небольшой высотке в полутора-двух километрах от ведущих бой передовых частей. В ясную, солнечную погоду того дня подразделения, атакующие вражеские позиции у западной окраины Моравской Остравы, просматривались в стереотрубу как на ладони. Характер боя не оставлял сомнений в том, что вот-вот город будет взят. От посещения армейского НП у меня в памяти осталась еще одна деталь. У Кирилла Семеновича Москаленко, хотя он и командовал общевойсковой армией, сказывались привычки старого артиллериста. Некоторую часть армейской артиллерии он, как говорится, держал в своих руках и нередко лично отдавал распоряжения по телефону о сосредоточении огня по тому или иному узлу вражеской обороны, мешавшему наступлению.
Вечером 29 апреля 101-й стрелковый и 126-й легкий горнострелковый корпуса 38-й армии вышли на западную окраину города, а дивизии 1-й гвардейской армии подошли к его северным кварталам. Войска этих объединений готовились к назначенному на следующий день штурму Моравской Остравы. 60-я армия в тот день продвигалась на Фульнек. В то же время в левофланговой 18-й армии и чехословацком корпусе, которые в предыдущие дни успешно наступали во взаимодействии со 2-м Украинским фронтом на запад, готовились на 30 апреля к штурму города Жилины.
В конце суток мне позвонил генерал И. Е. Петров и рассказал о положении войск 1-го Украинского фронта. В самом Берлине, по сообщению Петрова, гарнизон расчленен на изолированные части и вот-вот будет окончательно разгромлен тремя армиями 1-го Белорусского фронта. Я информировал Ивана Ефимовича о положении на нашем фронте. Тут же я позвонил начальнику штаба 2-го Украинского фронта генерал-полковнику М. В. Захарову, и мы тоже обменялись информацией о событиях на наших фронтах.
— Мы три дня назад освободили Брно, — сообщил Матвей Васильевич. — Теперь наши армии двигаются на Оломоуц. Ожидаем рывка ваших войск навстречу нашим...
Утром 30 апреля после артиллерийской подготовки наши войска начали штурм Моравской Остравы. 101-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева и 1-я чехословацкая танковая бригада 38-й армии овладели пригородом Витковице и завязали бой за юго-западную часть [222] Моравской Остравы. Первой ворвалась в город чехословацкая танковая бригада майора В. Янко.
Два корпуса 1-й гвардейской армии вступили в город с запада и северо-запада. 127-й легкий горнострелковый корпус генерал-майора Г. А. Жукова вместе со 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизией, наносившей удар с запада, овладел Бобровниками, Лготкой, форсировал Одер и занял пригород Марианские Горы. К полудню он и другие соединения армии освободили и центральную часть Моравской Остравы. Там особенно отличились воины 318-й горнострелковой дивизии, ведомые храбрым опытным командиром Героем Советского Союза генерал-майором Василием Федоровичем Гладковым. В дальнейшем корпус генерала Жукова вышел к реке Остравице и вместе с десантниками дивизии полковника С. М. Черного приступил к ее форсированию. 107-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Д. В. Гордеева в жарких схватках с врагом овладел северной частью Моравской Остравы. В этих боях прекрасно действовали бойцы 167-й стрелковой дивизии полковника Ивана Семеновича Гречкосия, моего однокурсника по Военной академии им. М. В. Фрунзе. Это соединение первым ворвалось в северные кварталы города. Затем части корпуса генерала Гордеева и 127-го легкого горнострелкового корпуса завершили освобождение восточной части Моравской Остравы. К 18 часам 30 апреля город был полностью очищен от гитлеровцев войсками 38-й и 1-й гвардейской армий, действия которых успешно поддерживали авиаторы 8-й воздушной армии, и в их числе летчики 1-й чехословацкой авиадивизии.
Замечательным успехом увенчалось наступление 18-й армии генерала А. И. Гастиловича, правофланговые части которой овладели городом Нове Место, а чехословацкий корпус бригадного генерала К. Клапалека освободил важный узел дорог в Западных Карпатах город Жилину.
День 30 апреля 1945 года стал в освобожденных городах Чехословакии, особенно в Моравской Остраве и Жилине, настоящим праздником. Улицы были запружены ликующими жителями в праздничных нарядах, всюду слышались возгласы благодарности в адрес Красной Армии, наших воинов люди дружески обнимали, целовали, засыпали цветами. В разных местах городов стихийно возникали митинги, на которых вместе с чехами и словаками выступали наши бойцы и командиры. Братья по оружию говорили о скором освобождении многострадальной страны.
На имя командующего 4-м Украинским фронтом пришла телеграмма от Клемента Готвальда, в которой он от имени [223] чехословацкого правительства выражал глубокую благодарность командованию и войскам 4-го Украинского фронта, в том числе и чехословацкому корпусу, за освобождение Моравской Остравы.
Поздно вечером 30 апреля Москва салютовала в честь войск 4-го Украинского фронта, освободивших города Моравскую Остраву и Жилину.
92 соединения и части фронта, отличившиеся в боях, удостоились высоких правительственных наград. Среди них были 1-я чехословацкая танковая бригада, награжденная орденом Суворова II степени, и 3-я чехословацкая пехотная бригада, получившая орден Александра Невского. Наиболее отличившимся воинам было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Его удостоились командир 128-й гвардейской горнострелковой дивизии генерал-майор М. И. Колдубов, командир 71-го стрелкового полка 30-й стрелковой дивизии подполковник Г. К. Багян, начальник штаба 93-го гвардейского артиллерийского полка майор Н. И. Сидоров, командир стрелковой роты 81-й стрелковой дивизии старший лейтенант Н. П. Чернов, снайпер из 183-й стрелковой дивизии старшина В. М. Безголосов, летчик 227-й штурмовой авиационной дивизии старший лейтенант А. М. Яковлев и другие.
После освобождения Моравской Остравы войска 4-го Украинского фронта устремились, проходя по 25–30 километров в сутки, на Оломоуц. Навстречу им с юга, из района Брно, вели наступление армии 2-го Украинского фронта. В те дни особенно широкую боевую деятельность развернули на всей оккупированной территории Чехии и Моравии чехословацкие партизаны. Их нападению подвергались железнодорожные эшелоны, склады, доты, небольшие подразделения и тыловые учреждения врага. Командование силами партизан в полосе фронта находилось при нашем штабе и совместно с нами руководило боевой деятельностью групп, отрядов и бригад.
За время боев в Чехословакии в марте — апреле 1945 года войска 2-го и 4-го Украинских фронтов продвинулись от 150 до 350 километров, очистили территорию трех областей, разгромили 15 вражеских дивизий, уничтожили и взяли в плен около 428 тысяч солдат и офицеров. Противник отводил свои войска из Словакии и Моравии на запад, надеясь на сдачу в плен американцам. [224]