В предгорьях Кавказа
К 25 июля 1942 года немецко-фашистские войска, наступавшие на кавказском направлении, вышли к Дону на широком фронте от станицы Верхнекурмоярская до устья реки. Врагу удалось захватить плацдармы в районах Цимлянская, Николаевская, Раздорская и Батайск, что позволило ему, опираясь на численное превосходство над частями Красной Армии, начать без оперативной паузы наступательные действия с целью захвата Кавказа.
9-я армия, включенная в состав Северной группы войск Закавказского фронта, в августе — декабре 1942 года провела ряд контрударов, в результате которых нанесла существенный урон противнику и остановила его наступление.
В начале декабря, имея в своем составе 10-й и 11-й гвардейские стрелковые и 11-й стрелковый корпуса, усиленная несколькими полками противотанковой артиллерии, она перешла к обороне по рубежу Алагир, Беслан, далее по берегу реки Терек и Сунженскому хребту. Правым своим флангом армия прикрывала подступы к Грозному, левым — к Орджоникидзе и выход на Военно-Грузинскую дорогу{14}. Нашими соседями были справа 44-я, а слева 37-я армии.
Думается, прежде чем продолжить рассказ о работе тыла 9-й армии в битве за Кавказ, необходимо коротко познакомить читателя с обстановкой, сложившейся на кавказском направлении в июле 1942 года.
Мы, конечно, догадывались о предстоящем наступлении противника и всемерно готовились к его отражению. Одного только не могли доподлинно знать в то время: какие силы враг бросит против нас. А силы эти оказались значительными. Теперь известно, что для наступательных действий на Кавказе против Южного фронта враг сосредоточил крупную группировку, в первом эшелоне которой — от Верхнекурмоярской [78] до Дона — действовали 1-я и 4-я танковые и 17-я армии, а также часть сил 4-го воздушного флота. А всего в ней насчитывалось 167 тысяч человек, ИЗО танков, 4540 орудий и минометов и до тысячи самолетов.
Войска же Южного фронта, противостоявшие ей на этом этапе битвы, имели 112 тысяч человек, 121 танк, 2160 орудий и минометов и 130 самолетов. Таким образом, они уступали противнику в людях в 1,5 раза, в орудиях и минометах — в 2,1, в танках — более чем в 9,3, в авиации — почти в 7,7 раза{15}.
Неблагоприятное для советских войск соотношение сил усугублялось трудностями материально-технического обеспечения соединений, действовавших на кавказском направлении.
Летом 1942 года промышленность страны еще не могла полностью удовлетворить потребности Красной Армии. Она только завершала перестройку военного производства. Нехватка горючего, продовольствия, технического имущества не давала возможности быстро восполнять потери. К тому же большое количество боевой техники, оружия и боеприпасов требовалось для армий, действовавших на сталинградском направлении, которое превращалось в центр борьбы на советско-германском фронте.
Железнодорожные пути, связывающие Кавказ с центром страны, были перерезаны противником. По железнодорожным коммуникациям сталинградского направления осуществлялись подвоз резервов в район Сталинграда и эвакуация материальных ценностей с Северного Кавказа. Порты на Каспийском море не были приспособлены для разгрузки и выгрузки военной техники. Все это замедляло перевозки грузов из Астрахани, Гурьева и Красноводска в порты западного побережья Каспия более чем в 1,5–2 раза.
К тому же подвоз к фронту необходимых средств затруднялся скоплением на шоссейных дорогах, в районах, прилегавших к мостам и переправам, на железнодорожных станциях Северного Кавказа огромного количества людей, а также промышленного оборудования, сельскохозяйственной продукции и скота, эвакуируемых в глубь Кавказа из прифронтовых районов. Недостаточно эффективно вследствие этого использовался автомобильный и гужевой транспорт, переданный из народного хозяйства.
Все это необходимо было учитывать работникам тыла при организации снабжения войск. В целом нам удалось [79] наладить нормальную работу всех учреждений и служб тыла уже вскоре после прибытия в район Орджоникидзе, однако сделать предстояло еще очень и очень многое.
Вскоре мы убедились, что нашей 9-й армии командование фронта уделяет особое внимание. Ведь именно на нее возлагались наиболее ответственные задачи по отражению ударов врага в направлении Грозного и Орджоникидзе.
Готовность армии к оборонительным боям проверял командующий войсками Закавказского фронта генерал армии И. В. Тюленев. Сначала он побывал в соединениях, а затем приехал и в управление тыла. К этому времени армейский тыл был развернут полностью и подготовлен к обеспечению предстоящих боевых действий.
Командующий заслушал мой доклад, ознакомился со схемой организации обеспечения и снабжения войск, размещения складов и полевой госпитальной базы армии.
Иван Владимирович особенно интересовался, как соединения армии обеспечены боеприпасами и каким образом мы собираемся снабжать дивизии, занимавшие оборону на перевалах и в горах.
Я рассказал о создании военно-автомобильных дорог, путях подвоза и эвакуации.
— А вьюки у вас есть, чтобы доставлять грузы в горы?
— Так точно, — ответил я. — Мы создали две роты для вьючных перевозок. И опыт уже имеем — такой способ доставки грузов пришлось применить в распутицу на барвенковском плацдарме.
— Здесь горы... Это совсем другое дело, — возразил командующий и добавил: — Теплые вещи для личного состава соединений, обороняющихся в горах, заготовьте заранее и продумайте, как будете доставлять туда горячую пищу.
Командующий задал еще ряд вопросов, поставил передо мной задачи и, когда уже, казалось, разговор был окончен, задумчиво сказал:
— А ведь мы с вами уже где-то встречались.
Я напомнил, как заслушивали меня на Военном совете по вопросу отправки грузов в тыл страны.
— Награду получили? Мы ведь вас тогда представили к ордену.
— Так точно, получил.
— Надеюсь, что вы и здесь проявите себя как настоящий коммунист и требовательный начальник, — сказал он на прощание, пожимая руку.
Заслушали мой доклад о готовности тыла объединения к обеспечению оборонительных действий и на Военном совете [80] армии. Командующего, генерал-майора Ф. А. Пархоменко, особенно интересовал вопрос о том, какими возможностями располагает тыл по подвозу материальных средств войскам.
Я доложил, что автотранспортный полк, который мы имели до сих пор, забрал в свое распоряжение командующий Северной группой войск Закавказского фронта, а в армии остался отдельный автомобильный батальон, который в состоянии обеспечить необходимые перевозки, хотя и с некоторым напряжением.
Не оставил без внимания командарм и вопросы обеспечения войск продовольствием и горючим. Горючего и смазочных материалов, которые мы в то время получали из Грозного, было достаточно, а вот с продовольствием дело обстояло хуже. Учитывая трудности доставки его с центральных баз, нам было рекомендовано шире использовать местные ресурсы.
В те дни работники сельского хозяйства самоотверженно трудились на полях, убирая богатый урожай. Зерно, овощи, фрукты и другие продукты они передавали войскам и отправляли в глубь страны.
Я доложил командующему, что мы уже создаем на армейских складах запас продовольствия, который вполне обеспечит потребности соединений и частей в периоды, когда доставлять продукты с центральных баз станет особенно сложно.
Далее я сообщил, что полевую армейскую базу снабжения мы расположили на железнодорожной станции Телави Закавказской железной дороги, а отделения основных складов выдвинули ближе к войскам, используя железнодорожный участок от станции Семашкинская до Серноводска, Беслана и Орджоникидзе.
Докладывая на Военном совете о высокой степени готовности тыла, я был полностью уверен в своих подчиненных и в качестве той работы, которую они провели за последнее время. Нужно еще добавить, что в минувшие месяцы мы перешли на новую структуру организации тыловых органов. Дело в том, что заместители командующих — начальники тыла летом 1941 года были введены только во фронтах и армиях. В результате начальник тыла армии вынужден был подчас отдавать указания службам, непосредственно ему не подчиненным. Когда же в мае 1942 года должность заместителя командира по тылу, ответственного за организацию тылового обеспечения частей и подразделений, была [81] учреждена также в корпусах и дивизиях, структура тыла стала наконец единообразной.
Военная обстановка потребовала также совершенствования организации железнодорожных, дорожных и автомобильных войск. Уже в ходе операций первого года войны выявились существенные недостатки в управлении ими. Так, восстановление железных дорог велось войсками двух ведомств — Наркомата обороны и Наркомата путей сообщения, что, естественно, затрудняло выполнение работ.
Решением ГКО от 2 января 1942 года руководство всеми восстановительными работами на железных дорогах было возложено на Наркомат путей сообщения, в системе которого было организовано Главное управление военно-восстановительных работ. С этого времени все железнодорожные войска перешли в подчинение Наркомата путей сообщения, оставаясь в оперативном подчинении военных советов фронтов и армий, в полосах которых они действовали.
Примерно так же обстояло дело в начале войны и с дорожными войсками, тоже находившимися в системе двух наркоматов — обороны и внутренних дел. В мае 1942 года дорожные части Главного управления шоссейных дорог НКВД были подчинены вновь созданному Главному управлению автомобильно-дорожной службы Красной Армии.
Как видим, на основе боевого и, увы, во многом горького опыта органы тыла подверглись значительной реорганизации, что, конечно, не могло не сказаться положительно на их работе. Вывод же из этого однозначен; еще в мирное время организация тылового обеспечения войск должна быть весьма основательно продумана и должна полностью соответствовать требованиям ведения войны в современных для каждого конкретного периода условиях.
К концу августа 1942 года в управлении тыла 9-й армии организационные вопросы были решены, части и учреждения тыла находились в готовности к обеспечению боевых действий. Теперь основное внимание мы уделяли заготовке продовольствия. На создание его запасов из местных ресурсов управление тыла нацелило усилия командиров частей и соединений.
Командующий армией генерал-майор Ф. А. Пархоменко, занимавший эту должность с июля по август 1942 года, и член Военного совета армии дивизионный комиссар С. Е. Колонии вынесли этот вопрос на заседание Военного совета. Было принято решение срочно организовать в частях и соединениях специальные отряды для оказания помощи окрестным колхозам в уборке урожая. [82]
Необходимое количество людей и транспорт выделили также и тыловые части. С помощью местных партийных и советских органов Северной Осетии, Грузии, Азербайджана удалось обеспечить войска армии продовольствием (за исключением сахара, табака и частично мяса) и фуражом почти полностью из местных ресурсов.
Позже, когда обеспечение войск в результате продвижения врага все же усложнилось, по заданию заместителя Наркома обороны СССР — начальника Главного управления Тыла Красной Армии генерала А. В. Хрулева к нам прибыл генерал М. П. Миловский, которому было поручено разобраться с положением дел на месте. Вопросы были решены оперативно: нам разрешили частично расходовать запасы продовольствия, эвакуированного на Кавказ в период отхода наших войск.
Ожесточенные бои в полосе обороны 9-й армии начались в сентябре 1942 года. В ночь на 1 сентября противник нанес отвлекающие удары восточнее Моздока, а на другой день попытался форсировать Терек южнее города.
Обстановка накалилась. Наши части и соединения втянулись в кровопролитные бои, постоянно контратакуя врага. Некоторые населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки.
1 сентября 1942 года прибыл новый командующий армией — генерал-майор К. А. Коротеев. С Константином Аполлоновичем нас уже сводила судьба в первые месяцы Великой Отечественной, начало которой он встретил на западной границе в должности командира 55-го стрелкового корпуса, входившего в состав 18-й армии. До октября сорок первого мы служили вместе, а затем он был выдвинут на должность командующего 12-й армией.
И вот мы снова оказались в одном объединении. В первый же день, едва приняв дела и должность, генерал Коротеев вызвал меня на командный пункт. Встретил тепло, как старого знакомого, крепко пожал руку и сразу заговорил о деле:
— Доложите, как обеспечены войска боеприпасами, горючим и продовольствием.
Все необходимые данные я имел при себе. Раскрыл папку, наиболее подробно остановился на самых важных направлениях работы тыла.
— Какие проблемы есть у вас, в чем нужна помощь? — выслушав меня, спросил командарм. [83]
— С задачами справляемся, помощь пока не нужна.
Поинтересовался Константин Аполлонович и кадровыми вопросами, спросил, все ли начальники служб и отделов управления тыла соответствуют занимаемым должностям.
Я дал высокую оценку своим подчиненным, прошедшим суровые испытания во время отхода из-под удара врага. Ведь они сделали все возможное, чтобы сохранить тыл армии.
Это особенно заинтересовало командующего.
— И что же, вы совсем не понесли потерь за время отхода? — спросил он.
— Только от ударов авиации, да и то незначительные, — ответил я. — Все без исключения подразделения, части и учреждения выведены в полном составе. Мало того, тыл окреп, доукомплектовался благодаря тому, что мы присоединили к себе разрозненные подразделения, самостоятельно отходившие по фронтовым дорогам.
— Ну что же, — как бы подвел итог Коротеев. — Очень рад, что тыл армии готов к выполнению задач. Но еще раз все проверьте до последней мелочи — любой просчет сейчас может обернуться большой бедой в разгар боев.
Возвращаясь на тыловой пункт управления, я думал о новом командующем, вступившем в должность в жаркое время — буквально в первый день немецкого наступления. А все, что мне о нем было известно, внушало доверие и уверенность в успехе порученного ему дела. Всегда уравновешенный и рассудительный, Константин Аполлонович решения принимал спокойно, тщательно взвешивая их. Во всем чувствовалось, что за его плечами богатый опыт руководства войсками. Да так оно и было.
Еще в гражданскую войну К. А. Коротеев в должностях сначала командира взвода, а потом — роты участвовал в боях с белогвардейцами под Луганском, Миллерово, Белой Калитвой, Царицыном, а затем в уральских степях.
В 1924 году он окончил курсы среднего начсостава Западного военного округа, а в 1926 году — курсы «Выстрел». Молодой красный командир быстро продвигался по службе — за 12 лет он прошел путь от командира стрелковой роты до начальника штаба дивизии, причем показал себя инициативным, решительным и тактически грамотным командиром.
В январе 1938 года ему было присвоено воинское звание «полковник», а спустя месяц последовало назначение в Белорусский военный округ на должность командира стрелковой дивизии. И здесь Константин Аполлонович хорошо [84] проявил себя: за успехи в боевой и политической подготовке воинов подчиненного ему соединения он в 1938 году был награжден орденом Красного Знамени.
Его боевой опыт множился в период освободительного похода в Западную Белоруссию, во время которого он возглавлял дивизию, и в советско-финляндской войне, когда он уже командовал стрелковым корпусом. За мужество, умелое руководство войсками и личную храбрость 22 февраля 1940 года он был награжден вторым орденом Красного Знамени.
Вот такой командующий возглавил наше объединение в трудные дни обороны Кавказа. Под его руководством 9-я армия во взаимодействии с 37-й и 44-й армиями стойко обороняла занимаемые рубежи от бешеного натиска превосходящих сил противника.
И все же, сосредоточив против одной стрелковой дивизии и двух бригад 9-й армии четыре пехотные дивизии и 200 танков, гитлеровцы форсировали Терек и вклинились в оборону наших войск на глубину до 12 километров, пытаясь развить наступление с целью прорыва в долину Алхан-Чурт, через которую пролегал путь на Грозный и Махачкалу. 3 сентября противника удалось отбросить на исходные рубежи. Однако 29 сентября 1942 года ценой огромных потерь врагу удалось захватить город Моздок, а также населенные пункты Плановское и Илларионовка.
Части и соединения армии сражались с исключительным мужеством и упорством. Сложнейшие задачи пришлось тогда решать и органам тыла. Войскам требовалось много боеприпасов, инженерного имущества, горючего и других средств. А ведь снабжение нам приходилось осуществлять в условиях горной местности.
Доклады об обеспеченности подразделений и частей, поступавшие из войск, с каждым днем становились все тревожнее. Далеко не к каждой позиции можно было доставить необходимые грузы не только автомобильным, но даже гужевым транспортом. Снабжение соединений и частей, оборонявшихся в горных районах, заметно ухудшилось.
В конце сентября я собрал начальников оргплановых отделений соединений, провел с ними короткое совещание. Одним из первых выступил начальник оргпланового отделения 20-й горнострелковой дивизии техник-лейтенант Ф. Г. Ноздрань.
— Думаю, что пришла пора использовать ишаков, — сказал он. — С их помощью можно доставлять вьюки с грузами в самые труднодоступные районы. [85]
Федор Григорьевич предложил создать на базе гуже-транспортных несколько таких вьючных подразделений.
Я заинтересовался предложением, которое поддержали и начальники оргплановых отделений других соединений. Уточнив некоторые детали, принял решение сформировать две такие роты.
Ф. Г. Ноздрань одним из первых в своем соединении создал вьючные подразделения. Для снабжения частей, занимавших оборону в труднодоступных районах, он использовал комбинированный способ: до заранее намеченных пунктов грузы доставлялись на автомобилях, затем по бездорожью их везли гужевым транспортом и уже на последнем этапе, в горах, использовались ишаки.
В те дни я нередко выезжал в войска и всегда с большим удовлетворением посещал 20-ю горнострелковую, отличавшуюся четкой организацией материально-технического обеспечения частей. Бойцы и командиры, как правило, ни в чем не испытывали недостатка, были сыты, хорошо одеты и обуты, что имело немаловажное значение для успешного ведения боевых действий.
Вскоре мы выдвинули Федора Григорьевича на должность начальника одного из отделений штаба тыла армии. И на новом месте он показал себя с самой лучшей стороны. Замечу, что в послевоенное время Ф. Г. Ноздрань окончил Военную академию тыла и транспорта, занимал ряд ответственных должностей и завершил службу в армии генерал-лейтенантом в должности начальника тыла войск ПВО страны.
Частенько наведывался я и в 275-ю стрелковую дивизию, тыл которой возглавлял майор Н. И. Левченко. Он заблаговременно организовал заготовку продовольствия из местных ресурсов, хорошо наладил это дело, в совхозы и колхозы выделял достаточное количество людей из тыловых подразделений и добился того, что дивизия не испытывала недостатка в основных видах продовольствия.
Николай Иванович Левченко так же, как и Федор Григорьевич Ноздрань, продолжал службу в армии и после войны. На заслуженный отдых ушел в звании генерал-лейтенанта с должности заместителя начальника Тыла Вооруженных Сил СССР.
Не раз отмечался в приказах по тылу заместитель командира инженерно-саперного батальона по снабжению майор Ф. В. Бардуков. Феодосий Валентинович был мужественным, решительным и инициативным работником тыла. Если его подчиненным приходилось доставлять на передний [86] край для саперов мины и взрывчатые вещества, он лично возглавлял автоколонны и водил их на самые опасные участки.
Майора Бардукова мы выдвинули на должность заместителя командира бригады по тылу. И на новом места он проявил себя прекрасным организатором. Когда бригада, занимавшая оборону в труднодоступном районе, оказалась отрезанной от баз снабжения водной преградой и доставлять в нее необходимые грузы стало крайне сложно, по инициативе Ф. В. Бардукова его подчиненные соорудили плоты, на которых и доставляли боеприпасы, продовольствие и необходимое имущество, а также эвакуировали раненых.
Бойцы и командиры тыла показывали образцы мужества и самопожертвования, когда речь шла о выполнении важных и ответственных задач.
Однажды автомобильное подразделение, которым командовал младший лейтенант Швыдко, провело в рейсах почти без отдыха около трех суток. Днем и ночью перевозили автомобилисты важные грузы, понимая, насколько они необходимы войскам, ведущим тяжелые, кровопролитные бои с противником. И многие рейсы были сопряжены с большими опасностями — ведь нередко в кузовах автомашин лежали ящики со снарядами, минами, детонаторами...
Наконец младший лейтенант Швыдко доложил командованию о выполнении поставленной задачи. Водители совершенно вымотались, почти все они уже дремали прямо за баранками автомобилей. Но в это время на станцию снабжения, которую обслуживало подразделение Швыдко, прибыл эшелон с боеприпасами. Рядом с быстро разгруженными вагонами выросли штабеля ящиков. Теперь требовалось затемно освободить станцию от опасного груза, да и войска испытывали недостаток боеприпасов. Собственно говоря, эти причины и привели меня в это время сюда.
Я подошел к площадке, на которой сосредоточилось автомобильное подразделение, и попросил младшего лейтенанта Швыдко построить личный состав. Видел, что люди устали, находятся на пределе человеческих возможностей, но других транспортных подразделений поблизости не было.
— Товарищи, — начал я, — вы знаете, как нуждаются наши войска в поддержке артиллерии. А артиллеристы сейчас испытывают недостаток боеприпасов. И вот прибыли столь необходимые нам снаряды. Их, конечно, можно было бы вывезти и завтра. Но что, если завтра на станцию налетит [87] вражеская авиация или противник атакует наши войска, лишенные артиллерийской поддержки?
— Мы сделаем все немедленно, — сказал Швыдко. — Правильно я говорю, товарищи? — обратился он к подчиненным.
— Пусть грузят снаряды, — отозвались несколько голосов. — Доставим их, куда требуется.
Автомобилисты проработали и всю эту ночь, сделали, причем без единого дорожного происшествия, по нескольку рейсов, пока не вывезли боеприпасы со станции. А потом, отдохнув всего несколько часов, снова повели автомашины по трудным военным дорогам.
Приведу еще пример самоотверженности фронтовых водителей.
Красноармейцу Рябошапко было приказано доставить снаряды на огневые позиции артиллерийской батареи, отражавшей танковые атаки противника. Рябошапко вел машину уверенно — ведь он уже не раз ездил по этому маршруту. Вот позади осталась хорошо наезженная грунтовая дорога, побежал под колеса узкий проселок. Впереди небольшая рощица, а за ней, уже неподалеку от конечной цели, открытый участок. Перед тем как выехать из рощи, бывалый фронтовик Рябошапко остановил машину на опушке, чтобы осмотреться. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: безопасная еще недавно дорога теперь простреливалась врагом. Об этом свидетельствовали разбитая повозка и еще дымившийся опрокинутый автомобиль.
Что же делать? Рискнуть прорваться на высокой скорости? А если неудача, если вражеский снаряд попадет в автомобиль? Ведь тогда артиллеристы останутся без боеприпасов.
И водитель стал искать другой путь. По неглубокой балке ему удалось подъехать ближе к огневым позициям, но оставшийся участок пути оказался непроходимым. И тогда Рябошапко понес тяжеленный ящик со снарядами на плече. На помощь ему пришли артиллеристы, и скоро весь драгоценный груз был перенесен на огневые позиции.
В те дни армейская газета «Защитник Родины» нередко посвящала корреспонденции воинам тыла. Во многих публикациях подчеркивалась исключительная важность труда его бойцов и командиров. Это помогало нам в воспитательной работе с личным составом, особенно в периоды напряженной обстановки на фронте, когда резко возрастало количество желающих вырваться из тыловых подразделений на передний край. [88]
А положение продолжало оставаться тяжелым. Несмотря на то что в ходе Моздок-Малгобекской операции Северной группы войск Закавказского фронта, проведенной с 1 по 28 сентября 1942 года, удалось остановить противника, заставить его перейти к обороне и отказаться от наступления на грозненском направлении, однако 25 октября немецко-фашистские войска после мощной артиллерийской и авиационной подготовки возобновили наступление и, прорвав оборону 37-й армии, 28 октября овладели городом Нальчик. Снова развернулись ожесточенные бои.
В те дни командующий армией несколько раз заслушивал мои доклады о материально-техническом обеспечении войск. Как-то в конце октября, озабоченный наступлением холодов, он поинтересовался:
— Обеспечены ли бойцы и командиры теплой одеждой?
— Мы столкнулись с непредвиденными трудностями, — доложил я. — Дело в том, что органы снабжения Закавказского фронта прежде получали такое обмундирование в незначительном количестве — оно просто не было предусмотрено нормами для этого района.
— Неужели кому-то неизвестно, какой здесь на самом деле климат? — недовольно сказал Коротеев. — Сильная облачность, туманы, резкие колебания температуры. То сырость, то мороз, как обойтись бойцу, особенно в горных районах, без теплых вещей?
— Мы сейчас делаем все возможное для того, чтобы исправить положение. В частности, обратились за помощью к местным органам власти.
— Это я уже знаю, — остановил меня Коротеев. — Знаю и то, что на местных фабриках шьют теплое обмундирование. Так вот, прошу проследить, чтобы в первую очередь обеспечили им части, обороняющие горные перевалы. Там морозы бывают особенно лютыми, да еще и ветры сильные.
В заключение командующий приказал мне регулярно ставить его в известность о том, как идет обеспечение войск теплыми вещами. Строго спрашивал он с нас и за снабжение войск другими материальными средствами и имуществом, считая главным все же боеприпасы и продовольствие.
На одном из совещаний в управлении тыла я поставил вопрос об организации централизованного подвоза грузов войскам. Такой метод работы давал возможность снабжать в первую очередь те соединения, которые особенно нуждались в основных видах довольствия. Если прежде мы планировали [89] обеспечение войск на основании их заявок, подаваемых в управление тыла, то теперь назначили направленцев на каждый корпус. Работники управления А. А. Кривонос, И. И. Росляков и другие ежедневно выезжали в войска для проверки состояния дел, уточнения наличия боеприпасов, продовольствия и другого имущества в соединениях и к исходу дня возвращались в штаб тыла с необходимыми для распределения средств сведениями. Я проводил планерку, на которой мы делали расчет материальных средств, обсуждали порядок их доставки в те соединения, где запасы были на исходе.
Важное значение для обеспечения бесперебойного снабжения войск имело активное использование тылом армии всех видов транспорта: железнодорожного, автомобильного, гужевого и вьючного.
В первых числах октября 1942 года начальник ВОСО Северной группы войск поставил перед начальником отдела военных сообщений 9-й армии задачу: восстановить и ввести в действие участки узкоколейной железной дороги от Фонтанной до Малгобека, а также от Бековичей до Моздока. Эта работа была возложена на подразделения 1-й гвардейской железнодорожной бригады под командованием полковника В. А. Чигаркова.
К 15 октября, благодаря усилиям воинов 12-го восстановительного батальона под командованием гвардии майора Костянского (военком — батальонный комиссар Бочаров, начальник штаба старший лейтенант Ануфриев), задача была выполнена. Эксплуатировать участки, на которых имелись пять исправных локомотивов, одна дрезина, семь пассажирских вагонов, семь платформ и пять цистерн, поручили подразделению гвардии лейтенанта М. М. Прозорова.
Как пригодился опыт использования железнодорожных путей, полученный на барвенковском плацдарме, когда нам удалось наладить движение на участке, отрезанном от основной магистрали линией фронта! Сейчас, внеся некоторые поправки с учетом местных условий, мы смогли за короткий период по узкоколейке доставить войскам около семисот тонн различных грузов, а в цистернах — до четырехсот тонн питьевой воды, в которой остро нуждались подразделения, сражавшиеся в горах. Обратные рейсы использовались для эвакуации раненых, поврежденной боевой техники, перевозки порожней тары.
Исходя из сложившегося и вероятного характера боевых действий в полосе обороны армии, запасы материальных [90] средств мы разместили в трех эшелонах. На удалении 12–15 километров от переднего края располагались отделения армейских складов; полевую армейскую базу дислоцировали на удалении 30–50 километров, а в глубине армейского тыла сосредоточили запасы, заготовленные из местных ресурсов и требующие предварительной обработки.
Заводы и фабрики Орджоникидзе, других городов республики, сельские районы — все работали на оборону. Промышленные предприятия изготовляли боеприпасы, ремонтировали танки, бронемашины, автомобили; колхозы и совхозы пополняли армейские склады продовольствием и фуражом. Городские пекарни снабжали войска хлебом. Всю эту огромную работу возглавляли партийные и советские органы.
На войне как нигде важно, чтобы воин постоянно чувствовал заботу о себе со стороны командиров и политработников всех степеней. Причем заботу не формальную, а живую, душевную, требующую от начальников проявления инициативы, дополнительных затрат времени и сил. Сколько раненых, например, были благодарны начальнику санитарной части Якобсону, который еще в теплое время создал запас ватных одеял, специальных утепленных конвертов, подготовил необходимое количество саней для перевозки раненых.
Как и раньше, я часто бывал на переднем крае, проверял обеспеченность войск, беседовал с командирами, политработниками хозяйственных подразделений и аппарата снабжения. Как-то разговорился с помощником командира одной из частей по материально-техническому обеспечению капитаном Ф. П. Пономаренко. Тот с гордостью рассказывал:
— У нас в ротах всегда есть запас обмундирования, обуви всех размеров. Воины одеты аккуратно, вид у них подтянутый, бравый, а от этого не только настроение, но и боеспособность повышается.
— А как дела с помывкой личного состава? — поинтересовался я.
— Организуем ее по нормам мирного времени — еженедельно, — сообщил капитан. — Я лично слежу за этим, контролирую смену белья. Перед маршами проверяю, чтобы была исправна обувь. Поэтому у нас потертость ног приравнена к чрезвычайному происшествию. [91]
Образцово было налажено здесь и питание бойцов, в чем я убедился, отведав щей и каши из полевой кухни. Пономаренко рассказал, что регулярно собирает поваров, выясняет, что им нужно для того, чтобы разнообразить меню, готовить вкусные блюда. Присутствует он и при закладке в котел Продуктов, и при раздаче пищи.
Неудивительно, что красноармейцы, с которыми я затем беседовал уже в траншеях, с искренним уважением отзывались о своем командире, не высказали ни одной претензии к снабжению их всем необходимым для боя и быта.
Нальчикско-Орджоникидзевская операция, начавшаяся 25 октября, завершилась 12 ноября 1942 года разгромом гизельской группировки гитлеровцев. Немецко-фашистские войска вынуждены были вновь перейти к обороне, окончательно отказаться от попыток прорыва к нефтяным районам Грозного и Баку. Это было видно хотя бы по тому, как действовала вражеская авиация. В то время, когда еще оставалась у противника надежда на взятие Грозного, гитлеровцы не бомбили город и его нефтеперегонные заводы. А тут вдруг совершили массированный воздушный налет.
По приказу командующего я выехал в Грозный, чтобы определить на месте нанесенный ущерб и принять участие в организации работ по ликвидации последствий бомбежки. Совместно с рабочими красноармейцы потушили пожар на нефтехранилище, и буквально через несколько дней нефтеперегонные заводы снова начали давать продукцию.
На переднем крае на продолжительное время установилось относительное затишье. Лишь в середине декабря враг попробовал возобновить наступательные действия. В боях под Орджоникидзе, продолжавшихся несколько дней, войска 9-й и 37-й армий отстояли свои позиции и нанесли врагу серьезный урон. Впервые было взято и значительное количество трофеев. Захваченные у врага автомашины мы собрали, отремонтировали и в дальнейшем использовали для пополнения как боевых частей, так, и армейских автобатов, находившихся в распоряжении штаба тыла.
31 декабря 1942 года завершился оборонительный период битвы за Кавказ. Воины армии ждали приказа о наступлении и готовились к нему. Еще 26 декабря мы закончили составление плана организации тылового обеспечения войск в ходе наступательных действий, наметили пункты дислокации полевой армейской базы, выгрузочные станции, а также направления, на которых предстояло развертывать военно-автомобильные дороги. [92]
Наступление наших войск началось без оперативной паузы — 1 января 1943 года. В тот же день войска 9-й армии вышли на рубеж Эльхотово, Змейская и, сломив сопротивление противника, продолжали продвигаться вперед.
Вспоминается мне, с какой радостью воспринял личный состав управления тыла армии весть о переходе в наступление. Никто сразу словно бы не заметил, что забот прибавилось, причем забот новых, подчас малознакомых — ведь впервые за многие месяцы войны нам предстояло обеспечивать крупную наступательную операцию! Немало трудностей осталось позади, мы научились достаточно четко и бесперебойно снабжать оборонявшиеся или отходившие войска. Но теперь необходимо было не только менять характер деятельности, но перестраиваться и психологически, ясно представлять серьезные трудности, которые неизбежно возникнут при обеспечении стремительного продвижения частей и соединений, которое как бы предопределялось успехами, достигнутыми войсками армии в первый же день наступления.
Глядя на карту, я прикидывал, как лучше организовать снабжение передовых частей самым в этот период главным — боеприпасами и горючим. Продумывал различные варианты, советовался с начальником штаба, с начальниками отделов и служб. Особенно беспокоила мысль о том, что полевых подвижных госпиталей (ППГ) нам явно не хватит. Значит, следовало особенно тщательно отработать способы использования имевшихся в нашем распоряжении транспортных средств.
По этому вопросу мы решили заслушать начальника медицинского отдела полковника медицинской службы Ф. Г. Баранова.
Он сообщил, что в распоряжении медслужбы имеется двадцать три полевых подвижных госпиталя на 2300 коек. «Этого, конечно, мало», — подтвердил он наше мнение. Однако добавил, что на основные направления действий соединений и частей армии предполагает выделить лишь часть из них, а значительное количество медицинских учреждений оставит в резерве санслужбы армии.
Целесообразность такого решения Баранов мотивировал преимуществами использования в ходе наступления принципа маневрирования резервами, организации работы госпиталей «перекатом».
— Заполненные ранеными госпитали, — пояснил он, — будут оставаться на месте, а вблизи от ушедших вперед [93] войск развернутся госпитали из резерва. После эвакуации раненых в тыл или передачи их во фронтовые лечебные учреждения госпитали вновь перейдут в резерв, а затем в нужный момент будут введены в действие на новом рубеже.
Забегая вперед, скажу, что, как показала практика, такой метод работы медицинских учреждений оправдал себя полностью. Особенно слаженно и четко действовал коллектив 53-го эвакогоспиталя под командованием подполковника медицинской службы И. В. Молочкова.
А наступление 9-й армии развивалось успешно. С 5 по 28 января были освобождены города Прохладный, Георгиевск, Армавир, Ставрополь, Кропоткин, а 12 февраля — краевой центр Краснодар.
Несмотря на бездорожье и распутицу, войска армии за 30 суток прошли с боями 700 километров. Стало совершенно очевидным, что удар наших соединений оказался для врага неожиданным и ошеломляющим. Жители освобожденного города Минеральные Воды рассказывали, что, заслышав лязг гусениц советских танков и громовые залпы советской артиллерии, гитлеровцы бежали без оглядки.
12 января 1943 года я побывал в Пятигорске, освобожденном накануне нашими войсками. Вспомнилось, как проезжал его во время отхода и вывода войск из боя несколько месяцев назад, как стоял у подножия горы Машук, с горечью и сожалением думая о том, что вот и еще один, знаменитый историческими памятниками, город приходится оставлять врагу. Видел, как из корпусов военного санатория, где в то время размещался госпиталь, спешно эвакуировали раненых. И вот город освобожден...
Вскоре подъехали командующий армией, члены Военного совета, писатель П. А. Павленко и фотокорреспондент газеты «Правда» В. А. Темин. Решили посетить домик Лермонтова. Нас радушно встретила директор музея Елизавета Ивановна Яковкина. Она провела по комнатам, показала уже возвращенные на свои места экспонаты, рассказала, как их удалось сохранить от уничтожения фашистскими варварами. В. А. Темин сделал на память снимок, а затем мы написали в книге отзывов:
«Красноармейское сердечное спасибо работникам музея Яковкиной, Капиевой за сохранность ценностей музея — народного достояния.
Коротеев, Емельянов, Слонь, Сафронов, Павленко, Субботин. 12.1.43 г.». [94]
Тем временем 9-я армия продолжала стремительное продвижение вперед, и работникам тыла с каждым днем все сложнее становилось обеспечивать передовые части и соединения.
На Кавказ весна приходит рано, рано наступает и распутица. Дорог в полосе армии насчитывалось не так уж и мало, но все они быстро стали труднопроходимыми. Нельзя было сразу использовать и железнодорожный транспорт: противник сильно разрушил пути, и восстановить их в устраивающие нас короткие сроки было трудно, хотя личный состав 1-й гвардейской железнодорожной бригады вводил в строй более двенадцати километров полотна в сутки, вместо шести по плану.
И снова основным методом нашей работы стало централизованное снабжение войск. Применили и новинку: отделения складов горючего, боеприпасов и продовольствия выдвигали на автомашинах вслед за войсками и держали в готовности на незначительном удалении от их боевых порядков. Практика показала, что такой маневр себя полностью оправдал.
Еще составляя планы обеспечения войск на период наступательных действий, мы решили подавать все необходимые для боя и жизни войск грузы на дивизионные склады армейским автотранспортом, причем горючее и боеприпасы в количестве, соответствовавшем установленному приказом командующего лимиту, составлявшему примерно 0,25 боекомплекта боеприпасов, 0,25 заправки горючего и одну сутодачу продовольствия. В планах предусматривалось поддерживать на складах дивизий постоянный запас материальных средств. Такой порядок соблюдался до тех пор, пока удаление частей и подразделений тыла от войск позволяло подвозить грузы наличным автотранспортом армии.
В ходе операции, когда органы армейского тыла отстали от войск и пути подвоза растянулись на некоторых направлениях до 200 и более километров, пришлось несколько изменить этот порядок. Мы стали, используя армейский автотранспорт, выдвигать вслед за войсками передовые отделения складов боеприпасов, горючего и продовольствия. В таких случаях приходилось привлекать также автотранспорт частей и соединений.
В основном же нам удалось почти на протяжении всей операции выдержать принципы централизованного подвоза боеприпасов, горючего и тех продуктов, которые нельзя было заготовить на месте. [95]
Неутомимо, днем и ночью действовали дорожные и автомобильные войска. Бесперебойной работе транспорта способствовала четкая организация регулирования на военно-автомобильных дорогах.
Многие водители за мужество и отвагу в те дни были представлены к наградам. Не раз отличался красноармеец Пократов. Однажды в отбитом у врага населенном пункте он обнаружил поврежденную трофейную автомашину. Осмотрел ее и решил сам восстановить. Сразу взялся за дело и спустя час передал исправный автомобиль в свое подразделение.
Нельзя также не вспомнить о самоотверженной работе военного водителя красноармейца Никонова. Сколько раз ему приходилось подвозить боеприпасы на огневые позиции под сильным огнем противника! Никонов был награжден медалью «За отвагу».
А вот еще пример мужества и мастерства фронтовых водителей. Однажды в напряженный момент боя потребовалось срочно доставить на огневые позиции боеприпасы. Поставив задачу, командир предупредил, что дорога находится под прицельным огнем противника.
Кому поручить столь опасное и ответственное задание? Выбор пал на ефрейтора Пенкина — отважного, хладнокровного бойца и опытного водителя.
Машину быстро загрузили ящиками со снарядами, и Пенкин повел ее к переднему краю. Вот и опасный участок... Объезда нет. Пенкин остановил машину в укрытии, осмотрел дорогу и понял, что единственная возможность выполнить задание — преодолеть открытое пространство на высокой скорости. Но это легко сказать, а как провести машину между многочисленными воронками? Оставалось рассчитывать только на высокое профессиональное мастерство. И вот автомашина, набрав скорость и лавируя между воронками, понеслась к месту назначения. Рядом сразу же начали рваться вражеские снаряды.
Вскоре от попадания одного из них загорелся кузов автомашины. Огонь быстро перекинулся на ящики. С секунды на секунду мог произойти взрыв. Пенкин все же довел машину до непростреливаемого участка и бросился тушить огонь. На помощь ему подоспели артиллеристы под руководством сержанта Пилипенко. Боеприпасы были спасены.
Подобных примеров можно привести бесконечное множество. Бойцы и командиры тыла не жалели труда, сил и самой жизни, ради того чтобы войска переднего края были обеспечены всем необходимым. Однако с каждым днем [96] трудности возрастали. В результате быстрого продвижения частей и соединений армии отрыв от них частей и учреждений тыла продолжал увеличиваться, и все принимаемые нами меры уже не давали должного эффекта. Снижалась обеспеченность подразделений. К 22 января она упала по артвыстрелам до 1,0, по минам — 0,7, по винтовочным патронам до 1,2 боекомплекта, по автобензину — до 0,7, по дизельному топливу — до 1–2 заправок, по продовольствию — до 3–5 сутодач. Такая низкая обеспеченность войск могла сказаться на темпах наступления.
Я уже упоминал о том, что гитлеровцы при отступлении почти полностью вывели из строя единственную железную дорогу, которая проходила в направлении действий наших войск. Связь, водоснабжение на ней, мосты через реки Терек и Малка были разрушены. Поэтому основная нагрузка падала на автотранспорт. В армейских частях подвоза имелось тогда около 300 автомашин.
В первую очередь мы обеспечивали горючим и боеприпасами 52-ю танковую бригаду полковника В. И. Филиппова, поскольку на нее были возложены наиболее ответственные задачи по преследованию отходившего противника. Когда же пути подвоза растянулись до 400 километров, эффективность использования автотранспорта резко снизилась. Пришлось принять решение: подвозить только боеприпасы и горючее, а из продовольствия — сахар, сухари, консервы и табак.
Лишь 22 января я вздохнул с некоторым облегчением, узнав, что восстановлено движение по железнодорожной линии от станции Прохладная до Минеральных Вод. Правда, к этому времени войска армии уже овладели Невинномысском и продолжали наступать. К 9 февраля они вышли на рубеж северо-восточнее Краснодара.
Весь этот период армейскую военно-автомобильную дорогу обслуживал 426-й, ставший вскоре Краснознаменным, отдельный дорожно-строительный батальон, обеспечивший бесперебойное движение автотранспорта. Этот и 32-й отдельный мостостроительный батальон, которым командовал капитан И. И. Гарич, а заместителем по политической части был майор П. А. Попов, за короткий срок совместно построили через реку Кубань мост длиной 117 метров.
Уже известно, насколько важен мост для деятельности органов тыла. Но этот, увы, не помог нам улучшить снабжение войск. Дело в том, что сразу за рекой начиналась низменность, прилегающая к кубанским плавням. Все реки, речушки и ручьи, протекавшие в полосе армии, в [97] условиях весеннего половодья образовали непреодолимые для автотранспорта топи, в результате чего подъехать к мосту стало практически невозможно. И тогда по инициативе Г. И. Ярошенко нами была организована доставка боеприпасов и продовольствия наступавшим войскам с помощью вьючного транспорта.
С 24 января 1943 года Северная группа войск Закавказского фронта была преобразована в Северо-Кавказский фронт, командующим которым назначили генерал-лейтенанта И. И. Масленникова.
В ходе дальнейшего наступления армии Северо-Кавказского фронта к началу мая вышли к Таманскому полуострову, где встретили упорное сопротивление противника на заранее подготовленном им рубеже — так называемой Голубой линии. Попытка с ходу прорвать этот рубеж успехом не увенчалась. Началась подготовка к новым боям с противником. В один из тех дней пришла телеграмма: меня срочно вызывали в штаб Тыла Красной Армии. Сдав дела и попрощавшись с товарищами, я тут же отбыл в Москву самолетом. [98]