В Барвенково-Лозовской операции

Формирование 57-й отдельной армии

В приемной И. В. Сталина ко мне подошел дежурный.

— Машина у подъезда, товарищ генерал, — доложил он.

— Спасибо, я пройдусь пешком.

Мне хотелось посмотреть на ночную Москву, узнать, какой стала столица в дни суровых испытаний. В то время войска Западного фронта вели ожесточенные бои на подступах к Можайску. Как стало впоследствии известно, в своей лютой злобе к коммунизму Гитлер хотел не только захватить и разрушить Москву, но и затопить ее, чтобы само название этого города исчезло из памяти народов всего мира.

Настороженным молчанием встретили меня улицы. Город приготовился к схватке с врагом. На улицах и перекрестках щетинились надолбы, ежи. Нигде ни огонька, ни полоски света — все затемнено. Не успел я с адъютантом Вашкевичем пройти и ста метров от ворот Спасской башни, как завыли сирены, возвестившие о воздушной тревоге. Где-то в западной и северной частях Москвы начали дружно бить зенитные батареи. В воздухе рокотали авиамоторы. Но разобраться, где наши истребители, а где вражеские бомбардировщики, было невозможно. В разных районах столицы враг навесил много осветительных бомб, которые медленно опускались на парашютах, освещая все вокруг мертвенно-бледным светом. По этим «фонарям» вела огонь малокалиберная зенитная артиллерия. И довольно успешно: один за другим они падали на землю. Когда мы подходили к площади Дзержинского, одна из таких бомб упала недалеко от станции метро. В отблесках пламени я различил несколько женских фигур, суетившихся возле пылавшего факела. [124]

— Поможем, — сказал я Вашкевичу, и мы бросились к женщинам. Через несколько секунд, засыпав огонь песком, мы разговорились с москвичками. Нам любезно предложили зайти в бомбоубежище, чтобы не получить ранения от осколков разрывающихся в воздухе зенитных снарядов. Но путь наш был еще далек, и я, поблагодарив за приглашение, решил не задерживаться.

Уже за полночь добрались до гостиницы ЦДКА. Закусив из своих запасов и попив чайку, я лег в надежде тотчас после тревог и волнений прошедшего дня уснуть. Но встреча с И. В. Сталиным произвела на меня очень глубокое впечатление, я долго ворочался с боку на бок, мысленно перебирая в памяти наш разговор.

На другой день утром я сразу поехал в Генеральный штаб. В управлении кадров встретился с генералом Л. Ф. Анисовым, назначенным в 57-ю армию начальником штаба, и с членом Военного совета 57-й дивизионным комиссаром Ф. Н. Ворониным.

Генерал-майор Анисов долго работал в оперативном управлении Генерального штаба помощником у генерала Н. Ф. Ватутина. Обладая большими познаниями оперативного искусства, он с первых дней Великой Отечественной войны стремился на фронт. Вскоре это желание осуществилось: он был назначен начальником штаба Резервного фронта. Но потом этот фронт был расформирован, и Анисов получил назначение начальником штаба 57-й отдельной армии.

Дивизионный комиссар Воронин до назначения в 57-ю армию работал начальником политического управления Московского военного округа. Это был культурный человек с широким кругозором, опытом политической работы в войсках и отличной подготовкой. Очень спокойный, всегда уравновешенный, он казался поначалу несколько медлительным. Но впечатление это было обманчивым. Просто Воронин не любил опрометчивых решений. Работать с ним было легко.

Я обошел все довольствующие и снабженческие учреждения Наркомата обороны и не услышал ничего утешительного. Все только обещали... И это понятно: все запасы шли на фронт. Не получил я ничего и в Главном артиллерийском управлении — стрелкового вооружения и артиллерии на складах не было.

Предложив начальнику штаба задержаться в управлении [125] кадров и решить вопрос о командирах для штаба армии и соединений, мы с членом Военного совета, не теряя времени, оформили документы и отправились в Сталинград, к месту дислокации управлений 57-й.

В то время пассажирские поезда из-за частых бомбардировок вражеской авиации ходили с большими остановками на станциях и перегонах. Поэтому мы решили лететь самолетом. Но все равно не обошлось без приключений: самолет атаковали «мессершмитты», и только благодаря большому опыту летчика нам удалось избежать гибели. Искусно уклоняясь от светящихся трасс пушечных и пулеметных очередей, наш летчик переходил на бреющий полет, почти касаясь верхушек деревьев... Эти маневры потребовали много горючего, и мы, не дотянув до Сталинграда 70 километров, приземлились ночью в открытом поле. Был сильный мороз, дул резкий ветер, а кругом ни жилья, ни кустика. Не из чего было развести костер, чтобы хоть обогреться. В легких шинелях, фуражках и хромовых сапогах мы с Ворониным, чтобы не замерзнуть, до утра выбивали чечетку вокруг самолета.

Когда рассвело, оказалось, что находимся в трех километрах от поселка Опытное Поле. Тотчас поспешили туда. Связались со Сталинградом и вскоре на автомашине поехали в город. Там сразу включились в работу по формированию частей и соединений.

В Генеральном штабе мне была поставлена задача: в кратчайший срок, не более чем через два месяца, закончить формирование и обучение полков и дивизий{35}. В этом большом и ответственном деле активно участвовали партийные, советские и общественные организации Астрахани, Сталинграда, Камышина, Каменска и других городов. Особенно большую помощь оказали секретари Сталинградского и Астраханского обкомов ВКП(б) в удовлетворении заявок соединений и частей различными видами довольствия.

Кроме формирования 57-й армии Генеральный штаб возложил на меня наблюдение за строительством внутреннего, среднего и внешнего обводов оборонительных укреплений вокруг Сталинграда. Строили эти укрепления жители Сталинграда, колхозники и колхозницы Сталинградской области. Отработав свою смену на предприятиях или в учреждениях, они шли сооружать [126] оборонительные объекты. Это был самоотверженный, героический труд. Проверка строительства укреплений отнимала много времени у Военного совета армии. Организаторами на этих грандиозных сооружениях были секретари горкома, райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, председатели городского и районных Советов депутатов трудящихся и профсоюзные организации.

Вспоминая о том легендарном времени, нельзя не сказать доброго слова о первом секретаре обкома ВКП(б), председателе Сталинградского городского комитета обороны А. С. Чуянове. Это был человек неуемной энергии, исключительной предприимчивости и выносливости, большой широты взглядов и делового размаха. Он держал под контролем все работы и буквально всюду успевал побывать в течение дня. Несмотря на невероятное напряжение, он всегда был вежлив, приветлив, спокоен, никогда не перебивал докладывавшего. Выслушает, бывало, до конца, а затем внесет, если нужно, дополнение и сразу принимает решение. С таким человеком легко было работать. Под стать ему были и члены городского комитета обороны И. Ф. Зименков, А. И. Воронин, Г. М. Кобызев (комендант города). Эти товарищи оказали большую помощь в расквартировании, снабжении, скорейшем формировании частей, соединений и их боевой выучке.

Объезжая части и соединения, я знакомился с командирами и политработниками, с которыми предстояло в недалеком будущем снова защищать Родину. Меня интересовало все: их подготовка, умение командовать, насколько они требовательны, умение держать в руках управление, можно ли положиться на них в трудной и сложной боевой обстановке, особенно в условиях недостаточного оснащения наших частей и соединении артиллерийским вооружением и другой боевой техникой.

В состав 57-й армии входили восемь дивизий, которые дислоцировались в разных городах. Это, естественно, тоже создавало определенные трудности в работе Военного совета армий. Так, 341-я стрелковая дивизия формировалась в Сталинграде, преимущественно из рабочих и служащих города и донских казаков. Командовал ею полковник Александр Иванович Щагин. Стройный, высокий, с открытым и смелым лицом, приятной улыбкой, он с первой встречи производил впечатление человека, отлично знающего службу. Он имел [127] хорошую военную подготовку, большой опыт командования, был требовательным, исполнительным, энергичным и инициативным командиром.

351-я стрелковая дивизия формировалась в городе Фролов и прилегающих к нему станицах Сталинградской области. Личный состав ее был в основном из донских казаков, служивших ранее в Красной Армии. Многие из них участвовали в гражданской войне. Командовал соединением полковник Николай Устинович Гурский. Всегда спокойный, выдержанный, он был немногословен, предельно точен и аккуратен в выражениях, инициативен в делах.

Формирование 349-й стрелковой дивизии происходило в Астрахани. В ее ряды шли преимущественно астраханские рыбаки, проходившие обучение в территориальных частях. Командиром соединения был полковник, затем генерал-майор Филипп Васильевич Брайлян, энергичный, немного вспыльчивый и суетливый, но знающий свое дело и требовательный человек. Он имел хорошую тактико-оперативную подготовку и достаточный опыт командования частями.

В районном центре Дубовка и прилегающих селах и станицах формировалась 335-я стрелковая дивизия, ее командиром назначили полковника Ивана Григорьевича Фофанова. В соединении преобладали рабочие Сталинграда, колхозники Сталинградской и Ростовской областей.

333-я стрелковая дивизия, командир полковник Иван Михайлович Афонин, сколачивалась в городе Камышине и комплектовалась колхозниками Сталинградской области.

337-я стрелковая дивизия, командир полковник Сергей Михайлович Бучнев, рождалась в Красноармейской, пополнялась людьми из Ростовской области.

Наконец, 60-я кавалерийская дивизия формировалась в станице Иловлинская, в нее направляли в основном донских казаков, ранее служивших в Красной Армии. Многие из них имели опыт гражданской войны. Командиром дивизии стал генерал-майор Феофан Агапович Пархоменко, в гражданскую войну командовавший полком в 1-й Конной армии. Уже на фронте дивизию принял полковник Григорий Никифорович Перекрестов.

Дальше всех, в Средней Азии, находилась 79-я кавалерийская дивизия. Ею командовал полковник Василий [128] Сергеевич Головский. Это соединение было наиболее многонациональным, оно состояло из русских, таджиков, казахов, украинцев, узбеков, туркменов, проживавших там, ранее служивших в Красной Армии.

По мере поступления личного состава и оружия в частях и соединениях начиналась напряженная боевая и политическая подготовка. Особое внимание обращалось на строевую, огневую, тактическую подготовку, обучение борьбе с танками противника. Огневую подготовку проводили на временных стрельбищах. Поскольку винтовочных патронов и боевых выстрелов к минометам и орудиям давалось очень мало, стрельбы проводились с максимальной экономией.

Рядовой и младший командный состав соединений состоял преимущественно из людей старших возрастов, проходивших службу в Красной Армии либо в кадровых, либо в территориальных частях. Поэтому военное дело им было знакомо. Кроме того, часть бойцов участвовала в гражданской войне, прошла суровую школу боев с белогвардейцами и интервентами.

Лучшие из лучших — коммунисты, вчерашние рабочие, служащие фабрик и заводов, колхозники, рабочие совхозов — назначались политруками рот, батарей, эскадронов, секретарями партийных и комсомольских организаций, командирами подразделений.

Средний командный состав в полках и дивизиях армии был в большинстве молодой, не имел боевого опыта. Только старший и высший комсостав обладал некоторыми навыками руководства боевыми действиями войск. Были и такие командиры, которые участвовали в боях с немецко-фашистскими захватчиками в начальный период Великой Отечественной войны, многие из них сражались на фронтах гражданской войны. Они принесли с собой славные боевые традиции, идущие от штурма Зимнего дворца, боев на Урале, Волге, Северном Кавказе, под Каховкой, на Перекопе. Став командирами и комиссарами частей и соединений, они вместе с бывалыми воинами, закаленными в боях, опирались на коммунистов и комсомольцев, воспитывали в бойцах мужество, упорство, волю к победе, верность нашей социалистической Родине, готовность в любую минуту идти на бой с врагом.

Должен сказать, что штабы полков, дивизий и армии были далеко не полностью укомплектованы командным составом, а в политотделах недоставало политработников. [129] Нередко приходилось перехватывать командиров, возвращавшихся из госпиталей через Сталинград и другие города, где формировались соединения и части. Большую работу мы проводили также с эвакуированными с Украины и Донбасса, среди которых было немало работников райкомов, горкомов и обкомов партии. Мы предлагали им работу в политотделах. Многие соглашались. Но были и такие, которые отказывались. Неволить их мы не имели права, но автомашины, на которых они следовали в тыл, отбирали.

Из всех соединений 57-й армии по своей организованности, дисциплине и тактической выучке в лучшую сторону выделялись 341-я стрелковая и 60-я кавалерийская дивизии.

Трудности обучения возникали в основном из-за недостатка вооружения, боеприпасов, автотранспорта и горюче-смазочных материалов. Винтовками подразделения были обеспечены лишь на 20 процентов. Артиллерийские полки в соединениях имели по 3–4 орудия противотанковой артиллерии, полковых и батальонных орудий в частях не было вовсе. Все это объясняется тем, что к октябрю 1941 года гитлеровцы захватили территорию, на которой до Великой Отечественной войны добывалось 64 процента угля, выплавлялось 71 процент чугуна и 50 процентов стали, 60 процентов алюминия, собиралось 38 процентов валовой продукции зерна и вырабатывалось 84 процента сахара{36}.

Основная часть промышленных предприятий с этой территории была эвакуирована на восток, и, конечно, они не могли еще развернуться на полную мощность. Промышленность, находившаяся в глубоком тылу, хоть и работала с полной отдачей сил, но пока еще не могла восполнить большие потери, которые понесли наши Вооруженные Силы в приграничных сражениях и за время последующего отступления. Боеприпасов не хватало даже на фронте в частях, которые вели бои с противником, так как значительная часть складов, созданных до войны в приграничных округах, была захвачена врагом или уничтожена нашими войсками при отступлении. Поэтому восполнить эти потери в короткий срок наша промышленность не могла. Отсутствие противотанковой [130] артиллерии приходилось восполнять мужеством воинов, вооруженных бутылками с горючей смесью или связками гранат.

В то время вследствие превосходства противника в количестве танков в наших войсках среди бойцов возникла так называемая танкобоязнь. Сломать этот психологический барьер в короткие сроки учебы в тылу должны были командиры и политработники. Применяя все формы политической работы, воспитывая у бойца волю, бесстрашие, презрение к опасности, они имели самую доходчивую до красноармейского сердца форму работы: встречи с воинами, побывавшими в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Включился в эту работу и я. Не проходило дня, чтобы, бывая в частях, я не выступал перед бойцами. Слушали с большим вниманием, так как мне было чем поделиться, о чем рассказать.

Слушая рассказы о борьбе с танками врага, бойцы жадно ловили каждое слово о примерах стойкости, мужества, находчивости, взаимной выручки на тюле боя. И в их воображении фашистские танки уже не казались столь грозными, несокрушимыми. Бойцы начинали понимать, что в единоборстве с танками побеждает тот, кто хладнокровен и находчив, кто точно бросает связки гранат или бутылки с горючей смесью, кто метко стреляет из противотанкового ружья, кто умело пользуется лопатой. Да, лопатой? Потому что с помощью лопаты выроешь узкую неглубокую щель, а из щели можешь бросить гранаты, оставаясь неуязвимым для танка противника.

Надо сказать, что до войны не все командиры проявляли необходимую требовательность в вопросах практического обучения бойцов умению окапываться, строить наблюдательные пункты, позиции для стрелкового оружия и ходы сообщения. Некоторые, например, считали, что если красноармейцы усвоили теорию самоокапывания, то этого уже достаточно для будущих военных действий. Такое отношение к инженерной подготовке войск вело к неумению пользоваться лопатой. Кое-кто забывал старую мудрость: от знания до умения — дистанция большого размера. В этом мы особенно убедились в первые дни войны под Бродами, когда авиация противника наносила бомбовые удары по скопившимся войскам 8-го механизированного корпуса. Учиться самоокапыванию под огнем было поздно, [131] и наши части несли большие потери в людях и боевой технике, кровью расплачивались за то, чему не научились в мирное время.

Не лучшее отношение к инженерной подготовке бойцов наблюдалось в войсках Южного фронта. Вот почему я неизменно обращал на это внимание командиров всех степеней и требовал практически обучать воинов умению пользоваться лопатой независимо от времени года, местности в грунта.

...Боевая и политическая подготовка армии не проходила мимо внимания Ставки Верховного Главнокомандования, она внимательно следила за ходом обучения войск. В конце второго месяца обучения Ставка прислала своего представителя — Маршала Советского Союза С. М. Буденного. Под его руководством было проведено двустороннее учение, на котором проверялись действия частей как в обороне, так и в наступлении.

Хотя учение проводилось при 20-процентной обеспеченности войск винтовками, не говоря о прочем, многое в них лишь обозначалось, нам удалось «обкатать» часть пехоты танками и провести их на вполне удовлетворительном уровне. Не последнюю роль на учениях сыграло то обстоятельство, что личный состав соединений, как уже говорил, в основном состоял из запасных старших возрастов, прошел суровую школу гражданской войны или отслужил действительную в кадровых полках...

* * *

Обстановка на фронтах Отечественной войны в ноябре, в начале декабря 1941 года была едва ли не самой сложной и тяжелой за весь период войны.

Германское командование, пытаясь добиться своей цели — разгрома Красной Армии и поражения Советского Союза, сосредоточило главные силы для захвата Москвы и московского промышленного центра. Одновременно оно надеялось окружить Ленинград, заставить его защитников капитулировать, овладеть восточными районами Донбасса и Ростовской области, Крымом, блокировать Кавказское побережье. Действия на этих участках фронта отвлекли бы по плану гитлеровце» силы Красвой Армии от Москвы и облегчили бы ее захват. От исхода невиданных по своему размаху грандиозных сражений на московском стратегическом [132] направлении зависело решение вопроса: получит ли враг столь необходимые ему источники питания войны, такие, как кавказская нефть, продовольственные ресурсы Кубани я другие богатства нашей страны, а также политические и стратегические преимущества, необходимые ему для последующей борьбы за мировое господство.

Верховное Главнокомандование Красной Армии, руководя ходом борьбы, развернувшейся на фронте в 3000 километров, учитывало последовательное изменение сил врага, истощение его резервов и боевой техники в результате упорной, активной обороны Красной Армии. Противник постепенно терял преимущества, полученные им в результате внезапного нападения на нашу страну. Все больше приобретали силу и значение постоянно действующие закономерные факторы, в конечном счете определяющие последующий ход войны и ее результаты.

В своих стратегических планах советское Верховное Главнокомандование заранее наметило мероприятия, которые должны были создать перелом в ходе войны, радикально изменить стратегическую обстановку в нашу пользу.

Заблаговременно начатое формирование и подготовка многочисленных резервных армий подходили к концу, и это дало Верховному Главнокомандованию мощное средство для стратегического контрманевра на решающем — московском стратегическом направлении против главной группировки сил противника. Контрударами этих резервных армий главная группировка немецко-фашистских войск под Москвой была взята в клещи и разгромлена.

Составной частью московского стратегического Контрманевра является контрудар юго-восточнее Ленинграда и в районе Ростова. Гитлеровцы уже не могли перебрасывать свои войска отсюда под Москву. Эти операции по времени начались несколько раньше, чем контрнаступление под Москвой. Таким образом, замысел противника не осуществился, несмотря на то что ему удалось временно захватить 8 ноября Тихвин, а 21 ноября Ростов. Враг недолго торжествовал победу — через 7 дней войска Южного фронта вновь освободили Ростов. 1-я танковая армия Клейста, понеся тяжелые потери, отошла на запад. 9 декабря был освобожден Тихвин, а враг отброшен за реку Волхов. Эти [133] победы были достигнуты в результате того, что Красная Армия в течение пяти месяцев, ведя активную оборону, сумела значительно истощить германские резервы. Они возможны стали потому, что за эти пять месяцев тяжелой оборонительной борьбы с превосходящими силами врага части Красной Армии не утратили боевого духа, а к моменту наступательных боев наши фронты и армии, руководствуясь указаниями Верховного Главнокомандования, сумели произвести необходимую перегруппировку войск и организованно перешли в контрнаступление.

Поражения основных группировок противника под Москвой, Ростовом и Тихвином показали всему миру возросшую мощь Красной Армии и положили начало перелому на фронтах войны. Миф о непобедимости немецкой армии был развеян. Фашистское командование временно отказалось от овладения Москвой и территорией Северного Кавказа с его богатыми ресурсами нефти и хлеба.

Поражение немцев под Москвой, Ростовом и Тихвином имело огромное значение не только для подготовки и проведения последующих операций, но и для всего, дальнейшего хода войны.

Московская и другие наступательные операции Красной Армии положили начало новому стратегическому этапу Великой Отечественной войны — захвату инициативы Красной Армией. Они позволили ей перейти от оборонительных действий к наступательным.

В результате всех этих операций противник с крупными потерями постепенно откатывался на запад. К январю 1942 года с большими трудностями ему удалось стабилизировать фронт обороны. В это время рубеж противоборства в полосе Юго-Западного направления проходил по линии Крюков (30 километров северо-восточнее Щигры), Изюм, Райгородок, Дебальцево, Красный Луч, Куйбышево, Матвеев Курган.

Основная часть территории Донбасса оставалась в руках противника, освобождение ее должна была решить новая наступательная операция.

Учитывая благоприятное развитие событий на Западном и Северо-Западном направлениях, Ставка Верховного Главнокомандования планировала развернуть наступление с целью разгрома южной группировки противника и выхода советских войск на рубеж Днепра в его нижнем течении. [134]

Главнокомандующий Юго-Западным направлением Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко представил в Ставку план Барвенково-Лозовской наступательной операции, которая явилась продолжением стратегического плана Верховного Главнокомандования{37}. Ставка утвердила этот план.

Замысел операции заключался в том, чтобы ударом смежных флангов Юго-Западного и Южного фронтов прорвать вражескую оборону между Балаклеей и Артемовском. В дальнейшем, развивая наступление в общем направлении на Запорожье, нашим войскам надлежало выйти в тыл донбасско-таганрогской группировке противника, отрезать ей пути отхода на запад, затем прижать ее основные силы к побережью Азовского моря и уничтожить их.

С этой целью фронты Юго-Западного направления были усилены резервными войсками. На 1 января 1942 года они насчитывали 868,4 тысячи человек, 3430 орудий и минометов, 187 танков (в том числе 53 тяжелых и средних). Им противостояла группа армий «Юг», которой с середины января командовал фельдмаршал Ф. Бок. Как стало известно позднее, в группе было 1169 тысяч человек, свыше 9 тысяч орудий и минометов, 240 танков. Враг превосходил советские войска и в живой силе, и в танках, и в артиллерии.

На участке фронта между Артемовском и Таганрогом превосходство немецко-фашистских войск было еще большим. Здесь 16 стрелковым дивизиям Южного фронта противостояли 26 немецких, что впоследствии позволило противнику перебросить часть этих соединений на опасные направления{38}.

В наступлении

В ноябре 1941 года 57-я отдельная армия по приказу Ставки была подчинена главкому Юго-Западным направленном Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и 18 декабря начала перебрасываться к фронту по двум железным дорогам: Сталинград — Лихая — [135] Старобельск и Сталинград — Поворино — Лиски — Валуйки — Старобельск. С 1 января 1942 года ее включили в состав Южного фронта.

Несмотря на частые бомбежки, железнодорожники работали исключительно четко и слаженно. Все части и соединения армии, составлявшие 153 эшелона, были сосредоточены в указанных местах 28 декабря без потерь. Оружие и седла мы получали или перед отправкой на фронт, или в пунктах выгрузки. Затем каждая дивизия совершила походный марш в район сосредоточения. Стояли крепкие морозы с ветрами и метелями, температура воздуха понижалась до 25–30 градусов. Войска шли в пешем строю по бездорожью, утопая в снегу, выбиваясь из сил. Автотранспорта мы имели очень мало, не хватало походных кухонь, хлебопекарен. Все это весьма осложнило подвоз продовольствия и организацию питания частей. 5 января соединения полностью сосредоточились в указанных им районах. Штаб армии расположился в Старобельске.

Распоряжением главнокомандующего Юго-Западным направлением 337-я стрелковая дивизия передавалась нашему правому соседу — 6-й армии (командующий генерал-майор А. М. Городнянский). Вместо нее в армию включалась 255-я стрелковая дивизия, занимавшая оборону на участке устье реки Оскол, Яровая. Это было испытанное в боях и походах соединение. Его личный состав геройски сражался с гитлеровцами, в августе прошлого года на ломовском плацдарме за Днепропетровск. Осенью дивизия, ведя ожесточенные сдерживающие бои, организованно отошла за Северский Донец и заняла жесткую оборону по левому берегу реки. Командовал ею генерал-майор Иван Терентьевич Замерцев, хорошо подготовленный, опытный командир. Армия получила части усиления: 6, 12, 130-ю танковые бригады, три артиллерийских полка и три минометных дивизиона. Кавалерийские дивизии из армии были выведены и вошли в 5-й кавалерийский корпус генерал-майора Андрея Антоновича Гречко, который подчинялся непосредственно фронту.

Перед началом операции в составе Южного фронта оборонялись пять армий: 57, 37, 12, 18 и 56-я. Первым трем предстояло начать наступление, а двум левофланговым прикрывать каменское и ростовское направления. В резерве находились 9-я армия, 1-й, 5-й кавалерийские корпуса. Из состава Юго-Западного фронта [136] наступать предстояло 6-й армии — правому соседу 57-й.

В первом эшелоне фронта располагались 25 стрелковых дивизий и 6 танковых бригад; в ближайшем резерве находились б стрелковых дивизий, 4 стрелковые бригады, 8 кавалерийских дивизий, 2 танковые бригады. По количеству соединений фронт имел превосходство над противником{39}, фактическое же соотношение сил и средств, как уже отметил, было в пользу врага.

Однако на участках 57, 37, 12-й армий к началу наступления удалось создать полуторное превосходство: против 15 пехотных дивизий неприятеля оборонялись 19 стрелковых дивизий, 2 стрелковые бригады, 3 кавалерийские дивизии. Такое соотношение сил давало возможность фронту прорвать вражескую оборону, нанести поражение частям первого эшелона неприятеля и выполнить ближайшую задачу. Но для развития успеха и полного разгрома немецких войск в районе Донбасса у Южного фронта сил имелось явно недостаточно.

6-я армия Юго-Западного фронта должна была наступать в общем направлении на Алексеевку. Ее разграничительная линия — Мостки, Радкевичи, Донецкий, Червона Шахтерка, Переволочная (все для Юго-Западного фронта).

57-я армия в составе 341, 351, 255, 335, 333 и 349-й стрелковых дивизий, 6, 12, 130-й танковых бригад, 229-го, 476-го тяжелых, 116-го гаубичного, 196-го противотанкового артиллерийских полков и трех минометных дивизионов ударом в полосе Каменка, Студенок в общем направлении на Барвенково должна во взаимодействии с 37-й армией уничтожить части 17-й армии противника. Наступать ей предстояло в двухэшелонном построении, во втором эшелоне — две стрелковые дивизии. Ближайшей задачей определялось выйти на рубеж Малая Камышеваха, Долгенькое, Краснополье 2-е, Карповка. Штаб армии размещался в Макеевке. [137]

Разграничительная линия слева устанавливалась: Волоконовка, Кременная, Брусовка, Хорошее{40}.

37-я армия в составе шести стрелковых, одной кавалерийской дивизий, двух танковых бригад, пяти тяжелых артиллерийских полков, двух минометных дивизионов ударом на участке Дарьевка, Иванодарьевка в общем направлении на Дружковку должна была во взаимодействии с 57-й и 12-й армиями нанести поражение группе Шведлера. Ее боевой порядок строился в два эшелона, во втором предполагалось иметь две стрелковые и кавалерийскую дивизии. Ближайшей задачей предусматривалось выйти на рубеж Беленькое (4 километра северо-восточнее Краматорска), Марково, Артемовск. В первый день ей предстояло овладеть Новоалександровкой, Федоровкой, Трипольем. Штаб армии располагался в Лисичанске. Разграничительная линия слева определялась: Петропавловка, река Северский Донец, Крымская, Артемовск, Гришино.

12-й армии предстояло нанести удар в общем направлении на Дзержинск, содействуя 37-й армии в разгроме группы Шведлера и обеспечивая левый фланг группировки фронта{41}.

Против 57-й армии оборонялись 257-я и части 298-й немецких пехотных дивизий. 257-я дивизия была полностью укомплектована и вооружена, считалась у врага одной из лучших. Она занимала оборону на широком фронте. Но передний край, имевший большое количество огневых средств, занимали небольшие силы. Подавляющая часть солдат находилась в населенных пунктах, которые были превращены в узлы сопротивления, имевшие между собой постоянные линии связи. Ближайшие резервы предположительно располагались в Лозовой, Барвенково и Славянске. На участке прорыва армия в первом эшелоне имела превосходство: в людях — в 7 раз, в полевых орудиях — в 2,5 раза, в минометах — в 8 раз, в ручных пулеметах — в 2 раза. Но у немцев было гораздо больше, чем у нас, станковых пулеметов.

Ширина полосы наступления армии составляла 40–50 километров, причем местность была сильнопересеченная, что затрудняло передвижение войск, особенно артиллерии на конной тяге. На глубину до 20 километров [138] стоял густой лес, который позволял нам хорошо маскироваться, но вблизи фронта почти не было населенных пунктов, где могли бы обогреваться войска.

В полосе наступления оборона противника проходила по правому берегу Северского Донца, который возвышался над левым берегом и почти на всем протяжении был труднодоступен для наших войск. Особенно в тяжелом положении оказалась артиллерия. Она имела отличные огневые позиции, но совершенно не располагала наблюдательными пунктами, с которых просматривалась бы глубина вражеской обороны. Все мосты и переправы через Северский Донец немцы уничтожили. Правда, пехота и обозы могли двигаться по льду, но для артиллерии и танков требовалось строить мосты и усиленные настилы.

Из трех рокадных железных дорог, имевшихся в полосе наступления армии, две дороги Валуйки — Кондрашевская и Валуйки — Лисичанск находились в удовлетворительном состоянии, третья — Купянск — Красный Лиман ремонтировалась и подвергалась артиллерийским обстрелам.

В тылу армии было недостаточно грунтовых дорог, к тому же их занесло снегом настолько, что автотранспорт не мог двигаться.

Немцы в своем ближайшем тылу имели три рокадные железные дороги: Харьков — Лозовая — Славянок, Красноград — Лозовая — Славянск, Павлоград — Краеноармейское — Славянск, которые находились вне досягаемости нашего артиллерийского огня, были в хорошем состоянии и полностью обеспечивали подвоз необходимых материальных средств. Вообще район действий врага был покрыт густой сетью грунтовых и железных дорог. Это позволяло ему быстро перебрасывать войска в нужном направлении, сосредоточивать и бесперебойно снабжать их всем необходимым.

Операция 5–7-й армии должна была проводиться в три этапа: первый предусматривал подготовку, во втором прорывалась оборонительная полоса противника и выполнялась ближайшая задача, в третьем этапе войскам надлежало выйти на рубеж Лозовая, Хорошее. В подготовительном этапе усилия штабов всех степеней, командного и политического состава направлялись на обеспечение войск всем необходимым для операции, сосредоточение запасов в районе развертывания, скрытное занятие войсками исходного положения для атаки. [139]

К этому времени отлично поработала наша разведка. Мы имели полное представление об инженерном оборудовании переднего края обороны врага, его группировке и системе огневых средств. Частными боевыми действиями нам удалось захватить некоторые пункты на западном берегу Северского Донца, что позволило выдвинуть вперед наблюдательные пункты артчастей. Мы начали заранее готовить мосты и переправы для артиллерии и танков.

На всю операцию для войск армии предполагалось накопить четыре боекомплекта патронов и снарядов, четыре сутодачи продовольствия, на одиннадцать суток фуража, четыре заправки горючего. Но малое количество железных и грунтовых дорог, большие снегопады и сильные морозы не позволили сделать все. Несмотря на огромные усилия довольствующих органов, было накоплено по 2–2,5 комплекта боеприпасов, а продовольствия, фуража, горюче-смазочных материалов — на 5–7 суток.

На четвертый день подготовительного этапа мы провели, если можно так сказать, репетицию операции на прорыв оборонительной полосы противника. Сначала это было сделано на картах, а затем на местности. С командирами стрелковых дивизий отрабатывалось взаимодействие с артиллерией, танками, авиацией, а также с соседями. Были отработаны единые тактические приемы и действия подразделений и частей в бою. Командиры получили ясное представление, как действовать войскам в предстоящей операции. С начала войны это делалось у нас на фронте впервые.

В ходе подготовки наступления мы учли также характер обороны врага. Пространства между его узлами сопротивления охранялись слабыми заставами. Мы запретили войскам вести лобовые атаки этих узлов. Их должны были блокировать небольшие подразделения. Командиры соединений определили, какие войска выделить на каждый узел сопротивления. Основные же силы при прорыве оборонительной полосы врага должны были смело и стремительно направлять свои удары в промежутки узлов сопротивления, как можно быстрее и глубже проникать в оборону противника, захватывать артиллерию, громить штабы, расчленять его части на отдельные группы и уничтожать.

Вся артиллерия должна была сопровождать пехоту не только огнем с закрытых позиций, но и, находясь [140] з ее боевых порядках, подавлять с открытых позиций огневые средства, которые помешают движению стрелков.

При отработке плана операции были предусмотрены вероятные направления контратак врага. Для их отражения мы подготовили специальные подразделения.

Было решено при прорыве оборонительных полос противника иметь боевые порядки стрелковых подразделений цепями.

После отработки операции с командирами стрелковых дивизий, танковых бригад и начальниками спецслужб мы приняли окончательное решение на группировку, войск, распределение артиллерии и занятие исходного положения для атаки обороны противника, уточнили план операции по дням. Намечалось создать подвижную группу из двух танковых бригад, которая ударом на тылы славянско-краматорской группировки врага помогла бы пехоте срезать славянский выступ и расширить фронт прорыва. Но командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский приказал танковую группу не создавать, а придать танковые бригады стрелковым дивизиям, действующим на главных направлениях. Кавалерийские же корпуса он осставил в своем подчинении, поручив нам их материальное обеспечение{42}.

Командиры стрелковых дивизий провели, в свою очередь, занятия с командирами полков, батальонов и их штабами по прорыву обороны противника и наступлению в глубину обороны. На ящиках с песком и макетах были отработаны взаимодействие с артиллерией и танками, действия штурмовых групп в населенных пунктах, в опорных пунктах противника и отражение контратак.

В течение второго этапа (5–6 дней) войска армии должны были выйти на рубеж Мечебилово — Левчино — Богодарово — Викнино — Черкасское с темпом наступления 10–12 километров в сутки.

Оперативное построение войск 57-й армии для прорыва обороны противника было одноэшелонным. В первом эшелоне наступали пять стрелковых дивизий и три танковые бригады. 349-я стрелковая дивизия составляла резерв армии. [141]

Главный удар наносили 341-я стрелковая дивизия с 6-й танковой бригадой, 351-я стрелковая дивизия с 130-й танковой бригадой и 255-я стрелковая дивизия с 12-й танковой бригадой. Участки прорыва дивизий составляли 6–8 километров, что не позволяло ударным соединениям строить глубокие боевые порядки для наращивания удара. В то время такая ширина участков прорыва считалась нормальной. Между тем при прорыве даже поспешно занятой обороны противника наше наступление, не поддержанное из глубины свежими силами, как правило, быстро выдыхалось и затухало.

После Сталинградской битвы и до конца Великой Отечественной войны дивизии наступали обычно на участке 2–3 километра. Это позволяло строить глубокие боевые порядки для наращивания удара из глубины.

За ударной группировкой 57-й армии во втором эшелоне находилась подвижная группа фронта: 5-й кавалерийский корпус генерал-майора А. А. Гречко и 1-й кавалерийский корпус генерал-майора Ф. А. Пархоменко. Каждый из них состоял из трех кавалерийских дивизий.

Намечалось во взаимодействии с 37-й армией и подвижной группой фронта разгромить славянско-краматорскую группировку противника в конце второго этапа. Причем с выходом пехоты на рубеж первого дня подвижной группе фронта надлежало войти в прорыв из района Рубцово, Кышки, Коровий Яр и двигаться на Малую Камышеваху, Барвенково с целью развития успеха.

Связь с 6-й армией — соседом справа и 37-й армией — соседом слева должна была осуществляться путем обмена боевыми приказами и оперативными сводками. Но в ходе операции боевые приказы и оперативные сводки поступали с большим опозданием, и я своевременно не знал, что же делают мои соседи.

В период подготовки войск к наступлению Военный совет и политотдел армии много делали для того, чтобы укрепить партийные организации и повысить идейно-политический уровень коммунистов. В ряды партии принимались лучшие из лучших. Наряду с этим шла большая работа по подготовке партийных руководителей, особенно парторгов рот и батарей. На семинарах изучался опыт практической работы в боевых условиях, [142] обращалось особое внимание на борьбу с танками противника.

Член Военного совета армии дивизионный комиссар Федор Николаевич Воронин и начальник политотдела армии бригадный комиссар Арон Давидович Капник поддерживали постоянную связь с политработниками, находящимися в войсках. Выезжая в соединения и части, они направляли политическую работу на выполнение конкретных задач. Главное в их деятельности состояло в том, чтобы добиться от политработников соединений, частей и подразделений ясного понимания задач политического воспитания в различных условиях боевой обстановки, а также умения найти наиболее целесообразную форму политической работы, которая обеспечивала бы выполнение поставленных задач, В войсках армии надо было создать наступательный порыв и непреклонную решимость разгромить врага. Командиры и политработники проводили с бойцами и сержантами беседы о военной присяге, воинском долге, разъясняли цели освободительной войны против немецко-фашистских оккупантов, обучали, как надо действовать при прорыве оборонительной полосы противника.

Политработники и партийные организации стремились воспитать у каждого коммуниста и комсомольца чувство личной ответственности «а успех наступления, уметь вести за собой бойцов, подавать в бою пример храбрости.

Командиры и политработники постоянно прививали личному составу высокую бдительность, проводили беседы о необходимости маскировки, безупречного несения службы охранения и наблюдения.

Наряду с этими качествами мы воспитывали у бойцов неукротимую ненависть к гитлеровским захватчикам. Накануне наступления вышла армейская газета. Она привлекла всеобщее внимание помещенным в ней «Наказом бойцу», написанным в стихотворной форме. Автор «наказа» донской казак Василий Хоперский по-станичному доходчиво призывал однополчан метить врагам:

За ухо — два уха,
За око — два глаза,
За зубы — всю челюсть,
За ноздри — весь нос,
А голову гада — в овраг под откос! [143]

Гитлеровцы на оккупированных территориях уничтожали тогда миллионы беззащитных стариков, женщин, детей, поэтому такие строки находили живейший отклик в сознании воинов, идущих на бой с немецко-фашистскими варварами.

Перед наступлением во всех подразделениях были оглашены обращения Военного совета Юго-Западного направления и Военного совета Южного фронта, врезывавшие личный состав армии к образцовому выполнению воинского долга перед Родиной, к смелым и решительным действиям в наступлении.

Накануне наступления на командный пункт армии прибыл командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский. Мы встретились как давнишние знакомые. Родион Яковлевич, стройный, в бекеше цвета хаки, затянутой широким ремнем, с маузером в деревянной кобуре и планшетом, раскрасневшийся на морозе, был жизнерадостен и вместе с тем деловит.

Наше первое знакомство с Малиновским состоялось в городе Новомосковск в конце августа 1941 года, где он командовал 6-й армией. Я уже рассказывал о том, как в те тяжелые дни армия наносила удары по танковым полчищам генерала Клейста, пытавшимся прорваться в Донбасс с днепропетровского плацдарма. Благодаря умелому руководству командующего 6-й армией, отваге и мужеству ее воинов противник лишь ценой огромных потерь смог продвинуться вперед. С тек пор прошло пять месяцев. В боях окреп полководческий талант Родиона Яковлевича Малиновского, И вот он уже с декабря 1941 года командует фронтом. Выслушав мой рапорт, Родион Яковлевич весело сказал:

— Ну, докладывайте, как вы подготовились.

Я доложил только что поступившие новые сведения о противнике, полученные от захваченных этой ночью пленных, а потом попросил его утвердить мое решение начать наступление без артиллерийской подготовки.

— Что вас заставляет идти на такой риск? — спросил Малиновский после минутного раздумья. — Не кажется ли вам, что возможны не только большие жертвы, но и провал всей операции?

— Во-первых, в течение десяти дней на всех наблюдательных пунктах дивизий и армейской артиллерии велось тщательное наблюдение за противником, — возразил я. — Изучены его порядки в охранении. Мы [144] полностью знаем распорядок дня фашистов, когда они греются, отдыхают, едят. Знаем наилучшие подступы к его опорным пунктам и узлам сопротивления. Замечу, что пространства между узлами сопротивления охраняются малочисленными заставами, а бдительность этих застав из-за мороза исключительно низкая. Противник ничего не подозревает о подготовке нашего наступления.

Во-вторых, немцы привыкли, что всякое наступление мы начинаем с артиллерийской подготовки. Поэтому атака без артиллерийской подготовки не насторожит фашистов и позволит захватить их врасплох.

В-третьих, мы подвезли недостаточно боеприпасов, а отсутствие артподготовки позволит сэкономить их и использовать в ходе самой операции.

В-четвертых, на участке главного удара мы имеем всего лишь по 16 орудий и минометов на километр фронта. Огневой эффект их будет мал, но расход боеприпасов велик. Поэтому я пришел к выводу, что лучше начать атаку без артподготовки.

Командующий фронтом посмотрел на меня с некоторым сомнением. Задумался. Затем склонился над картой и, что-то прикинув, спросил:

— А как командиры дивизий смотрят на это, каково их мнение?

— Все командиры соединений согласны со мной. Они также считают, что атаку лучше начать без артиллерийской подготовки, но вот начальник артиллерии армии генерал-майор Маляров возражает.

— А это интересно, — поднял свои густые брови командующий фронтом, — его надо послушать!

Я пригласил генерал-майора артиллерии Ф. Г. Малярова, он представился Родиону Яковлевичу.

— Изложите ваши соображения, товарищ генерал, — обратился к нему командующий фронтом.

— Со всеми доводами командующего армией генерал-лейтенанта Рябышева я согласен, они убедительны, — начал Маляров. — Но полагаю, что начинать прорыв оборонительной полосы противника без артиллерийской подготовки нельзя, это противоречит требованиям устава и грозит срывом всей операции.

Внимательно выслушав начальника артиллерии армии, Родион Яковлевич улыбнулся и заметил:

— Конечно, доводы генерал-лейтенанта Рябышева заманчивы, сильны, но рискованны. История войн дает [145] нам много образцов сражений и операций, когда полководцы старались меньше рисковать. К примеру, Наполеон почти перед каждым сражением две трети подготовительных мероприятий отводил материальному обеспечению и одну треть оставлял на долю риска. Так что без риска на войне не обойдешься. Доводы товарища Малярова убедительны, ибо основываются на уставе. Это правильно. Но еще Петр Первый, написавший «Устав воинский», сказал «Не держися Устава, аки слепой стены» и требовал применять его сообразно складывающейся обстановке.

Помолчав, Малиновский подвел итог.

— Да, риск большой. Но и соблазн захватить противника врасплох тоже велик... Хорошо! Утверждаю ваше решение. Начинайте операцию без артподготовки. Но это не значит, что артиллерия будет бездействовать. В любую минуту она должна открыть огонь по тем участкам, где враг обнаружит наше наступление. А там, где внезапность позволит нам занять первую линию обороны противника, артиллерия по требованию командиров стрелковых полков и дивизий должна немедленно ударить по второй линии обороны и опорным пунктам, лежащим в глубине боевого порядка немцев. За своевременность открытия артиллерийского огня ответственность несете в первую очередь вы, генерал Маляров.

— Ясно, — ответил я. — Мы с генералом Маляровым так и разработали момент открытия огня артиллерией. Все как будто предусмотрели.

Докладывая командующему свои соображения, я очень волновался, хотя внешне ничем не выдавал своего волнения. Боялся, что Родион Яковлевич не согласится пойти на риск и заставит проводить артиллерийскую подготовку, но когда он сказал, что согласен, я с трудом сдержал радость. Однако по второму вопросу меня ожидало разочарование. Малиновский отменил мое решение о создании подвижной танковой группы, которую мы хотели использовать для удара с тыла по славянско-краматорской группировке гитлеровцев с целью прорвать их оборону. Внезапный удар такой группы в первые два-три дня нашего наступления, пока противник еще не подтянул к Славянску свои резервы, позволял овладеть Славянском и помочь левому соседу — 37-й армии овладеть Краматорском. Так мне представлялась обстановка в период разработки плана [146] операции. К сожалению, по указанию командующего фронтом танковые бригады были подчинены стрелковым дивизиям, действовавшим на главном направлении.

...К двум часам ночи мы разошлись на отдых. Не раздеваясь, я прилег на топчан. Напрасно питался заставить себя уснуть. Предстоящая операция волновала, беспокоил вопрос: окажется лги внезапной атака при начале прорыва оборонительной полосы противника? А если нет? Сумеет ли тогда наша артиллерия подавить огонь врага? Ведь артиллерийская плотность на километр фронта очень мала. Поддержат ли своевременно пехоту танки? Успеют ли саперы вовремя навести для них переправу через Северский Донец?

Приближалось утро 18 января 1942 года. Все командиры заняли свои места. Выйдя на свежий воздух, я попытался представить себе, как пойдут в атаку наши бойцы, как понесутся, поднимая за собой снежную пыль, танки. Наконец сигнал атаки. Войска двинулись. Немного спустя стали поступать первые донесения. Они были радостные. Атака оказалась внезапной! Врага застали врасплох!

Наши правофланговые 341-я и 851-я стрелковые дивизии решительно атаковали противника и, не встретив с его стороны особого сопротивления, быстро овладели первой и второй линиями обороны, продолжали продвигаться. 341-я дивизия к десяти часам передовыми частями вышла к хуторам Донецкий и Топольской, но с ходу овладеть этими населенными пунктами не смогла. 351-я дивизия к этому времени передовыми частями вела бой за селения Перекоп и Сухая Каменка, 255-я дивизия — за село Красный Яр. 335-я и 333-я дивизии тоже прорвали вражескую оборону и дрались за населенные пункты Богородичное, Сидорово, Маяки.

Во второй половине дня противник усилил сопротивление во всей полосе армии. Однако, несмотря на предпринятые контратаки, он был выбит из селений Донецкий, Топольской, Перекоп, Сухая Каменка. К исходу дня войска блокировали вражеские гарнизоны в населенных пунктах Бурханово, Каменка и дрались кроме названных ранее за села Сисинки и Викнино.

Село Красный Яр, за которое шел особенно упорный, ожесточенный бой с многократными вражескими контратаками, небольшое. И внешне ничем не отличалось [147] от других сел, но с военной точки зрения оно занимало очень выгодное положение. Удерживая его, враг имел возможность на значительном расстоянии контролировать окружающую местность, препятствовать нашим войскам форсировать Северский Донец и вести наступление в широких масштабах. Поэтому он превратил Красный Яр в довольно мощный узел сопротивления. В лесу, который окружал это село с трех сторон, были созданы минированные завалы, между деревьями натянута колючая проволока, все открытые подступы к этому населенному пункту густо заминированы. Таким образом, противник создал эффективную круговую оборону, насыщенную большим количеством огневых средств. В селе располагалось до батальона пехоты.

К 18 часам неприятель, оборонявшийся в Тихоцком и Сисинках, был разгромлен, населенные пункты заняли части 255-й стрелковой дивизии. Ее 980-й полк продолжал драться за село Красный Яр.

В 18 часов 30 минут я вызвал к телефону назначенного перед боями командира 335-й стрелковой дивизии подполковника П. М. Волосатых, который доложил обстановку в полосе наступления дивизии. Она была очень сложной. Глубокий снежный покров, отсутствие дорог и сильный мороз создали большие трудности для войск, особенно для артиллерии и обозов. Но люди преодолевают все. Утопая в снегу, выбиваясь из сия, стрелки и автоматчики помогают артиллеристам вытаскивать из занесенных сугробами оврагов застрявшие в них пушки и передки. Не оставляют без помощи и обозников.

— Сейчас, — докладывал подполковник, — 1123-й полк ведет бой за населенный пункт Голая Долина, 1121-й полк блокировал село Богородичное. 1125-й полк одним батальоном окружил вражеский гарнизон в селении Сидорове, а двумя другими занимает высоту 225,4, что в одном километре северо-восточнее Хрестищево. Все эти населенные пункты противником превращены в мощные узлы сопротивления, обнесены колючей проволокой в несколько рядов, подходы к ним заминированы. Все наши попытки овладеть ими успеха не принесли. Люди выбиваются из сил, на исходе боеприпасы, обозы и кухни отстали. К ночи мороз крепчает, усиливается холодный ветер, валит снег. В полосе же наступления нет ни одного населенного пункта, [148] где можно было бы обогревать личный состав, — закончил свой доклад командир дивизии.

Что я мог сказать подполковнику Волосатых? Только потребовал как можно скорее овладеть узлами сопротивления врага, закрепиться в них и там обогреть и накормить воинов, чередуя отделения во взводах.

333-я стрелковая дивизия полковника Ф. Н. Воронина уже в густых вечерних сумерках одним батальоном 1118-го полка вышла на подступы к селу Карповка, другим батальоном этого же полка — к северо-западной окраине села Райгородок. Все три танковые бригады в первый день участия в боевых действиях не принимали. В ночь на 19 января они только начали переправляться через Северский Донец, после чего поступили в оперативное подчинение стрелковым дивизиям. 349-я дивизия полковника Ф. В. Брайляна составляла армейский резерв.

Ночью вместе с членом Военного совета дивизионным комиссаром Ф. Н. Ворониным и начальником штаба генерал-майором А. Ф. Анисовым подвели некоторые итоги.

Первый день наступления принес ощутимый успех. Войска армии прорвали оборону противника во всей своей полосе и нанесли ему крупные потери. Продвинувшись на пять-шесть километров, они вышли на рубеж Малая Камышеваха, Викнино, Голая Долина, Карповка. Захватили 12 орудий разных калибров и 11 пулеметов. Таким образом, были созданы условия для ввода в прорыв подвижной группы фронта. Воины соединений проявили упорство в преодолении трудностей и массовый героизм. С большим напряжением работали все службы.

Утром 19 января вышел очередной номер армейской газеты. В ней было несколько статей, отражающих настроение бойцов накануне боя и их. ратные подвиги в истекший день. В одной из них С. Скляренко писал: «Передо мной лежат два письма. Они кратки, как выстрел. Направлены в одну цель. Автор первого письма красноармеец Марченко. В письме он выразил свое желание так: «Хочу идти в бой комсомольцем. Высокое это звание оправдаю. Буду бить фашистов, пока хватит сил. Присягу выполню до конца».

Автор другого письма красноармеец Замураев пишет: «В бой готов вступить в любую минуту. Готов драться с врагом до последнего дыхания. Прошу принять [149] меня в ряды Коммунистической партии, хочу в бой пойти коммунистом».

В другой статье П. Григорьев рассказал: «В разгар сражения за населенный пункт Тихоцкий из строя выбыл командир взвода. Фашисты, укрепившись в хатах, вели сильный огонь. Наступление могло сорваться. В это время раздалась громкая команда:

— За мной! Я командир взвода!

Сержант Зубарев собрал бойцов и повел их в атаку. Смелость и инициатива сержанта воодушевила товарищей. Они выбили фашистов из хат. Взвод под командованием Зубарева истребил до четырех десятков гитлеровцев»{43}.

Не оправдались расчеты гитлеровских вояк до весны отсидеться под крышами украинских хат, чтобы потом, с наступлением теплого времени, вновь приняться за свои разбойные дела. Воины 57-й выгнали их на мороз. Вот что писал в журнале боевых действий историк 257-й Берлинской пехотной дивизии Альберт Бенари о первом дне нашего наступления: «18 января в 5 часов 30 минут по обороне нашей 257-й и находившейся севернее 298-й пехотных дивизий был нанесен мощный удар превосходящими силами. Наступление русских началось почти без артиллерийской подготовки. Термометр показывал 35 градусов ниже нуля. Из-за мороза наше автоматическое оружие по большей части не действовало. В таких условиях не было удивительным, что превосходящие по численности войска противника преодолели нашу оборону. Запланированная на 24 января контратака сорвалась, так как опорные пункты 477-го пехотного полка в большей или меньшей степени оказались окруженными, прекратился к ним подвоз боеприпасов (попытка организовать снабжение по воздуху ни к чему не привела). Все это вынудило после пятидневных, сопряженных с большими жертвами, боев отвести гарнизон Сидорово в Маяки, а гарнизоны Бановского, Богородичного, Голой Долины и Адамовки в Хрестищево. Отход осуществлялся трудными ночными маршами, при адском морозе, по глубокому снегу, при неотступном вражеском преследовании. Оборонявшимся с 18 января в Долгенькое подразделениям 457-го полка пришлось в ночь на 24 января отступить на юг через Ивановку и Черкасское». [150]

Соединения правого соседа — 6-й армии 18 января перешли в наступление и в течение дня местами продвинулись до трех километров. Войска левого соседа — 37-й армии наступали в общем направлении на Дружковку. 12-я армия вела боевые действия усиленными батальонами, продвинуться не смогла. Противник упорно сопротивлялся перед фронтом всех объединений.

19 января соединения 57-й продолжали наступать. 341-я стрелковая дивизия полковника А. И. Щагина с 6-й танковой бригадой полковника А. И. Горшкова к 13 часам овладела селом Малая Камышеваха. Ее 1141-й полк наступал на село Андреевна. При подходе передовых подразделений к этому населенному пункту противник открыл пулеметно-минометный огонь. Воины. пытались с ходу выбить фашистов, но безуспешно. Командиру батареи лейтенанту Попову было приказано выдвинуть орудия вперед и подавить огонь вражеских минометов. Путь к новым, намеченным командиром батареи огневым позициям пролегал по сильнопересеченной местности, бездорожью и глубокому снегу. Батарея имела конную тягу. Уставшие лошади еле тащили орудия и, вконец обессилев, остановились у подножия высоты 200,0. Командир батареи, обращаясь к орудийным расчетам, сказал:

— Товарищи, пехота ждет нашего огня. Давайте на руках выкатим орудия на эту высоту.

Бойцы втащили орудия и снаряды на высоту. Батарея вовремя открыла огонь по минометам гитлеровцев и уничтожила их. Подошедшие танки 6-й танковой бригады умножили силы, еще более воодушевили бойцов. Они при поддержке боевых машин решительно атаковали врага. Действуя штыком и прикладом, стрелки выбили фашистов из Андреевки.

Одновременно 1143-й полк вел упорный бой за населенный пункт Петрополье и вечером овладел им. Уже в сумерки поступило донесение о том, что 1159-м полком был освобожден населенный пункт Копанки. Передовые подразделения полка вели бой за селение Барабашовка.

351-я стрелковая дивизия полковника Н. У. Гурского со 130-й танковой бригадой подполковника С, К. Нестерова вела бой за населенный пункт Викнино, а ее 1157-й полк — за населенный пункт Бражовка, К исходу дня эти селения были освобождены. [151]

255-я стрелковая дивизия полковника И. Т. Замерцева с 12-й танковой бригадой полковника В. М. Баданова атаковала противника рано утром. Ожесточенный бой длился несколько часов. Огонь наших орудий и минометов нанес противнику существенный урон, но он продолжал упорно сопротивляться. Продвижение пехоты замедлилось. Она на своем пути встретила лесные завалы и заминированные поля. На помощь стрелкам бросились саперы Бабков, Кузнецов и другие, которые быстро проделали проходы, разминировали завалы под сильным минометным огнем. Бабкова при этом ранило, однако идти в медпункт он отказался и выполнил до конца весь объем работы. На исходе дня батальоны 980-го полка при поддержке саперов заняли село Красный Яр. Основные силы дивизии продолжали вести бой за село Долгенькое, блокировав в нем большой вражеский гарнизон.

Подполковник П. М. Волосатых доложил о том, что 335-я стрелковая дивизия овладела селами Сидорове, Адамовка, Краснополье-2 и продолжала драться за хутор Голая Долина и село Богородичное. Он рассказал такой эпизод. В бою за Краснополье-2 бойцы подразделения старшего лейтенанта Мельника из 1123-го полка этой дивизии, преодолев занесенные снегом овраги, по-пластунски подползли к позициям фашистов, которые были оборудованы по окраине села. Яростный обстрел не остановил воинов. «Вперед, товарищи! Только вперед, не задерживаться!» — подбадривал бойцов Мельник. Один из красноармейцев на правом фланге роты очень близко подполз к пулеметному окопу. Он уже приготовился бросить туда гранату, чтобы затем дрыгнуть на пулеметчиков, если кто-нибудь из них остался бы жив, но в этот момент сам был ранен. Гитлеровцы решили взять в плен раненого бойца. Четыре автоматчика выскочили из окопа, подхватили его за руки, за ноги и потащили к окопу. У командира роты Мельника, видевшего эту сцену, мгновенно созрело решение поднять роту и ворваться во вражескую траншею.

— За мной! — вскочив, скомандовал он и первым ринулся к траншее, на ходу стреляя из автомата. Стрелки дружно устремились за ним. В траншее завязалась короткая рукопашная схватка. Не выдержав натиска, уцелевшие немецкие солдаты бежали. Раненого бойца, захваченного гитлеровцами, удалось освободить [152] и вынести с поля боя. Рота выполнила поставленную задачу.

Я сделал замечание Павлу Михайловичу за то, что в бою за Адамовку некоторые артиллеристы после выполнения поручений своих командиров в стрелковых подразделениях остались в них до конца боя и приняли участие в атаках. Должен признаться, что вначале я рассматривал такие факты как положительные явления. Однако потом пришел к выводу, что без необходимости этого позволять не следует. Каждый воин должен заниматься в бою делом, которому обучен, которое хорошо знает, за которое отвечает прежде всего.

Ночью начштаба доложил, что за второй день боя 341, 351, 255-я стрелковые дивизии захватили 17 орудий, 4 миномета, 25 пулеметов, до 300 повозок с военными грузами и выполнили задачи. 333-я продолжала еще вести бой за селения Маяки, Карповка, Райгородок.

20 января я побывал в двух соединениях. 341-я дивизия с 6-й танковой бригадой овладели селами Карнауховка и Новокамышеваха. 351-я дивизия с 130-й танковой бригадой к исходу дня заняли Дмитриевку, Вернополье, Базалеевку. С НП командира 351-й я наблюдал бой за Вернополье, который складывался очень тяжело. Гитлеровцы оборонялись упорно, обрушили на наступающие подразделения сильный пулеметный и минометный огонь. На занесенном снегом поле неподвижно лежали тяжело раненные и убитые бойцы. В разгаре боя около них появилась маленькая, хрупкая фигурка. В бинокль я наблюдал, как ловко она оказывала бойцам первую помощь и под шквальным огнем выносила раненых вместе с их оружием. Я связался с генералом А. Ф. Анисовым и приказал 351-й помочь артиллерией. Узнал я и фамилию отважной «сестрички». Это была старший военфельдшер Числова. Она была представлена к государственной награде.

Чтобы высвободить подразделения, ведущие бои с блокированными гарнизонами врага, я потребовал от командиров 333, 335, 349-й стрелковых дивизий ускорить ликвидацию окруженных узлов сопротивления в Маяках, Райгородке, Хрестищеве и выйти на линию железной дороги Славянок — Барвенково. Около 13 часов вызвал к телефону командира 255-й дивизии генерала Замерцева и попросил доложить обстановку. Он сообщил, что находится на наблюдательном пункте командира [153] 972-го полка, батальонам которого предстоит овладеть селом Сулимовка. Они атакуют село с северо-востока и юго-востока. Противник оказывает упорное сопротивление. 968-й полк ведет бой за селение Степановка, а одним батальоном блокирует село Долгенькое. 980-й полк овладел селениями Моросевка и Мазановка.

Я поблагодарил Ивана Терентьевича за обстоятельный доклад, посоветовал усилить 972-й стрелковый полк танками оперативно подчиненной ему 12-й танковой бригады и потребовать от командира этого полка быстрее овладеть селением.

К исходу дня Сулимовку удалось взять. Военный совет армии объявил благодарность воинам полка. Член Военного совета дивизионный комиссар Ф. Н. Воронин побывал в его подразделениях, лично передал эту благодарность бойцам и командирам за их славные боевые дела.

335-я и 333-я стрелковые дивизии вели бои за Краснополье-1, Голую Долину, Маяки, Карповку, Райгородок. 349-я дивизия находилась в резерве армии, а один ее полк по моему распоряжению сменил у Богородичного стрелковый полк 335-й дивизии и дрался за это село.

В течение третьего дня операции войска захватили 26 полевых орудий, 24 миномета, 3 зенитных орудия, 25 пулеметов, 83 автомата, 3 склада с военным имуществом.

21 января, в день восемнадцатой годовщины смерти Владимира Ильича Ленина, личный состав позавтракал еще до рассвета, а затем политработники почти во всех подразделениях армии провели беседы о великом вожде. В них напоминалось о целях и задачах нашей освободительной Отечественной войны и задачах каждого бойца в отдельности. Подчеркивалось, что, участвуя в сражениях, воин защищает себя, свою семью, свой народ, свое государство и дело Ленина, создавшего наше социалистическое Отечество, от порабощения и уничтожения.

Я помню содержание выступлений политработников перед бойцами в годы гражданской войны. Тогда наша армия в массе своей состояла из крестьян, многие из которых были неграмотны, в политических вопросах разбирались слабо. Они шли за Лениным, за партией, за Советами, которые декларировали им землю, свободу, [154] уничтожение эксплуатации человека человеком. Политработнику надо было суметь подойти к самым отсталым неразвитым красноармейцам и понятным для них языком, с точки зрения трудящегося человека, объяснить положение в стране и на фронтах, помочь им в трудную минуту преодолеть колебания.

Теперь бойцы и командиры, служившие в 57-й армии, а многие из них прошли через гражданскую войну, стали на голову выше по сознанию, другими по образованию и своему положению в обществе. Им всяческие блага не декларировались. Они уже свыше двадцати лет владели землей и средствами производства, являлись гражданами свободного социалистического государства, пользовались всеми правами, предоставленными им Конституцией страны. Они приняли военную присягу на верность служения Отчизне. Но трудности личного характера возникали у многих, так как дома остались жены с малолетними детьми и старики-родители. Некоторые свой гражданский долг предпочитали выполнять постольку поскольку, избегать риска быть раненными, изувеченными, убитыми. Но ведь бел этого на войне не обойтись и победы не одержать. Политработники разъясняли необходимость проявлять разумную активность, инициативу в бою, не ждать подсказки командира в решении задачи, если сам понял, как ото сделать быстрее и лучше. Чрезмерно осторожным напоминали о присяге.

Сытно накормить бойца перед боем и после боя — одна из важнейших задач командира и политработника. И политработники немало времени уделяли контролю за этим делом. С ликвидацией в стране неграмотности у людей возникла тяга к печатному слову, стремление знать о событиях, происходящих на фронтах, в тылу, за рубежом. Таким источником информации в полевых условиях были газеты, и политработники обеспечивали ими войска, нередко прилагая большие усилия в получении и доставке их в каждое подразделение. Политрукам рот, эскадронов, батарей, комиссарам батальонов и дивизионов нередко приходилось писать письма в советские и партийные органы по месту жительства обратившихся к ним воинов об оказании помощи нуждающимся семьям. В бою политработники агитировали бойцов своим личным примером, и потери в политсоставе были очень большие. Те из политработников, которые были сильны только в призывах, теряли [155] авторитет у личного состава. Но такие встречались крайне редко и не задерживались, как правило, в полках.

Ф. Н. Воронин проинформировал меня о том, что в это холодное вьюжное утро многие воины просили о приеме в партию и секретари партийных организаций приняли их заявления для рассмотрения на ближайшем собрании.

С рассветом мы вновь склонились над картой. Правофланговые соединения 57-й разгромили подошедшие свежие части 68-й пехотной дивизии. К исходу дня 341-я дивизия с 6-й танковой бригадой овладела селениями Великая Камышеваха, Беликов Колодец, Ставкова Балка, Красная Поляна, Молочный. Стрелки и танкисты разгромили 526-й немецкий пехотный полк. Весь личный состав штабов его батальонов был уничтожен, документы и знамена захвачены. Продолжали наступать 351-я дивизия с 130-й танковой бригадой. Они овладели хуторами Водяной, Загон, Ильичевка, 255-я дивизия с 12-й танковой бригадой заняли селения Бобров и Дубовка.

На пути к Барвенково лежали крупные села Новодмитриевка и Краснозеровка. Враг превратил их в сильные узлы сопротивления и подтянул к ним свежие силы. Возникла большая необходимость в уточнении данных о противнике и его огневой системе. Я потребовал активизировать действия войсковых разведчиков, и они такие сведения быстро добыли. Особенно дерзко действовал в сложной обстановке разведывательный отряд под командованием лейтенанта Молодых. Он сумел скрытно преодолеть передний край и собрать нужные сведения. При возвращении к своим отряд был обнаружен гитлеровцами, но прорвался через передний край с боем.

В этот день в полосе армии была введена в действие подвижная группа фронта. К 20 часам 5-й кавалерийский корпус генерал-майора А. А. Гречко сосредоточился в районе Петровское, Копани, Малая Камышеваха. 1-й кавалерийский корпус под командованием генерал-майора Ф. А. Пархоменко сосредоточился в районе Бражевки, Сулимовки, Моросевки.

К исходу четвертого дня операции обстановка стала вырисовываться более четко. Левофланговые дивизии 6-й армии и правофланговые соединения 57-й продвинулись на запад на 25 километров, преодолевая сопротивление [156] врага, и создали благоприятные условия для выхода подвижной группы фронта на оперативный простор в тылу противника. Левофланговые дивизии вверенной мне армии встретили ожесточенное сопротивление обороняющегося неприятеля и его яростные контратаки и существенно продвинуться вперед не смогли. Все это подтверждало мое самое худшее опасение, которое старался отогнать, — враг будет любой ценой удерживать Славянский узел.

22 января 341-я стрелковая дивизия с 6-й танковой бригадой, преследуя разбитые части 68-й пехотной дивизии, овладели селами Новониколаевка, Новосеменовка, Большая Андреевка. 351-я дивизия со 130-й танковой бригадой гнали части 257-й пехотной дивизии и овладели селом Архангеловка, железнодорожными станциями Языково и Гавриловка, перерезали железную дорогу Барвенково — Лозовая. Лыжный батальон дивизии ворвался в Елканскую, что в 4 километрах западнее Барвенково, а один полк уже вел бой на северо-западной окраине Барвенково. 255-я дивизия с 12-й танковой бригадой вечером после упорного боя освободили Новодмитриевку, Новоселовку и вышли к Ивановке, обойдя Барвенково левым флангом. 335-я дивизия продолжала ликвидировать окруженную группу противника в районе Хрестищево.

Продолжали наступать соединения 6-й армии. На краматорском направлении войска 37-й армии вклинились в оборону противника, но продвигались дальше медленно. Они слабо использовали наш глубокий прорыв, а ведь войска соседних объединений могли наносить удары по флангам врага из нашей полосы.

23 января соединения 57-й по приказу командующего фронтом резко повернули на юго-запад. 351-я дивизия полковника Н. У. Гурского и 130-я танковая бригада полковника Е. Г. Пушкина во взаимодействии с частями 5-го кавалерийского корпуса вели бой за Барвенково.

В те памятные дни командиры небольших подразделений, проявляя недюжинную сметку и тактическую инициативу, заметно влияли на общий ход боев. Так, рота младшего лейтенанта Степанова из 351-й дивизии еще ночью выдвинулась к юго-западной окраине Барвенково. Чуть забрезжил рассвет — артиллерия открыла огонь, рота поднялась в атаку и быстро ворвалась на окраину. Гитлеровцы, засевшие на чердаках домов, [157] окопавшиеся на улицах, открыли сильный огонь по атакующим. Прикрыв одним взводом направление на Гусаровку, чтобы не дать противнику возможности подтянуть оттуда резервы, командир роты с остальными взводами продвигался по улице. Бойцы гранатами выбивали гитлеровцев из домов и окопов. Подписывая впоследствии наградные листы, я прочитал о том, как мужественно действовал командир второго взвода Жилю Макар. Он шел впереди с самозарядной винтовкой, увлекая за собой воинов. В рукопашной схватке взводный уничтожил пять гитлеровцев. Энергично, напористо бил врага командир отделения сержант Ефим Павлович Кузнецов. В короткой схватке он уложил трех дюжих эсэсовцев. Точный огонь по врагу вел пулеметчик Бондарев. В конце дня он погиб смертью героя, истребив до взвода вражеских солдат. В этом бою рота младшего лейтенанта Степанова уничтожила до 100 немецких захватчиков и выполнила боевую задачу.

Учитывая слабые результаты дивизий левого фланга, я решил сократить ширину полос наступления для них и ввел в бой армейский резерв — 349-ю стрелковую дивизию полковника Ф. В. Брайляна. Читатель уже знает, что один ее полк уже несколько дней вел бой за село Богородичное, сменив части 335-й дивизии. Штаб это решение оформил соответствующим документом, размножил его и своевременно довел до исполнителей. Свежее соединение двумя полками овладело насоленными пунктами Высокий и Голая Долина. 335-я дивизия одним полком снова заняла оставленную прошлым днем Адамовку, двумя другими блокировала крупный вражеский гарнизон в Хрестищево.

Сосед справа — 6-я армия продолжала наступать дивизиями центра и левого фланга, а две правофланговые пытались ликвидировать балаклеевский выступ. Сосед слева — 37-я армия в этот день продвинуться не смогла, так как противник продолжал сильно контратаковать пехотными подразделениями при поддержке танков. Разведчикам удалось установить, что он подтягивал свежие пехотные части с танками из района Славянска в направлении Рай-Александровки.

Тем временем части 351-й стрелковой дивизии полковника Н. У. Рурского, 130-й танковой бригады полковника Е. Г. Пушкина вместе с войсками 5-го кавалерийского корпуса генерал-майора А. А. Гречко дрались в Барвенково и к вечеру 23 января взяли город. [158]

Стрелковые полки освободили селения Веселое, Ивановка, Краснозеровка. Части армии и кавалеристы в этот день захватили большие трофеи: 10 танков, 28 полевых и 6 зенитных орудий, 11 минометов, 1200 грузовых, автомашин и 20 автобуса», большое количество снарядов, авиабомб, винтовочных патронов, 200 вагонов с военными грузами, большие продовольственные склады. В районе Барвенково неприятель оставил до 400 трупов солдат и офицеров.

В Барвенково и во всех освобожденных селах у воинов было много волнующих встреч с местными жителями, которые благодарили Красную Армию за освобождение от ярма оккупантов. Со слезами рассказывали они о насилиях и зверствах, совершенных немецко-фашистской солдатней, о реквизициях военными и оккупационными властями зерна, скота, птицы в таких масштабах, что население обрекалось на вымирание от голода. Эти рассказы наполняли сердца бойцов лютой ненавистью к гитлеровским разбойникам.

Наступил седьмой день операции. Войска армии с боями продолжали продвигаться вперед. 341-я дивизия с 6-й танковой бригадой выбили врага из селений Мечебилово, Новомечебилово, Рыжево и Червонная Нива. В бою за Червонную Ниву огонь вражеского миномета затруднял продвижение стрелковых подразделений, они несли потери. Снайпер Обухов решил уничтожить минометчиков, чтобы облегчить товарищам выполнение задачи. Он то своей инициативе рывком выдвинулся вперед, затем стал сокращать расстояние по-пластунски, зарываясь в снегу. Когда в лощине увидел немецких солдат у миномета, не торопясь сделал несколько выстрелов из винтовки. Сраженные гитлеровцы остались лежать у замолчавшего миномета. Поднявшийся в атаку батальон овладел селением. Я с удовольствием подписал наградной лист на Обухова.

351-я дивизия со 130-й танковой бригадой в этот день, освободили семь населенных пунктов. 255-я дивизия овладела четырьмя селами, в том числе Гусаровкой. Бой за этот населенный пункт батальоны вели без поддержки танков, противник упорно оборонялся. От его огня в подразделениях возросли потери. Комдив усилил артиллерийскую поддержку. На подступах к Гусаровке батарея лейтенанта Карпенко, сопровождавшая пехоту огнем и колесами, вела огонь по огневым точкам противника с открытых позиций. Но вот в батарее [159] осталось только два орудия, но и они были повреждены. Лейтенант Карпенко приказал вынести с поля боя раненых и убитых артиллеристов, собрал оставшихся в живых и повел их за наступающими цепями пехоты. В Гусаровке стрелки захватили немецкую батарею 105-мм орудий со снарядами. Лейтенант Карпенко с воентехником 2 ранга Попенко быстро приказали наводчикам Кондаурову и Гасану Мирбадалову, как пользоваться приборами наводки у этих орудий. Уже минут через 10 командир батарея подал команду:

— Фашистскими снарядами по гитлеровским захватчикам... огонь!

Попадания были хорошие. Батарея выполнила свою задачу по поддержке пехоты. В течение дня из каждой трофейной пушки бойцы Карпенко выпустили по врагу до 100 снарядов.

В этот день 12-ю танковую бригаду я переподчинил командиру 335-й стрелковой дивизии, чтобы увеличить ее ударную силу и быстрее пробиться на подступы к Славянску, но ее командир полковник В. М. Баданов доложил, что из-за отсутствия горючего бригада остается в Ивановке.

349-я стрелковая дивизия овладела хутором Ивановский и вела бой за хутор Шкурки. Мне доложили, что в бою за этот хутор отличился взвод комсомольца сержанта Шандера. Он занял оборону на скате господствующей высоты, с которой просматривался весь боевой порядок обороняющегося здесь врага. Гитлеровцы старались овладеть высотой, предприняли несколько атак, но выбить мужественных воинов со скатов высоты им не удавалось. Минометчики подразделения Шевченко, поддерживающие стрелков, хладнокровно подпускали атакующих фашистов на близкое расстояние, а затем беглым огнем уничтожали. К вечеру неожиданно для бойцов враг снова атаковал их, наши запоздали с открытием огня, командир роты был тяжело ранен.

— Слушай мою команду! — услышали бойцы голос комсомольца сержанта Шандера: — По фашистам — огонь!

Гитлеровцы отступили, оставив на поле боя раненых и убитых. Комсомольцы подразделения сержант Натесов, наводчики Зайцев, Шалыга, Солдатенко и многие другие боевыми делами оправдали высокое звание члена Ленинского комсомола. [160]

335-я стрелковая дивизия освободила село Никольское, два ее стрелковых полка в течение дня дрались за Хрестищево. Сильный гарнизон этого узла сопротивления, местность, изрезанная оврагами на подступах к селу, позволяли противнику упорно сопротивляться.

Сразу после взятия Барвенково я решил побывать в частях 335-й стрелковой дивизии. Читатель помнит, что это соединение вело жестокие бои на подступах к Славянску. Гитлеровцы упорно удерживали этот район, не допуская расширения прорыва в стороны флангов. Немецко-фашистское командование спешно подбрасывало свежие подкрепления, враг переходил в контратаки и всячески старался деблокировать окруженные гарнизоны узлов сопротивления. Казалось, что сложившаяся тяжелая обстановка должна была породить в войсках упадок боевого духа, ослабить наступательный порыв. Но этого в дивизии не произошло. Политико-моральное состояние бойцов было очень высокое. Беседуя с людьми, я и сам заражался их боевым задором. Много славных страниц вписали комсомольцы в историю нашей Родины в период гражданской войны, в годы превращения отсталой сельскохозяйственной страны в мощную индустриальную державу и в ходе Великой Отечественной войны. В те дни комсомольцы, как всегда, были впереди и своим личным примером увлекали несоюзную молодежь на боевые подвиги.

Вместе с Ф. Н. Ворониным мы долго пробыли у артиллеристов. В беседе с комсомольцами одного из орудийных расчетов бойцы Рассохин и Славинский заявили:

— Сейчас на нашем счету, товарищ генерал, уже значится девяносто шесть истребленных фашистов, три миномета, много боеприпасов, повозки и другое военное имущество. И мы постараемся, чтобы этот наш счет рос с каждым новым днем.

Комсомольцы рассказали о том, что многие воины имели личные счета мести. Так, комсомолец старшина Супруженко вывел из строя до отделения вражеских солдат. В одном из боев он заменил погибшего командира взвода и водил в атаку подразделение. Красноармеец Полин в ближнем бою гранатами и штыком уничтожил свыше отделения солдат-пехотинцев.

Комиссар артиллерийского полка доложил о том, что командование всячески поощряло инициативных воинов: личной похвалой, благодарностью перед строем, [161] благодарственными письмами на родину, представлением к государственным наградам. Политработники, которые находились в боевых порядках войск, в беседах призывали бойцов следовать примеру отличившихся, распространяли опыт передовых.

В течение ночи на 24 января по моему указанию был оборудован вспомогательный пункт управления на юго-западной окраине города Барвенково, и рано утром я и начальник штаба генерал-майор А. Ф. Анисов вылетели туда на самолетах По-2. Машины шли на небольшой высоте, чтобы избежать внезапной атаки вражеских истребителей. Все же миновать встречи с ними, не смогли. При подходе к Барвенково летчики заметили появившиеся над нами два «мессершмитта». Наши самолеты быстро пошли на посадку и приземлились на северо-восточной окраине Барвенково, затем подрулили к кирпичным сараям. Едва мы успели выскочить из них и укрыться за кирпичными стенами, как один из «мессеров» открыл по нашим самолетам пулеметный огонь. Он сделал два захода, но никто не пострадал. Когда истребители улетели, к нам поспешила грузовая автомашина с красными крестами на бортах. На этой автомашине мы и добрались до вспомогательного пункта управления.

В течение 25–27 января соединения армии, преследуя сильно потрепанные части противника, вышли на подступы к Лозовой и продвинулись на 25–30 километров западнее и юго-западнее Барвенково. Они освободили селения Григорьевку, Новогригорьевку, Глубокую, Макатыху, дрались на подступах к Былбасовке и отражали контратаки танков и пехоты противника со стороны Славянска.

5-й кавалерийский корпус, отбросив на юг передовые части выдвигаемых навстречу 94-й и 125-й пехотных дивизий противника, захватил пленных и занял села Марьянка, Степановка, Шестаковское.

26 января командующий фронтом вывел из состава армии 255-ю стрелковую дивизию и передал ее в подчинение 1-му кавалерийскому корпусу. В течение двух дней корпус со стрелковой дивизией полностью разгромил 54-й и 457-й пехотные полки и штаб 257-й пехотной дивизии, а также саперный батальон этого соединения, захватил оперативные документы и полевую почтовую станцию. Из состава 298, 257, 68-й пехотных дивизий кавалеристам удалось захватить пленных. [162]

Глубокий снег, лежавший на полях, и толстая корка ледяного наста, образовавшегося на снежном покрове, затрудняли передвижение фронтовой подвижной группы и ее боевые действия.

Следует заметить, что кавалерийские корпуса, подчиняясь командующему фронтом, действовали в полосе наступления 57-й армии, обеспечивались ее довольствующими органами и усиливались за счет ее ослабления. Я и тогда полагал, и ныне так же думаю, что целесообразнее было подчинить их мне. Это позволило бы более оперативно использовать конницу.

Сосед справа — 6-я армия продолжала штурмовать Балаклею, 27 января овладела железнодорожным узлом Лозовая и станцией Краснопавловка. В полосе левого соседа — 37-й армии противник всюду оказывал упорное сопротивление и удерживал свои позиции.

В течение 28–29 января соединения 57-й на правом фланге продвинулись на десять километров и передовыми отрядами вышли на рубеж Уплетное, Крыштановка, Петропавловка, Красногоровка. В центре овладели многими населенными пунктами и вели бой за Черкасское. Левофланговая 333-я дивизия захватила крупный узел сопротивления Хрестищево и продолжала блокировать узлы сопротивления в Маяках и Райгородке.

5-й кавалерийский корпус продвинулся на 25–30 километров и освободил населенные пункты Маловский, Новоберезовка, Сергеевна, Юрьевка. 1-й кавалерийский корпус вел упорные бои с подошедшими частями 100-й легкопехотной дивизии врага в селениях Ивлевское и Михайловка. Части соседа справа — 6-й армии и соседа слева — 9-й армии, введенной в сражение вечером 26 января в стыке между 57-й и 37-й армиями, на прежних рубежах отражали контратаки противника.

К исходу 29 января я получил приказание командующего фронтом генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского о передаче в 9-ю армию 335-й и 333-й стрелковых дивизий, 12-й танковой бригады, ряда артиллерийских и противотанковых частей. С оставшимися силами 57-й армии надлежало перейти к обороне на достигнутом рубеже. Эта дата фактически определила копен операции (хотя военные историки датируют эту операцию с 18 по 31 января). И поныне мне неведомы соображения, которыми руководствовался Р. Я. Малиновский, [163] отнимая треть сил и запрещая активные действия армии, добившейся в сражении наиболее значительных успехов.

9-я армия, как я уже отмечал, была введена в бои в стыке между 57-й и 37-й армиями 26 января. Ей ставилась задача срезать славянский выступ и «свернуть» оборону артемовско-краматорской группировки противника. Как выяснилось в ближайшие дни, для выполнения этого замысла сил оказалось недостаточно. До ввода в бои в состав 9-й армии входили: 51-я, 317-я стрелковые дивизии, 11-я, 78-я стрелковые бригады, 23-й стрелковый полк, 38-я, 66-я кавалерийские дивизии. С вводом в бои в нее включили 1-й и 5-й кавалерийские корпуса в составе 35, 56, 58, 60, 79-й кавалерийских дивизий, 73-го кавполка, 15-й, 132-й танковых бригад. Армия имела в своем составе 41 тысячу бойцов и командиров, 44 танка, 500 орудий и минометов, 246 станковых пулеметов, 1159 ручных пулеметов и автоматов. 27–29 января ей передали некоторые стрелковые и танковые соединения, а также артиллерийские части усиления, изъятые из 57, 37, 12-й армий. 27 января войска 9-й перерезали железную дорогу Славянок — Барвенково и продвинулись на 30 километров южнее Барвенково. Затем, до конца января, усилия сторон переместились на фланги, где боевые действия приняли затяжной позиционный характер.

В результате Барвенково-Лозовской операции войска 57-й и 6-й армий Южного фронта расширили прорыв до 100 километров по фронту и продвинулись на 90–100 километров в глубину на запад и юго-запад. Они поставили под угрозу коммуникации донбасской группировки неприятеля, сковали на этом направлении его значительные силы, не позволили перебросить их на другие направления. Наши войска освободили города Барвенково, Лозовая и более 400 населенных пунктов, нанесли врагу большие потери. Не считая того, что было уничтожено в ходе боев, войска захватили 658 орудий, 40 танков и бронемашин, 843 пулемета, 331 миномет, 6013 автомашин, 573 мотоцикла, 1095 велосипедов, 23 радиостанции, более 100 тысяч мин, около 80 тысяч снарядов, более миллиона патронов, свыше 23 тысяч ручных гранат, 430 вагонов с боеприпасами и военными грузами, 8 эшелонов с военно-хозяйственным имуществом, 24 склада с разными военными запасами, 2400 повозок, 2800 лошадей. При этом полностью [164] были разгромлены 298, 68 и 257-я пехотные дивизии, 236-й противотанковый полк, 179-й пехотный полк 57-й пехотной дивизии, венгерский кавалерийский полк. Разгромлен штаб 257-й пехотной дивизии и захвачены ее штабные документы, знамена 457-го и 516-го пехотных полков. Кроме того, нанесены значительные потери 44-й и 295-й пехотным дивизиям и некоторым частям 62, 46 и 94-й пехотных дивизий. За это время немцы потеряли свыше 25 тысяч убитыми, несколько тысяч фашистов попало в плен. В пехотных дивизиях гитлеровцев осталось от 30 до 50 процентов штатного состава.

Конечно, Барвенково-Лозовскую операцию войск Юго-Западного направления нельзя сравнить с московским контрнаступлением, с контрнаступлением под Сталинградом и другими операциями Советской Армии, которые были грандиозны по своему размаху и результатам. На их фоне операции первого периода Великой Отечественной войны — Ростовская, Тихвинская, Керченская и Барвенково-Лозовская — кажутся слишком малыми, не заслуживающими того, чтобы на них останавливать внимание читателя.

Но если не дать объективной оценки операциям первого периода Великой Отечественной войны, то будет не ясно, почему же в последующих операциях враг понес сокрушительное поражение. Можно подумать, что случилось какое-то чудо. Операции первого периода войны тем и примечательны, что они создали предпосылки для перелома в ходе войны, развеяли миф о непобедимости немецко-фашистских войск, показали всему миру полный провал гитлеровских планов «молниеносной» победы над Советским Союзом и заложили основы тех величайших наступательных операций, которые Советская Армия развернула после Сталинградской битвы.

Подводя итог Барвенково-Лозовской операции, хочу отметить два момента, определившие ее важное значение в цепи происходивших в то время событий. Во-первых, она связала оперативные резервы группы армий «Юг», не позволила перебросить их на московское направление, где наши войска продолжали наступательные операции. Во-вторых, эти бои показали, что немецко-фашистскую армию наши войска будут бить сокрушительно, как только они начнут получать в необходимых [165] количествах танки, противотанковую артиллерию, самолеты, боеприпасы.

Несмотря на успешные результаты Барвенково-Лозовской операции, задачи фронтов не были полностью выполнены. В значительной мере это объяснялось медленным развитием прорыва и несвоевременными действиями по расширению его в стороны флангов, что позволило противнику усилить свои группировки у основания прорыва и оказать сильное противодействие. Недостаточным к началу наступления и в процессе боев было обеспечение войск боеприпасами, горюче-смазочными материалами для танковых частей и автотранспорта, фуражом для кавалерии и продовольствием для всех родов войск. Ввод в действие резерва Южного фронта — войск 9-й армии, по численности личного состава и вооружению не превосходившей немецкого армейского корпуса, — для ликвидации сильного славянского узла сопротивления был произведен с опозданием. Имели место недостатки в организации взаимодействия между фронтами и армиями. Более поздние меры главкома Юго-Западного направления и командующего Южным фронтом положения не изменили. Но, прежде всего, повторяю, противник в то время имел превосходство в силах и средствах борьбы.

В мемуарной литературе гитлеровские генералы все неудачи немецко-фашистских войск зимой 1941/42 года сваливают на неблагоприятные метеорологические условия и особенно на суровые морозы. Действительно, при подготовке и проведении Барвенково-Лозовской операции условия погоды были крайне неблагоприятные: стояли морозы 25–30 градусов, частые снегопады занесли все дороги и овраги, пронизывающие ветры и снежная поземка создавали исключительно трудные условия для действий войск. Но эти неблагоприятные условия отражались прежде всего на действиях наших наступающих войск, большей части которых и спать приходилось в снежных окопах под открытым небом. А войска противника, находясь в обороне, отсиживались в теплых домах населенных пунктов, в отапливаемых блиндажах.

Победы Красной Армии в зимний период 1941/42 года объясняются не суровыми морозами, как это пытаются представить фашистские генералы, а высоким моральным состоянием советских войск, крепостью нашего государства и сплоченностью советского народа. [166]