Верность боевым традициям
От дизельных до атомных
Война... Она осталась в памяти на всю жизнь. Боевые походы, торпедные атаки, минные постановки, уклонения от преследований противолодочных кораблей и самолетов врага, преодоление минных заграждений и противолодочных сетей — все это волнующие воспоминания и бесценный боевой опыт. Его используют и сегодня при обучении и воспитании военных моряков.
Мне привелось и после войны продолжать службу на подводных лодках. Снова, как и прежде, я слышал волнующую команду «По местам стоять, к погружению!» и снова сердце переполнялось радостью при виде того, как слаженно действовали матросы и старшины и как считанные минуты и секунды лодка погружалась на глубину. Отсеки, прочный корпус становились для подводников и домом, и ареной деятельности на долгие дни, недели и месяцы.
В дальних походах и на выходах в районы боевой подготовки меня по-прежнему окружали атмосфера ограниченных по площади и объему отсеков, знакомые шум работающих механизмов, монотонные звуки различные приборов, предельно точно рассчитанный ритм корабельной жизни.
Как я уже говорил, всю войну мне довелось плавать, на «малютках». Исключение составлял мартовский 1945 года боевой поход на подводном минном заградителе «Л-21».
В мае 1945 года меня назначили на должность старшего помощника командира крейсерской подводной лодки, которой командовал капитан 2 ранга Владимир Александрович [208] Дроздов (впоследствии контр-адмирал), тихоокеанец, прибывший на Балтику во время войны и совершивший несколько результативных боевых походов на ее заключительном этапе.
Я гордился тем, что наш подводный крейсер являлся одним из лучших кораблей на флоте. Служить на нем считалось почетно. Здесь была отработана четкая организация службы, сформирован сплоченный экипаж. Все это — результат умело поставленной политико-воспитательной работы офицеров, коммунистов корабля.
Наша лодка, право же, была необычной. Подводных кораблей, которые бы превосходили ее по своим тактико-техническим данным, в то время не существовало.
Подводные лодки типа К строились в 1939–1945 годы под руководством талантливого кораблестроителя инженер-контр-адмирала М. А. Рудницкого. Они имели надводное водоизмещение 1487 тонн и подводное — 2102 тонны, относились к подклассу больших подводных лодок с автономностью до 50 суток. Два реверсивных дизеля (каждый мощностью 4200 лошадиных сил) обеспечивали надводную скорость хода 22 узла и два гребных электродвигателя (каждый мощностью 1200 лошадиных сил) — подводную скорость хода 10 узлов. Дальности плавания достигали 15 000 в надводном и 100 миль в подводном положении. Погружалась лодка на глубину до 100 метров.
Это была самая скоростная и одна из глубоководных подводных лодок периода Великой Отечественной войны, вобравшая в себя достижения науки и техники сороковых годов. Ее торпедное, минное и артиллерийское вооружение превосходило все подводные лодки других типов. Экипаж состоял из 62 человек. Подводники любовно называли ее «катюшей». Особенно успешно лодки этого типа вели боевые действия на Севере, где обширные просторы океана и прибрежных морей позволяли эффективно использовать их мощь.
На Балтике «катюши» использовались на завершающем этапе войны. В разное время ими командовали капитан 2 ранга В. А. Дроздов, Герой Советского Союза капитан 3 ранга И. В. Травкин, капитан 3 ранга Д. К. Ярошевич и капитан 3 ранга И. П. Попов.
Затем я получил назначение на должность командира подводной лодки «Лембит», которая имела свою примечательную историю. Строилась она в середине тридцатых годов вместе с однотипной подводной лодкой «Калев» [209] на верфи английской фирмы «Виккерс-Армстронг в городе Барроу, после чего вступила в состав эстонского военно-морского флота.
Еще в довоенные годы, плавая курсантами на кораблях Учебного отряда, мы встречали эти подводные лодки вблизи Таллина. Тогда я с интересом рассматривал их не мог даже подумать, что пройдет время — и одно из них придется командовать мне.
Но жизнь диктовала свое. В 1940 году, когда Эстония вошла в состав Союза Советских Социалистически Республик, подводные лодки «Лембит» и «Калев» стали, боевыми кораблями Краснознаменного Балтийского флота. Первым советским командиром «Лембита» назначили капитан-лейтенанта В. А. Полещука, а «Калева» — капитан-лейтенанта Б. А. Нырова. Вскоре В. А. Полещук стал командовать дивизионом подводных лодок, а вместо него назначили старшего помощника командира А. М. Матиясевича, который и командовал «Лембитом» всю войну. Экипаж достиг значительных результатов. Признанием больших заслуг подводной лодки «Лембит» явилось то, что в марте 1945 года она была награждена орденом Красного Знамени.
Вступая в командование таким кораблем, я, естественно, волновался. Экипаж «Лембита» состоял из фронтовиков с большим боевым опытом, которые отлично знали свое дело. Поначалу старослужащие встретили меня с недоверием: после прежнего командира, прославившего подводный корабль в боевых походах, мне еще надо было доказать свое мастерство.
Подходя к подводной лодке, я увидел на борту ограждения ходового мостика начищенные до блеска латунные латинские буквы, образующие имя «Лембит». Для меня это было необычным. На флотах было принято отличать подводные лодки по бортовым номерам, которые присваивались приказом командования, но мой новый корабль такого номера не имел. Тогда я узнал подробности. Лембит — это имя эстонского национального героя, предводителя эстов, разгромивших в сражении на реке Пала в 1217 году немецких псов-рыцарей, посягавших на их свободу.
На передней частя ограждения рубки была изображена пятиконечная звезда с цифрой «восемь». Это — число побед подводной лодки «Лембит».
Заслуженным боевым командиром слыл и капитан 3 ранга Алексей Михайлович Матиясевич (ныне капитан [210] 1 ранга в отставке). Это был уже немолодой офицер, достаточно познавший нелегкий моряцкий труд. Ему шел сороковой год, в то время как я имел за своими плечами двадцатъ семь лет. До призыва в кадры Военно-Морского Флота он почти двадцать лет плавал на торговых судах. Прошел нелегкий путь от матроса до капитана. Побывал во многих странах. Принимал активное участие в освоении Северного морского пути, заслужив звание почетного полярника. Если к этому добавить боевые успехи в годы войны, то можно представить, что передо мной был весьма незаурядный человек и бывалый моряк.
Беседуя с ним, я чувствовал себя скованно, стеснительно, но вскоре все прошло. Алексей Михайлович вел себя запросто, беседовал со мной, как с равным. Это располагало к нему. Передача дел проходила в спокойной деловой обстановке. А. М. Матиясевич охотно делился своим опытом, подробно рассказал о всех особенностях «Лембита».
Завершился ритуал представления личному составу, и я вступил в командование кораблем. Началась напряженная боевая и политическая учеба.
В то время мне большую помощь оказывали старший помощник Ф. И. Маслов (впоследствии контр-адмирал), заместитель по политической части И. В. Бойко, штурман М. К. Салыков, инженер-механик В. Н. Нестеров, командиры артиллерийско-торпедной боевой части С. Н. Мяськов и Ю. В. Панкратов, другие офицеры, мичманы и старшины.
За годы войны корабли солидно износились и требовали ремонта. По договору с финским правительством несколько кораблей ремонтировалось на судостроительном заводе в Хельсинки. Так в 1947 году подводная лодка «Лембит» оказалась в Финляндии. После завершения ремонта она возвратилась в свою базу, вновь вошла в состав дивизиона подводных лодок, которым командовал заслуженный подводник-североморец, Герой Советского Союза капитан 1 ранга Николай Александрович Лунин (впоследствии контр-адмирал), начальником штаба был известный балтийский подводник, Герой Советского Союза капитан 1 ранга Иван Васильевич Травкин, а заместителем командира дивизиона по политической части — капитан 3 ранга Р. Е. Рацуцкий.
Мы обеспечивали подготовку экипажей для вновь строящихся подводных лодок. Наши офицеры, обучая [211] командный состав нового поколения, часто ссылались на боевой опыт и героику войны, предваряя рассказ словами: «Помню, в боевом походе был такой случай... «, после чего излагали конкретные примеры. Лучших руководителей учебы, чем наши командиры-фронтовики вряд ли можно было найти. На политических занятиях, особенно по темам боевых традиций армии и флота, они могли часами говорить о подвигах подводников, их инициативе, смелости, смекалке и мужестве.
Офицерам, старшинам и матросам дивизиона, обладавшим боевым опытом минувшей войны, довелось много потрудиться по обеспечению ввода в строй новых подводных лодок.
Я любовался преемницами «малюток» военных лет. Многое привлекало в новых кораблях, но прежде всего люди — молодые, перспективные командиры, обладающие обширными знаниями; правда, им недоставало опыта командования. Мы обеспечивали выход в море молодых командиров, которым предстояло получить право на самостоятельное управление подводной лодкой. Порой штатных командиров в дивизионе не хватало и к этой работе привлекались командиры подводных лодок из других соединений.
Наш дивизион часто навещали офицеры, дружба которыми была скреплена в огне былых сражений. Мы снова встретились, например, с командиром «С-13» капитаном 3 ранга Н. С. Лесковым. Встреча состоялась и с экипажем подводной лодки «С-20», которой командовав бывший тихоокеанец капитан 3 ранга Г. К. Васильев (впоследствии вице-адмирал). Кстати замечу, что на этой лодке в должности командира БЧ-2–3 служил лейтенант Тимур Гайдар, ныне писатель-маринист.
По мере очищения Финского залива и Балтийской моря от мин расширялась зона плавания кораблей и судов. Поначалу подводные лодки выходили до острова Мощный, который в войну именовался Лавенсари. Потом — все дальше и дальше на запад.
С наступлением зимы подводные лодки вмерзали в лед у пирсов гавани. Этот период вынужденной стоянки в базе использовался для отпусков личного состава и ремонта кораблей.
Такое положение долго продолжаться не могло вскоре был найден выход: на зиму подводные лодки выводили в слабозамерзающий район Южной Балтики. Нагрузки на экипажи возросли. В зимнее время нашему [212] «Лембиту» доверили более сложные задачи. Нас стали привлекать к совместным действиям с надводными кораблями и авиацией как при выполнении частных задач, так и при проведении оперативно-тактических учений. Мы стремились каждую задачу решать с высокими показателями, стрелять метко и плавать безаварийно.
В процессе боевой учебы активную и целеустремленную работу проводили партийные и комсомольские организации. Коммунисты были всегда впереди, вели за собой весь личный состав.
По-прежнему большое внимание уделялось пропаганде боевых традиций. Корабельные художники изготовили красочный стенд «Боевой путь корабля», который был установлен в ленинской комнате на береговой базе. Регулярно проводились встречи молодых матросов с участниками боевых походов. Портреты подводников, мужественно сражавшихся в годы войны, размещались рядом с портретами отличников боевой и политической подготовки. Каждый матрос хорошо знал боевой путь Краснознаменной лодки, гордился ею.
Рос флот, росли люди. Осенью 1952 года меня вызвали в Москву на беседу к заместителю военно-морского министра — начальнику управления кадров ВМФ адмиралу Н. И. Виноградову. Предстоящей встречей с адмиралом я был взволнован. Как известно, Николай Игнатьевич был одним из первых моих начальников и хорошо знал мою прежнюю службу.
Встретил он меня приветливо, расспросил о делах, о семье и здоровье, а затем спросил, как я отнесусь к предложению стать начальником штаба бригады подводных лодок.
Каждая новая ступенька в службе — это всегда новые задачи и заботы, повышенная ответственность. Николай Игнатьевич посвятил меня в суть новой должности. Я дал согласие и поблагодарил за доверие.
— Ну вот и хорошо, другого ответа я от тебя и не ждал, — сказал он и предложил вместе с ним пойти к военно-морскому министру.
У меня учащенно забилось сердце. Я хорошо знал и не раз видел Николая Герасимовича Кузнецова, но на приеме у него не бывал.
Мы вошли в просторный кабинет. Увидев нас, адмирал встал из-за стола и направился навстречу. Пожав [213] мне руку, тут же спросил, все ли ясно из того, что сказал адмирал Виноградов. Я ответил утвердительно. Николай Герасимович пригласил присесть и в беседе обратил мое внимание на особенности задач, стоящих перед бригадой, на которую я получал назначение.
Военно-морской министр как бы между делом поинтересовался моей службой и, узнав, что я всю войну провел на «малютках», с улыбкой посмотрел на меня:
— Хорошо представляю, что вам пришлось испытать. Закалку, думаю, получили основательную. Уверен, что теперь не страшны никакие трудности. Так что надеюсь — мы не ошиблись в вашем назначении.
Итак, я был назначен начальником штаба. Дела и обязанности командира подводной лодки передал капитану 3 ранга А. Н. Киртоку, который до этого служил старшим помощником. «Лембит» еще несколько лет находился в строю, но время было неумолимо — корабль старел и его перевели в разряд учебно-тренировочных станций, где он продолжал служить делу подготовки кадров подводников. Теперь Краснознаменная подводная лодка «Лембит» снова на Балтике. В столице Эстонии — Таллине она встала на вечную стоянку как филиал Музея дважды Краснознаменного Балтийского флота.
А я прибыл к новому месту службы, представился командиру бригады капитану 1 ранга Василию Ивановичу Матвееву, человеку, можно сказать, особенному, внушающему к себе глубокое уважение. Спокойный, рассудительный, внимательный к людям, он был душой воинского коллектива. Будучи по натуре очень скромным Василий Иванович в разговоре никогда не упоминал о своих заслугах, хотя многие знали, что в прошлом он командовал подводной лодкой Черноморского флота, которая прославилась своими ударами по врагу и была награждена орденом Красного Знамени. Большие организаторские способности, прекрасное знание дела, умение руководить людьми помогли Василию Ивановичу Матвееву сделать соединение одним из лучших на флоте.
Я не преувеличу, если скажу, что совместная служба с В. И. Матвеевым (впоследствии контр-адмирал) благотворно сказалась на моем командирском росте.
После окончания в 1957 году Военно-морской ордена Ленина академии меня назначили на должность командира соединения подводных лодок и я отправился вместе с семьей на Тихоокеанский флот. Ехали через всю страну. Перед нами проплывали просторы Поволжья, Сибири, [214] Забайкалья и Приморья. До чего же велика наша Родина! Почти две недели находились в дороге: поездом и пароходом добирались до места назначения. Безбрежные просторы, сопки, тайфуны и снежные заносы — все это сначала удивляло нас. Когда судно причалило в порту, пассажирам объявили, что улицы городка занесены снегом, проехать автотранспортом невозможно, и капитан предложил всем до утра остаться на пароходе.
В отдаленном дальневосточном гарнизоне я встретил старых и обрел новых друзей, с которыми пришлось вместе делить радости и трудности флотской службы. Сколько ярких личностей я узнал в тот период — разных по характеру, складу ума, но объединенных одним стремлением — делать свое дело на совесть! Это бывалый прославленный подводник, добрый и близкий к людям Герой Советского Союза Г. И. Щедрин; сдержанный, рассудительный и пунктуальный Д. К. Ярошевич; общительный, требовательный и внимательный В. Д. Пильщиков; предельно ответственный за порученное дело К. К. Осколок, постоянно пребывающие в служебных заботах П. И. Парамошкин, А. М. Гонтаев, А. А. Рулюк.
С дружеским чувством встретил меня бывший сослуживец, в прошлом штурман Краснознаменного «Лембита», Г. К. Костев — теперь уже капитан 3 ранга и командир подводной лодки, которая входила в состав соединения. Я обнаружил в Георгии Константиновиче склонность к научно-педагогической работе, что впоследствии и проявилось: он стал профессором, кандидатом военных наук, контр-адмиралом, начальником кафедры тактики ВМФ в Военно-политической академии имени В. И. Ленина.
Служба в соединении была нелегкой. Шла напряженная учеба, связанная с освоением новой техники и оружия, совершались дальние походы, проводилась целеустремленная работа по воспитанию личного состава — все это предшествовало новому этапу строительства современного океанского ракетно-ядерного флота. Научно-техническая революция открыла новые горизонты в развитии подводных сил. Атомная энергетика придала подводным лодкам те качества, которыми они ранее не обладали, сделала их по-настоящему современными кораблями, способными плавать под водой без всплытия на поверхность в течение всей своей автономности. [215]
Поступление на флот атомных кораблей было поистине революционным событием. Мы подолгу любовались их необычной архитектурой, восхищались вооружением, сложными механизмами, системами и устройствами. Перед нами во весь рост встала задача освоения новой техники и нового вооружения. Пришлось всем основательно переучиваться. Мы создали специальную учебно-материальную базу, изготовили пособия и старались так организовывать и проводить занятия, чтобы можно было за короткий срок освоить основы ядерной физики, теорию атомных и реактивных двигателей, вопросы исследования операций — все то, что необходимо для подводников в современных условиях. Все учились — кто с отрывом от службы, а кто и без отрыва — упорно и настойчиво.
Не проходило дня, чтобы я не побывал на подводных лодках, не вникал в ход ремонтных работ, не поинтересовался подготовкой к походам. Часто выходил в море, присматривался к действиям командиров кораблей в сложных условиях, давал им необходимые советы и рекомендации. Многих офицеров, впоследствии ставших известными подводниками, запомнил навсегда. Они обладали высокими нравственными качествами, умением руководить людьми и чем-то напоминали командиров кораблей военных лет.
Вспоминается один из первых походов на атомоходе. Я с интересом тогда приглядывался ко всему. На фоне сопок атомная подводная лодка казалась не такой уж громадной. И все же обводы, отсеки поражали своими размерами. Все прежние, хорошо знакомые лодки — «малютки», «щуки», «эски» и даже «катюши» — выглядели куда скромнее. Обводы атомохода были плавные.. Носовая часть чем-то смахивала на крутой лоб великана. На корме, как плавник огромной рыбы, возвышался вертикальный стабилизатор кормового оперения.
Погода была осенняя. Дул пронзительный северный ветер. Мы с командиром и сигнальщиками, расписанными по боевой тревоге, стояли на ходовом мостике, на котором было довольно тесно.
Прибыли в район дифферентовки. Командир корабля капитан 2 ранга А. В. Локманов отдал соответствующие команды, и все спустились в центральный пост. Захлопнув верхний рубочный люк, последним спустился по трапу командир. В голове мелькнула мысль: многие приемы и команды остались от прежних дизельных подводных лодок. [216]
Закончив дифферептовку, мы на безопасной глубине начали движение в определенный для нас исходный район. Экипажу предстояло выполнить зачетную учебно-боевую задачу: скрытно прорвать глубоко эшелонированный противолодочный рубеж. Для выполнения этой задачи привлекались значительные силы и средства.
Создавалась обстановка, максимально приближенная к реальной.
Я обошел отсеки, проверил работу на командных пунктах и боевых постах, побеседовал с личным составом. Спрашиваю одного из подводников, доволен ли он службой. Матрос стеснительно улыбнулся:
— Не только доволен, я горжусь тем, что попал служить на атомную подводную лодку. Многому научился, освоил такие профессии, о которых и мечтать не мог.
Мы заговорили о настроении членов экипажа, и матрос добавил:
— Нынче настроение у всех боевое. Все мы горим одним желанием — отлично выполнить задачу. Такое слово дали на последнем комсомольском собрании, а раз дали, то надо его держать.
Перейдя в центральный отсек, поделился своими кнелями с командиром подводной лодки. Тот задумался, а потом ответил:
— Одно лишь сознание, что человек служит на новейшем атомоходе, представляющем собой чудо-технику, поднимает дух людей.
Я присмотрелся к командиру корабля. Удивительно молод — нет еще и сорока лет. Нежный румянец заливал щеки. Взгляд цепкий, острый. Расспросил его о жизни, о службе. Вроде бы обычная биография и в то же время примечательная. Родился на берегах Волги, в тихом городке, в трудовой семье: отец — строитель, мать — бухгалтер. Закончил среднюю школу и поступил в Высшее военно-морское училище. Как я понял, книги заронили в его душу мечту о море, о флоте. Еще лейтенантом он усвоил истину: подводник рождается в дальних походах и в напряженном повседневном труде. За время службы побывал во многих плаваниях. Но больше всего меня покорило тактическое мышление командира.
В ходе нашего плавания мне порой казалось, что командир действует не столь энергично и решительно, как бы этого хотелось. Этот вывод я строил на том, что подводная лодка при прорыве противолодочного рубежа двигалась постоянными курсами и одинаковой скоростью, [217] не меняя глубины погружения. Я искал случая, чтобы подсказать ему, что надо действовать решительнее, творчески используя боевой опыт. Но командир опередил меня, спросив, как нам, бывалым подводникам, приходилось прорывать противолодочные рубежи противника в годы войны. Мне было приятно, что молодой командир вспомнил об этом и знает о моей прошлой службе. Я рассказал ему, как мы при прорыве противолодочных рубежей ходили на разных глубинах, разными скоростями, припомнил ряд поучительных случаев.
Едва я закончил свой рассказ, прозвучал сигнал учебной тревоги. Командир провел корабль незаметно сквозь цепи гидрофонов, установленных в районе. Все свое искусство он отдал преодолению противолодочного рубежа, применив самые новые приемы маневрирования. Он действовал уверенно и ловко.
Наблюдая за подводниками, я пришел к выводу, что новейшая техника изменила характер труда моряков. Раньше специалист следил за механизмом, маневрировал клапанами. Теперь перед ним пульт — он управляет процессом. То, что раньше было под силу виртуозу, легко выполняет автомат.
Общими усилиями личного состава атомоход успешно выполнил учебно-боевую задачу.
Возвращаясь с задания, командир спросил меня, какое впечатление произвел экипаж, какие будут замечания по выполнению учебно-боевой задачи. Я высказал ему некоторые замечания и советы, пожелав больше уделять внимания изучению не только опыта боевых действий во время минувшей войны, но и опыта, добытого в ходе освоения атомных подводных лодок. Эти пожелания явились основой подведения итогов со всеми категориями личного состава подводного атомохода.
Каждый этап в освоении новой техники и нового вооружения имел свои особенности. Самый трудный шаг принадлежал первопроходцам — морякам первой атомной подводной лодки и ее командиру — Леониду Гавриловичу Осипенко (впоследствии Герой Советского Союза, контр-адмирал). Мы, подводники старшего поколения, хорошо знали его и считали, что он получил назначение на головную атомную подводную лодку вполне справедливо. Леонид Гаврилович командовал дизельными подводными лодками различных типов и проявил себя наилучшим образом. Поднявшись на мостик первой атомной подводной лодки, он сразу показал себя подлинным [218] новатором. Каждая его мысль, каждое действие, по сути, были экспериментом. Смелость и решительность, глубокая осмысленность поступков были присущи командиру экипажа. Он умело сочетал заботу о людях с требовательностью к ним.
Мне не раз приходилось встречаться с Л. Г. Осипенко, в беседах я почувствовал теплоту отношения к окружающим. Его рассказы были интересными, и собеседники извлекали из них много поучительного.
После учебы в Военной орденов Ленина и Суворова академии Генерального штаба Вооруженных Сил я был назначен в новое соединение в качестве начальника штаба. Это был период становления ракетно-ядерного подводного флота. Атомные подводные лодки, в которых нашли воплощение еще недавно считавшиеся фантастическими идеи и решения, сконцентрировали в себе новейшие достижения научно-технического прогресса.
На долю подводников выпала честь освоения и использования современных подводных лодок, новейшей техники. И с этой задачей они справились успешно. Об этом свидетельствуют многочисленные походы атомных подводных лодок в районы Арктики, вокруг света и в другие районы. Мне повезло в том, что я встречался с известными людьми, ставшими Героями Советского Союза в мирное время. Среди них хочется отметить Г. М. Егорова (впоследствии адмирал флота), А. П. Михайловского (впоследствии адмирал), А. И. Сорокина (впоследствии вице-адмирал), Н. К. Игнатова, И. Р. Дубягу, Л. Н. Столярова (впоследствии контр-адмиралы). Вспоминаю встречу с Анатолием Ивановичем Сорокиным в тот период, когда он, возглавляя отряд атомоходов, завершил кругосветное плавание. В соединении состоялись торжества по случаю преобразования атомных подводных лодок, которыми командовали Л. Н. Столяров и В. Т. Виноградов, в гвардейские и награждения всего личного состава их экипажей государственными наградами. Пяти офицерам было присвоено звание Героя Советского Союза. Вместе с командиром отряда и командирами атомных подводных лодок Героями Советского Союза стали капитан 2 ранга Н. В. Усенко (впоследствии вице-адмирал), инженер-капитан 2 ранга И. Ф. Морозов и инженер-капитан 3 ранга С. П. Самсонов.
Я выразил Анатолию Ивановичу Сорокину свое восхищение беспримерным плаванием, а он улыбнулся и ответил: [219]
— Кругосветное плавание под водой без всплытия — это теперь обычное дело. В принципе его могли бы осуществить и другие экипажи атомных подводных лодок.
Добавлю, что Александр Иванович служил какое-то время на «малютках», а в начале 60-х годов мы вместе с ним учились в Военной академии Генерального штаба. Однажды я спросил его, вспоминает ли он плавание на малых лодках. А. И. Сорокин ответил:
— На «малютках» я прошел большую школу, оморячился, получил первые командирские навыки. Без службы на них было бы труднее осваивать атомоходы — современные могучие корабли.
Да, «малютки» для многих подводников были как бы трамплином командирского становления.
В Музее боевой славы соединения хранятся свидетельства о боевых походах кораблей, о зарождении атомного подводного флота, о мужестве и героизме тихоокеанцев. Моряки всегда с огромным интересом рассматривают дорогие реликвии.
На стендах размещены фотографии тех, кто был причастен к боевой славе соединения, к созданию современного ракетно-ядерного флота. Эти люди много сделали для освоения современных кораблей. В наше время их ученики стали командирами соединений и частей, сами уже руководят дальними походами. Я часто встречался с офицерами атомных подводных лодок. Знакомился с ними, старался глубже понять их заботы и помыслы, найти крупицы передового опыта.
При посещении одной из подводных лодок я встретил капитана 1 ранга М. П. Капранова. О нем я слышал много хорошего. Это превосходный командир, отличный тактик и организатор, умеющий подчинять людей единой воле. Заслуживал внимания его опыт по психологической подготовке личного состава. Он умел создавать на корабле такие условия, которые исключали стрессы и способствовали укреплению уверенности в своих действиях. Командир и его экипаж любили свой корабль, вкладывали в него всю душу. Дело спорилось, и подводная лодка под командованием Капранова первенствовала не только в соединении, но и на всем флоте.
Формированию командирских качеств, обучению и воспитанию офицеров командование соединения уделяло постоянное внимание. Пример в этом показывали командир соединения контр-адмирал Николай Федотович Гончар и сменивший его контр-адмирал Борис Ефремович [220] Ямковой (впоследствии адмирал). Значительную работу по формированию у личного состава высоких морально-боевых качеств проводил политический отдел соединения, которым руководили капитан 1 ранга Козьма Терентьевич Серин (впоследствии контр-адмирал) и контр-адмирал Петр Тимофеевич Ушаков. В стиле работы политического отдела и штаба соединения характерными чертами были высокая активность, критический подход при оценке положения дел, доведение каждого дела до конца. Они работали дружно и целенаправленно, не допускали каких-либо послаблений.
Мне довелось прослужить в соединении несколько лет. Я хорошо знал многих командиров кораблей и подразделений. Это были умелые организаторы боевой и политической подготовки, хорошие воспитатели личного состава, грамотные, высококультурные военные моряки. Теплые воспоминания оставили о себе Герой Советского Союза В. П. Гуманенко, П. П. Диренко, Ю. В. Кудрявцев, Л. В. Зайцев, Л. Н. Цукаев и многие другие.
В 1968 году я получил назначение на преподавательскую работу: стал начальником кафедры в Высших ордена Ленина специальных офицерских классах. Занимаясь подготовкой офицерских кадров, поддерживал, постоянную связь с корабельными соединениями — ежегодно участвовал в оперативно-тактических учениях и других мероприятиях, проводимых на флотах.
Особенно памятным был 1970 год. В дни празднования 100-летия со дня рождения В. И. Ленина и 25-й годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне мне довелось участвовать в маневрах под условным наименованием «Океан». Они поразили нас, бывалых моряков, своим размахом и масштабами, разнообразием учебно-боевых задач в условиях, приближенных к фактическим.
Впервые за всю историю советского Военно-Морского Флота все флоты — Краснознаменные Северный, Тихоокеанский, Черноморский и дважды Краснознаменный Балтийский — действовали фактически по единому замыслу на громадных просторах Атлантического, Тихого, Индийского океанов и в прилегающих к ним морях. На маневрах были представлены атомные подводные лодки, надводные корабли, морская ракетоносная и противолодочная авиация и морская пехота. На отдельных направлениях атомные подводные лодки составляли основу группировок сил, решавших главные задачи. [221]
По итогам маневров отмечалось, что наша страна обрела могучий океанский ракетно-ядерный флот. И этому мы были непосредственные свидетели и участники.
Заботы ветеранские
Я сменил военный мундир на штатский костюм. Когда оформлялся в военкомате в запас, военком спросил: «Как же так — вам скоро шестьдесят лет и выслуга шестьдесят?» Пришлось объяснять, что длительное время служил в отдаленных районах, для которых установлены соответствующие льготы.
Я счастлив, что прослужил всю войну на «малютках», что принадлежу к гордому племени подводников. При упоминании слова «подводник», при виде изображения подводной лодки на экране или на газетной полосе мне вспоминаются герои, имена которых вписаны в летопись армии и флота, герои-подводники, активно действовавшие на вражеских коммуникациях. По ночам мне часто снятся атаки, звенящая тишина в отсеках перед торпедной стрельбой...
Мы, ветераны, переживаем волнующее чувство, когда воздаем почести тем, кто добывал Победу на море. Глубокого смысла исполнена церемония торжественного похода корабля с ветеранами на борту по местам боевой славы. Для нас, балтийцев, это путь от набережной имени лейтенанта Шмидта, через Неву в огражденную часть Морского канала и далее по пути, которым в годы войны выходили подводные лодки из блокадного Ленинграда. С эмоциональным накалом, бередящим души, опускаются на воду венки в тех местах, где героически погибли подводные лодки. На кораблях приспускаются флаги, тишину нарушают лишь слабые всплески волн о борт корабля. В эти минуты перед мысленным взором ветеранов проходит вся война — жестокая и суровая.
Наш совет ветеранов-подводников активно участвует в военно-патриотическом воспитании учащихся средних школ и производственно-технических училищ, организует встречи с воинами Вооруженных Сил и трудящимися города. Ветераны оказывают помощь в создании школьных музеев и залов, содействуют группам и отрядам поиска. Главы из книг, строки из учебников становятся зримыми, более впечатляющими, если маршруты групп поиска [222] под руководством участников войны пролегают по местам боевых походов и боев.
Вместе со школьниками мы собрали ценнейшие реликвии, установили десятки имен неизвестных до этого героев. Участники поиска не просто мальчишки и девчонки, играющие в интересную, увлекательную игру, не просто любознательные туристы, они — следопыты героической биографии своего народа, следопыты истории.
Красные следопыты шести школ Ленинграда ведут поиск свидетельств о боевых делах балтийских подводников. Они собрали многочисленные документы и материалы, которые послужили основой для экспозиций в школьных музеях. В этой работе значительную помощь оказали ветераны-подводники.
Красные следопыты 387-й школы Кировского района Ленинграда собрали уникальные материалы о боевой деятельности подводных лодок типа М Северного, Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов. Подвиги «малюток» не забыты, и поиск свидетельств и реликвий их боевых дел продолжается.
Ветераны-подводники поддерживают связи с флотом. Они бывают на кораблях и в частях, встречаются с военными моряками, курсантами и слушателями военно-морских учебных заведений.
Знакомство с ратными делами молодой поросли подводников вызывает у нас, ветеранов, доброе чувство. Мы гордимся современными подводными кораблями, представляющими собой сосредоточение сложнейших видов оружия и механизмов — последних достижений отечественной науки и техники, и одновременно завидуем их экипажам, которым суждено прокладывать курсы в малоизученные районы Мирового океана. Да, нынешние подводники — это по истине первопроходцы!