Вспоминая, как вместе сражались...

Удивительно быстро, словно на могучих крыльях, пролетели десятилетия. Там, где гремели бои, люди теперь выращивают хлеб, воздвигают новые заводы и города. Но память о священной войне, которую вела Советская Родина против гитлеровского фашизма, о героях и подвигах живет в благородных человеческих сердцах. Она, эта память, передается от поколения к поколению.

Традиционными стали встречи однополчан. Ветераны 72-го гвардейского стрелкового Кенигсбергского полка впервые встретились в Днепропетровске в канун 50-летия Великого Октября. В просторной квартире Алексея Алексеевича Гаркуши, командира минометной роты и участника Парада Победы, собрались Михаил Сергеевич Осинцев, Иван Арсентьевич Бондаренко, Александр Денисович Абрамчук, Михаил Иванович Кульков, Михаил Сергеевич Быков, Григорий Семенович Волошин...

Признаться, для многих из нас явилось неожиданностью, когда Бондаренко, обнимая хозяина дома, назвал его своим спасителем.

— Прими, Алеша, от меня и семьи моей памятный подарок, — добавил он, вручая Гаркуше золотые часы. [132]

Недоумевал и отец Алексея:

— Что же это вы, соколы, не раскроете свои тайны?

И Бондаренко рассказал:

— Произошло это в Восточной Пруссии в феврале 1945 года. Я только что возвратился из госпиталя, определился в девятую стрелковую роту. И сразу же в бой. Наш полк в ходе наступления под местечком Капельбудде прорвался к Балтийскому морю. Противник предпринял три контратаки, но мы устояли, хотя и понесли потери. А под вечер, получив подкрепление, гитлеровцы при поддержке корабельной артиллерии снова перешли в контратаку. По приказу командира полка мы отходили к лесу, занимали более выгодный рубеж. И тут разорвался снаряд. Ординарец был убит, а я получил ранения в ноги и руку. Ночь, а я один. Без посторонней помощи двигаться не могу, тем более что предстояло переправляться через канал. Ну, думаю, пропал.

Мы слушали Бондаренко, затаив дыхание. Отпив глоток минеральной, он продолжал:

— Мои размышления нарушил шорох. Вижу, приближается человек. Кто он? Свой или враг? Вынимаю здоровой рукой пистолет, досылаю патрон в патронник... Узнаю: да это же Алексей, командир минометной роты. «Что с тобой?» — спросил он меня. И, убедившись, что я ползти не могу, взвалил меня на плечи. Мокрые и обессиленные, мы выбрались на противоположный берег. Но отдыхать нельзя: немецкие автоматчики уже подходили к каналу. Выбиваясь из сил, Алексей дотащил меня до опушки леса. Оборону здесь занимал взвод гвардии младшего лейтенанта Михаила Старосельцева. Его солдаты доставили меня в полковой медицинский пункт...

Отец подошел к Алексею, обнял его, крепко поцеловал и сказал:

— Молодец сынок!

Участники встречи тепло вспомнили тех, кто не дошел до победы, — Аркадия Ивановича Стрельцова, Сергея [133] Петровича Буткевича, Василия Кузьмича Теплякова, Владимира Григорьевича Мизонова, Ивана Васильевича Крутикова...

Почти ежегодно собираются ветераны в Вологде, где формировалась 111-я стрелковая (24-я гвардейская) дивизия. Нас, фронтовиков, покоряют и гостеприимство вологжан, и природа этого чудесного уголка России. Кстати, здесь, в Вологодской области, живут и трудятся многие из тех, кто летом 1941 года составил костяк дивизии, кто своими боевыми подвигами умножал ее славу. В их числе и Анатолий Семенович Дрыгин. В дивизии он прошел путь от политрука роты до командира стрелкового полка. После войны, демобилизовавшись, Анатолий Семенович работал директором совхоза. Теперь он — первый секретарь обкома партии, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР. Несмотря на огромную занятость, А. С. Дрыгин поддерживает постоянную связь с однополчанами. При его непосредственном участии ветераны собрали большой материал о боевом пути дивизии, в результате чего была издана книга{17}.

Многим из нас хотелось побывать в местах, где проходили тяжелые бои. Совет ветеранов 2-й гвардейской армии и совет ветеранов дивизии организовали несколько таких поездок. Особенно памятной была встреча в Севастополе, состоявшаяся в честь 25-летия освобождения города. Сюда съехалось свыше пяти тысяч защитников и освободителей крымской земли.

Подъезжая к Севастополю, каждый из нас задавал себе вопрос: кого же удастся увидеть из однополчан? И вот площадь Нахимова, где выстроились автобусы Для гостей. Вхожу в автобус, на трафаретке которого указан номер родной дивизии. Всматриваюсь в лица пассажиров. Узнаю Алексея Степановича Канаева. Это под его [134] командованием стрелковый батальон одним из первых в дивизии прорвался на Мекензиевы горы, а затем и в Северную бухту. Комбат получил тогда одиннадцатое за время войны ранение, но руководил боем. За этот подвиг гвардии капитан Канаев был награжден орденом Богдана Хмельницкого. Обнимаемся, целуемся, плачем от радости.

В автобусе же встречаю солдата-артиллериста 76-мм батареи полка Ивана Васильевича Нижутина, автоматчиков Сергея Дмитриевича Сиднева и Ивана Леонтьевича Полищука, а также моего наставника Демьяна Савельевича Авдеенко.

Едем по местам боев. И все чаще раздаются возгласы: «А помнишь?..» Колонна автобусов, проскочив городские принарядившиеся улицы, вырывается на окраины Севастополя...

А вот и Бельбек! Теперь это село Фруктовое, земли совхоза имени Софьи Перовской. «Долина мужества», так мы называли ее в мае 1944 года, превращена в долину садов и виноградников.

На склонах Мекензиевых гор, на полянах высятся монументы в честь соединений, штурмовавших эти горы.

Окопы, траншеи, воронки зарубцевались, засыпались землей. Вокруг зеленая трава, кустарник, лес. И не верится, что четверть века назад эта земля была перепахана снарядами и минами.

Более 20 километров мы проехали и прошли по местам боев на Бельбеке, потом прибыли в Северную бухту. Здесь, на высоком каменистом берегу, сооружен монумент воинам 2-й гвардейской армии, освобождавшим эту часть города. На монументе высечено: «В груди великого города будет вечно биться сердце русской славы». На другой стороне — гвардейский знак и слова: «Гвардейцам, героям Севастополя. 9 мая 1944 года».

У памятника собрались сотни севастопольцев: школьники, студенты, рабочие, служащие. Они возложили к [135] подножию монумента живые цветы, венки от различных организаций города, пригородных совхозов и колхозов. Венки и цветы возложили также ветераны 2-й гвардейской армии. Затем состоялся митинг, посвященный 25-летию освобождения Севастополя.

В те дни мы побывали на Перекопе и Ишуньских позициях, на Чатырлыке и у Каркинитского залива. Впечатляющими были встречи с трудящимися Севастополя, с учащимися школ и студентами вузов, с моряками Краснознаменного Черноморского флота.

В городе-герое нет предприятия или учебного заведения, где бы не было музея, комнаты боевой славы. На улицах и площадях, в скверах и парках десятки памятников, мемориальных плит. Да, Севастополь помнит своих защитников и освободителей.

В апреле 1975 года состоялась встреча ветеранов нашего полка в Калининграде (бывш. Кенигсберг). Как и тридцать лет назад, здесь стояла холодная и дождливая погода.

Вместе с М. Ф. Абутидзе, И. Л. Полищуком, С. Д. Солощенко и М. М. Старосельцевым я прошел по местам боев в самом городе и на подступах к нему. Не скрою, теперь мы и сами удивлялись, как смогли взять форты, доты и другие мощные укрепления. Думалось: какой же мерой человечество должно отблагодарить советских воинов, принесших мир народам нашей планеты!

Нас радовало, что центр Калининграда отстроен заново. Теперь здесь прекрасные многоэтажные дома современного типа. Окрашенные в розовый или янтарный Цвет, они выглядят красиво и молодо. И лишь в стороне от центра высятся восстановленные после войны старые островерхие кирпичные здания.

В городе сотни скверов, парков, озер, нарядных улиц в площадей. Калининград занимает первое место в Советском Союзе по зеленым насаждениям. Их здесь на [136] каждого жителя приходится около 100 квадратных метров.

С большим волнением мы прошли по улице Радищева, в районе которой пал смертью героя наш однополчанин. На четырехэтажном здании средней школы № 14 установлена мемориальная доска в его честь. Надпись гласит: «Герой Советского Союза гвардии сержант Кабилов Тулен 8 апреля 1945 года первым ворвался в этот район. Вместе с бойцами своего отделения успешно отразил контратаки врага, чем обеспечил наступление роты и соединение ее с войсками, наступающими с юга».

Через квартал от школы на проспекте Победы, на здании кинотеатра «Победа», — также мемориальная доска, на которой начертаны слова: «В этом районе города 8 апреля 1945 года войска генерал-полковника Галицкого К. Н., наступавшие с юга, соединились с войсками генерал-лейтенанта Белобородова А. П., наступавшими с северо-запада, и завершили окружение Кенигсбергской группировки немецких войск».

Речь идет об 11-й гвардейской и 43-й армиях, соединившихся на этом участке. Хочется добавить, что в 43-й армии на острие атаки были воины 72-го полка 24-й гвардейской дивизии 13-го гвардейского корпуса.

В университете, в средних школах и на заводах, где нам приходилось бывать, мы видели комнаты или уголки боевой славы. А один из траулеров рыболовецкого флота носит имя героя нашего полка Тулена Кабилова. Кстати замечу, этот траулер из года в год перевыполняет план.

С чувством законной гордости прочли мы символические слова, высеченные на стелах, которые установлены в одном из парков Калининграда:

Тридцатилетие Победы я встречал в Ленинграде. Несколько дней ездил и ходил по местам, где довелось воевать в 1942-м. Побывал, естественно, и в Синявино. Встреча с юностью началась еще в автобусе. Моим попутчиком оказался пожилой грузный человек с палочкой.

Приглядываюсь. Кого же он напоминает? И голос вроде знакомый. Чувствую, он тоже взволнован поездкой. Интересуюсь, не воевал ли он под Синявино, назвал номер своего полка.

Попутчик какое-то мгновение напряженно оглядывает меня, а потом кричит на весь автобус:

— Политрук! Мой политрук! — И тут же, словно стыдясь первого порыва, тихо добавляет: — Фамилии не помню, но твердо знаю — вы мой политрук!

Так неожиданно встретил я однополчанина Алексея Никифоровича Высоцкого. Оказалось, он живет, как и до войны, в поселке Синявино-II (автобус наш и следовал по маршруту Кировск — Синявино-II).

В доме Высоцкого мы пообедали. А потом, натянув резиновые сапоги, зашагали к переднему краю, где в августе — сентябре 1942 года участвовали в боях.

— Не повезло мне, товарищ политрук, — с грустью говорит Алексей Никифорович. — В январских боях 1943 года получил тяжелое ранение. Долго лечился в госпиталях на Урале. Врачи хотели ампутировать ногу, но я не согласился. И правильно сделал, а то был бы полным инвалидом.

Прошу Высоцкого называть меня по имени. Но никакие доводы не помогают.

— Нет, — возражает Алексей Никифорович, — называя вас политруком, я снова чувствую себя гвардейцем. Военное время было трудным, но ведь то были годы нашей молодости. А кому не хочется, хотя бы мысленно, возвратиться к ней...

Преодолев канавы и участки земли, развороченной торфодобытчиками, мы с трудом добрались до так называемого [138] эстонского поселка. Здесь сохранились не только остовы домов, но и полузасыпанные дзоты и траншеи. Поселок находился на возвышенности. И не случайно гитлеровцы создали тут мощный опорный пункт.

Побывали мы и на своем последнем рубеже, там, где погибли Букреев, Долинин, Матвеев, Репин... Поклонились их праху. На этом месте теперь чуть-чуть заметны ровики и ямки, но зато поднялась молодая поросль деревьев. А между ними попадаются остатки бревен и жердей, которыми мы укрепляли когда-то блиндажи и окопы.

Побродили по лесу. Еще сохранился валежник с вывороченными корнями — следы войны. А деревья, что тогда устояли, покрылись наплывами на стволах, помеченных осколками снарядов и мин. Лес, дорогой мой лес! Как мы, фронтовики, благодарны тебе, прикрывавшему нас в дни опасности! Сколько матерей, жен и невест избавил ты от слез и похоронок! Твои вековые деревья, окруженные молодой порослью, напоминают мне опаленных войной солдат. И пусть зеленые свидетели моей ушедшей юности стоят в одном строю с молодым подлеском, утверждая и украшая жизнь на родной земле!

* * *

Поездки по местам былых сражений наводят на размышления. Снова и снова убеждаешься: наша победа глубоко закономерна. Под Ленинградом, например, у нас не было заранее созданных оборонительных укреплений, таких, с которыми мы встретились в Восточной Пруссии, в частности в Кенигсберге. Но советские воины отстояли город на Неве, как отстояли Москву и Сталинград, а гитлеровцы не смогли удержать Восточную Пруссию, свою хваленую цитадель Кенигсберг.

В любой операции, будь то оборонительная или наступательная, действуют различные факторы: моральный дух, прочность тыла, вооружение армии, количество и качество дивизий, зрелость, организаторские способности [139] командных кадров... И ни один из этих факторов нельзя умалить.

Фронтовики по опыту знают, как много значит в любом бою огонь, его плотность, мощь и эффективность. Без огня ни одна армия не одерживает победы, особенно в современной войне. Именно в огневой мощи находит концентрированное выражение и экономическая, и научно-техническая, и собственно военная сила воюющего государства. Гитлеровская армия, опираясь на экономику Западной Европы, казалось бы, имела предостаточно огня, а в первый период войны больше, чем мы, тем не менее она потерпела крах. Дело в том, что на протяжении всей войны Советская Армия превосходила противника в моральном отношении. Мы вели войну справедливую, защищали социалистическое Отечество. Источником непреоборимой крепости советского солдата явились социалистический общественный и государственный строй, политика и идеология ленинской партии.

Великие и светлые идеалы, незыблемая вера в их торжество, горячее чувство советского патриотизма и пролетарского интернационализма — вот что побуждало воина идти в бой. В этом — источник массового героизма советских людей.

Бойцы и офицеры тянулись к знаниям, проявляли неизменный интерес к обстановке в мире и перспективам войны, к деятельности партии, направлявшей усилия народа на достижение победы. И эти запросы политорганы и партийные организации стремились удовлетворить в полной мере.

«Слово, зовущее на подвиг» — так оценивали на фронте работу агитаторов. Сила их воздействия на личный состав определялась прежде всего тем, что эти люди сами первыми поднимались в атаку, на деле показывая пример мужества и храбрости. Они не только вели огонь по врагу, но и помогали товарищам сделать этот огонь метким, [140] устойчивым, неотразимым, побеждающим, В качестве агитаторов выступали командиры и политработники, военные инженеры, сержанты и рядовые, коммунисты и комсомольцы.

Низкий поклон вам, фронтовые агитаторы!