В боях за Крым

Дивизия пополнилась людьми. Ее оснастили оружием, созданным советскими конструкторами, инженерами и рабочими. Мы получили 57, 76 и 152-мм пушки, 82, 120 и 160-мм минометы образца 1943 года. На вооружение танковых частей поступили машины: Т-34–85, ИС-2 и самоходки СУ-85 и СУ-152. В стрелковых подразделениях появились станковый пулемет конструктора Л. М. Горюнова (СГ-43) и пистолет-пулемет конструктора А. С. Судаева (ППС-43).

Теперь дни и ночи проходили в учебе. Надо было в короткие сроки овладеть новым оружием, ввести в боевой строй молодых бойцов. В этом направлении работали командиры и политработники. И, как всегда, им активно помогали агитаторы взводов, расчетов и отделений.

Тематика докладов и бесед была разнообразной — от международного положения страны до конкретных задач, стоящих перед подразделением. Агитаторы знакомили молодых бойцов с традициями гвардейцев, раскрывали опыт, приобретенный в последних боях. [82]

Очередной семинар посвящался Крыму. Я рассказал агитаторам о его истории, о том, как в 1920 году полки Красной Армии штурмовали Перекоп, о первой и второй героической обороне Севастополя. На семинаре выступил командир батареи гвардии старший лейтенант С. Д. Солощенко. Он подробно, со знанием дела рассказал о новой технике, поступившей на вооружение полка. Участники семинара получили памятки о действиях в наступлении, адресованные артиллеристам, минометчикам, автоматчикам и пулеметчикам.

Примечательно, что агитаторы не ограничивались информацией, все чаще выступали в роли организаторов. Они активно поддерживали начинания, направленные на лучшую подготовку к предстоящим боям. Так, во 2-й роте по инициативе гвардии рядового Василия Титова стрелки учились преодолевать минные поля и проволочные заграждения. Им помогали саперы. Прошло дней десять, и в роте не было человека, не умевшего обезвреживать вражеские мины. Почин Титова благодаря агитаторам был подхвачен в других подразделениях.

Командир соседнего 71-го гвардейского Краснознаменного полка гвардии майор Т. И, Степанов настойчиво учил подчиненных приемам рукопашного боя. Он считал, что при штурме Перекопа это необходимо. Почин Терентия Ивановича подхватили (не без помощи агитаторов) во всех полках. Попутно замечу, Степанов был превосходным спортсменом, окончившим институт физкультуры. Он много сделал для развития военно-прикладных видов спорта.

Приемами рукопашного боя первыми в нашем полку овладели разведчики. Агитатор взвода разведки гвардий старший сержант Александр Горячев провел на эту тему несколько показательных занятий с помкомвзводов полка, а те в свою очередь — с бойцами и сержантами.

В частях большое внимание уделялось взаимодействию подразделений. Его отрабатывали главным образом [83] на тактических учениях, которые проводились в условиях, максимально приближенных к реальной боевой обстановке.

В начале марта 1944 года 2-й стрелковый батальон провел показательное тактическое учение, на котором присутствовал командный состав всех дивизий 2-й гвардейской армии. Перед началом учения командующий армией гвардии генерал-лейтенант Г. Ф. Захаров побеседовал с личным составом батальона, проверил, как солдаты и сержанты знают оружие, свои задачи. Командиров взводов, рот и батарей он спрашивал, как они будут управлять своими подразделениями и взаимодействовать друг с другом непосредственно в бою.

Член Военного совета гвардии генерал-майор В. И. Черешнюк и начальник политотдела армии гвардии полковник А. Я. йергеев познакомились с политработниками батальона, парторгами, комсоргами рот, со многими агитаторами взводов, отделений, расчетов.

Тактическое учение прошло организованно. Командарм высоко оценил действия командира батальона гвардии капитана М. С. Осинцева, а также командиров рот и взводов. Одновременно он потребовал от командира полка гвардии майора И. Г. Шепелева{7}, от всех командиров и политработников подразделений продолжать учить солдат, сержантов и офицеров отличному владению оружием и тактикой ведения боя в условиях Крыма, выносливости и организованности, сознательному выполнению своего долга.

Обращаясь непосредственно к солдатам и сержантам, командарм сказал:

— Вы, товарищи, не должны бояться огневого вала, нужно использовать его во время сближения с противником. [84] Ведь враг прячется в траншеях, дотах и дзотах, боится высунуть голову, когда идет обстрел. В эти минуты вы без потерь доберетесь до траншей. А когда огневой вал передвинется дальше, в тыл врага, забрасывайте его траншеи гранатами, поливайте свинцом, а затем — и сами в траншеи! Добивайте фашистов штыком и прикладом.

В напряженной учебе быстро летели дни. 17 марта мы отпраздновали вторую годовщину присвоения дивизии гвардейского звания. Во всех подразделениях прошли беседы о боевом пути соединения, о героических подвигах однополчан. В полку после официальной части состоялся концерт художественной самодеятельности.

8 апреля войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление. Но тяжелая артиллерия начала крушить оборону врага еще за несколько дней до атаки. Артиллерии помогала авиация. А потом подключились «катюши». Земля стонала от страшных ударов и разрывов: казалось, гигантские молоты беспрерывно бьют по наковальне.

Передний край противника на Турецком валу пылал в огне. В небе клубились черные тучи дыма и пыли.

Когда огневой вал удалился в глубь немецкой обороны, гвардейцы подняли чучела и закричали «ура». Это ввело гитлеровцев в заблуждение. Они снова заняли первую и вторую траншеи, готовясь отражать атаку. Но в это время огневой вал возвратился на передний край врага.

Так повторялось три раза.

Только за четвертым огневым валом в воздухе поднялась серия разноцветных ракет и в бой вступила «царица полей» — гвардейская пехота. В небе ее сопровождали десятки штурмовиков, а на земле — сотни танков, самоходок, пушек. Наступил час возмездия. В Крым вступала советская гвардия!

Организуя подготовку к освобождению крымской земли, командование 2-й гвардейской армии позаботилось о [85] создании штурмовых отрядов и групп: они оправдали себя в предыдущих боях при прорыве обороны противника. Кроме того, были сформированы подвижные и десантные отряды.

В один из армейских подвижных отрядов были включены 2-й стрелковый батальон, саперный взвод и отделение разведки нашего полка. В этом же отряде находились батарея 76-мм пушек артиллерийского полка, батарея истребительного противотанкового дивизиона и танковый армейский батальон. Возглавил подвижной отряд заместитель командира дивизии Герой Советского Союза гвардии подполковник Л. И. Пузанов. Отряду была поставлена задача — с ходу преодолеть оборонительный рубеж противника на реке Чатырлык, вырваться на степные просторы Крыма и овладеть городом Евпатория.

1-й стрелковый батальон был включен в состав десантного отряда, куда входили также отделение полковых разведчиков, саперный взвод, два 82-мм миномета и две 45-мм пушки. Командовал десантным отрядом начальник штаба полка гвардии майор В. И. Тимошенко. Автор этих строк был утвержден его заместителем по политчасти.

Для нашей дивизии, которая от реки Мышкова до Перекопа вела наступательные бои исключительно в степях, высадка десанта, его боевые действия с форсированием водной преграды являлись своего рода новинкой. А то, что батальоны 72-го гвардейского полка стали основными боевыми подразделениями подвижного и десантного отрядов, окрыляло нас, вызывало законную гордость. Каждый воин стремился оправдать оказанное доверие.

К вечеру 11 апреля десантный отряд сосредоточился на мысе Карт-Казак, в 150–200 метрах от берега Каркинитского залива.

Перед форсированием надо было довести до личного [86] состава боевую задачу. А она, эта задача, необычная. Ведь у десантников нет исходных позиций на твердой земле, они должны зацепиться за берег, чтобы потом уж вести бой.

Об этом и повел речь на митинге гвардии майор Владимир Иванович Тимошенко.

— В эти минуты, — говорил он, — передовые дивизии нашей армии ведут ожесточенные бои на Ишуньских позициях. Подвижной отряд Героя Советского Союза Пузанова, как только будет преодолена оборона гитлеровцев на Ишуни, должен прорваться через третий рубеж немецкой обороны на реке Чатырлык и двинуться на Евпаторию.

Тимошенко четко выговаривал каждое слово, как будто отдавал приказ. Черные глаза его горели, а на красивом, коричневом от загара лице играла улыбка. На него приятно было смотреть — его взгляд и речь, казалось, излучали неисчерпаемую энергию. Эта энергия невольно передавалась слушателям, заряжая их бодростью и уверенностью в победе.

— Какова наша задача? — спрашивал Тимошенко и отвечал: — Как только стемнеет, мы на лодках переправимся через Каркинитский залив и совершим форсированный марш. Затем с ходу ворвемся в село Воронцовку и выйдем навстречу подвижному отряду Пузанова, чтобы помочь ему прорваться через Чатырлык и выйти на оперативный простор. Для выполнения этой задачи мало одной отваги — нужна еще строжайшая дисциплина, особенно во время форсирования залива и высадки. Каждый из вас, боевые друзья, должен помнить об этом!

В полку гвардии майора Тимошенко любили за ум и храбрость, за внимание к людям. Воевал он всегда разумно, расчетливо, берег людей. Вырос от командира взвода до начальника штаба полка, участвовал во многих тяжелых боях. Его грудь уже в то время украшали два [87] ордена Красного Знамени и орден Богдана Хмельницкого{8}.

Митинг продолжался. Я предоставил слово бывалым воинам: саперу гвардии сержанту Стефану Векшину и разведчику гвардии старшему сержанту Александру Горячеву, которым уже приходилось участвовать в десантах. Они поделились опытом, рассказали, как нужно вести себя во время форсирования залива и высадки на берег. Десантники с жадностью ловили каждое слово товарищей.

Оставалось рассказать о самом Каркинитском заливе и о том, что происходило здесь в ноябре 1920 года.

— Многих интересует, — начал я, — глубина залива. Купель здесь что надо. В том месте, где мы будем форсировать залив, его глубина достигает 10 метров, а в открытой части доходит до 20. Если выдержим направление, то нам предстоит проплыть почти семь километров. Но мы — не первые. Сиваш и Каркинитский залив форсировали бойцы Михаила Васильевича Фрунзе и Василия Константиновича Блюхера.

Еще до митинга мы выяснили, все ли умеют плавать. К нашему огорчению, многие плавали плохо. Было решено распределить людей по лодкам так, чтобы хорошие пловцы — гвардейцы в тельняшках, ставшие уже ветеранами полка, в трудную минуту могли оказать помощь тем, кто вовсе не умеет плавать.

С заходом солнца небо покрылось тучами, начал накрапывать дождик. Нам это было на руку.

Первой заскользила по воде лодка разведчиков во главе с Александром Горячевым, спустя пять минут — лодки с пулеметчиками. С ними был и Тимошенко. Еще [88] через десять минут двинулись автоматчики и автор этих строк. А чуть позже — роты батальона во главе с его командиром А. С. Канаевым, замполитом И. М. Мироновым и начальником штаба Я. Т. Шуршиным. Замыкали нашу «флотилию» лодки минометчиков и артиллеристов гвардии лейтенантов М. Д. Литвиненко и И. В. Близнюка.

Плыли долго. Но вот показалась черная полоса берега. Там было тихо... К берегу одна за другой подходили лодки с десантниками. Гвардейцы по пояс в воде перетаскивали на руках пушки, минометы, пулеметы, боеприпасы. Не прошло и тридцати минут, как отряд закончил высадку, построился в колонну и двинулся вслед за разведчиками и саперами. Артиллеристы впряглись в лямки и тянули орудия. Им помогали автоматчики. Минометчики несли на вьюках минометы.

Пройдены первые три километра. В стороне остался поселок Новый Кызылбай. Мы чуть-чуть передохнули. А в это время хорошо сработали разведчики. Продвигаясь впереди отряда, они обнаружили группу гитлеровцев, двигавшуюся нам навстречу. По команде гвардии старшего сержанта Горячева разведчики разделились на две группы и залегли по обе стороны дороги. Подпустив фашистов на близкое расстояние, они бросились на них. В считанные секунды были обезоружены и связаны семь солдат и фельдфебель.

Из допроса выяснилось, что немцы направлялись на побережье залива, чтобы сменить ночную охрану, прозевавшую высадку нашего десанта.

Мы торопились: на востоке разгоралась заря. Совершив форсированный 12-километровый марш-бросок, десантники вышли к селу Воронцовка и сразу же вступили в бой. Наша помощь наступающим войскам оказалась как нельзя кстати. Об этом армейская газета вскоре напишет:

«Советские полки не слезали с плеч противника, начиная с самого Перекопа. Так они ворвались и на Ишуньские [89] позиции, имевшие 10 линий траншей... С ходу прорван второй рубеж, но враг упорствовал, сопротивлялся...

И вдруг дьявольской силы удар в спину противника из глубины Крымского полуострова... Это были цепи батальона из полка гвардии майора Шепелева, скрытно, ночью, форсировавшие Каркинитский залив.

Появление их там казалось каким-то наваждением, столь невероятным, невыразимым, ошеломляющим оказался удар гвардейцев Шепелева. В стане врага начался хаос. Погасли ракеты, немецкие пулеметы захлебнулись...»{9}

Около 5 часов утра 12 апреля мы встретили подвижной отряд Пузанова. Боевая задача десантниками выполнена!

Отряд Пузанова, выйдя на оперативный простор, продолжал двигаться к Евпатории: впереди шли танки, за ними автомашины с автоматчиками и саперами. В центре отряда машины со стрелками из батальона гвардии капитана М. С. Осинцева, затем артбатарея.

Первые населенные пункты отряд проскакивал не задерживаясь. Танки сбивали с дороги растерявшихся фашистов, давили гусеницами обозы. Солдаты, сержанты и офицеры, находясь на открытых машинах, поливали свинцом удиравших гитлеровцев. Но чем ближе отряд подходил к Евпатории, тем становилось труднее. В селах и хуторах, превращенных в опорные пункты, враг упорно сопротивлялся. Все чаще приходилось останавливаться и вступать в бой.

Местные жители оказывали отряду посильную помощь, направляли его по безопасным, не заминированным степным дорогам.

Самым тяжелым был бой во второй половине ночи, когда отряд подошел к населенному пункту Шибань (ныне село Победное). Два наших танка подорвались на минах [90] перед самым мостом. Саперы под огнем врага начали разминировать мост, а роты гвардии лейтенанта М. И. Кулькова и гвардии старшего лейтенанта М. А. Будникова, преодолев речушку вброд, пошли на штурм опорного пункта. Артиллеристы и минометчики быстро приняли боевое положение и открыли по врагу огонь. Около двух часов продолжался этот ночной бой. Отряд потерял 18 человек и 5 танков, но вражеский опорный пункт был ликвидирован.

На рассвете 13 апреля подвижной отряд подошел к Евпатории. Немецко-фашистские войска в самом городе не смогли оказать нам серьезного сопротивления. К тому же почти одновременно с отрядом Пузанова в Евпаторию вошел с запада подвижной отряд 3-й гвардейской стрелковой дивизии. К 9 часам утра вражеский гарнизон был разгромлен, Евпатория вновь стала советской!

Мне не довелось в тот момент быть в городе: наш десантный отряд действовал левее. Но о событиях, связанных с освобождением Евпатории, я знаю по рассказам очевидцев, в том числе гвардии капитана М. С. Осинцева, комбата из нашего полка. Михаил Сергеевич сейчас живет в Смоленске, работает на одном из заводов. Мы переписываемся. Как-то я заехал в Смоленск, и мы вдоволь наговорились, вспоминая боевой путь родной дивизии.

Оккупанты нанесли Евпатории огромный ущерб. Они уничтожили более 12 тыс. жителей и около 5 тыс. человек вывезли в Германию. Все санатории, школы, больницы, вокзал и другие здания были превращены в развалины.

Политработники гвардии майор Л. X. Рейнгольд, гвардии капитан Л. В. Пашков и гвардии лейтенант В. А. Амиров организовали в освобожденном городе митинг, на котором присутствовали и местные жители.

После митинга агитаторы раздали евпаторийцам свежие газеты и журналы, листовки, выпущенные политуправлением 4-го Украинского фронта. В центре города на [91] видных местах были расклеены плакаты, листовки и художественно оформленный текст Гимна Советского Союза.

* * *

К исходу дня 13 апреля полки дивизии освободили от немецких захватчиков город Саки. В тот же день соединения 4-го Украинского фронта, наступавшие в Крыму, освободили Симферополь и Карасубазар, а войска Отдельной Приморской армии — Феодосию.

Для нас это был настоящий праздник.

Вскоре наша 24-я гвардейская стрелковая дивизия стала именоваться «Евпаторийская».

В конце апреля дивизия передислоцировалась в долину реки Кача и начала активно готовиться к боям за освобождение Севастополя. Разведчики и снайперы дни и ночи проводили на переднем крае: первые вели наблюдение, изучали участки фронта, где дивизия должна прорывать оборону врага, вторые занимались истреблением фашистских вояк.

Во 2-м стрелковом батальоне нашего полка подобралась группа снайперов. Возглавил ее гвардии сержант Михаил Старосельцев, бывалый воин, шутник и весельчак, напоминавший Василия Теркина.

Как-то на семинаре агитаторов, посвященном обмену опытом, Старосельцев говорил, что, мол, он воюет «из-за страха за совесть». При этих его словах участники семинара заулыбались, полагая, что тот нарочно перепутал пословицу («не за страх, а за совесть») — теперь жди очередной хохмы. Но сержант был вполне серьезен. Его лицо, обычно веселое, посуровело.

— Страх у меня, боевые друзья, за свою совесть. Очень боюсь опозорить себя трусостью в бою. Это особый страх...

Да, солдаты больше всего презирали трусость: считали ее несовместимой с советской моралью. [92]

Старосельцев продолжил разговор:

— Мне вот говорят: ты, Михаил, совершил подвиг, уничтожив шестнадцать фашистов. Только какой же это подвиг? Это просто обязанность.

— А ты, Миша, все же расскажи, как щелкаешь фрицев. Подвиг ли, обязанность ли это или просто прогулка на лоне природы, мы сами рассудим, — вмешивается Тулен Кабилов.

— Хорошо, Тулен, могу и об этом. Так вот. Вчера была пасха, гитлеровцы ее празднуют. Ну, мы с Хачиком Бабаяном, моим напарником, решили сделать для них «сюрприз».

В глазах Старосельцева загорелись злые огоньки, на лице появилась хитрая ухмылка. Слушатели еще больше оживились. А снайпер начал издалека:

— Три ночи мы с Хачиком оборудовали на Бельбеке огневую позицию. Из траншеи вывели «усы», потом соединили их норой, чтобы можно было общаться друг с другом. А под самую пасху приступили к охоте. Утром над Бельбеком стоял густой туман. Фрицы молчали, не стреляли, только усиленно швыряли осветительные ракеты. Но ракеты и туман не мешали соловьям. Разливались они. как в мирное время. Нам с Хачиком показалось, что находимся в саду, а не на передовой... — Старосельцев лукаво подмигнул Кабилову и продолжал: — Просматривая в бинокль оборону противника, мы заметили: два фрица бредут по траншее к доту, в руках у них термосы и мешки. Все ясно: несут праздничный завтрак. Хачик спросил: «Ну что, Миша, выдадим им доппаек?» «Конечно», — отвечаю. Выстрелили мы одновременно. Я стрелял в первого фрица, Бабаян — во второго. В окуляр оптического прицела я хорошо рассмотрел участок траншеи, на дне которой лежали два трупа. Траншею никак не обойти, если фашисты попытаются затащить в дот термосы и мешки. Прошло минут двадцать. Мы не спускали глаз с траншеи. Замечаем, со стороны [93] дота по траншее ползет гитлеровец. Я тихо говорю Хачику: «Стукни его!» Хачик выстрелил, как только тот приподнял голову. Вижу, и этот фриц свалился замертво. Прошло еще минут десять. Противник открыл огонь по нашей обороне из артиллерии. Снаряды падали рядом, но мы отсиделись в своей норе. А чуть стихло, я снова прильнул к окуляру. В траншее все было по-старому: три трупа, два термоса, два мешка. До конца дня мы еще пятерых уложили.

Но вот глаза Старосельцева становятся печальными. Он тихо произносит:

— Хачика не уберег. Его подкараулил немецкий снайпер.

— Что ни говори, а снайперская охота — не прогулка, — задумчиво резюмировал Тулен Кабилов.

На семинаре блокноты агитаторов пополнились записями о героизме советских воинов, защищавших в 1941–1942 годах Севастополь. Было решено во всех отделениях и расчетах провести беседы «Мужество и отвага — норма поведения гвардейца в бою».

В полк приехали московские артисты А. С. Пирогов, К. И. Шульженко и другие. Мы с огромным волнением слушали арии из классических опер и современные боевые и лирические песни. Исключительно сильно прозвучала песня Бориса Мокроусова «Заветный камень» на слова Александра Жарова:

Эти слова брали за сердце каждого.

* * *

Путь 2-й гвардейской армии в Севастополь лежал через Бельбек. Что такое Бельбек? Армейская газета уже после освобождения Севастополя писала: «Бельбек — горная [94] узкая долина — встала перед нашими войсками. Вот она, оборонительная стена Севастополя с севера, которую не могли взять лучшие армии мира. Глубока, отвесна мрачная каменная теснина. Утренние туманы плавали в ней, как в бездонной и длинной чаше. И утрами был виден лишь гребень скалистых высот, одетых в железобетонные доты.

Доты и дзоты тянулись вдоль каменной гряды четырьмя ярусами. Всего 106 железобетонных дотов, 211 тяжелых многоамбразурных дзотов. На 50 солдат здесь было 16 пулеметов... Пекло «каменного фронта» ожидало наши полки...»{10}

А за Бельбеком — огромное плато, именовавшееся Мекензиевы горы. Немецко-фашистское командование их также оснастило укреплениями. В приказе командующего немецкой 17-й армией говорилось: «Своей обороной крепости Севастополь немецкая армия докажет всему миру, что на этих мощных позициях можно держаться сколько угодно. Русским никогда не взять Севастополя, который держат немецкие войска».

Штурм Бельбека начался 5 мая 1944 года после мощной артиллерийской и авиационной подготовки. Пехоту, отвоевывавшую метр за метром каменистой земли, сопровождали артиллеристы.

Перед 72-м гвардейским полком командир дивизии гвардии полковник Г. Я. Колесников поставил задачу овладеть на Мекензиевых горах сильно укрепленной высотой «Сапожок», господствовавшей над местностью. Площадь этой высоты небольшая, около пяти гектаров. Но бой за нее шел беспрерывно, круглосуточно.

Стрелковые роты Кулькова и Будникова, поддержанные пулеметной ротой Абрамчука, сравнительно легко захватили первую вражескую траншею. А вот траншею [95] на втором ярусе брать было исключительно трудно. Дело в том, что гитлеровцы занимали выгодное положение: они били по наступающим сверху вниз. Между тем наши артиллеристы и минометчики прекратили огонь — снаряды и мины могли поразить своих.

Уже после боя гвардии лейтенант Александр Денисович Абрамчук рассказывал:

— Собрались мы втроем: Будников, Кульков и я. Что будем делать? Думали, гадали... Будников говорит: «Давайте прижмем немцев артиллерийским и минометным огнем. Пусть и нам достанется, но зато ворвемся в траншею». Кульков несколько минут молчал, а потом тихо произнес: «Ладно! Умирать, так с музыкой!» Он взял телефонную трубку и попросил командира батальона дать минометный огонь по второму ярусу «Сапожка». Комбат ответил не сразу, видимо, советовался с командиром полка. Потом сказал Кулькову: «Сейчас к вам придет корректировщик гвардии лейтенант Абутидзе». Кульков и Будников поползли к стрелкам, чтобы подготовить их к очередной атаке, а я — к своим пулеметчикам. В моем распоряжении находилось четыре установки Горюнова. Это чудесные станковые пулеметы. Командиры расчетов — боевые пулеметчики: гвардии старшина Степан Балалаев, гвардии старший сержант Иван Кислицын, гвардии старший сержант Борис Чудаков и гвардии сержант Владимир Баглий.

Тем временем на КП одной из стрелковых рот пришел Мамия Абутидзе. Он развернул карту и начал передавать по телефону координаты. Минометчики произвели пристрелку.

Наступил рассвет 7 мая. Немцы, видимо, рассчитывали, что мы угомонились и наступать пока не будем. Но гвардейцы, хотя и чувствовали страшную усталость, отдыхать не собирались.

Гвардии лейтенант Абутидзе дает команду:

— Беглый огонь! [96]

Десятки мин рвутся во второй траншее. Затем поднимаются в атаку стрелковые роты, прикрываемые пулеметчиками. Проходит пять — десять минут, и гвардейцы вступают в рукопашную. Второй ярус наш! Его площадь покрыта сотнями воронок, трупами немецких солдат и офицеров.

Поредели и наши роты, а впереди еще две траншеи, которые надо брать. Но теперь взаимодействие стрелков с минометчиками и артиллеристами отработано хорошо.

По сигналу Мампи Абутидзе производится пятиминутный огневой налет по траншеям третьего яруса. На какое-то время наступает тишина. Немецкие автоматчики, полагая, что мы вот-вот ринемся в атаку, выползают из своих дзотов и дотов в траншеи. Но наши бойцы остаются на месте. Еще один пятиминутный артиллерийско-минометный налет. И снова тишина. И наконец третий налет. Здорово бьют наши расчеты! Любо-дорого смотреть на их работу. Но стрелкам некогда любоваться этим зрелищем. Под прикрытием огня они подбираются к третьему ярусу. И как только огонь начинает передвигаться в глубину «Сапожка», гвардейцы врываются в траншею.

Гитлеровцев полегло много. А 25 человек сдались в плен. Почти все они теперь ползали на коленях, готовые целовать сапоги советским воинам, умоляли сохранить им жизнь.

Пленных отправили в штаб полка. А роты стали готовиться к штурму последнего, четвертого яруса.

Противник оказывал отчаянное сопротивление. По нашим позициям он открыл ураганный огонь. Правда, потерь мы не понесли — успели укрыться. Но не все...

Тяжело ранило санинструктора Надю Мужецкую. Осколок попал ей в живот. И пока она находилась в сознании, никому из мужчин не разрешила сделать перевязку. Истекала кровью, страшно мучилась... В это время подошли полковые разведчики во главе с гвардии сержантом Михаилом Коростылевым. Мы знали, что отношения у Нади с Михаилом дружеские. Еще на Миусе Надя вынесла [97] раненого гвардии сержанта с поля боя, спасла ему жизнь. Михаил полюбил Надю. Вот и теперь он бросился к ней, попытался перевязать ее рану. Но Надя отбивалась...

Коростылев подхватил Надю на руки и побежал вниз, к медицинскому пункту — там были женщины, только они могли оказать ей помощь. Надя смотрела на Михаила большими скорбными глазами, а слезы медленно, одна за другой, скатывались по ее бледнеющим щекам.

Не спас разведчик свою любимую. От потери крови она скончалась у него на руках...

Четвертую траншею подразделения полка взяли к вечеру 7 мая. «Сапожок» теперь был целиком наш. Отсюда мы увидели пылавший Севастополь.

Ночью в бой вступил штурмовой отряд 3-го стрелкового батальона. Перед ним находилась станция Мекензиевы Горы, превращенная гитлеровцами в опорный пункт.

— Мы наблюдали страшную картину, — вспоминает гвардии рядовой Иван Леонтьевич Полищук. — Кругом все было перепахано какой-то, казалось, неземной силой. Всюду валялись трупы, раздавались крики обезумевших, тяжело раненных солдат противника. Передо мной словно из-под земли выросла фигура фашистского офицера. Не раздумывая, прошил его автоматной очередью и побежал на помощь к своим друзьям — Анацкому и Сидневу. Гвардии рядовой Сергей Сиднев, воевавший ранее в морской пехоте, бил гитлеровцев прикладом автомата, восклицая: «Полундра!» Мы выполнили задачу: вместе с другими ротами взяли станцию. Бой был очень тяжелым. Мы потеряли многих товарищей. Погиб и храбрый разведчик, мой близкий друг, гвардии рядовой Федор Якушин. Он был посмертно награжден орденом Красного Знамени...

Понимая, что оборона на Бельбеке рушится, противник начал перебрасывать сюда все свои резервы. Этим воспользовалось командование фронта. 7 мая 1944 года генерал армии Ф. И. Толбухин бросил на штурм Сапун-горы Приморскую [98] и 51-ю армии. Там наносился главный удар по 17-й немецкой армии.

2-я гвардейская армия, продолжая штурм Мекензиевых гор, 8 мая овладела ими и двинулась к Северной бухте. На рассвете 9 мая передовые батальоны 24-й гвардейской дивизии ворвались в северную часть Севастополя и подошли к Северной бухте.

...В то раннее утро над бухтой стоял густой туман, но вдали виднелись черные громады — остовы сожженных и полуразрушенных двухэтажных и трехэтажных домов. Казалось, Севастополь мертв.

На берегу бухты, у наших ног, морская волна перебирала мелкие камешки — они тихо шуршали, словно шептались о чем-то своем. Легкий ветерок обдавал нас чудесными запахами: вокруг цвела крымская сирень...

Первыми должны были форсировать бухту шесть разведчиков-добровольцев: гвардии лейтенант А. Ф. Земков, гвардии сержант К. Г. Висовин, гвардии рядовые И. В. Дубинин, Я. И. Романов, М. П. Сидоренко и А. Н. Соценко. Все они из 70-го гвардейского стрелкового полка.

Лодка со смельчаками бесшумно заскользила по темно-зеленой воде. Десятки глаз пристально следили за ней. Прошли томительные минуты, и у берега, где притаился враг, туман начал рассеиваться. Но чем светлее становилось там, тем тревожнее было на сердце у каждого, кто наблюдал за гвардейцами, пробиравшимися в самое логово врага.

Гитлеровцы открыли огонь, но лодка упорно продвигалась и наконец причалила к берегу. Разведчики один за другим поползли вверх по крутому склону и вступили в неравную схватку с фашистами.

О том, как проходил этот бой, гвардии лейтенант Земков потом рассказывал:

— На Корабельной стороне нас осталось пятеро (рядовой Сидоренко сразу же вернулся в лодке за следующей группой). Пробились к каменному дому, стоявшему на [99] пригорке. Противник бросил против нас до роты солдат. Их атаки следовали одна за другой. Прячась за камнями, мы вели из автоматов прицельный огонь. Дело доходило до рукопашных схваток, в которых погиб Яков Романов. Враг выдвинул на железнодорожное полотно пулемет, а затем и орудие. Но и тут мы не дрогнули. Александр Соценко, приподнявшись, бросил гранату и уничтожил орудийный расчет. Гляжу, Соценко с гранатой пополз вперед, изготовился для нового броска. Прикрываем его огнем. Вражеская пуля ранила Соценко в левое плечо, но он, превозмогая боль, бросил гранату в скопление гитлеровцев. Все устремляемся вперед. Геройски погибают Александр Соценко и Константин Висовнн. Меня ранило в ноги, на какое-то время теряю сознание. Но бой продолжает Иван Дубинин...

Разведчики ввели противника в заблуждение: к месту боя он бросил значительные силы, ослабив тем самым свою оборону на других участках побережья. Этим-то и воспользовался командир нашей дивизии.

Первыми начали форсировать бухту воины полка, которым командовал гвардии майор А. С. Дрыгин. Они высаживались правее того места, где только что создали плацдарм разведчики. Все обозримое пространство теперь покрылось людьми. Кто плыл на плотах, сбитых из досок, кто на бочках, связанных проволокой... Целая армада двигалась к противоположному берегу.

Фашисты открыли яростный огонь. Вода бурлила от взрывов, поднималась султанами на десятки метров. Но никакая сила не могла остановить гвардейскую пехоту, поддержанную артиллерийским и минометным огнем!

В нашем полку одним из первых на воду спустился взвод гвардии лейтенанта Игоря Алексеевича Сенина. Его солдаты плыли на трех плотах. На середине бухты плот, на котором находился Сенин, был разбит вражеским снарядом. Сенин и несколько солдат оказались в воде. Тогда к ним подошли на своих плотах парторг роты Василий [100] Титов и гвардии сержант Иосиф Французов. Они перетащили Сенина и его бойцов на свои плоты и продолжали форсирование. Высадившись на берег, взвод Сенина вместе с группами гвардии лейтенанта А. Д. Абрамчука и гвардии сержанта И. А. Белоусова начал штурм вражеского дзота, находившегося в подвале дома.

Иван Белоусов ворвался со своим отделением в дом. Здесь гвардейцы уничтожили восемь немецких автоматчиков и пулеметный расчет. Над крышей дома Белоусов вывесил красный флажок.

Советская гвардия хлынула на улицы израненного и разрушенного Севастополя.

Артиллеристы и минометчики нашего полка — их огневые позиции находились на северном берегу бухты — не только вели непрерывный огонь по вражеским укреплениям, но и зорко следили, чтобы ни один фашистский корабль не выскользнул из бухты. Особенно успешно действовали расчеты батареи 76-мм орудий: они уничтожили три баржи, переполненные удиравшими фашистскими вояками, и два катера. Командир батареи гвардии старший лейтенант Сергей Солощенко за этот бой был награжден орденом Красного Знамени, наводчики орудий гвардии сержант Петр Аёшин и гвардии младший сержант Иван Копытов удостоены орденов Отечественной войны II степени, заряжающий рядовой Иван Нижутин — ордена Красной Звезды, наводчик гвардии сержант Василий Совцов — медали «За отвагу».

Согласованными ударами с севера, востока и юго-востока войска фронта разгромили противника и 9 мая 1944 года полностью освободили Севастополь. Советский флаг взвился над Панорамой — самым высоким зданием в городе.

17-я немецкая армия в составе 12 дивизий перестала существовать. Ее потери на суше исчислялись в 100 тыс. человек, в том числе 61587 пленных{11}. [101]

Немецко-фашистские войска, чтобы взять Севастополь, потратили 250 дней. Красная Армия освободила его за пять дней. За этот великий подвиг тысячи воинов, освободителей Севастополя, получили ордена и медали Советского Союза. Более ста человек были удостоены звания Героя Советского Союза, в том числе пятеро из нашей дивизии: Константин Гаврилович Висовин, Иван Владимирович Дубинин, Александр Федорович Земков, Яков Ильич Романов, Александр Никитович Соценко. Дивизия была награждена орденом Красного Знамени. [102]