По донским степям
Новый, 1943 год гвардейцы дивизии встречали уже на донской земле, освобождаемой от врага. Суровые, но одновременно и радостные были эти дни. Наши лица осунулись, огрубели, позарастали щетиной, губы покрылись трещинами и кровоточили. Но глаза и сердца горели огнем, настроение было приподнятое. И это понятно. Ведь советские войска, окружив армию Паулюса, крошили ее по частям. «Языком» Сталинграда заговорили и другие фронты: начался коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны.
В дни сражения на реке Мышкова я был назначен заместителем командира 3-го стрелкового батальона по политчасти. Этим батальоном еще с Волховского фронта командовал гвардии капитан С. П. Буткевич. Он отличался смелостью и незаурядными способностями. Его грудь украшал орден Красного Знамени. Сергей Петрович был высок ростом и красив, всегда подтянут, аккуратно одет. Мы с ним делили все радости и горести, пройдя с боями около 200 километров.
18 января 1943 года полки дивизии освободили станицу Константиновскую. Воспользовавшись короткой передышкой, [35] я собрал агитаторов отделений, расчетов и взводов батальона. Как всегда, участники семинара обменялись опытом, прослушали инструктивный доклад.
На семинаре выступил агитатор полка Д. С. Авдеенко. Он рассказал о ходе боев на советско-германском фронте и, в частности, на нашем, теперь уже Южном фронте, освобождавшем Ростовскую область, об успехах советского тыла. Зашла речь и о втором фронте. Должен заметить, что в те дни у нас не было солдата, который бы не спросил агитатора: «Когда же в Европе будет открыт второй фронт?» Вот и теперь этот вопрос был также поднят.
Авдеенко в свою очередь спросил участников семинара:
— Как вы думаете, почему англо-американские правящие круги не спешат с его открытием?
Все задумались. Демьян Савельевич обратился к гвардии старшему сержанту Балалаеву. Тот встал, левой рукой поправил ремень, а правой разгладил пышные, цвета спелой пшеницы, усы. Степенно, не торопясь, он сказал грудным, чуть хрипловатым голосом:
— Второй фронт, бесспорно, в интересах как США, так и Англии. Но империалистическая буржуазия сама себе на уме. Ей выгодно, чтобы мы побольше пролили своей крови, — это, по ее расчетам, может ослабить Советский Союз, революционные силы мира. — Степан Балалаев сделал небольшую паузу, взглянул на меня и, видя одобрительную улыбку, продолжил:
— Они откроют второй фронт, когда убедятся, что Советский Союз и без них сможет разгромить гитлеровскую Германию. Поэтому нам надо рассчитывать прежде всего на себя, на свои силы...
Что ж, Балалаев прав!
Гвардии капитан Авдеенко напомнил высказывание М. И. Калинина, который в беседе с корреспондентами в 1942 году говорил, что в драке на других надеяться [36] трудно. А будем бить сами немцев — и союзники у нас будут. Если нас будут бить, трудно ожидать союзников...
Дивизия продолжала преследовать противника, уничтожая его живую силу и боевую технику. Как-то ночью штаб полка остановился в хуторе Одинцов, что в двух километрах от Дона. А на рассвете немецкая артиллерия обстреляла хутор. Осколком снаряда тяжело ранило заместителя командира полка гвардии майора А. В. Рыбакова. Командир полка в это время был в медсанбате на лечении, а начальник штаба — в расположении одного из батальонов, в другом населенном пункте. Между тем противник силой до батальона пехоты, поддержанной танками, предпринял атаку на штаб. И тогда агитатор полка гвардии капитан Д. С. Авдеенко возглавил находившиеся на хуторе подразделения полка. Он принял решение: роте автоматчиков встретить вражескую пехоту огнем, а затем начать отход к Дону, с тем чтобы заставить гитлеровцев выйти на открытую местность; артиллерийской же батарее быть в засаде. Маневр удался. Расчеты орудий открыли огонь с прямой наводки. И на лугу, примыкавшем к реке, запылало пять танков. Немногим фашистам, оказавшимся в ловушке, удалось спастись бегством.
Гвардии полковник Г. Е. Кухарев, в тот же день вернувшийся из медсанбата, одобрил действия гвардии капитана. Мне остается добавить, что впоследствии политработник Демьян Савельевич Авдеенко был удостоен ордена Александра Невского.
Километр за километром продвигались гвардейцы на запад, освобождая донские степи. Враг вел ожесточенные бои, цепляясь за каждый выгодный рубеж, за каждый населенный пункт.
Особенно трудным для нашего батальона был бой при освобождении хутора Коныгин, расположенного на правом берегу Дона. С северо-востока хутор окаймляла возвышенность, с обеих сторон к нему примыкали глубокие [37] овраги, покрытые деревьями и кустарниками. На берегу Дона, в самом хуторе и на подступах к нему, как потом мы убедились, фашисты отрыли траншеи, окопы и соорудили дзоты. Хутор Коныгин был превращен в опорный пункт.
Батальон подошел к хутору днем 21 января. Попытки взять его без артиллерийской, танковой и авиационной поддержки не удались.
Буткевич назначил очередную атаку на четыре часа утра. Люди приняли горячую пищу, отдохнули. Разведчики установили: дорогу, ведущую в хутор, прикрывают два пулемета, расчеты которых ничем не выдавали себя. Мы продумали тактику ночного боя. В тыл противника, на северо-восточную окраину хутора, направлялась группа в составе двадцати человек с автоматами и пятью ручными пулеметами. Она должна была первой начать бой, сковать силы противника. Группу возглавил гвардии старший сержант Степан Балалаев. Вместе с ним отправился и я.
В темноте, утопая по пояс в снегу, мы пробирались друг за другом, не отставая ни на шаг от разведчиков. И вот, миновав овраг, выбираемся на возвышенность. Отсюда видно: фашисты от Коныгина до станицы Семикаракоровской освещают ракетами правый берег Дона.
Группа сосредоточилась в небольшой ложбине почти у самой дороги. Балалаев с разведчиками выдвинулся вперед. Вскоре там послышалась возня — с вражескими пулеметчиками было покончено.
Разделившись на две подгруппы, мы подошли к хутору. Дали сигнал — серию красных ракет и одновременно открыли по врагу огонь. И сразу же со стороны Дона поднялись в атаку гвардейцы батальона.
Фашисты яростно сопротивлялись. Приходилось выкуривать их не только из траншей, но и из сараев и коровников, подвалов и погребов. [38]
К рассвету гарнизон опорного пункта был разгромлен. Противник потерял лишь убитыми 83 солдата и офицера. Были потери и у нас: 12 человек убито и 25 ранено. Легкое ранение получил командир батальона Буткевич.
Наш путь лежал на станицу Семикаракоровскую, за которую уже вели бой полки дивизии. В тот же день станица была освобождена.
Полк успешно продвигался по заснеженным степям Приманычья, преследуя отступавших гитлеровцев. В одном из скоротечных боев отличились разведчики, возглавляемые начальником штаба полка гвардии майором И. М. Подбороновым и его помощником по разведке гвардии старшим лейтенантом В. Д. Авдиенко. Смелым броском они отрезали пути отхода противнику, захватив при этом 31 солдата и офицера в плен, а также 4 миномета, 2 пулемета, 25 винтовок и автоматов.
Однако немецкое командование, стремясь прикрыть подступы к Ростову-на-Дону, подтянуло свежие танковые и моторизованные части, которые при поддержке авиации перешли в контрнаступление. Развернулись встречные бои.
В боях вблизи хуторов Малая Западенка и Усмань мужество и героизм проявили артиллеристы взвода гвардии младшего лейтенанта Г. Ф. Селиванова. Имея два орудия, они вступили в единоборство с шестью вражескими танками. Один из расчетов погиб почти полностью, а его командир гвардии старший сержант Виктор Ульянов получил тяжелое ранение. Но коммунист Ульянов собрал все свои силы и продолжал бой. Ему удалось поджечь сначала один, а затем и другой вражеский танк. Но вот силы покинули гвардейца, орудие замолчало. И тогда к нему бросился Григорий Селиванов. Он успел зарядить орудие и выстрелить. Третий немецкий танк загорелся...
Гвардейцы отстояли рубеж, перегруппировали свои силы и снова пошли в наступление. В начале февраля был [39] освобожден древний казачий городок Старочеркасск, а 13 февраля и Новочеркасск. Бои в донских степях завершились нашей полной победой.
После беспрерывных почти двухмесячных наступательных боев мы впервые получили трехсуточную передышку. Жители Новочеркасска с большой радостью предоставили нам возможность отдохнуть и привести себя в порядок.
Политотдел дивизии организовал концерт. Проходил он в нетопленном помещении городского театра. Мы сидели в верхней одежде, но чувствовали себя отлично. Нас согревали чудесные фронтовые песни, которые исполняли участники художественной самодеятельности дивизионного клуба. Наибольший успех сопутствовал девушкам-связисткам Раисе Чурсиной и Вере Смульской. Гвардейцы вознаграждали каждое их выступление горячими аплодисментами.
Выступили и городские артисты. Они в основном исполняли довоенные песни, как бы возвращая нас к ушедшим в прошлое годам.
После концерта демонстрировался кинофильм «Чапаев». В довоенные годы редко кто из нас не видел этот фильм два-три раза. Но по-настоящему оценить действия героев кинокартины мы смогли только теперь, когда сами испытали, что такое атака и рукопашный бой. Образы Чапаева, комиссара, их соратников восхищали каждого гвардейца.
Поучительным был фильм и для агитаторов. Ведь он убедительно свидетельствовал, как командир и комиссар в сложных условиях гражданской войны завоевывали сердца красноармейцев, сплачивали полки, делали их героическими, легендарными. [40]