Степь да степь...

В середине октября 1943 года войска Южного фронта прорвали мощную оборону врага на реке Молочной. В прорыв был введен наш казачий корпус. Молниями засверкали клинки в степях Таврии. Пятьдесят — семьдесят километров в сутки с боями проходили конники. Не давали противнику опомниться. Преследовали его по пятам.

Две батареи — наша, минометная, и пушечная — поддерживали 214-й кавполк. Артгруппу возглавлял Тишаев.

Я хорошо знал его уже не один месяц. Познакомились на артиллерийско-стрелковом тренаже. Накануне в глубине двора, где стояли наши минометы, я обратил внимание на плечистого старшего лейтенанта с горбинкой на носу и наголо остриженной головой. Расположившись за складным столиком, он вычерчивал какую-то схему.

— Кто это? — спросил я у Спринцына.

— Тишаев. Первый помощник начальника штаба полка. Перед вашим прибытием к нам его командировали в дивизию. Вот вы и не встретились... Очень грамотный офицер. Его у нас все уважают...

— За грамотность?

— Не только. Душа человек. Ясный ум... Воля... Скромность... Да что говорить! Познакомитесь — сами убедитесь... [28]

Аркадию Спринцыну нельзя было не верить. Ветеран полка разбирался в людях.

Утром следующего дня для офицеров проводился артиллерийско-стрелковый тренаж. Руководил Тишаев.

Легко, будто играя, называл он сложные сочетания знаков наблюдения. Кое-кто надолго задумывался. Тогда Тишаев торопил шуткой:

— Противнику надоело ждать. Между прочим, он тоже умеет стрелять...

За неверные решения руководитель не ругал. Подробно и деликатно разбирал причину ошибки.

Закончился тренаж. Тишаев подошел ко мне. Был он очень сосредоточен. Видимо, для него занятие еще продолжалось.

— Простите. Я слыхал: вы прибыли на фронт из Первого Ленинградского артучилища... Интересно, как там полагают: обязательно брать цель в узкую вилку или нет?

Я ответил, что обязательно. Так, мол, и в Наставлении записано.

— Все наставления проверяет война, — спокойно возразил Тишаев. — Чтобы обеспечить в боевой обстановке пределы узкой вилки, частенько недостает времени. Да и есть ли в том нужда? Хочу написать об этом генерал-полковнику Воронову...

Разговор незаметно перешел на другие темы. Через несколько минут я уже знал, что Николай Тишаев ушел в армию со студенческой скамьи, что он мечтает о военной академии и больше всего на свете любит путешествовать.

Прошло несколько дней. Во время передислокации полка я убедился, что наш ПНШ-1 обладает еще одним весьма ценным качеством: исключительно быстро ориентируется на местности. Только ему доверял командир полка вести колонну в ночное время, а майор Литвинов превосходно знал и ценил способности каждого офицера. [29]

И Тишаев блестяще справлялся с заданием, даже пользуясь довольно устаревшей картой.

Так было и на сей раз в Таврических степях.

...Поздним вечером, сбив арьергард гитлеровцев, эскадроны ушли вперед. Колонна кавполка порядком растянулась...

— Не отставать! — предупредил комбатов Тишаев. — Двигаться на хвосту{2}. Иначе заблудитесь.

Опасения Тишаева были обоснованы. В степи пересекалось множество дорог. Езжай, куда глаза глядят, — в пути помех не встретишь. На десятки километров — ни ямы, ни бугорка. Гладь да гладь... Таврия! «Колеса сами катятся», — радовались ездовые.

Зато уж гляди в оба, чтобы не отстать в темноте. Наверняка начнешь блуждать. А то, чего доброго, и к фашистам пожалуешь...

В тот вечер долго рысили — боялись упустить противника. Тишаев держался рядом со мной. Он с тревогой поглядывал на светящийся циферблат часов...

— Порядком времени ушло... Маршрут сомнителен... — Тишаев приподнялся на стременах, стал осматриваться.

Минуло еще полчаса. Кони взмокли, а мы все мчим и мчим.

— Давайте-ка съедем в сторону, — сделал мне знак Тишаев. — Посмотрим, где мы...

Под прикрытием плащ-палатки он пошарил лучом карманного фонарика по карте.

— Колодца не видно?

Я завертелся в седле, надеясь различить контуры надземного строения колодца{3}. Но ничего похожего не приметил. Вокруг, как в песне, только степь да степь... [30]

— Так и есть! — Тишаев сердито отбросил плащ-палатку, быстро сложил карту, сунул ее в планшетку. — Комэски сбились с пути, мы увязались за ними... Представляете? От предполагаемого рубежа встречи с противником ушли в сторону на десять — двенадцать километров...

Вызвездило. Ночь в открытой степи не предвещала ничего хорошего.

Скакавший впереди комэска признался Тишаеву:

— Держался за бричкой первого эскадрона. Думал, ориентир надежный. А там ездовой — тюха-матюха. Продремал поворот. Глаза протер и ну погонять. Кони понесли. Только не туда...

Тишаев не ответил.

Далеко слева вспыхнула ракета. Одна, вторая...

— Нам сигнал! — спохватился комэска. — Ищут... Колонну ПНШ-1 повел сам.

«Держаться на хвосту! На хвосту!» — передавалось от эскадрона к эскадрону, от батареи к батарее.

Мы быстро нашли голову кавполка, пристроились. Но там тоже не все оказалось гладко. Пока в голове кавполка, стоя на месте, выясняли, куда исчез хвост колонны, потерялся противник.

— Як витром сдуло, — разводил руками упитанный старшина, командир взвода разведки полка. — Тилькы, тилькы бачылы його биля цього колодязя. З автоматив пуляв. Стэмнило, и вин знык.

— Хватит! — оборвал его человек в косматой бурке. — Прохлопали...

— Нэ втэче! Товарыш майор, — выпалил старшина. — Знайду.

— Знайду, знайду... — недовольно повторил командир кавполка Данилевич. — А эскадроны в каком направлении прикажете вести?! — обратился он не то к старшине, не то к стоявшим поодаль офицерам. [31]

— На Запад... — пошутил кто-то и осекся, почувствовав на себе строгий взгляд.

Данилевич задал вполне логичный вопрос. От старого колодца, где мы с Тишаевым наблюдали эту сцену, в сторону противника веером расходились три-четыре дороги. Какую предпочесть? Следы от бричек и протекторов шин были на каждой.

Комполка подошел к передвижной радиобудке. Распахнул дверцу. Будку озарял слабый электрический свет.

— Разверните карту! — приказал Данилевич старшине. — Прошу сюда! — кивнул он двум офицерам. — И вы пожалуйте ко мне, артиллерия! — обратился он к Тишаеву.

Все склонились над картой у дверцы будки.

— Мы находимся здесь... — Данилевич ткнул карандашом в точку, которая кем-то уже была помечена... — Противник отходит по дороге на...

— Магдалиновку... — вставил Тишаев.

— Почему?! — поднял на него глаза командир полка. — Предчувствие?..

— Не только...

Сличая карту с местностью, Тишаев высказал предположение, что дороги, расходящиеся веером от колодца, в конце концов сходятся в одну, которая ведет на Магдалиновку.

— Что ж... согласен. Вполне возможно... — майор повертел в руке карандаш... — Магдалиновка — большой населенный пункт. Противник в нем обязательно задержится. Обходить не станет... Итак, двинем на Магдалиновку! — решил командир полка. — Радируйте в штадив! — приказал он.

Разведвзвод во главе со старшиной первым умчался в ночную степь. За ним последовали эскадроны и наши батареи.

Звезды померкли: небо заволокли тучи. Вокруг стало черным-черно.

Прошел час, другой. Колонна неожиданно остановилась. Десять, пятнадцать минут — ни с места. [32]

Оказалось, разведвзвод налетел в темноте на какой-то обоз. Старшина стал выяснять, кто и откуда. В ответ послышалось: «Гитлер капут». Старшина рассвирепел: «Ось дэ вы, пропащи души!» Дюжину немецких повозок с провиантом удалось взять без единого звука.

На рассвете у Магдалиновки полк завязал бой. Тучи разошлись. Заалело небо. И нам с Тишаевым хорошо была видна лихая атака эскадронов.

Понеслись галопом по степи, обгоняя друг друга, взмыленные кони. Засверкали над головой всадников острые клинки. Разворачивались на ходу пулеметные тачанки, поливая врага свинцовым дождем.

Перед самым населенным пунктом эскадроны стали нести потери — гитлеровцы открыли огонь из шестиствольных минометов.

— Два миномета, — определил командир пушечной батареи. — А попробуй подави их. Стоят где-то за селом. Разве отсюда увидишь?

Тишаев прислушался к противному скрипу немецких минометов. «Схватил» направление, взглянул на карту. «Эти штуки не поставят на открытом месте. Обязательно найдут впадину».

— Сосредоточьте огонь по этому участку, — показал он комбату едва различимую на карте крохотную лощину за Магдалиновкой. — Кстати, туда достанут и наши минометчики.

Обе батареи дали по лощине несколько серий беглого огня. Фашистские «скрипуны» замолчали.

Позже, когда Магдалиновка была взята, мы увидели в лощине брошенные боеприпасы и один поврежденный шестиствольный миномет. Второй гитлеровцам удалось увезти.

Да, Николай Тишаев мастерски ориентировался в боевой обстановке. На сей счет у него словно было развито «шестое» чувство. [33]