Эпилог
...Приближался май 1945 года. Близился конец второй мировой войны.
Для нас, летчиков тяжелобомбардировочной авиации, война закончилась уже в последние дни апреля, — в небе над полями боев стало слишком тесно. Там хозяйничали полки и дивизии штурмовиков, истребителей и пикировщики фронтовой авиации. С некоторой долей зависти следили мы за делами своих братьев по оружию, которые над пылающими развалинами Берлина добивали все еще огрызавшиеся остатки гитлеровского вермахта.
Вряд ли кто-либо из участников этого заключительного аккорда войны, начавшегося на рассвете 16 апреля, сможет забыть эти дни. Залп двадцати двух тысяч орудий известил недобитые остатки гитлеровских «сверхчеловеков», что настал их последний час. Беспрерывно висели над фашистской столицей более тысячи советских самолетов, не дававших врагу передышки круглые сутки. Волна за волной прилетали и улетали они, чтобы облегчить наземным войскам продвижение вперед. Уже через неделю, 23 апреля 1945 года, в Москве прогремел очередной салют: войска 1-го Белорусского фронта вторглись в столицу врага! И среди них были легендарные гвардейцы генерал-полковника Чуйкова, которые в течение девяноста дней стояли насмерть под Сталинградом, выдержав ожесточенный натиск врага на узенькой полоске земли вдоль Волги.
Теперь они пришли на реку Шпрее, в сердце вражеской столицы.
Я вспомнил раннее утро 19 ноября 1942 года. Очередной полет на бомбометание по переднему краю вражеских окопов и укреплений в районе железнодорожного разъезда Конный, что северо-западнее Сталинграда. Каждый раз, выполняя задания на бомбардирование вражеских войск, мы с болью в сердце наблюдали за непрекращавшимися уже в течение многих месяцев пожарами, полыхавшими на протяжении десятков километров по правому берегу Волги.
В то раннее утро, «обработав» разъезд, мы были поражены открывшимся внизу грандиозным фейерверком. На извилистом многокилометровом отрезке линии фронта, и справа и слева от нас, вспыхивали всплески огня, покрывая яркими горящими нитями темную поверхность земли. Дотянувшись в глубину вражеской обороны, каждая струйка оканчивалась взрывом. Десятки километров тянулся по фронту этот фантастический ковер, основой которому служили огненные трассы тысяч «катюш», открывших в то раннее ноябрьское утро дорогу для окружения 330-тысячной группировки врага.
В то утро мы еще не знали, что тут под Сталинградом, начался решительный разгром врага. Не знали мы тогда, что являемся свидетелями поворота в войне, и что «начался на нашей улице праздник».
...25 апреля 1945 года закончилось окружение Берлина. Советские полки намертво зажали фашистскую столицу в стальном кольце.
А ведь не так давно бесноватый фюрер полагал перестроить Берлин во всемирную столицу нацистского сверхгосударства. Переименованная в Германию, она должна была представлять собой конгломерат гигантских монументов и колоссальных зданий, каких еще мир не видал. «Один раз в году, — заносился в облака мечтаний Гитлер, — надо привозить группу киргизов на экскурсию в столицу, чтобы они почувствовали мощь и величие наших монументов».
Теперь вместе с русскими, украинцами, белорусами, молдаванами и литовцами, таджиками и узбеками, казахами и ненцами, эстонцами и якутами пришли сюда и киргизы, пришли сами, пришли чтобы потребовать отчета и от фюрера и от всех его присных за все зло, что они причинили мирным людям.
... С каждым днем, с каждым часом сжималось и стягивалось огненное кольцо вокруг развалин центральной части города. Облака пыли и вонючего дыма застилали улицы и кварталы. Все ближе и ближе становился час окончательного разгрома врага.
В ночь на 1 мая над рейхстагом взвилось алое Знамя Победы. В ту же ночь отравился Адольф Гитлер...
Усталые и закоптевшие, собирались победители на улицах и площадях Берлина. Шел дождь. Дымились полевые кухни — кормили изголодавшихся берлинцев, миллионы оставшихся без пищи людей.
По улицам брели бесконечные колонны военнопленных, жалкие остатки «непобедимой»...
...Вечер 2 мая принес всем советским людям долгом».типун» весть: Верховный Главнокомандующий объявил о капитуляции . Берлина, благодарил участников его штурма, в том числе и нас, летчиков. Москва салютовала победителям 24 залпами из 324 орудий.
Первой мирной ночью стала для Европы ночь на 9 мин 1945 года.
С окон снималась черная бумага, улицы и площади города засверкали электричеством. Наступил конец владычеству и бесчинствам фашистских человеконенавистников.
Дорого заплатили советские люди за эту победу. В двадцать миллионов человеческих жизней обошлась она народам Советского Союза. Могилы их разбросаны по всем странам Европы, как бы напоминая ежечасно, кому обязаны народы Европы за свою свободу, независимость и счастье сегодняшней жизни...
Салют из тысячи орудий оповестил мир, что советский народ одержал историческую победу над силами мрака и насилия, объявил громом орудий, что советские воины спасли человечество и цивилизацию от фашистского мракобесия.
10 мая мы встретили в Берлине, прибыв туда из Москвы, где вчерашние дальние бомбардировщики «бомбардировали» ночную столицу гирляндами разноцветных ракет. Шагая по разбитым мостовым Берлина, мы вспоминали дни, когда наши воздушные — корабли еле дотягивали до него, когда требовалось 12–14 часов, полета, чтобы преодолеть расстояние туда и обратно.
Что-то гнетущее и удручающее чувствовалось в пустоте громадного, превращенного в руины, города, где можно было двигаться лишь по отдельным, специально очищенным магистральным улицам.
День был по-летнему жаркий. Температура воздуха доходила до 28–30 градусов. От многочисленных пожаров шел горький запах дыма, разносимого ветром по всему городу. Время от времени его перебивал приторный запах разлагающихся под развалинами трупов. Везде воронки от снарядов, мин и авиационных бомб, рваные осколки, обгорелые и разбитые автомашины, танки, опрокинутые и искореженные орудия, провалившиеся тоннели метро.
Серые развалины рейхсканцелярии напоминали, что именно здесь принимал Гитлер в начале своего возвышения парад банды орущих штурмовиков, отсюда руководил в течение десяти с лишним лет кровавой политикой третьего рейха.
Перед входом в здание, в грязи и пыли, валялся символ фашистов — свастика в когтях орла. Простреленная и растрескавшаяся, служила она теперь ступенькой для входа в рейхсканцелярию.
Входим в громадный зал. Слева — большие проемы выбитых окон, справа — двери в кабинеты высоких чинов нацистской государственной машины. Всюду пулеметные гнезда, даже на балконе, служившем когда-то трибуной самому фюреру. Везде обломки кирпича, осыпавшаяся штукатурка, рассыпанные по всему полу документы, бумаги...
Так называемый парадный зал забит мусором, пол его усыпан тысячами красных коробочек. В них награды: ордена, медали и различные знаки почета, никому теперь не нужные. Мы наступаем на них на каждом шагу.
Везде хаос и запустение. Оконные проемы заложены грудами книг. В бункере фюрера пахнет чем-то горелым, валяются бутылки из-под спиртных напитков. Разбитые телефонные аппараты, оборванные диваны и кресла, какие-то мундиры, картины в позолоченных рамах... Где-то здесь, в этих бетонных пещерах, отравились Гитлер и Геббельс. Тут же под нарами были найдены шестеро детей Геббельса: пять девочек и один мальчик, умертвланных руками своих родителей... Нас тошнит от всего этого. Вон отсюда, на свежий воздух!
... Под яркими лучами майского солнца на самом куполе видна красная пятиконечная звезда на... зеленом руле поворота самолета. Летчик, обитый в последние дни штурма вражеской столицы над городом, не пожелал сдаться в плен и похоронил себя там вместе с самолетом. Отец его, артиллерийский капитан, стоит рядом с нами. Молча жмем ему руку...
Из подвальных помещений здания рейхстага валит едкий белый дым. На закоптелых, изрешеченных пулями и снарядами стенах и колоннах руки победителей начертали множество надписей: «Мы из Сталинграда»... «Мы пришли из Красноярска»... И среди бесчисленного множества выделяется одна, самая лаконичная: «Я пришел. Иванов».
На одной из площадей стоит мощный памятник Фридриху Вильгельму. На все четыре стороны света стоят вокруг него готовые к прыжку фигуры львов. У льва, готового прыгнуть на восток, выбиты зубы и оторван хвост...