На дорогах Венгрии
В ту октябрьскую ночь отдыхать Петру не пришлось. С вечера маршал авиации Ворожейкин долго совещался с Маршалом Советского Союза Тимошенко в его штаб-квартире в румынском городе Арад в связи с предстоящей поездкой в войска. После совещания Ворожейкин решил представить капитана Павленко маршалу Тимошенко по случаю назначения офицером по особым поручениям. Петр уже встречался с Семеном Константиновичем, но, когда его пригласили в кабинет, разволновался, отрапортовал не совсем уверенно, а точнее, даже сбился, представился как помощник начальника разведки. Выручил маршал Ворожейкин.
— Семен Константинович! — сказал он. — Это наш новый офицер по особым поручениям, мне его рекомендовали как хорошего штабного офицера — специалиста по разведке...
Маршал Тимошенко поздоровался с капитаном, посмотрел пристально в его лицо:
— Мне кажется, я вас где-то видел. Но где, не припомню.
Петр промолчал. Постеснялся сказать, как они вместе осматривали немецкий самолет Ю-88 возле поселка «Парижская коммуна» в Донбассе и как он докладывал маршалу под Яссами результаты дешифрирования огневой системы укрепленных районов.
— Откуда родом? — спросил Семен Константинович.
— С Украины я, из Черкасской области.
— Давно воюете?
— С первого дня войны.
— Родители есть?
— Есть отец и мать. Сестры, братья. [99]
— Все живы?
— Старший брат погиб.
— Где и когда?
— Под Ельцом в декабре сорок первого.
— А в какой армии воевал ваш брат?
— Кажется, в тринадцатой Юго-Западного фронта.
Тимошенко пригласил Петра сесть на стул, стоявший недалеко от стола.
— Так говорите, в тринадцатой армии Юго-Западного фронта? — переспросил маршал. — Я тогда командовал этим фронтом, часто бывал в войсках тринадцатой армии, видел, как сражались и погибали в кровопролитных боях люди... Особенно тяжелыми были бои под Ельцом... Там тринадцатая стояла насмерть и не пустила фашистов на Москву.
Несколько минут маршал Тимошенко сидел, не проронив ни слова. Видимо, воспоминания о сражении декабря 1941 года, которым он руководил, будучи командующим войсками Юго-Западного фронта, разбередили его душу. Спустя двадцать лет Павленко прочитал об этом сражении в сборнике «Битва за Москву». Семен Константинович написал волнующие строки о героических действиях войск 13-й армии, ее командирах, политработниках, умолчав при этом о своих заслугах.
Так Павленко был представлен Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко в качестве офицера по особым поручениям. И заданные ему вопросы, и теплые, душевные слова произвели на него большое впечатление. Петр был горд, душу переполняла радость: вот так просто, буднично с ним говорил человек, имя которого стало почти легендой!
От маршала Тимошенко Г. А. Ворожейкин направился в свою резиденцию.
— Ну что ж, будем писать донесение в Ставку о боевых действиях ВВС фронтов за период с шестого по десятое октября, — сказал он. — Подготовьте бумагу, ручку — и за работу.
Петр поудобнее устроился за небольшим столом и начал писать. В донесении особенно подробно сообщалось о боевых действиях 5-й воздушной армии, поддерживавшей войска 2-го Украинского фронта, которые 6 октября 1944 года перешли в наступление на дебреценском направлении. За четыре дня боев каши войска продвинулись более чем на сто километров и освободили [100] многие венгерские города и хутора. Летчики 5-й воздушной армии ударами с воздуха подавляли вражескую живую силу, огневые средства, танки. Этим обеспечивался высокий темп наступления нашей пехоты, танков и кавалерии. В тридцати шести воздушных боях было сбито семьдесят два фашистских самолета, причем наша авиация почти не имела потерь...
Работа над донесением продолжалась долго. Маршал диктовал последние сведения о действиях наших ВВС и авиации противника. Дописав последнюю строчку, капитан встал. Ворожейкин внимательно прочитал весь текст и подписал донесение. Затем еще раз окинул взглядом написанное и не удержался от похвалы:
— А почерк у вас отменный! И все знаки препинания на своих местах. Хвалю!
Петр смотрел на исписанный лист, не зная, что на это ответить. А про себя подумал: «Вот и писарь из меня подходящий получился». Меньше всего он желал похвалы за красивый почерк. Ему хотелось испытать себя в серьезном деле, а тут на тебе...
— Вы чем-то недовольны? — спросил, хитро улыбаясь, Ворожейкин. — Ничего, скоро получите и настоящее дело. Да еще какое! — словно прочитал он мысли капитана.
Григорий Алексеевич был тонким психологом. От его внимательных глаз не ускользнула тень, пробежавшая по лицу молодого офицера. Вскоре он начал доверять капитану такие важные и ответственные поручения, при выполнении которых приходилось проявлять мужество, способности.
Ну а сейчас маршал приказал вызвать офицера спецсвязи и отправить с ним донесение для передачи в Москву.
...Была уже ночь, когда в рабочую комнату Ворожейкина зашел Тимошенко в сопровождении полковника Тюхова.
— Не побеспокоил, Григорий Алексеевич?
— Нет, что вы, Семен Константинович, проходите. А вам почему не спится?
— Да не только мне, Верховному тоже. Вот только полчаса тому назад он звонил мне. Сегодня Сталин уже второй раз вызывает на провод и все по одному и тому же вопросу.
— Насчет Трансильванской группировки, наверное, беспокоится? [101]
— Совершенно верно. Интересуется, какими силами мы ее собираемся замкнуть в котел и сможем ли полностью пленить.
— Задача сложная, — заметил Ворожейкин.
— Да, труднее не бывает, — согласился Тимошенко. — До сих пор мы выталкивали противника из Трансильвании. Об окружении этой группировки никто и не помышлял. Надежно перекрыть все пути отхода войск на запад только одной конно-механизированной группе Плиева трудно. Поэтому мы с Верховным договорились так: как только Трансильванская группировка станет отходить на запад, наша авиация сразу начнет блокировать основные магистрали, идущие из Трансильвании на Будапешт, и узлы дорог. Войска противника в это время будут двигаться, как предполагает Верховный, большими колоннами по основным магистралям до реки Тиссы, а затем на рубеже этой реки начнут занимать оборонительные рубежи. Следовательно, наши летчики должны быть готовы ударить по таким колоннам. Для этих действий у вас, Григорий Алексеевич, должны быть налицо силы авиации, подходящие боеприпасы и летный состав, владеющий соответствующими тактическими приемами. Что вы мне скажете на это?
— Семен Константинович, пятая воздушная армия полностью готова к выполнению такой задачи. В районах передового базирования находятся третий и пятый штурмовые авиационные корпуса. У летчиков большой опыт нанесения сокрушительных ударов по вражеским колоннам войск. Боеприпасами авиационные части обеспечены полностью. Воздушная разведка «на себя» в штурмовых авиадивизиях организована надежно. Так что все дело сейчас в целях. Пускай только появятся...
— И еще одна деталь, — заметил Тимошенко. — Верховный спросил, правда ли, что на территории Венгрии, там, где сейчас воюют войска Плиева и Манагарова, поля густо покрыты высокой кукурузой, местами до трех метров. Я ответил, что это действительно так. Сталин удивился, услышав о таких не совсем привычных условиях для ведения боевых действий танкистов, пехотинцев, артиллеристов и даже кавалеристов. Забеспокоился, как бы в кукурузных зарослях летчики не перебили своих. Необходимо обратить особое внимание на сигналы взаимного опознавания и целеуказания авиации и наземных войск. [102]
— Об этом мы позаботимся, Семен Константинович, — сказал Ворожейкин.
Он подробно рассказал маршалу Тимошенко о разработанных мероприятиях. Тут же Ворожейкин приказал капитану Павленко срочно связаться со штабом 5-й воздушной армии и проверить, как отрабатывается взаимное опознавание и целеуказание между авиацией, танкистами, пехотой, кавалерией и артиллерией.
Было уже далеко за полночь, когда маршалы закончили разговор и разошлись. Петр взял оперативную карту представителя Ставки и нанес на ней самые свежие данные обстановки. Утром предстоял выезд в войска.
...В Орошхазу — небольшой венгерский городок, только на днях освобожденный нашими войсками, — маршалы Тимошенко и Ворожейкин прибыли под вечер 11 октября.
Здесь уже функционировал штаб 53-й армии, тут же был и командарм генерал-лейтенант И. М. Манагаров. Штаб-квартира представителей Ставки находилась рядом со штабом армии и узлом связи. В обеих рабочих комнатах маршалов были установлены телефоны ВЧ, обеспечивавшие связь с Москвой, с соседними фронтами и армиями.
После ужина Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко пригласил к себе порученцев на совещание. Там находился и маршал авиации Г. А. Ворожейкин. Тимошенко заговорил о задачах войск в Дебреценской наступательной операции и о том, что по решению Ставки все корпуса конно-механизированной группы генерала И. А. Плиева, повернутые на восток, в настоящее время двигаются из района Карцага, чтобы ударом с запада, во взаимодействии с войсками, наступающими с юга и востока, овладеть Дебреценом — вторым по численности населения городом Венгрии.
— Нам с вами, — сказал далее Тимошенко, — необходимо немедленно побывать в этих местах, посмотреть, что и как там делается, и на месте оказать помощь войскам...
Не успел Семен Константинович закончить совещание, как раздался телефонный звонок. Маршала предупредили, что с ним будет говорить Верховный Главнокомандующий. Тимошенко взял трубку, жестом попросил всех оставаться на местах. [103]
И. В. Сталин поинтересовался, как идет наступление на дебреценском направлении. Маршал Тимошенко подробно доложил об успешных действиях войск 53-й армии и конно-механизированной группы Плиева на направлениях Бекешчаба — Карцаг и Бекеш — Дебрецен, где совместными ударами они разгромили противника и преследуют его.
— Части венгерских войск, — говорил Тимошенко, — отходят, оказывая слабое сопротивление. Многие солдаты и целые подразделения начинают сдаваться в плен. В тылу венгерских частей и соединений: гитлеровцы вынуждены выставлять заградительные отряды из автоматчиков и пулеметчиков...
Маршал замолчал и несколько минут внимательно слушал Верховного Главнокомандующего. Попрощавшись, положил трубку.
— Ну вот, и Верховный предлагает выехать в районы Карцаг, Дебрецен и Орадья и на месте решать все вопросы. — Семен Константинович посмотрел на офицеров. — Но главным теперь является окружение Трансильванской группировки. Для выполнения этой задачи нам необходимо нацелить силы не только Второго, но и левого фланга Четвертого Украинских фронтов...{12}
Все внимательно слушали С. К. Тимошенко. Маршал продолжал:
— Еще на один вопрос хочу обратить ваше внимание. Верховный только что напомнил мне о парламентерской службе. В каждый окруженный гарнизон теперь будем направлять офицера с ультиматумом о мирной сдаче. Это ускорит капитуляцию всей группировки противника. Особо должны интересовать нас венгерские части, которые уже потеряли веру в гитлеровцев. Многие венгерские солдаты ищут удобного случая, чтобы разбежаться по домам или перейти на нашу сторону. Дана установка: пленных солдат-венгров отпускать к их семьям, а тех, кто пожелает сражаться с фашистами, направлять на формирование добровольческих войсковых венгерских частей. Они будут воевать в составе советских войск и освобождать родную землю от гитлеровских захватчиков. Сегодня или завтра нам потребуется парламентер. Ну [104] гак кто же будет первым? — спросил Тимошенко, выдержав небольшую паузу.
— Рекомендую моего офицера для особых поручений, — сказал маршал авиации Ворожейкин.
Павленко встал. Маршал Тимошенко внимательно посмотрел на него, спросил:
— Как, товарищ капитан, согласны?
— Готов выполнить задание!
— Отлично.
И вот двенадцатого октября, как только забрезжил рассвет, небольшая колонна из шести легковых автомашин и одного броневика незаметно оставила Орошхазу и двинулась на север. Вскоре колонна скрылась в густых зарослях кукурузы, сдавивших с обеих сторон неширокую полевую дорогу.
В переднем черном лимузине-вездеходе ехало шесть человек: на двух средних сиденьях — маршалы Тимошенко и Ворожейкин, на задних — полковник Тюхов и капитан Павленко, а спереди, рядом с водителем, — полковник Постников с картой на коленях. Он был как бы штурманом экипажа.
Первым пунктом остановки стал Карцаг. Его уже взяли войска генерала Манагарова совместно с войсками генерала Плиева. Затем наметили следовать в штаб 1-й конно-механизированной группы генерала Плиева, которая, по всем расчетам, должна уже находиться в двенадцати километрах западнее Дебрецена. Маршалы не скрывали от порученцев своего намерения через два — три дня из самого Дебрецена передать в Москву донесение об освобождении этого города.
Вначале группа ехала по узким полевым дорогам с неровным грунтовым покрытием. Скорость, естественно, была небольшая. По обе стороны дороги росла высокая густая кукуруза, часто попадались высокие ветвистые деревья и массивы кустарника. Все с интересом смотрели на эту красивую местность.
— Точь-в-точь, как в Таврии, — сказал Тимошенко, где ему со своим кавполком довелось сражаться против Врангеля. — Мы там часто в кукурузных зарослях устраивали белякам засады.
— Да, такой высокой кукурузы я еще не видел, — сказал Ворожейкин, — здесь для этой культуры есть все: и тепло, и влага, и умение венгерских крестьян выращивать ее. [105]
— Кукуруза — хороший корм для скота и птицы. Обратите внимание, сколько у крестьян на хуторах этого добра, — сказал Тюхов.
И как бы в подтверждение его слов справа, рядом с дорогой, внезапно появился маленький хуторок, в дворах которого стояли сытые буренки, сплошь в черно-белых пятнах. Тимошенко, заметив животных, по видимому, что-то вспомнил, а немного погодя оживленно начал рассказывать забавную историю.
— Так вот, — вел свой веселый рассказ Тимошенко, — я когда-то имел дело с такой буренкой, как мы только что видели. А дело было давно, еще перед империалистической войной. Тогда я жил в своей Фурманке с матерью и многочисленными родными и двоюродными братьями и сестрами. Семья была большая, отец тяжело болел, кормиться не на что. Одним словом, голодали. Мы с братом работали у местного богатея. На заработанные деньги пытались приобрести корову для семьи, но у нас ничего не получалось. Едва-едва сводили концы с концами. И вот однажды в нашей деревне появился не то борец, не то фокусник. Такого люду тогда много приходило в Измайловский уезд из Кишинева и Одессы с единственной целью — любым путем выманить у населения деньги, вещи или продукты. Вот и этот «борец» начал показывать нашим деревенским парням приемы французской борьбы. Конечно же за плату охотников нашлось много. Парни клали деньги в шляпу «борца», лежавшую тут же, посреди поляны, и выходили на ковер. Все обучение состояло в том, что после нескольких движений «борец» ловко бросал парня на обе лопатки и тот под общий смех становился на свое место или скрывался в толпе.
Слушавшие маршала улыбались, предвкушая интересную развязку.
— Потешное занятие, — продолжал Тимошенко, — длилось несколько часов В шляпе скопилась куча денег, как вдруг «учитель французской борьбы» объявил: «Кто желает со мной побороться? Если проиграет, платит мне, если выиграет, я отдаю всю шляпу с деньгами! Ну кто смелый?..» Я стоял в толпе и смотрел на все это представление. Ко мне подошел сосед Степан-моряк (в прошлом служивший на флоте) и шепнул на ухо: «Ну давай, Семен, бряцни его на землю, какая там у него сила. Дохлятина, и только». [106]
Признаюсь, в молодости меня считали самым сильным не только в селе Фурманке, но и во всем уезде. И вот решил потягаться с «борцом». «Степан, — говорю, — я выхожу на борьбу, смотри, чтобы «борец» не сбежал со своей шляпой, понял?» — «Полундра, все будет в порядке, не уйдет», — заверил моряк.
Вышел я на середину поляны, и борьба началась. Мне потребовалось всего две минуты, чтобы поднять высоко чад своей головой «борца», а затем опустить его на землю и крепко прижать лопатками к траве. Он под общий хохот признал себя побежденным и хотел было скрыться, но, посмотрев по сторонам и увидев, что шляпа уже находилась в крепких руках Степана-моряка, «борец» сразу сник, стал жалким.
В шляпе оказалось около пятнадцати рублей. Я тотчас сходил к местному богатею и купил у него на эти деньги одну из самых хороших коров. А когда привел буренку домой и подарил ее своей матери, она едва не сошла с ума... Успокоилась, когда всю правду узнала.
Так под общий смех закончил маршал свой рассказ о давнишней забавной истории.
Машины тем временем выехали на укатанную дорогу и поехали быстрее. Настроение у всех было приподнятое.
На пути стали попадаться кавалерийские разъезды из конных корпусов группы Плиева, В одном месте бойцы оказывали помощь лошади с поврежденной ногой.
— А как сейчас, — спросил Тюхов, — поступают с конем, у которого повреждена нога: лечат или пристреливают?
— Смотря какое повреждение, — ответил, маршал Тимошенко и стал рассказывать случай с верховой лошадью весной 1920 года, вовремя смотра кавдивизии, которой он тогда командовал.
— Предстояли жаркие сабельные атаки по шляхте, — начал Семен Константинович. — Я решил посмотреть свои полки, которые уже были построены в линию эскадронов и ждали моего прибытия. Выехав на своем гнедом Орлике на смотр, на малом галопе пронесся перед фронтом двух полков, а когда приблизился к третьему, случилась беда. Белопольская артиллерия открыла беглый огонь по нашей коннице. Сбоку невдалеке разорвался снаряд, осколком начисто до колена оторвало заднюю ногу моей лошади. Но Орлик на трех [107] ногах мчался до самого конца строя, пока я не остановил его. И только когда я слез с коня, понял, что случилось. Посмотрел на Орлика и увидел в его глазах дикую боль и страшные муки. Сам и пристрелил Орлика, чтобы избавить от мук. А затем нагнулся и поцеловал своего верного боевого друга...
Маршал замолчал. Хранили молчание и остальные. Немудреный рассказ взволновал всех.
— Ну этого коня, я думаю, спасут, — нарушил тишину Петр Григорьевич. — Нога-то у него целая.
— Должны спасти, — уверенно произнес полковник Постников.
Машины двигались на большой скорости. Петр по-прежнему молчал, хотя скованность и стеснительность от близкого соседства с маршалами у него почти исчезли. Слушая рассказы Тимошенко, он окончательно убедился в неверности слухов о суровости и беспощадности этого человека, бытовавших еще в предвоенные годы, когда «железный нарком» «железной рукой», как тогда говорили, утверждал в армии «железную дисциплину». В этом военачальнике сочетались строгость и душевность.
В памяти Петра постепенно воскресали известные ему этапы жизненного пути маршала, который молодые командиры изучали еще в предвоенные годы по вышедшей тогда из печати краткой биографии Тимошенко. Вспомнилась и боевая, полная дерзаний деятельность маршала по осуществлению стратегических операций в начальный и последующие периоды Великой Отечественной войны, и многое другое из его яркой фронтовой жизни, пропахшей пороховым дымом.
Семен Константинович Тимошенко родился в 1895 году в селе Фурманке бывшей Бессарабской губернии Измайловского уезда в семье крестьянина-бедняка. Окончив сельскую школу, он готовился поступить в городское училище. Однако мечте не суждено было сбыться. У отца не хватало средств, чтобы прокормить семью, об учебе сына и речи быть не могло. И вместо городского училища Семен пошел батрачить на кулаков и помещиков.
В 1915 году, в разгар империалистической войны, он был призван в армию. После шестимесячной муштры в запасном батальоне Тимошенко направили в 1-й пулеметный Ораниенбаумский полк учиться на пулеметчика. [108] Царская армия получила тогда на вооружение американские пулеметы. Требовалось срочно овладеть новой материальной частью, подготовить инструкторов пулеметного дела. После окончания пулеметной школы Тимошенко прибыл в 4-ю кавалерийскую дивизию, в составе которой участвовал в боях на Западном фронте. За оскорбление офицера судился военно-полевым судом. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года освободила его от жестокого приговора.
В первые же дни Великой Октябрьской социалистической революции солдаты 4-й кавалерийской дивизии, перешедшие на сторону Советской власти, убрали контрреволюционных офицеров. По телеграмме Ленина дивизия была переброшена в Ростов-на-Дону для ликвидации белогвардейских отрядов. В составе этой дивизии Тимошенко участвовал в разгроме контрреволюционного восстания казаков на Дону, возглавляемого генералом Калединым.
В марте 1918 года Тимошенко вступил в ряды Красной Армии, навсегда связав с ней свою судьбу. Вначале командовал взводом, ротой, потом 1-м революционным конно-гвардейским Крымским полком.
В боях под Царицыном Тимошенко назначается командиром 2-й отдельной кавалерийской бригады, которая позже вошла в состав конного корпуса С. М. Буденного. Вскоре он становится начальником 6-й кавалерийской дивизии. В этой должности во всю ширь развился его командирский талант.
В ноябре 1919 года в боях под Касторной начдив Тимошенко с необычайным искусством проводит части своей кавдивизии во фланги и тыл белым. Эта замечательная операция имела решающее значение для прорыва белогвардейского фронта корпусом Буденного и повлекла за собой быстрое отступление деникинских полчищ по всему Южному фронту.
А потом разгром казачьих корпусов генералов Мамонтова и Шкуро, взятие Ростова, бои на польском и врангельских фронтах... И всюду успех, всюду победа.
Тимошенко был пять раз ранен, но никогда не покидал поля боя, оставался на посту. С. К. Тимошенко, указывалось в приветствии бойцам и командирам Первой Конной армии, принадлежит к людям, «положившим основу Конной армии и превратившим ее в грозную силу». [109]
После гражданской войны Семен Константинович совершенствует свои знания, оканчивает ряд военных учебных заведений. В августе 1933 года он становится заместителем командующего войсками Белорусского военного округа. В сентябре 1937 года — командующим войсками и членом Военного совета Харьковского военного округа; затем — командующим войсками и членом Военного совета Киевского особого военного округа.
Под командованием С. К. Тимошенко части Украинского фронта в сентябре 1939 года совершили поход в Западную Украину, освободив своих единокровных братьев от панского гнета. Сопротивление польской армии было сломлено в течение нескольких дней. Наши механизированные части, наша славная конница, а вслед за ними и пехота преодолевали в условиях бездорожья и тяжелой для марша местности до ста двадцати километров в день. Трудящиеся Западной Украины с огромной радостью и теплотой встречали Красную Армию. Войска Украинского фронта с честью выполнили волю Советского правительства. Освобожденный народ Западной Украины обрел счастье.
В период финской войны по поручению Центрального Комитета ВКП(б) и Советского правительства С. К. Тимошенко руководил боями на самом ответственном участке, еще раз проявив незаурядный талант пролетарского полководца.
За боевые отличия в гражданской войне С. К. Тимошенко был награжден тремя орденами Красного Знамени и почетным революционным оружием. За укрепление оборонной мощи Советского Союза в период мирного строительства — орденом Ленина. За образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с белофиннами Президиум Верховного Совета СССР присвоил Тимошенко звание Героя Советского Союза.
В мае 1940 года Тимошенко назначается народным комиссаром обороны СССР, ему присваивается звание Маршала Советского Союза. На этом посту Семен Константинович многое сделал для укрепления обороноспособности советского государства и повышения боеготовности армии. Во всех военных округах, особенно западных, проводили учения и маневры. Наркомат обороны проводил большую работу для повышения боевой мощи Вооруженных Сил, проявлял огромную заботу [110] о перевооружении армии новейшими типами танков и самолетов, лучшими образцами артиллерийских орудий. В годы Великой Отечественной войны С. К. Тимошенко выполнял ответственные задания Коммунистической партии и Советского правительства по организации отпора агрессору, вносил большой вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков.
По решению Государственного Комитета Обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко 10 июля 1941 года назначается главнокомандующим Западным направлением и одновременно — командующим войсками Западного фронта. К этому времени на фронтах сложилось чрезвычайно серьезное положение. Под ударами танков, авиации и мотопехоты противника советские войска вынуждены были отступать. Главком и его штаб делали все для организации отпора врагу и создания обороны на дальних подступах к Москве, налаживания управления, взаимодействия и связи между Западным, Резервным и Центральным фронтами.
В сентябре 1941 года С. К. Тимошенко возглавил главное командование Юго-Западного направления, будучи одновременно командующим Юго-Западным фронтом. В то время советские войска отходили на восток. Благодаря принятым мерам удалось остановить врага. Под руководством Тимошенко осенью 1941 — зимой 1941/42 года на Юго-Западном направлении был организован и успешно проведен ряд наступательных операций, в ходе которых удалось нанести поражение 1-й немецкой танковой армии под Ростовом, разбить противника под Ефремовом и Ельцом, а также отбросить гитлеровцев в районе Барвенково, Лозовая.
С. К. Тимошенко правильно оценивал обстановку, принимал верные решения, умел быть непреклонным при осуществлении принятых решений и достижении поставленных целей.
Во втором и третьем периодах Великой Отечественной войны С. К. Тимошенко в качестве представителя Ставки координировал действия ряда фронтов.
При его непосредственном участии разработаны и проведены крупнейшие операции Великой Отечественной войны. Наиболее яркая из них — Ясско-Кишиневская, вошедшая в историю советского военного искусства как образец быстрого окружения противника и [111] столь же быстрого его разгрома в условиях горнолесистой местности и мощных укреплений.
Теперь маршал Тимошенко со своим оперативным штабом срочно направлялся в районы Карцага и Дебрецена, чтобы лично руководить окружением крупнейшей Трансильванской группировки фашистских войск.
Вспоминая этапы жизни и боевой деятельности выдающегося советского военачальника, с которым здесь, на венгерской земле, свела фронтовая судьба, капитан Павленко не заметил, как вездеход выехал на магистраль, соединяющую Трансильванию с Будапештом.
Водители прибавили газу. Опять замелькали кукурузные заросли, кусты, деревья, изредка — строения.
— Интересно, что произошло на передовой за эти полдня? — нарушил молчание Ворожейкин.
— Теперь части армии Манагарова наверняка уже на Тиссе, а корпуса Плиева — под Дебреценом, — предположил полковник Тюхов.
— Значит, мы находимся сейчас в тылу Трансильванской группировки и в тылу наших войск?
— Именно так, товарищ маршал.
— Меня больше всего интересует, как себя ведет танковый кулак противника в районе Сольнока, — сказал Тимошенко. — Как приедем в Карцаг, сразу же уточните обстановку именно в этом районе.
— Будет исполнено, товарищ маршал, — разом ответили полковники.
Впереди показался Карцаг — небольшой, зеленый город. В нем предполагалось сделать короткую остановку. Вдруг все сидящие в машине услышали шум боя. Навстречу вездеходу быстро бежал вооруженный карабином боец и жестами требовал остановиться. Колонна замерла.
— В чем дело? — спросил Тимошенко.
— Дальше ехать нельзя, в городе фашисты, — ответил он, переведя дух.
— Когда они там появились?
— Сегодня под утро ворвались танки и мотопехота.
— Все ясно, — сказал Тимошенко, — здесь противник нанес контрудар.
Решили подъехать к Карцагу и уже там выяснить обстановку. Проехав с километр, увидели в кустарнике, росшем вдоль обочины дороги, солдат-венгров — [112] человек сорок, без оружия. Полковник Тюхов окликнул их, попросил подойти.
— Что вы здесь делаете?
— Ждем, пока в Карцаге станет спокойно. Все мы из этого города, пробираемся к себе домой. Больше с фашистами воевать не хотим, — ответил за всех молодой солдат.
— Ну и правильно делаете. Ступайте домой, — сказал Тимошенко.
К машине подошел подполковник и представился. Он оказался командиром нашей тыловой части, ведущей бой на восточной окраине города. Подполковник доложил, что после занятия нашими войсками Карцага в нем спряталось много переодетых, не успевших отойти на запад гитлеровцев. Сегодня под утро в город прорвалась с юга мотопехота с танками. Враг вытеснил наши тыловые части на окраины. Там идет бой.
И как бы в подтверждение этих слов за железной дорогой, где сразу же начинался Карцаг, загремели выстрелы. Тимошенко приказал подполковнику удерживать занимаемые рубежи, не допускать продвижения противника вдоль магистрали на Пюшпёкладань...
Посоветовавшись, маршалы решили следовать в район Дебрецена другим маршрутом — в основном по дорогам в густых кукурузных зарослях.
Так и ехали, пока не наткнулись на пожары. Горели венгерские хутора. Вышли из машин и начали осматриваться.
— Разрешите мне одному поехать вперед и поглядеть, что там происходит, — обратился капитан к С. К. Тимошенко.
— Пересаживайтесь на броневик и поезжайте.
— Мне бы лучше на маленьком вездеходе. Его легче замаскировать в кукурузе, да и обзор из него лучше.
— Согласен. Возьмите двух автоматчиков и оружие. Смотрите, не лезьте на рожон...
На разведку с капитаном поехали сержанты Алексей Яцына, Василий Некрасов и старший сержант Давид Едиберидзе. Спустя несколько минут вездеход, притаившись в густой кукурузе, стоял недалеко от широкой дороги, по которой с востока на запад на полном газу катили колонны грузовиков с гитлеровскими войсками. Потом показалось несколько легковых автомашин. [113]
— Какое-то начальство драпает, — предположил Петр. — Ребята, а что, если напасть на одну из таких легковушек? Ведь нужно же установить, какие части здесь отходят!
— Идея, товарищ капитан! — поддержали все.
Подползли к дороге и стали ждать. Пропустили колонну бронетранспортеров. За ней обязательно должны последовать легковые машины. Но их не было. Снова колонна — и снова ожидание. Наконец появился одиночный автомобиль. Он мчался по середине дороги.
— Вот он! На ловца и зверь бежит! — воскликнул Яцына.
— Нападаем на эту машину! — приказал Павленко. — Бить по скатам. Огонь по моей команде!
«Опель-капитан» быстро приближался. До него осталось несколько десятков метров.
— Огонь!!!
Три автомата и один ручной пулемет дружно ударили по колесам немецкой машины. «Опель» резко сбавил скорость, словно наткнувшись на что-то, потом дернулся в сторону, завихлял, скатился в кювет и перевернулся. Не мешкая, разведчики подбежали к нему. В машине было четверо: шофер и три офицера. Никто не двигался. С трудом открылась заклинившаяся дверца кабины. Фашисты были мертвы. Под ногами офицеров Петр увидел огромный портфель. Его надо обязательно взять.
— Наверное, ценное, — произнес сержант Яцына.
— Покажем маршалам, они разберутся, — решил капитан.
— Товарищ капитан, быстрее, показалась колонна. Нужно уходить, — крикнул старший сержант Едиберидзе.
Сильным рывком Петр вытащил портфель и быстро побежал к своему вездеходу. Кажется, успели, ушли незамеченными. Длинная колонна вражеских машин с грохотом пронеслась мимо.
Усевшись в вездеход, разведчики помчались обратно к своей колонне. В пути любопытство взяло верх, и капитан открыл трофейный портфель. В нем оказались карты с нанесенной обстановкой, множество бумаг. Это были документы штаба восьмой немецкой армии, которая тогда вела боевые действия в Трансильвании.
— Ну вот что, за добытые сведения хвалю, а нападение на немецкую машину не одобряю. Это не входило в вашу задачу, — сказал Тимошенко, когда капитан доложил [114] ему о результатах разведки. — И все же добытый вами портфель с документами мы отправим в Москву. Там он пригодится.
Расположившись прямо на земле у высокого стога сена, маршал Тимошенко развернул крупномасштабную карту с нанесенной обстановкой и стал изучать ее. Над картой склонились также маршал Ворожейкин, полковники Тюхов и Постников. Капитану Павленко приказали взобраться на стог сена и сверху с помощью бинокля наблюдать за дорогой, по которой отступали гитлеровские войска.
— Что вы видите? — спросили снизу.
— Отлично просматривается дорога. По ней в западном направлении сплошняком движутся колонны автомашин. Хутора вблизи горят. Вокруг нас, в кукурузных полях, вроде бы спокойно...
Над головами со свистом пролетело несколько снарядов. Но разрывов никто не услышал. Стреляли, по-видимому, болванками. Павленко стремглав бросился вниз. Ему показалось, что снаряды летят прямо в него.
— Что, перепугались? — спросил Тимошенко.
— Да нет, товарищ маршал, — сконфузился Петр.
— Тогда снова полезайте на стог и наблюдайте. А то не ровен час вражеские автоматчики скрытно проберутся через заросли кукурузы, тогда нам несдобровать.
Петр опять взобрался на сено. Наблюдая за дорогой и окружающей местностью, он еще и слушал маршала Тимошенко.
— Теперь ясно, что происходит в этом районе, — говорил Семен Константинович. — Устремившись к городу Дебрецену, Плиев ослабил блокаду коммуникаций. Дороги из Трансильвании на запад не контролируются его войсками. Противник воспользовался этим и спешно начал отводить свои части и штабы за Тиссу. Потому необходимо всеми силами и средствами немедленно перейти к преследованию врага и разгрому его колонн на дорогах!
— Верховный предвидел это, когда звонил вам два дня назад в Арад, — сказал маршал авиации Ворожейкин.
— Верховный предвидел, а мы с вами уже видим эти колонны. Видим!
Семен Константинович встал и спросил капитана:
— Ну что там еще видно?
— Товарищ маршал, вражеские войска движутся крупными колоннами, — ответил Петр. [115]
— Слышите, о чем докладывает капитан?! Так вот, за дело, товарищи! Завтра с утра все силы авиации направить на разгром вражеских колонн на дорогах южнее Дебрецена и для ударов по танкам в районе к востоку и северо-востоку от Сольнока. Надо немедленно уточнить задачи командующим армиями и конно-механизированными группами. Манагарову, Плиеву, Кравченко и Горшкову направить усилия на разгром колонн войск противника на дорогах в районе Карцага и Дебрецена.
Тимошенко приказал направить в указанные оперативные объединения офицеров-порученцев с соответствующими приказами. Минут через десять порученца уехали. Один из них, на броневике помчавшийся к Плиеву, не вернулся. Как потом стало известно, он погиб.
Поздно вечером группа прибыла в небольшой городок Пюшпёкладань. В кромешной тьме увидели большое здание, где располагался военный госпиталь. Устроились на ночлег. После ужина нескольких порученцев вызвали к маршалам.
— Нам все еще не ясна обстановка в районах Карцага, Орадья, Дебрецена, — сказал С. К. Тимошенко. — Поэтому, товарищи, готовьтесь немедленно выехать не разведку в указанные районы. Пошлем сразу несколько разведывательных групп на машинах. Завтра, тринадцатого октября, к девяти часам всем представить донесения.
Разведка населенного пункта Деречке, что южнее Дебрецена, и пятидесятикилометрового участка дороги из Орадья на Деречке была возложена на капитана Павленко. В разведывательную группу вошли ставшие его боевыми товарищами сержанты Яцына, Некрасов, Михайлюк и старший сержант Едиберидзе.
Уже ночью машина незаметно выехала из Пюшпёкладаня и взяла курс на восток. Проехав километров двадцать, повернула на север и по полевым дорогам устремилась к магистрали Орадья — Деречке, которую должна была просмотреть до наступления рассвета.
Ехали тихо, с потушенными фарами. Разговаривали вполголоса. Ориентировались по компасу и карте, поскольку местные ориентиры были скрыты в ночной мгле. Оружие держали наготове.
Впереди послышался шум машин. Время от времени разведчики останавливали автомобиль и прислушивались. Сомнений не было: перед ними та самая магистраль, которую требовалось разведать. [116]
Осторожо выехали на широкую дорогу, шедшую из Трансильвании на Деречке и далее на запад, на Тиссафюред.
На полпути к Деречке разведчики нагнали немецкую колонну. Обгонять е» слишком рискованно. Решили пристроиться к ней и двигаться вместе, что называется — на хвосте у врага.
Не доезжая километров десяти до Деречке, притормозили и отстали от гитлеровской колонны. Забрезжил рассвет. Противник мог легко обнаружить разведчиков. Снова остановились, прислушались. С востока донесся шум новой колонны немцев. Деваться некуда. Водитель шепнул на ухо Павленко:
— Товарищ капитан! Как поедем?
— Трогай вперед, будем двигаться между двух колонн противника, — приказал Едиберидзе капитан. — Всем остальным сидеть тихо, смотреть в оба!
Не доезжая до восточной окраины Деречке, вражеские машины резко сворачивали влево на узкую дорогу-времянку и объезжали населенный пункт с юга. У поворота гитлеровцы выставили регулировочный пост из двух мотоциклистов.
— Остановить машину! — приказал капитан.
Кругом было тихо. Городок с потушенными огнями не подавал признаков жизни. Не выходя из машины, разведчики еще раз огляделись.
— Все ясно, — решил Павленко, — нам ехать прямо по шоссе в городок. Пост регулировщиков уничтожить без единого выстрела. Действовать по обстановке. Ясно?
— Да! — тихо ответили сержанты.
Проехав метров двести, направились прямо на стоявшего посреди дороги верзилу-регулировщика. Он включил электрический фонарик и бросился навстречу машине, громко выкрикивая что-то, видимо, требуя остановиться. Давид Едиберидзе на мгновение включил фары и ослепил гитлеровца, находившегося всего в нескольких шагах от «виллиса». В тот же миг луч света выхватил из темноты и второго регулировщика, стоявшего чуть дальше, у мотоцикла с коляской.
— Дави машиной первого! — скомандовал Петр.
Едиберидзе резко надавил на газ, и вездеход рванул вперед, прямо на гитлеровца. Но тот ловко отскочил в сторону и с руганью приблизился к самой кабине, решив, [117] что имеет дело с недисциплинированным водителем, сбившимся с пути.
Когда голова регулировщика оказалась у самого плеча Едиберидзе, Павленко изловчился и ломиком-монтировкой сильно ударил фашистского солдата. Тот тихо свалился на обочину.
Второй регулировщик, еще не разобравшись в темноте, что произошло, поднял руку с автоматом и понесся прямо на машину, требуя остановиться. Он был сбит сильным ударом буфера и угодил под колеса вездехода.
— Остановить машину! — приказал капитан. — Регулировщиков и мотоцикл убрать с дороги в кукурузу.
— Никаких признаков жизни, — тихо сказал Яцына.
— Точно, — вторил Некрасов.
— Обождите с выводами, — вмешался в разговор капитан. — Внимательней осматривайте улицы и дворы. Гитлеровцы могли укрыться.
Проезжали улицу за улицей, ничего подозрительного не обнаруживали.
— Машины! — вдруг крикнул Михайлюк.
— Где?
— На соседней улице, около забора. Людей не видно.
Разведчики разом обернулись в ту сторону, куда указывал Михайлюк. Там стояло более ста грузовых автомобилей.
— Разрешите, я разведаю, что это за машины, — попросил сержант Яцына.
— Не нужно, — возразил Павленко. — Давид, остановите машину! Всем слушать задачу. Поедем по той самой улице, где стоит колонна. Пронесемся мимо на большой скорости и на ходу откроем огонь из автоматов и ручного пулемета. Михайлюку бросить в колонну пару гранат. Все делать по моей команде. В конце улицы выскочим «а северную окраину Деречке, а затем скроемся в зарослях кукурузы. Наша стрельба всполошит противника. Мы сможем хотя бы приблизительно установить его численность. Задача ясна?
— Все понятно, товарищ капитан, — ответили сержанты.
— Приготовиться! Давид, трогайте машину! Быстрее! Еще быстрее! Огонь! Гранаты к бою!
Вездеход мчал по улице Деречке, поливая свинцом немецкую колонну. Михайлюк метко бросил одну за другой две гранаты. Стрельба и взрывы гулким эхом разнеслись в утренней тишине. Городок вмиг проснулся. [118]
Крик людей, лай собак, треск автоматов и пулеметов — все слилось в долгий гул. Поднялась паника. На улицы выскакивали полуодетые гитлеровцы, стреляя на ходу куда попало.
Машина разведчиков, не сбавляя скорости, неслась к северной окраине. Еще несколько домов, а там — кукурузные плантации, ищи ветра в поле.
— Впереди немцы! — закричал Едиберидзе.
Из крайних домов наперерез «виллису» выбежали около десятка фашистов и открыли огонь из автоматов. Разведчики ударили в ответ. Гитлеровцы, низко пригибаясь, разбежались в разные стороны, оставив на дороге и возле заборов несколько убитых.
Через минуту вездеход мчался по пустынной полевой дороге, с обеих сторон закрытой высокими стеблями кукурузы. Деречке осталось позади. Кругом тихо. Разведчики решили остановиться — перевязать легко раненных Михайлюка и Некрасова.
— Теперь ясно, — сказал капитан, — ночью противник, интенсивно использует магистраль Орадья — Деречке для отвода своих войск из Трансильвании за Тиссу. А Деречке удерживает как выгодный узел дорог и перевалочный пункт.
— Сведения важные, товарищ капитан.
— Вот именно. Нужно как можно скорее добраться до Пюшпёкладаня и сообщить эти данные маршалу Тимошенко.
В назначенное время все разведгруппы возвратились в Пюшпёкладань и доложили Тимошенко обстановку. Семен Константинович внимательно сопоставил факты и сделал вывод: под покровом ночи противник отводит главные силы Трансильванской группировки за Тиссу, где создает мощный оборонительный рубеж. Отходящие войска используют все дороги южнее Дебрецена и удерживают в этом районе важнейшие узлы дорог.
— Не будем терять времени, — сказал маршал, обращаясь ко всем находившимся в его рабочей комнате. — С командующим фронтом я переговорю сам, а вы, товарищ Тюхов, поезжайте в штаб фронта и передайте мое требование перейти в решительное наступление на Дебрецен шестой гвардейской танковой армии, конно-механизированной группе Горшкова и тридцать третьему стрелковому корпусу. Цель: перерезать пути отхода противнику и встречными боями громить вражеские колонны. [119] Пятую воздушную армию срочно нацелить на колонны гитлеровцев и блокирование с воздуха занятых фашистами узлов дорог в районах городов Карцага, Дебрецена...
Маршал авиации Ворожейкин на самолете улетел к командующему 5-й воздушной армией, в 6-ю танковую армию направился полковник Постников, полковник Тюхов уехал в штаб фронта.
Вскоре войска 2-го Украинского фронта начали решительный разгром Трансильванской группировки южнее Дебрецена. Своеобразная операция по уничтожению крупных мотомехколонн врага длилась целых семь дней — до 20 октября и завершилась взятием Дебрецена. [120]