Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Друзья встречаются вновь

Все произошло неожиданно. Позвонили из Москвы, из Министерства обороны:

— В Монголию на празднование сорок третьей годовщины Народной Армии приглашена советская военная делегация. Вам предлагается возглавить ее. Что вы на это скажете?

Что можно было ответить на такое предложение?! Возможность снова увидеть боевых друзей, со многими из которых давно не встречался, несказанно обрадовала меня.

И вот я в Москве, у Министра обороны. Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский просит передать от него приветствие и самые добрые пожелания монгольскому народу, руководителям партии и правительства Монгольской Народной Республики и Монгольской Народной Армии. Дав необходимые официальные указания, он вдруг говорит:

— А теперь от меня личная просьба, Исса Александрович. Выберите, пожалуйста, время, посмотрите, как там поживает мое дерево, посаженное в тысяча девятьсот шестьдесят первом году.

Мне вспомнилась поездка тремя годами раньше на празднование 40-й годовщины Монгольской Народной Армии. Тогда делегацию возглавлял Родион Яковлевич. В Монголии его избрали почетным гражданином Улан-Батора. В честь этого события министр и посадил молодое деревцо на одной из центральных улиц города.

— Пусть это деревцо, — сказал он при этом, — станет гигантским деревом с мощными, могучими корнями, с роскошной кроной на могучем стволе. Пусть дерево дружбы будет высоким, не гнущимся под бурей, таким, какой является вечная дружба между советским и монгольским народами. [145]

Мне также была предоставлена честь посадить рядом дерево дружбы.

Быстроходный лайнер, на борту которого кроме меня находились член делегации генерал-полковник М. И. Потапов и переводчик капитан Занданов, сделал прыжок из Москвы в Иркутск. Здесь к нам присоединился еще один член делегации, командующий войсками Забайкальского военного округа генерал-полковник Д. А. Алексеев.

— Только в дальнем пути можно по-настоящему осознать скорости современных самолетов, — заметил генерал Потапов, спускаясь по трапу.

— И еще в сравнении с прошлым, — добавил генерал Алексеев, пожимая его руку.

— Вот-вот, — поддерживаю я Дмитрия Алексеевича, — особенно, скажем, в сравнении со скоростями, существовавшими в конце прошлого столетия. Мы с вами добираемся до Монголии одним прыжком, без посадки. А вот когда Николай Второй пригласил Ли-Хун-Чжана на свою коронацию, тот выехал в Москву торжественно: с большой пышной свитой и с гробом.

— Интересно, — улыбнулся Потапов. — А зачем же гроб?

— На случай смерти в долгом пути. Отчетливо представляю себе караван того времени. Впереди вышагивает верблюд, на нем покачивается монгол-проводник. За верблюдом длинной вереницей тянутся десятки тырок — повозок, запряженных быками. В те времена оси у тырок делали деревянными и не смазывали. Поэтому от них на много верст разносился страшный скрип и вой. Эти звуки помогали обитателям степи предусмотрительно держаться подальше от караванов.

Разговор постепенно перешел на то, что больше волновало всех нас, на предстоящие встречи с монгольскими товарищами.

Я рассказал товарищам, что в первый раз после войны мне довелось встретиться с Юмжагийном Цеденбалом на XIX съезде КПСС. В перерыве между заседаниями мы столкнулись у входа в зал. По-братски обнялись, и я был безмерно счастлив увидеть своего старого фронтового друга. Приятно было видеть, что руководитель партии и правительства МНР по-прежнему прост и скромен. [146]

Потом мы встречались еще несколько раз: и на съездах КПСС, и во время посещений Ю. Цеденбалом Советского Союза.

...В самолете вспомнилась почему-то личная просьба маршала Малиновского обязательно посмотреть, какое оно сейчас, посаженное им дерево дружбы.

2

Первый, кого мы увидели, выходя из самолета в Улан-Баторе, был Министр по делам Народной Армии, Главнокомандующий Народной Армией генерал-полковник Ж. Лхагвасурэн. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия, в которых так много понятного нам, близким боевым друзьям, смысла. Потом по-братски здороваемся с заместителем Министра генерал-лейтенантом Цог и другими генералами и офицерами. Очень приятно было встретить на аэродроме советского посла в МНР Л. Н. Соловьева и работников посольства.

Рассаживаемся в машины, и они плавно выезжают с территории аэропорта. А потом, рывком набрав скорость, мчатся по широкому асфальтированному шоссе. По обеим сторонам, словно приветствуя нас, игриво скачут по белоснежной степи солнечные блики.

Внимательно всматриваюсь в знакомые очертания показавшегося впереди Улан-Батора. Город быстро приближается, приземистый, широкий, как сама степь. На окраине видны строгие линии белоснежных юрт. Они, некогда составлявшие основной жилищный фонд, теперь вытеснены сюда и, словно национальный орнамент, обрамляют город.

На площади Сухэ-Батора колонна автомобилей свернула направо, выехала из города, по мосту проскочила на ту сторону реки Тола. Впереди раскинулась холмистая местность. Правее дороги на одном из резко выделяющихся холмов возвышался памятник благодарности Советской Армии. Три года назад маршал Р. Я. Малиновский возложил к памятнику венок. На опоясывавшей его алой ленте было написано: «Героическим советским воинам, отдавшим жизнь за свободу и независимость монгольского народа. От Армии и Военно-Морского Флота СССР».

Вскоре автомобили свернули с главной магистрали, [147] и мы вдруг увидели совсем рядом стадо диких оленей. Красивые животные стояли на опушке леса и, гордо подняв головы с ветвистыми рогами, доверчиво смотрели в нашу сторону. Их величественные позы и спокойствие говорили о том, что в этих местах они хорошо знакомы с человеком, и он не делает им зла. На фоне живописной местности олени казались деталью художественного полотна, созданного великим живописцем — природой.

Залюбовавшись стройными животными, мы и не заметили, как въехали в долину между двумя высокими холмами и остановились у четырехэтажного здания загородной правительственной гостиницы.

В тот же день, 16 марта, после короткого отдыха наша делегация нанесла визит Первому секретарю ЦК Монгольской народно-революционной партии, Председателю Совета Министров Монгольской Народной Республики товарищу Ю. Цеденбалу. Обычно официальные приемы проходят в рамках общепринятого дипломатического этикета. На этот раз все было иначе и, наверное, шокировало бы западного дипломата. Начать с того, что встретились мы шумно, радостно, с крепкими объятиями и поцелуями по праву старых боевых товарищей. Так же душевно обнялись с товарищами Ж. Самбу — Председателем Президиума Великого Народного хурала, С. Лувсаном — первым заместителем Председателя Совета Министров и другими товарищами. Кроме нашей делегации на встрече присутствовали Ж. Лхагвасурэн и Л. Н. Соловьев.

А перед визитом к товарищу Цеденбалу мы побывали в усыпальнице Сухэ-Батора и X. Чойбалсана. Она расположена на Центральной площади столицы, перед Домом правительства, и внешне напоминает Мавзолей В. И. Ленина. В зале усыпальницы, сделанном, как и вся она, из красивого мрамора, на высоких постаментах стоят два белоснежных гроба, украшенных национальным орнаментом.

Глядя на гроб Сухэ-Батора, я думал о том, как коварно подкралась смерть к этому великому сыну монгольского народа. Однажды, вернувшись с объезда частей гарнизона, которые были приведены в боевую готовность в связи с назревавшим контрреволюционным [148] мятежом, Сухэ-Батор почувствовал головную боль и сильный озноб.

Утром на следующий день, несмотря на слабость, Сухэ-Батор попытался встать, но силы оставили его. Он лег в кровать и потерял сознание.

22 февраля 1923 года Сухэ-Батор скончался.

Рядом в гробу покоится друг и соратник Сухэ-Батора маршал X. Чойбалсан. Он тоже был большим другом Советского Союза. Мне вспомнился солдатский митинг в сентябре 1945 года, когда маршал посетил 59-ю кавалерийскую дивизию в районе города Жэхэ после окончания боевых действий. Выступая тогда, он говорил, что монгольский народ ценит великую дружбу советского народа и дорожит ею, что память о советских воинах, отдавших свою жизнь за свободу и независимость монгольского народа, будет вечной.

Эти слова маршала Чойбалсана я с волнением вспоминал и на следующий день, когда мы безмолвно стояли на вершине сопки перед памятником благодарности Советской Армии. Наша делегация и главнокомандующий Монгольской Народной Армией генерал-полковник Лхагвасурэн возложили тогда венки к подножию памятника...

В один из дней товарищ Цеденбал пригласил нас поужинать за домашним столом. Мне уже приходилось бывать в его гостеприимной семье. Три года назад я впервые узнал самого маленького ее члена. Тогда он протянул мне свою руку и сказал:

— Меня звать Зориг, а вас как?

С этого началось наше знакомство. А потом маленький Зориг сказал: «Давайте дружить». Мне интересно было узнать, не забыл ли меня малыш? Каковы его успехи в учебе? В ту весну 1961 года он уже твердо усвоил основы алфавита и мог читать отдельные слова по букварю.

Не успели мы раздеться и поздороваться с хозяином, как в передней появился мальчуган. Он безошибочно узнал меня и решительно протянул ручонку:

— Здравствуйте.

В тот вечер мы сфотографировались в кругу семьи Юмжагийна Цеденбала. Мальчик сидел у меня на коленях. Он наверняка считал такую позу недостойной [149] джигита и пошел на жертву только во имя нашей дружбы. И я высоко оценил этот его шаг.

Первый бокал товарищ Цеденбал поднял за нашу Коммунистическую партию, за великий советский народ.

Я предложил тост за вечную и нерушимую дружбу наших братских народов, которые под руководством своих партий не раз доказывали верность великим идеалам борьбы за коммунизм.

В беседе за ужином мы узнали, что Монголию постигло стихийное бедствие — «белый дзуд». Так называется суровая снежная зима, которая влечет за собой падеж скота.

В январе и феврале 1964 года пошли небывалые снегопады, поднялись снежные бураны. Морозы достигли 30–40 градусов. Сложились трудные условия зимовки. Скот не мог добывать себе корм из-под большой толщи снега. Дело усложнялось тем, что у «белого дзуда» появился коварный союзник — ящур. Борьба против «белого дзуда» требует массовой перевозки в районы бедствия сена, концентратов, перегонки сотен тысяч голов скота в более благополучные районы страны на новые пастбища. В борьбе же против инфекционной болезни ящура необходимы как раз противоположные меры: изоляция скота, карантин, прививки.

При первых же признаках несчастья в стране создали правительственную комиссию по борьбе со стихийным бедствием. В сомонах появились специальные комиссии для борьбы с дзудом. В городах в помощь скотоводам организовали бригады добровольцев из рабочих и служащих. Как раз накануне нашего приезда 250 сотрудников из учреждений Улан-Батора во главе с работником Центрального Совета Профсоюзов МНР товарищем Дазай выехали в Восточно-Гобийский аймак. Из центра Южно-Гобийского аймака Даланзадгад 170 рабочих и служащих выехали в Баян-Далай. Баян-Обо, Цогтцэцин и другие сомоны. Они перевозили корма из фуражного фонда, выделенного государством, ремонтировали изгороди и навесы, вели поиски пропавшего скота.

Помощь животноводам оказывала вся страна. Сухэбаторский мукомольный комбинат отпустил сотни тонн ячменя, а Уланбаторский мукомольный комбинат — такое же количество отрубей. [150]

Трудящиеся Архангайского и Убурхангайского аймаков направили в пострадавшие районы молоко для кормления молодняка. В Южно-Гобийском аймаке в эти дни было принято ни много ни мало 300 тысяч голов молодняка. И всех животных удалось спасти. А ведь в самом Архангайском аймаке только в последние дни приплод принесли 43 тысячи маток.

Товарищ Цеденбал рассказал, что уже распределено несколько тысяч тонн сена и концентрированного корма. А в госхозах и на мукомольных предприятиях производится дополнительно 25 тысяч тони корма. Для перевозки его используются автомашины всех центральных учреждений. Осуществлено и много других мероприятий.

Можно написать целую повесть о героях Сухэбаторской аймачной автоколонны, которая пробивалась через глубокие снежные заносы в морозы и сильные бураны, чтобы доставить уголь из Бубатской шахты в Эрдэнэ-Цаган и сотни тонн сена в Дариганга-Сомон. Этот район мне хорошо знаком. Отсюда войска Конно-механизированной группы Забайкальского фронта начали наступление через пустыню Гоби. Может, поэтому героизм шоферов Ишгулго, Майжигсайхана, Магсара, Жигмида, Ядама и многих других напомнил мне подвиги нашей шоферской гвардии, пробивавшейся через пустыню Гоби и горы Хингана осенью 1945 года.

И как в те дни войны, на помощь монгольскому народу в его борьбе со стихийным бедствием пришли друзья из Советского Союза. В конце февраля — начале марта в Монгольскую Народную Республику было отгружено десятки тонн медикаментов для борьбы с ящуром. Только вакцины БЦЖ было направлено 50 тысяч доз. Соответствующие организации в самом срочном порядке отправляли в Монголию ветеринарный и вертолетный отряды, колонны грузовых машин, значительное количество автоцистерн, автомобилей ГАЗ-69, а также специалистов для наладки и пуска агрегатов по производству концентрированных кормов.

Советские люди, прибывшие на помощь братскому народу, трудились самоотверженно, героически, не щадя сил и здоровья. Семь суток пробивалась автоколонна, возглавляемая П. М. Спициным и секретарем ревсомола Монголии Турэвхаву, по бездорожью, через высокие [151] хребты Завгана и Гобийского Алтая, засыпанные метровым снегом. 12 марта, несмотря на великие трудности, машины прибыли в пункт назначения и доставили продукты, зерно, товары широкого потребления. И вновь само собой возникло сравнение с событиями тех дней, когда мы с товарищем Цеденбалом готовили и вели наши дивизии против общего врага.

Вечером 17 марта наша военная делегация направилась на торжественное собрание в Дом Народной Армии. Большой зал празднично и со вкусом украшен. В глубине сцены по кумачовому фону занавеса из нижнего правого угла вверх по диагонали устремились алые лучи, образованные искусно собранными складками бархата. На них красная звезда, а правее строгим шрифтом написано: «БНМАУ ардын армии». Ниже — даты «1921–1964». Посредине — бюст Сухэ-Батора.

Юмжагийн Цеденбал был в форме генерал-лейтенанта. В зале знакомые лица боевых товарищей Нянтайсурэна, Доржа, Одсурэна, Цэдэндаши, Цедендамба и многих, многих других. Торжественное собрание открыл генерал-полковник Ж. Лхагвасурэн. Звучит Государственный гимн Монгольской Народной Республики. После этого Лхагвасурэн любезно предоставил мне слово.

Великая честь передать братский боевой привет от советского народа и его Вооруженных Сил. Я говорил, что советские люди хорошо знают славный боевой путь Монгольской Народной Армии и высоко ценят ее заслуги в защите завоеваний своего Отечества. Говорил о тех временах, когда сибирская партизанская армия Кравченко и Щетинина впервые установила связь с вооруженными силами монгольского народа и как с тех пор росла и крепла наша дружба. Она не раз подвергалась в боях проверке на прочность. Боевые испытания показали, что в этом братстве все звенья нерушимы.

В заключение прочитал приветствие Министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского и передал в дар от Вооруженных Сил СССР скульптуру «Воин-освободитель».

После торжественной части мне было приятно встретиться и сфотографироваться со своими боевыми друзьями. По-разному сложился их жизненный путь после войны.

Заместитель начальника политического управления [152] МНА генерал-майор Равдан занимал пост начальника политуправления, а затем перешел на дипломатическую работу. Был послом в КНДР и Чехословакии, руководил отделом Министерства иностранных дел, а теперь является председателем «Общества труда и обороны». Снял полковничью форму и товарищ Цедендамба. После войны он окончил Высшую партийную школу и является заместителем председателя сельхозобъединения. Я узнал, что все командиры дивизий нашли удачное применение своим силам на фронте мирного труда. Уйдя в запас, товарищ Цэдэндаши руководил автобазой, а сейчас он председатель сельхозобъединения. Полковник Дорж после войны учился у нас в Академии имени М. В. Фрунзе, а затем возглавлял отдел боевой подготовки Генштаба МНА. Было неожиданностью узнать, что теперь и он тоже руководит сельхозобъединением. [153]

В Доме офицеров произошла встреча и с товарищем Одсурэном. Он руководит участком строительно-коммунального отдела Улан-Баторской железной дороги. Одсурэн рассказал, что Нянтайсурэн командует сейчас одной из строительных частей. Есть среди моих боевых друзей и пенсионеры. Это генерал-майоры Доржпалам и Зайсанов. Но они по-прежнему бодры, и, как говорится, у них есть еще порох в пороховницах.

Подошли ко мне и Герои Монгольской Народной Республики, бывшие солдаты Данзанванчиг и Дампил, но их трудно было теперь узнать. Передо мной стояли хорошо подготовленные офицеры, люди, идущие по нелегкому, но благородному пути. Данзанванчиг заведовал библиотекой в Доме офицеров. Дампил — капитан медицинской службы. Не сразу нашел он свое призвание. Одно время учился в СССР в зенитном училище, но затем закончил медицинский факультет и теперь работает врачом в военном госпитале.

Находясь в Монгольской Народной Республике, мы воочию убедились в размахе социалистического строительства.

Через всю страну с севера на юг совсем недалеко от Дархана пролегла сегодня трансмонгольская железнодорожная магистраль. Ее путь проложен там не случайно. Не так давно в междуречье Хара-Гол и Шараин-Гол с помощью советских геологов разведаны значительные запасы каменного угля, железной руды, сырья для строительной индустрии и другие полезные ископаемые. Это определило судьбу Дархана. Здесь появились строители и заложили первый фундамент промышленного комплекса. А сейчас в этом районе вступили в строй завод железобетонных изделий, кислородный завод, авторемонтная мастерская, которую вернее было бы назвать также заводом. Готовится к пуску несколько предприятий строительных материалов. И никто уже не называет Дархан станцией. Монгольские воины-строители возвели здесь три благоустроенных поселка городского типа, в контурах которых просматривается будущий крупный промышленный город.

Можно бы многое рассказать о советских специалистах Якове Калитенко, Георгии Дерябине, Алексее Брикуне, об их монгольских друзьях — вулканизаторе Жанчиве, электрослесаре Бямба, шофере депутате Великого [154] Народного хурала Готове и многих других. В дни пребывания в Монголии с нами находился журналист полковник Яков Ершов. Он побывал в Дархане и, вероятно, еще расскажет о людях этой стройки социализма.

Символом вечной и нерушимой дружбы с нашей страной монгольский народ считает также шахту «Налайха-капитальная» мощностью до 800 тысяч тонн угля в год, Уланбаторскую ТЭЦ, Дзунбаинские нефтяные промыслы, а также одно из крупнейших предприятий страны — промышленный комбинат в Улан-Баторе. В этот комбинат входят обувная, шорная, валяльно-войлочная фабрики; суконный, хромовый, овчинный и кожевенный заводы и другие производства.

Посетила наша делегация и кожевенный завод и обувную фабрику. Они расположены рядом. Изготовление обуви с момента поступления шкуры до выхода готовой продукции представляет собой здесь единый производственный процесс. На этих предприятиях очень высока культура труда. Хром, шевро и другие виды кожевенной продукции отличного качества находят сбыт во многих странах мира. Директор кожевенного завода рассказал нам, что по заключенному недавно договору их продукция будет экспортироваться на Кубу, а оттуда поступит сахар.

Большое впечатление произвели на нас мукомольные комбинаты. Это мощные промышленные предприятия, весь производственный процесс на которых механизирован и автоматизирован.

В один из дней нам посчастливилось побывать в музыкальном училище Улан-Батора. Приехали перед началом занятий. На торжественной линейке познакомились с учащимися — все они пионеры и ревсомольцы. Нас приняли в почетные пионеры и повязали красные галстуки.

Прозвенел звонок, и все организованно направились на занятия.

В одном из младших классов шел урок геометрии. Запомнился просторный класс, хорошие учебные пособия и неподдельная любознательность учеников.

В 10-м классе был урок физики. Он проходил в лаборатории, оборудованной новейшими приборами.

Но разумеется, любимое занятие детей — уроки по [155] специальности. Высокого уровня достигло здесь исполнительское мастерство учащихся. В этом мы убедились, прослушав интересный и разнообразный концерт, организованный для делегации.

С сожалением покидали мы новых друзей. Но после этой встречи, где бы мы ни находились, все напоминало нам о них — будущих строителях социалистической Монголии.

Громадное впечатление произвело на нас государственное книгохранилище — сокровищница национальной науки, искусства и литературы. Оказывается, еще в XVI веке в Монголии изучали не только философию, мистико-магические учения, но и медицину, астрономию, астрологию! Показали нам и свод буддийских знаний. Он представляет собой два многотомных сочинения: «Ганжур», состоящий из 108 томов, и «Данжур» — из 225 томов.

Высокого развития достигло еще в древности народное творчество Монголии. Яркими образцами его являются ойратская «Джангариада и Халха» — былины о героях батырах Хугшин Лу Мэргэн ханс, Эрийн сайн Эринцин Мэргэне и других. Но наиболее распространенным видом монгольского фольклора являются улигеры — сказки.

Мы познакомились с древнейшим памятником оригинальной литературы Монголии «Юань чао би ши», что означает «Сокровенное сказание». Оно составлено анонимным автором в 1240 году. Это историческая летопись, в которой широко использован фольклорный материал. Видели мы и произведения старой письменной литературы, основными видами которой являются исторические сказания и Монгольские хроники.

Наиболее широко в книгохранилище представлена современная литература МНР, развивающаяся под влиянием русской классической и советской литератур. На монгольский язык переведены почти все наиболее видные произведения наших писателей.

Мы двигались от стеллажа к стеллажу, и перед нами, словно в кадрах хроникального фильма, проходила история развития монгольской литературы.

Особенно порадовали советскую делегацию успехи Народной Армии МНР. Благодаря повседневной заботе партии и правительства вооруженные силы страны [156] оснащены современным оружием и боевой техникой и являются надежным защитником революционных завоеваний монгольского народа.

Традиционный подвижный род войск МНР — кавалерия передала эстафету качественно новым мотострелковым и механизированным войскам. Побывав в гостях у воинов мотострелкового полка, мы убедились, что часть отвечает всем требованиям современного военного искусства.

В казарме 1-й роты нам показали идеально заправленную кровать. На ней никто не спит — это кровать Героя Монгольской Народной Республики Аюуша. Молодые солдаты роты хорошо знают о его подвигах. Славная жизнь и героическая смерть отважного воина является для них примером беззаветного служения делу социализма.

В полку немало отличников боевой и политической подготовки. Было приятно вручить им памятные значки «Отличник Советской Армии».

* * *

...Накануне отъезда из Монголии члены делегации пришли к тому месту, где в 1961 году были посажены два дерева дружбы. Деревца еще молоды, но быстро набираются сил, растут, крепнут. Стройные, с красивой кроной и сильными корнями, они способны выдержать любые испытания. Им стоять века.

Примечания