На военно-дипломатической работе
Итак, военно-дипломатическая работа. Вначале К. Е. Ворошилов утверждается председателем общей комиссии при Наркомате иностранных дел по вопросам перемирия. В ее состав в числе других вошли заместитель Наркома иностранных дел СССР И. М. Майский, Нарком просвещения РСФСР В. П. Потемкин, начальник Военной академии Генштаба Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, старший редактор редакции военно-исторической литературы Военного издательства Наркомата обороны генерал-лейтенант А. А. Игнатьев и член редколлегии газеты «Красная звезда» генерал-майор М. Р. Галактионов. Но в связи с резким увеличением объема работы и новых задач эта комиссия в том же составе вскоре преобразовывается в комиссию по вопросам перемирия с Германией.
Заранее скажу, что затем К. Е. Ворошилов становится еще и во главе комиссии по перемирию с Финляндией, Венгрией и Румынией.
Работа всех этих органов была весьма напряженной. Особенно во второй половине 1944 года. Говорю об этом, исходя из собственного опыта. Конечно, мне наряду с некоторыми другими работниками приходилось лишь исполнять указания старших начальников. Но тот поток документов, справочных материалов, который проходил через секретариат маршала и который приходилось сортировать и анализировать, позволяет и мне, пусть, как говорится, и со своей колокольни, судить о колоссальном труде наших руководителей, закладывавших юридические основы будущих межгосударственных отношений с пока еще воюющими сторонами.
Правда, деятельность комиссии в значительной мере облегчалась тем, что за ней стоял многоопытный Наркомат иностранных дел, который постоянно держал руку на пульсе жизни планеты, выдавал необходимые рекомендации. Сказывался и огромный жизненный опыт председателя К. Е. Ворошилова. Тем более что он уже не был новичком на военно-дипломатическом поприще. Еще в 1928 году вместе с Председателем ЦИК СССР М. И. Калининым он занимался делами, связанными с визитом в СССР главы афганского государства. В 1933 году возглавлял советскую правительственную делегацию, выезжавшую в Турцию, а в 1939-м участвовал в переговорах с представителями Англии и Франции с целью выработки совместных мер по сохранению мира и обузданию агрессоров, прежде всего фашистской Германии. И это не считая его участия в работе уже упоминавшихся выше Московской и Тегеранской конференций.
Следует сказать, что вырабатываемые комиссиями под председательством К. Е. Ворошилова документы, прежде чем попасть на стол для официального государственного одобрения, довольно долго согласовывались и уточнялись. По роду своей деятельности мне приходилось выполнять как раз ту часть подготовительной работы, которая была связана с этими уточнениями и поправками, вносимыми в проекты членами комиссии. Мне же приходилось докладывать им и предварительные варианты договоров.
Чаще всего доводилось бывать у маршала Б. М. Шапошникова на его подмосковной даче в Архангельском. Дело в том, что Борис Михайлович тогда болел и почти безвыездно находился на даче.
— Присаживайтесь, голубчик, — обычно встречал меня с улыбкой Б. М. Шапошников. — Докладывайте, что привезли сегодня?
— Новые проекты мирных договоров с Румынией и Венгрией.
— Какие в них внесены изменения?
— Более четко сформулированы положения о быстрейшей ликвидации фашистских и профашистских организаций в этих странах, — начинал докладывать я. — Поставлено условие о полном возвращении советских граждан на Родину.
Ответы на вопросы маршала меня не затрудняли, поскольку каждый вариант текста договора я знал едва ли не наизусть.
Затем Борис Михайлович сам читал документы, делал пометки на полях, добавляя вслух:
— Доложите, голубчик, Клименту Ефремовичу, что я согласен с изменениями. Но прошу, если это окажется приемлемым, учесть и мои небольшие поправочки. — Откладывал карандаш, вздыхал: — Нет, надо скорее ставить точку на войне. Однако эту точку, голубчик, можно поставить не только с помощью оружия, но и таких вот документов. Гуманных документов! Уверен, история именно так их оценит. А сейчас важно, чтобы договаривающиеся с нами стороны по достоинству оценили их. Очень важно! Этим мы сохраним жизнь многим миллионам людей. К его словам трудно было что-либо добавить.
С Борисом Михайловичем было легко и интересно разговаривать. Это был душевный, глубоко эрудированный и одаренный человек, подлинный патриот Родины.
Я знал многие факты из биографии Б. М. Шапошникова. За четыре года до первой мировой войны он окончил академию Генштаба. В семнадцатом революционно настроенные солдаты избрали его начальником Кавказской гренадерской дивизии, видя в нем честного, прекрасно относящегося к нижним чинам офицера. В мае восемнадцатого Б. М. Шапошников добровольно вступает в ряды Красной Армии, становится сначала помощником начальника оперативного управления штаба Высшего военного совета, а затем и начальником оперативного управления Полевого штаба РВС Республики.
В мирное время Борис Михайлович командовал войсками Ленинградского и Московского военных округов. В тридцатом году вступил в члены ВКП(б). В тридцать втором стал начальником и одновременно военным комиссаром Военной академии имени М: В. Фрунзе, пробыв перед этим несколько лет на должностях начальника штаба РККА и командующего войсками Приволжского военного округа.
С мая 1937 года Б. М. Шапошников — начальник Генерального штаба. С августа сорокового — заместитель Наркома обороны СССР. Во время Великой Отечественной войны Борис Михайлович был некоторое время начальником штаба Западного направления, после чего снова возглавил Генштаб.
С мая сорок второго и по июнь сорок третьего он — заместитель Наркома обороны, после чего — начальник Военной академии Генштаба.
Должен сказать, что Б. М. Шапошников до конца дней своих отдавал всего себя делу воспитания и обучения наших офицерских кадров, советских воинов.
Не могу умолчать и еще об одном члене нашей комиссии по перемирию. Речь пойдет о генерал-лейтенанте Алексее Алексеевиче Игнатьеве, авторе широко известной книги «Пятьдесят лет в строю».
Постоянное место работы А. А. Игнатьева стало тогда в секретариате К. Е. Ворошилова, то есть рядом с нами. И естественно, мы вскоре подружились, начали вести непринужденные разговоры, из которых многое узнали о его необычной судьбе.
Алексей Алексеевич, как оказалось, был потомственным дворянином, родился в Петербурге, в семье графа А. П. Игнатьева. Отец его занимал должности генерал-губернатора Восточной Сибири, Юго-Западного края, являлся членом государственного совета. В 1906 году пал от пули эсера-террориста.
Сам Алексей Алексеевич в свое время окончил пажеский корпус, офицерскую кавалерийскую школу, академию. После службы в частях и штабах армии был военным атташе России в Дании, Швеции, Норвегии и во Франции. Великую Октябрьскую социалистическую революцию встретил с пониманием. Но в Россию сразу не вернулся, с 1918 по 1924 год, по определению французского правительства, находился на положении «единственного представителя русского государства» по вопросам, связанным с ликвидацией военных заказов и русским государственным счетом во французском банке. Делал все от него зависящее, чтобы ценности и денежные средства, переведенные еще до революции царским правительством в счет военных заказов и государственных вкладов, вернулись в Советскую Россию. Вполне понятно, что эти его дела вызывали ярость со стороны белоэмигрантского отребья, он подвергался оскорблениям, шельмованию в прессе.
На Алексея Алексеевича было даже подготовлено покушение, что побудило Советское правительство (к тому времени Франция уже признала первую в мире Страну Советов) взять его под свою защиту. С этого времени А. А. Игнатьев находился на службе уже в советских учреждениях в Париже. По линии Наркомвнешторга работал в роли консультанта при торгпредстве СССР, представителем Советского торгового общества и уполномоченным Международной книги. В выполнении всех этих обязанностей ему помогало прекрасное знание французского, английского, немецкого, датского, норвежского и шведского языков.
В тридцать седьмом году А. А. Игнатьев с женой вернулся на родину. В Париже остались его престарелая мать и брат с сестрой. О последних Алексей Алексеевич отзывался далеко не лестно, ибо его брат был ярым монархистом, а сестра являлась членом белоэмигрантской организации «Русские соколы».
С матерью же Алексей Алексеевич до конца ее дней поддерживал самые тесные отношения, помогал ей деньгами.
Может показаться излишней такая детализация родословной и службы Алексея Алексеевича Игнатьева. Но делаю я это лишь только для того, чтобы показать всю сложность пережитого этим человеком времени, его непреклонное желание верой и правдой служить Советской власти. И генерал-лейтенант А. А. Игнатьев нашел свое место в защите ее интересов!
А война все дальше откатывалась на запад. Под ударами советских армий рушилась оборона немецко-фашистских войск и на территории Венгрии. 4 апреля 1945 года она была полностью освобождена от гитлеровских оккупантов.
Но война оставила после себя страшное наследие. В стране царила разруха, экономика была почти полностью парализована. Вот в таких условиях и начала свою деятельность в Венгрии Союзная контрольная комиссия, которую поручили возглавить К. Е. Ворошилову.
Вскоре мы перебазировались в Будапешт. И здесь К. Е. Ворошилов держал самую тесную связь с представителями союзных держав в СКК. Осуществлялась она, как правило, через группу офицеров, возглавляемую подполковником М. И. Черкасовым. Кардинальные же вопросы выносились на обсуждение непосредственно глав представительств.
Следует сказать, что Климент Ефремович координировал деятельность Союзной контрольной комиссии с присущей ему энергией, тактом и прозорливостью.
Перед 1 мая К. Е. Ворошилов был вызван в Москву для доклада И. В. Сталину о работе комиссии и решения ряда других государственных вопросов. С ним поехала часть офицеров секретариата, в том числе и я.
В Москве нас и застало известие о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Конец войне! Самой кровопролитной и страшной войне в истории человечества!
Трудно передать словами, что творилось в те часы и дни на улицах столицы. Люди обнимались, смеялись, плакали от радости. Как же, победа! А к ней ведь мы шли целых 1418 огненных дней и ночей!
Потом мы стали очевидцами величественного Парада Победы. На него я взял с собой старшего сына Валентина, которому тогда было всего шесть лет. Поставил его впереди себя, сказал:
— Смотри, сынок, на самый светлый праздник! Смотри и запомни это на всю свою жизнь!
Сводные полки были построены на Красной площади так, как действовали когда-то фронты. На правом фланге — сводный полк Карельского фронта, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 3, 2 и 1-го Белорусских, затем 1, 4, 2 и 3-го Украинских фронтов. Далее — сводные полки Наркомата обороны СССР и Военно-Морского Флота, военных академий и училищ, войск Московского гарнизона.
Командовал парадом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. А принимал — Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, в то время заместитель Верховного Главнокомандующего.
Парад замыкали бойцы, несшие 200 опущенных к брусчатке знамен и штандартов разгромленных фашистских частей и соединений. Вот они все разом сделали поворот, и под барабанную дробь к подножию Мавзолея, шелестя рваными полотнищами, полетели ненавистные символы с паучьими свастиками. Так история клеймила фашизм печатью позора.
На следующий день в газете «Правда» Леонид Леонов писал:
«Дорогие отроки, и девочки, и вы, совсем маленькие!
Запоминайте этих грозных и очень добрых людей, избавивших вас от кнута и виселицы, от газа циклона и Печки со страшным красным глазком, от изуверских фашистских вивисекций и от горьких, всегда таких неслышных детских слез. Пусть в вашей невинной памяти навеки запишется этот день, полный всяческих благодеяний. Таких подарков детям не дарил еще никто. И если когда-нибудь усталость надломит ваше вдохновенье или грянут черные минуты, от которых мы, немножко постаревшие и смертные, не сможем оборонить вас на расстоянии веков, — вспомните этот день, и вам смешна станет временная невзгода. Вам будет так, как если бы вы раскрыли бесконечно святую книгу творческой муки, беззаветного героизма и бессонного труда. Эта книга называется — Великая Отечественная война».
А Союзная контрольная комиссия продолжала свою работу. Больше того, забот нам день ото дня все прибавлялось. Советское правительство и командование наших войск приняли решение об оказании помощи венгерскому населению. Совнарком СССР обязал командование 2-го и 3-го Украинских фронтов передать венграм несколько тысяч тонн продовольствия, оказать помощь местным крестьянам зерном и тягловой силой в период весеннего сева. А еще в феврале и марте 1945 года Советское правительство предоставило Венгрии заем в сумме 950 миллионов пенго, который затем был увеличен еще на 100 миллионов.
Положение венгерского населения действительно было бедственным. Немецко-фашистские войска, отступая, вывезли не только большую часть оборудования промышленных предприятий, продовольствия, но и весь золотой запас государства. Вот тут-то и проявился гуманизм Страны Советов, которая, едва выйдя из страшной и разрушительной войны, уже протягивала руку помощи другим странам и народам.
25 сентября 1945 года произошли еще более существенные изменения во взаимоотношениях между СССР и Венгрией. В соответствии с директивными указаниями К. Е. Ворошилов письменно уведомил премьер-министра временного национального правительства этой страны, что Советский Союз решил восстановить с ней дипломатические отношения и обменяться посланниками. От СССР таким чрезвычайным и полномочным посланником был назначен Г. М. Пушкин.
Несколько слов о Георгии Максимовиче. Это был талантливый, политически зрелый дипломат. Пользовался большим авторитетом не только у нас, работников СКК, но и у венгерских друзей. Прекрасно знал Венгрию, досконально изучил ее еще в довоенное время, работая здесь в советском посольстве.
О высокой эрудиции Георгия Максимовича свидетельствует хотя бы такой факт, что, подготавливая информацию о внутриполитическом положении в этой стране, он так четко и полно излагал суть дела, что Климент Ефремович подписывал этот документ почти без поправок.
В конце 1947 года Союзная контрольная комиссия закончила свою деятельность. Мы вернулись в Москву, где нас ждали новые дела. В частности, как заместитель Председателя СНК СССР К. Е. Ворошилов курировал еще и деятельность таких государственных учреждений, как министерства высшего образования, здравоохранения и кинематографии, комитеты по делам искусств, физкультуры и спорта, главное управление гидрометеослужбы, главное управление по делам полиграфической промышленности. Одновременно он являлся председателем Бюро по культуре при СНК СССР. Вполне естественно, что и мы, секретариат Климента Ефремовича, переключались на эти дела.