Глава двенадцатая

1943 год был насыщен крупными и важными событиями на всем советско-германском фронте. В июле — августе развернулось грандиозное сражение на Курской дуге. В августе — сентябре осуществлялась операция по освобождению важной угольно-металлургической базы на юге нашей страны — Донбассе. Осенью в результате стремительного наступления войска Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного фронтов вышли к Днепру, захватив с ходу свыше 20 небольших плацдармов на его правом берегу.

При подготовке и проведении этих операций надежно действующая связь приобретала особенно важное значение. Но отступавшие войска противника методически разрушали местные узлы и постоянные линии связи. На состоянии и работе связи отражались также быстрые темпы наступления советских войск, требовавшие частых перемещений пунктов управления. По этим причинам [189] мне по указанию Ставки Верховного Главнокомандования приходилось почти все время находиться на том или ином фронте. Я работал там, конечно, не один. В моем распоряжении находилась группа квалифицированных и опытных связистов: генерал П. Д. Мирошников — непременный участник всех операций, опытный и чрезвычайно трудоспособный связист генерал И. А. Найденов, который по моим поручениям чаще всего работал в войсках, начальники отделов Главного управления полковники В. Г. Кожетов и Ф. Ф. Ильюкевич; первый из них был большим знатоком проводной связи, а второй — прекрасным специалистом в области организации радиосвязи. Кроме того, в составе группы постоянно находились офицеры управлений вооружения и снабжения. Из наркомата со мной чаще других бывали мои заместители А. А. Конюхов и Г. А. Омельченко, а также ответственные работники Военно-восстановительного управления И. А. Павлюченко и И. С. Равич. Они занимались главным образом организацией восстановительных работ в освобожденных районах.

В последних числах сентября, когда войска Юго-Западного фронта уже отбросили противника за Днепр, А. М. Василевский предложил мне поехать вместе с ним в Запорожье, чтобы лично посмотреть, в каком состоянии находится плотина Днепрогэса. Это предложение было очень кстати и совпадало с моими намерениями и планами. Дело в том, что в Запорожье в это время находился мой заместитель А. А. Конюхов, и мне надо было обязательно встретиться с ним. Когда мы въехали в город, противник вел по Запорожью артиллерийский и минометный огонь. В разных его районах слышались разрывы снарядов и мин. Линия фронта проходила тогда по Днепру. Подъехав как можно ближе к берегу, остановились возле стрелявшей минометной батареи. Противоположный берег, занятый противником, хорошо просматривался, однако плотины не было видно. Дальше ехать было опасно. Оставив свои машины за домами, пошли к берегу пешком. Укрывшись [190] в каком-то полуразрушенном доме, увидели через проломы в его стенах широкий Днепр и плотину, в довоенное время питавшую всю округу электрической энергией. Сколько человеческих сил потребовалось, чтобы создать это считавшееся когда-то уникальным сооружение в нашей стране! А теперь часть плотины взорвана, вокруг оборванные провода линий передачи высокого напряжения.

Несколько минут мы стояли молча. Но вот с противоположного берега застрочил пулемет противника. То ли нас заметили, то ли гитлеровцы для острастки выпустили очередь. Так или иначе, дальше оставаться было нельзя. Да и не было в том нужды — мы увидели плотину Днепрогэса, получили представление о ее состоянии. Возвратившись к машинам, поехали к вокзалу.

Там я встретился с А. А. Конюховым и начальником Запорожского областного управления связи. От них узнал, что в Запорожье и по всей области немецко-фашистские захватчики, как и в других освобожденных районах, произвели большие разрушения. Чтобы в установленный срок выполнить план восстановительных работ первой очереди, не хватало сил и средств связи. Я обещал им выделить из состава войск связи Южного фронта два линейных батальона и некоторое количество аппаратуры и линейных материалов.

После того как советские войска вышли к Днепру и захватили плацдармы, а войска Южного фронта получили задание действовать в направлении Крымского полуострова, внимание А. М. Василевского было приковано к Южному фронту. Меня же все больше и больше беспокоило состояние связи на Юго-Западном и Степном фронтах. По этой причине я должен был выехать на Юго-Западный фронт.

С большим сожалением расставался я с Александром Михайловичем. Первое наше знакомство состоялось в начале войны, когда он работал в Генеральном штабе, а я был народным комиссаром [191] связи. В дальнейшем нам приходилось часто встречаться. И где бы ни работал с А. М. Василевским, всюду господствовала спокойная и непринужденная обстановка. Он помогал мне, постоянно держал в курсе обстановки, предоставлял возможность самостоятельно решать важные вопросы. Во время войны нам вместе пришлось испытать не только радость побед, но и горечь неудач. И вот теперь мы расставались.

В штаб Юго-Западного фронта, который располагался тогда в селе Богдановка (восточнее Павлограда), мы прибыли в первых числах октября 1943 года. Меня встретил начальник связи фронта генерал Леонов. От него я узнал досадную новость: Юго-Западный фронт не имеет проводной связи со своим правым соседом — Степным фронтом. Это было для меня неожиданностью. Во время войны связи взаимодействия уделялось большое внимание, и я был уверен, что она существует. Крайне неустойчиво работала в это время телеграфная связь Генерального штаба со штабом Степного фронта. Чтобы улучшить положение, мы рассчитывали организовать ее по другому направлению — через узел связи штаба Юго-Западного фронта, а ее в этот момент не оказалось. Надо было быстро исправлять создавшееся положение.

Огорченный и расстроенный, я решил ехать в штаб Степного фронта и на месте решать эту задачу. Приказал генералу Леонову, чтобы он отдал необходимые распоряжения об установлении связи со своим правым соседом и предложил ему выехать вместе со мной.

По моим сведениям, штаб Степного фронта располагался в Решетиловке Полтавской области. В осеннюю распутицу по трудным дорогам мы проделали почти 200-километровый путь. Измученные вконец, уже поздней ночью добрались до Решетиловки. Однако там выяснилось, что штаб переехал на новое место — в село Кишеньки.

Немного отдохнув, утром выехали дальше. Наконец добрались до места. Переехавший сюда накануне [192] штаб фронта еще продолжал устраиваться. Всюду — на столбах, у домов, на деревьях — оборудовали внутреннюю телефонную связь штаба.

Вскоре подошел начальник связи Степного фронта генерал-лейтенант Н. С. Матвеев. После разговора с ним мне стало ясно, что связисты Юго-Западного фронта построили новую линию даже дальше своей правой границы, но вышли не на то направление, на которое следовало; на Степном же фронте восстанавливаемая разрушенная линия еще не дошла до левой границы. В результате построенные линии не сомкнулись.

Начальники связи обоих фронтов обязаны были договориться между собой и точно согласовать место стыка, но не сделали этого. Работники Главного управления, на чьей ответственности лежало определение места стыка, понадеялись на начальников связи фронтов и не проследили, чтобы это было сделано вовремя. В результате получился большой конфуз — связи не было.

Вскоре связь между фронтами была установлена. Через двое суток эта линия уже использовалась также для переговоров Генерального штаба со штабом Степного фронта.

В тот период всех нас очень волновал вопрос, как будет работать связь на фронтах и в армиях во время форсирования Днепра. Как мне представлялось, могло возникнуть много трудностей. И действительно, штабам фронтов и армий пришлось столкнуться со сложными проблемами: значительная ширина и большая глубина водной преграды, необходимость непрерывного управления войсками при форсировании, а также при боевых действиях на захваченных плацдармах. Трудность заключалась еще в том, что у нас не было достаточного опыта организации связи при форсировании такой крупной реки, как Днепр.

Но очень помогла нам подготовительная работа, которая началась задолго до форсирования Днепра. Были определены способы организации [193] связи с непосредственно подчиненными соединениями, чтобы быстрее получать информацию о бое.

Во всех частях связи создавались резервы полевого кабеля и аппаратуры. Кабель, предназначавшийся для прокладки в воде, покрывался толстым слоем озокерита или пушечного сала. Телефонные аппараты тщательно проверялись и обеспечивались запасными микрофонными капсюлями. Для размотки кабеля с лодок и плотов изготавливались специально приспособленные телефонные катушки. Приводились в порядок радиостанции.

Весь личный состав подразделений обучался прокладке линий связи через реку. Труды эти не пропали даром. Тщательная подготовка при подходе к Днепру и самоотверженная работа во время форсирования способствовали бесперебойной связи и непрерывному управлению войсками.

Много славных боевых подвигов совершили связисты при форсировании Днепра. Вот несколько примеров.

В ночь на 25 сентября передовые подразделения 25-го гвардейского стрелкового корпуса переправились через Днепр и захватили небольшие плацдармы на его правом берегу. Вместе с пехотой туда переправились телефонист роты связи 225-го гвардейского стрелкового полка 78-й гвардейской стрелковой дивизии коммунист И. Н. Бурмистров и начальник Центральной телефонной станции той же роты комсомолец Н. С. Павлов.

Они быстро установили связь с батальонами. Между тем завязался ожесточенный бой. Артиллерийско-минометный огонь противника выводил из строя телефонные линии, нарушалась связь с командиром дивизии и командирами батальонов. Отважные связисты с риском для жизни за один только день 25 сентября устранили 10 повреждений кабельных линий, проложенных в воде и на плацдарме. В тот же день, когда противник перешел в контратаку и почти окружил командный пункт полка, Бурмистров и Павлов вместе с другими связистами вступили в бой. Из автоматов и гранатами они [194] уничтожили около 50 гитлеровских солдат, а Павлов в рукопашной схватке уничтожил фашистского офицера.

За проявленный героизм Ивану Николаевичу Бурмистрову и Никифору Савельевичу Павлову Президиум Верховного Совета СССР 26 октября 1943 года присвоил звание Героя Советского Союза.

Во время форсирования Днепра линии связи выходили из строя бесчисленное множество раз.

При форсировании Днепра взвод, которым командовал В, А. Шулятиков, осуществлял связь штаба 163-й стрелковой дивизии с 529-м стрелковым полком. Под его руководством связисты в течение четырех суток под огнем противника устранили более 800 повреждений на линии, четыре раза прокладывали через Днепр телефонный кабель. Раненный, В. А. Шулятиков не покинул поле боя.

За образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и стойкость В. А. Шулятиков в числе других воинов 163-й стрелковой дивизии был удостоен звания Героя Советского Союза. Теперь Василий Александрович Шулятиков — полковник, кандидат военных наук, работает преподавателем академии, продолжает верно служить любимой Родине.

Много героических подвигов совершили и наши радисты. В их числе был старший радист роты связи 31-й стрелковой дивизии Хамит Габдулович Гадельшин. Глубокой ночью 28 сентября, имея при себе радиостанцию РБ, он вместе с передовыми подразделениями 75-го стрелкового полка переправился на правый берег Днепра. Противник вел сильный огонь и освещал берег ракетами. Однако отважный связист благополучно добрался до наблюдательного пункта командира полка, развернул свою радиостанцию и установил связь с командиром дивизии. Трое суток Гадельшин бессменно работал на радиостанции и поддерживал непрерывную связь. В самый разгар боя рядом с ним разорвался вражеский снаряд, и Гадельшина [195] вместе с радиостанцией засыпало землей. Но радист сумел быстро выбраться, установил отлетевшую антенну и продолжал осуществлять радиосвязь. Фашисты, яростно контратаковавшие боевые порядки полка, не один раз вплотную приближались к радиостанции, но Гадельшин не прерывал работы. Когда они уже находились рядом с ним, он, не задумываясь, вызвал огонь наших батарей на себя.

За героические подвиги, совершенные во время форсирования Днепра, X. Г. Гадельшин был удостоен звания Героя Советского Союза.

Вскоре после этой операции мне пришлось побывать в 65-й армии, которой командовал генерал П. И. Батов. Зашел я к нему в тот момент, когда Военный совет армии рассматривал наградные листы на воинов, отличившихся в последних боях. Желая, по-видимому, заинтересовать меня, а может быть, это произошло и случайно, Павел Иванович стал зачитывать наградной лист на ефрейтора-связиста Ивана Михайловича Колодия, представляемого к званию Героя Советского Союза. «Переправлялся с передовым отрядом... Был ранен... На западном берегу Днепра развернул свою рацию, установил связь с батареей и передавал координаты целей... Принимал личное участие в контратаках стрелкового батальона, бил немцев из автомата и гранатами».

«Отличный связист», — подумал я и записал его фамилию. Потом я попросил П. И. Батова откомандировать всех связистов, представленных к званию Героя Советского Союза, в мое распоряжение.

— А зачем? — спросил он.

— Хочу направить их на учебу.

Мы не ограничились 65-й армией и потом решили собрать в Главном управлении Героев Советского Союза и из других армий. В Москву приехало более 50 солдат, сержантов и офицеров связистов. Мы познакомились с ними, попросили каждого рассказать, за какой подвиг получил он это высокое [196] звание, рассказать о боевом опыте. Встреча с героями продолжалась два дня.

Солдатам и сержантам было предложено пойти учиться в военные училища связи, а офицерам в академию. Мы были уверены в том, что из них выйдут хорошие офицеры. Они не обманули наших надежд. Из этих отважных воинов-связистов, прошедших горнило войны, получились прекрасные офицеры. Многие из них продолжают служить и в настоящее время. [197]