Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Крутой поворот

С первых дней Великой Отечественной войны Советское правительство, предвидя трудности, предприняло энергичные меры по обеспечению населения продовольствием. Оно потребовало от компетентных организаций предложений по рациональному расходованию продовольствия и введения такой системы распределения, которая помогала бы выполнению задач, вытекающих из условий военного времени, и позволяла бы регулировать потребление в зависимости от имеющихся ресурсов.

На четвертый день после начала войны у заместителя Председателя Совнаркома СССР Н. А. Булганина в Кремле состоялось совещание, в котором принимали участие многие наркомы СССР и РСФСР, а также руководящие работники Госплана. Обсуждался вопрос о порядке перехода на нормированное снабжение. Имевшиеся запасы продовольствия не могли обеспечить свободную продажу на длительный срок, а нехватка продуктов при открытой торговле неизбежно привела бы к спекуляции, очередям, падению дисциплины на производстве. Для предотвращения такой опасности и создания устойчивого снабжения армии и населения правительство решило без промедления ввести карточки. Хотя в распределительной системе и таилось немало отрицательных сторон, но переход от свободной торговли к рационированию был единственно приемлемым решением. Эта мера означала крутой поворот в экономической жизни страны.

После всестороннего обмена мнениями о нормах выдачи продуктов и сроках введения карточек по городам Госплану и Наркомторгу было поручено в соответствии с принятым решением представить в Совет народных комиссаров СССР все расчеты и проект закона о переходе на новый порядок снабжения.

Перед закрытием совещания Булганину принесли сводку о положении на фронтах. Он тут же прочитал ее, [39] подошел к карте, висевшей на стене, посмотрел, покачал головой и, обернувшись к нам, сказал:

— Немцы подошли к Минску. Город объят пламенем. От бомб погибло много жителей.

Это известие вызвало у нас чувство щемящей боли в груди.

В стране уже имелся опыт карточной системы, существовавшей в 1928–1935 гг., но не все из прошлого могло быть использовано. Нормы выдачи продуктов тогда менялись на местах, часто вносились изменения в контингенты, снабжавшиеся по карточкам. За годы, отделяющие нас от того времени, произошло многое, что надо было учесть.

Лучше и быстрее могли подготовить все необходимые данные к переходу на карточки сотрудники, имевшие опыт распределения товаров в начале 30-х годов. Именно их народный комиссар торговли СССР А. В. Любимов и привлек к этой работе. Он образовал две группы экономистов. Одной поручили разработать положение по применению карточек, другой — уточнить контингента, требующие централизованного снабжения, и подготовить расчеты на потребное количество продовольствия для продажи по карточкам. Любимов непосредственно вникал во все детали нового положения, редактировал, проверял, уточнял проект будущего закона о переходе страны на условия жизни военного времени.

Предстоящая карточная система строилась на основе полной централизации руководства этим делом. Только правительство СССР могло распорядиться ресурсами страны, только оно могло вводить карточки в областях, городах и устанавливать нормы выдачи. Только оно могло решать, к какой группе снабжения отнести работников той или иной профессии. Все это вносило стройность в новый порядок отпуска продуктов.

На разработку документов, уточнение контиигентов и осуществление расчетов, связанных с определением размеров норм выдачи продуктов, потребовалось несколько дней. К проекту постановления Совета народных комиссаров СССР прилагалась целая стопка документов с расчетами. Была проделана колоссальная и довольно утомительная работа, требующая точности и обоснованности каждой цифры, а их было великое множество.

Вскоре правительство приняло постановление о переводе с 18 июля 1941 г. жителей Москвы, Ленинграда, Московской и Ленинградской областей на нормированное [40] снабжение. Вслед за ними постепенно перешли на него и все другие области, края, республики. Вначале продажа продуктов по карточкам была сложной, учет талонов отнимал много времени у работников торговой сети, но постепенно недостатки устранялись. День ото дня распределительная система улучшалась, становилась более гибкой, отвечающей требованиям чрезвычайной обстановки. Итак, через 26 дней после начала войны страна перешла от свободной продажи к карточной системе. То была реальная и быстрая мера, исключающая нерациональное расходование продовольствия.

Заметим здесь, что в период второй мировой войны нормирование продуктов было введено во всех европейских государствах, а также в Японии, США, Канаде. Этому жизненно важному аспекту военной экономики было уделено самое пристальное внимание. В одних странах нормировались почти все продукты, в других — лишь некоторые. По сравнению с первой мировой войной, когда, по выражению В. И. Ленина, на свет божий появилась хлебная карточка, гражданское население было ограничено в потреблении значительно раньше и по более широкому кругу товаров, а нормы выдачи отличались большей дифференциацией. Во многих странах было установлено более 10 норм, в Швеции — 45, в Германии — 62. Множественность норм объяснялась как напряженностью баланса продовольственных ресурсов, так и необходимостью стимулирования труда в важнейших отраслях промышленности. Однако нормирование в капиталистических странах проводилось так, что потребление толстосумов не затрагивалось.

Третьего июля по радио передавалось выступление И. В. Сталина. Он изложил обстановку на фронтах и призвал партию и народ без промедления перестроить жизнь и экономику страны соответственно требованиям войны. Его речь вызвала патриотические чувства у людей, поднимала их на борьбу с врагом. «Все для фронта, все для победы!» Это означало для нас, работников торговли, необходимость беречь, экономить в первую очередь продовольствие, брать на учет все товары, рационально расходовать материальные ресурсы. Это означало изменение ритма жизни страны. «Побеждает на войне тот, — говорил Ленин, — у кого больше резервов, больше источников силы, больше выдержки в народной толще»{6}. [41]

Этому призыву была подчинена вся деятельность Наркомторга и его органов на местах. Снабжение продуктами питания было дифференцировано по отраслям народного хозяйства. Повышенные нормы устанавливались рабочим, занятым на тяжелых работах — в металлургии, в добывающих отраслях, в химической и нефтяной промышленности, для рабочих паровозных бригад на железнодорожном транспорте и многих других.

Нормы выдачи на тот или иной период иногда менялись в зависимости от состояния ресурсов, но принцип: «за ударный труд — лучшее снабжение» сохранялся все время. В мае 1942 г. было введено дополнительное питание для тех рабочих, кто перевыполнял нормы выработки. Так называемое второе горячее питание состояло из 50 г мяса или рыбы, 50 г круп, 10 г жиров и 100 г хлеба. Название «второе горячее» пошло от того, что в норму выдачи по карточкам это питание не засчитывалось. К концу 1942 г. дополнительное питание получало около 1 млн., в 1943 г. — 3 млн., а в 1945 г. — 6 млн. человек.

«Ударность, — писал В. И. Ленин, — есть предпочтение, а предпочтение без потребления ничто. Если меня так будут предпочитать, что я буду получать восьмушку хлеба, то благодарю покорно за такое предпочтение. Предпочтение в ударности есть предпочтение и в потреблении. Без этого ударность — мечтание, облачко, а мы все-таки материалисты»{7}.

Во время войны рабочие, служащие, их семьи широко пользовались услугами столовых, чайных, закусочных, так как готовить пищу в домашних условиях было очень тяжело, не хватало продуктов, да и времени. Бывшие домашние хозяйки работали на заводах, стройках, предприятиях связи, транспорта, в торговле, заменив ушедших в армию мужчин. Общественное питание оказало неоценимую услугу миллионам людей. Как велико было его значение, говорит такой факт. Доля общественного питания в розничном товарообороте страны возросла до 25% в 1943 г., тогда как до войны и в первые послевоенные годы не превышала 14%.

Чтобы лучше обеспечить людей, занятых в важнейших отраслях народного хозяйства, были образованы отделы рабочего снабжения (орсы) при заводах, шахтах, рудниках и на транспорте. В их задачу входило создание собственной продовольственной базы. Им выделяли земельные [42] участки, средства на их обработку. Получаемую из подсобных хозяйств продукцию почти полностью оставляли в распоряжении орсов. Правительство предоставило директорам предприятий право снабжать рабочих сверх карточек продуктами, полученными от подсобных хозяйств, после того как будут удовлетворены потребности столовых.

Эти меры создавали у руководителей предприятий заинтересованность в организации орсов при заводах. В 1942 г. их насчитывалось около 2 тыс., а к концу 1945 г. стало более 7700. На долю отделов рабочего снабжения к этому времени приходилось 27,5% розничного товарооборота страны. Посевная площадь подсобных сельскохозяйственных предприятий в промышленности увеличилась с 1365 тыс. га в 1940 г. до 3104 тыс. га в 1943 г. А поголовье крупного рогатого скота в этих хозяйствах к концу 1943 г. возросло до 904 тыс. голов.

Для руководства хозяйственной деятельностью орсов при наркоматах были образованы управления рабочего снабжения. Их возглавляли, как правило, заместители наркомов. Во главе урсов стояли люди, имевшие опыт работы в торговой или снабженческой области, способные не только рационально распределять, но и изыскивать товары.

Переход на карточки потребовал строгой централизации в управлении торговыми организациями. Товарные фонды по областям и даже по отдельным крупным городам устанавливались ежемесячно в Наркомторге СССР. Сотрудники управления и отделов Наркомата торговли работали по 12–14 часов в сутки. Все это время поглощала работа по учету и планированию контингентов по промышленным наркоматам, по районам страны, по группам получающих карточки — рабочих, служащих, иждивенцев. При этом сотрудникам Наркомторга приходилось выдерживать натиск со стороны различных ведомств и областей, «доказывавших» право на получение карточек по группе рабочих в значительно больших размерах, чем им полагалось.

Две трети служащих Наркоматов торговли СССР и РСФСР в конце июля 1941 г. были эвакуированы в Новосибирск и Томск. Из этих городов осуществлялось руководство управлениями торговли областей, краев и республик. На этих работников была возложена ответственность за соблюдение установленного порядка снабжения, обеспечение эвакуированного населения товарами, открытие [43] столовых и магазинов, производство товаров из местных источников.

Оставшиеся в столице сотрудники находились на казарменном положении в здании Наркомторга, на улице Кирова. С поступлением информации о неблагоприятном положении на фронтах они без промедления давали указания о переброске товаров из угрожаемых зон в безопасные районы, вносили изменения в планы завоза по областям, уточняли контингенты получающих карточки. Постоянно держали связь с областями. Во время налетов вражеской авиации одни служащие поднимались на крышу дома, вооруженные лопатами, клещами, ведрами с песком для борьбы с зажигательными бомбами, другие, захватив счеты, арифмометры, бумаги, спускались в подвал и там продолжали работать. Первые бомбардировки Москвы показали, что подвал в здании Наркомторга был ненадежным убежищем. Легкие перекрытия не могли спасти людей от бомбы даже малой величины. В последующие дни при массированных налетах служащие шли в метрополитен. При появлении одиночных вражеских самолетов все сотрудники оставались на своих местах.

Структура управления торговыми организациями, несмотря на изменения условий работы, не подвергалась серьезной перестройке. Не произошло и увеличения штатов. В Наркомторге СССР было создано управление по нормированному снабжению, а при областных исполкомах — карточные бюро. В августе 1943 г. карточные бюро были переданы в ведение Наркомторгов союзных республик и областных управлений торговли, так как практически именно они занимались учетом и выдачей карточек.

Нормированное снабжение позволяло распределять ресурсы так, как диктовала обстановка. В наиболее тяжелом для нашей экономики 1942 г. для продажи населению выделялось мясопродуктов лишь 23% общего объема производства, кожаной обуви соответственно — 27, хлопчатобумажных тканей — 9%.

Уменьшение поставок на рынок произошло и по многим другим товарам. Легкая и пищевая промышленность, испытывая острый недостаток в сырье, резко сократила объем производства. Так, изготовление кожаной обуви уменьшилось с 211 млн. пар в довоенном году до 53 млн. пар в 1942 г., сахарного песка — с 2165 тыс. т до 114 тыс. т. И так по многим продуктам и изделиям. Уменьшение доли торговли было вызвано также и тем [44] обстоятельством, что потребность Красной Армии в продуктах питания, обуви, одежде и других предметах намного возросла.

Без нормирования было бы невозможно выделять продукты питания в требуемых размерах для армии и снабжения рабочих оборонных предприятий. Введение карточек способствовало также сохранению устойчивости довоенных государственных розничных цен на товары, что имело важное значение для бюджета рабочих и служащих. Конечно, распределительную систему благодатью не назовешь, у нее были и довольно неприятные стороны, о которых мы скажем ниже, но в тех условиях без нормирования государство обойтись не могло.

Из-за недостаточности товарных фондов возникали осложнения в работе органов снабжения. Приходилось иногда задерживать выдачу мяса, масла, яиц в некоторых городах, с тем чтобы обеспечить продажу этих продуктов по установленным нормам в крупных промышленных центрах. Эта мера не могла не вызывать протеста тех, кого приходилось ущемлять. Однако нигде, за весь период войны, не было случая самовольного расходования продуктов, нарушения введенного порядка.

Кроме продовольствия недоставало одежды, обуви, тканей и многих других товаров. Появились перекупщики, они перепродавали вещи втридорога. В первые месяцы войны промтоварные карточки были введены только в Москве и Ленинграде. Возникла необходимость нормировать продажу и промышленных изделий в стране. Но как это сделать? Мы долго думали, искали решения. Если ввести карточки только на ограниченное число предметов, то это не решит проблему. У каждого человека свои нужды: одному требуется пальто, другому одеяло, третьему — часы или посуда. Предусмотреть продажу всех вещей и гарантировать выделение соответствующих фондов государство не могло. После обсуждения различных вариантов решений была разработана инструкция по продаже промышленных товаров. Карточки разделили на три группы. Первая, для рабочих, имела 125 купонов-единиц, вторая, для служащих, — 100, третья, для иждивенцев, — 80 купонов. Товары условно оценивались определенным числом единиц. К примеру, метр хлопчатобумажных тканей приравнивался 10 единицам, пара обуви — 30, пальто шерстяное — 80, чулки — 5 единицам. Для жителей Крайнего Севера, где зима длится долго, выдавались карточки с двойным количеством купонов. [45] Новый порядок продажи позволял рабочему человеку купить нужную вещь по карточке, но в пределах числа купонов-единиц.

С апреля 1942 г. продажа промтоваров по карточкам применялась уже во всех городах. Она создавала для населения удобства в приобретении необходимых предметов и ограничивала махинации спекулянтов. И все же промтоварное нормирование нельзя было считать совершенным, часто приходилось вносить поправки в оценку товаров, повышать число купонов за то или иное изделие, выдавать ордера на внеочередное получение обуви, одежды определенным группам рабочих. Первопричина всех этих отклонений от установленного правила заключалась в том, что купонов выдавалось значительно больше, чем имелось в наличии товаров, т. е. отсутствовала сбалансированность. Однако и в этих трудных условиях делалось все возможное, чтобы стимулировать труд людей, работающих в важнейших отраслях промышленности, и обеспечить товарами первой необходимости граждан, эвакуированных из западных областей страны.

В торговой сети, в общественном питании трудились преимущественно женщины. Работа в магазинах, столовых нелегкая, она требует физической выносливости и нервного напряжения. При карточной же системе нагрузка еще больше увеличилась. После окончания рабочего дня продавцам, кассирам приходилось еще долго трудиться — подсчитывать талоны, сличать их с остатками товаров, обеспечивать завоз к утру следующего дня. Транспортных средств не хватало, и нередко продавцы на тележках, а зимою на санках завозили товар в магазины. Для отдыха почти не оставалось времени, но на это никто не жаловался. Люди понимали всю сложность военной обстановки и трудились самоотверженно.

Ход военных действий потребовал перемещения огромных масс людей с одного края страны на другой. Из прифронтовой полосы только за июль — декабрь 1941 г. было вывезено более 10 млн. человек. Это не были беженцы, предоставленные самим себе, как это имело место в первую мировую войну. Правительство, местные органы власти с первых же дней нападения фашистской Германии делали все возможное, чтобы изыскать транспорт для эвакуации населения. На крупных станциях, пристанях были открыты пункты питания, круглые сутки работники общественного питания обслуживали потоки вынужденных переселенцев. Горячую пищу доставляли [46] в вагоны в термосах, кастрюлях, им выдавались сухари, консервы на путь их дальнейшего следования.

По прибытии к месту назначения эвакуированные размещались в домах местных жителей. Стесняя и ограничивая себя, местные жители делились всем, чем могли, с приезжими. Исполнительные комитеты Советов депутатов трудящихся устраивали взрослых на работу, а детей определяли в детские дома и школы.

В тот тяжелый для нашей страны период, когда враг продвигался в глубь советской территории, когда все дороги были забиты людьми, машинами, скотом, когда тысячи поездов увозили разобранные заводы на Восток, казалось непостижимым, как можно управлять народным хозяйством. Однако нить управления не была потеряна ни на один час. Создание в короткий срок военно-экономического потенциала, обеспечившего победу нашей стране, было делом архисложным. Этот вопрос, хотя и не в полном объеме, освещен в трудах советских государственных и общественных деятелей. В частности, ярко и обстоятельно рассказано о самоотверженном труде советских людей на строительстве заводов в Челябинской области в книге Н. С. Патоличева «Испытание на зрелость»{8}. [47]

Дальше