Никопольский плацдарм

Части корпуса вышли в район Большой Лепетихи, вплотную к большому участку территории на левобережье, удерживаемому противником и получившему название никопольский плацдарм. Гитлеровцы, прижатые к Днепру, все же, создав мощную оборону, пытались удержать в своих руках никопольский марганец и криворожскую руду. Для этого они сосредоточили здесь 10 пехотных дивизий и крупные силы артиллерии. Фашисты не [63] только отчаянно оборонялись, но и предпринимали контрудары против наших войск, продвигавшихся к Перекопскому перешейку и нацеленных на освобождение Крыма.

Командование поставило перед нашими войсками задачу ликвидировать вражеский плацдарм, продвигаться на Николаев, Одессу и очистить от захватчиков Черноморское побережье. Для выполнения этой задачи была произведена перегруппировка соединений. Наш корпус в конце октября 1943 года был передан 28-й армии. Из его состава вывели 320-ю дивизию. Мы получили новые соединения: 118-ю и 130-ю стрелковые дивизии.

Пока шла перегруппировка частей, штаб корпуса по указанию Военного совета армии развернул работу по проверке военных знаний политсостава. Подготовка к этим «экзаменам» началась еще на Кубани, но передислокация и боевые действия прервали ее. Проверка показала, что в целом политработники имели достаточно высокий уровень военно-тактических знаний и хороший боевой опыт. Большинство из них получило в ходе проверки хорошие и отличные оценки.

Вскоре старшему инструктору политотдела корпуса Б. Н. Дзусову и мне были присвоены очередные воинские звания.

...Пришли октябрьские праздники. Третий раз годовщину Великого Октября страна отмечала в военной обстановке. Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин назвал в своем докладе, посвященном 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, истекающий год переломным годом войны и от имени партии и правительства поставил перед Красной Армией задачу огромной важности — освободить народы Европы от фашистских захватчиков и оказать им содействие в воссоздании своих национальных государств, установить порядок в Европе, который полностью исключил бы возможность новой агрессии со стороны Германии. [64]

Как только нами был получен этот доклад, Военный совет и политотдел армии провели семинар работников политотделов корпусов и дивизий, на котором ознакомили нас с предстоящими боевыми задачами, снабдили материалами для лекций и докладов на темы: «Год коренного перелома в ходе войны», «Источники силы нашего государства», «Укрепление антигитлеровской коалиции и развал фашистского блока».

Тщательно подготовившись, политотдельцы отправились в дивизии и провели семинары с заместителями командиров полков и батальонов по политчасти, парторгами и — отдельно — с комсоргами полков и батальонов. Потом мы подобрали докладчиков и агитаторов в подразделениях, дали им подробные инструкции, читали лекции для офицеров штабов дивизий, полков и батальонов.

В каждом полку были комиссии по организации празднования 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В полках состоялись торжественные митинги и парады. Особое внимание уделялось повышению бдительности воинов. Отличившиеся в боях красноармейцы, сержанты и офицеры были представлены к награждению орденами и медалями.

...Штаб и политотдел нашего корпуса расположились в Рубановке, селе, сильно разбитом авиацией и артиллерией противника. Разместились мы в чудом уцелевших домиках. Секретарь, политотдела капитан Семен Зингаренко обосновался с частью работников и своим хозяйством в отдельной небольшой халупе, а мне с машинисткой Машей Балбековой отвели комнату в хате одного старика. Хозяин со снохой занимал кухню и небольшую комнату, а в просторной горнице жили заведующий школой и его жена-учительница. Они приютились здесь после того, как фашисты сожгли школу, где у них была квартира.

Хозяева старались создать нам самые хорошие бытовые условия. Вскоре выпал снег, усилились морозы, и старик, не жалея, подкладывал в печь дрова, чтобы нам [65] было теплее. Я часто уходила на передний край и возвращалась домой промерзшая, уставшая. Но в любое время суток для меня в печи был приготовлен чугун горячей воды, а на плите какая-нибудь еда. Учительница Мария Петровна Шишлакова заботилась обо мне, как родная: пока я отдыхала, она сушила мою шинель, а однажды даже вырезала из овчины стельки для сапог. Женщина была практичнее меня — так было и теплее и удобнее: ведь хозяйственники выдали мне сапоги 43 размера, а нужен был 37-й... А когда я уходила из дома, Мария Петровна непременно успевала сунуть мне в карман сверток с куском хлеба и салом. Эта забота несказанно трогала меня, и было досадно, что я не имела возможности как-то отблагодарить за нее.

Шла усиленная подготовка к прорыву обороны противника, изгнанию его с левого берега Днепра и форсированию реки. Я знала, что в частях корпуса почти на полсотни увеличилось количество танков, что нам обеспечивалась мощная авиационная поддержка, такая, какой мы не имели раньше.

Перед наступлением начальник политотдела корпуса полковник А. Д. Дроздов собрал нас и, ознакомив с обстановкой и предстоящими задачами соединения, указал, что место всех политотдельцев в подразделениях, в первых рядах наступающих.

Одновременно инспектору политотдела, исполняющему обязанности секретаря парткомиссии, майору Мочалову и мне было приказано отправиться в полки 301-й дивизии.

Я зашла к капитану Зингаренко, спросила:

— Где майор Мочалов? Нам ведь с ним по пути...

— Переодевается, сейчас будет готов, — ответил Семен.

— Ни пуха вам ни пера! — напутствовала нас Маша Балбекова. [66]

Мы долго шли вместе с майором, а потом, перед передним краем, разошлись в разные стороны.

Когда я добралась на передовую, там шел тяжелый бой. Как только наши танки двинулись вперед, появилась вражеская авиация, на атакующих пехотинцев посыпались бомбы. Появились и наши истребители. Завязался бой в воздухе. Один краснозвездный самолет, прошитый пулеметной очередью «мессера», загорелся и стал падать. Мы, затаив дыхание, следили за ним. Летчик почему-то не покидал машину, видимо, решил сбить пламя. Это ему, к счастью, удалось, и самолет кое-как приземлился на нейтральной полосе. К счастью потому, что, как выяснилось вечером, когда бой утих и нашим бойцам удалось вынести летчика, он был тяжело ранен и не мог ни выпрыгнуть с парашютом, ни выбраться из самолета после посадки.

...Наши пехотинцы и танкисты еще раз попытались прорваться к первому рубежу обороны гитлеровцев, но безрезультатно: слишком губительным был их огонь. Фашисты пытались контратаковать, но заговорила наша артиллерия. Несколько вражеских танков было подожжено, а подразделения немецких автоматчиков рассеяны. Однако и наша попытка прорвать оборону противника не принесла успеха.

...Через три дня я вернулась в политотдел. Маша Балбекова, увидев меня, бросилась мне на шею и горько разрыдалась.

— Что случилось?

— Нет майора Мочалова... — обливаясь слезами, прошептала Маша.

— Как нет?

— Погиб он. Вчера похоронили... В тот день, как вы ушли вместе, погиб...

Капитан Зингаренко рассказал, что Мочалов тогда благополучно добрался до командного пункта одного из полков 301-й дивизии. Неосмотрительно выйдя из укрытия, [67] он с группой офицеров наблюдал за боем. Рядом разорвался снаряд. Майор Мочалов замертво упал на землю, остальные были легко ранены...

Весь январь 1944 года части корпуса усиленно готовились к прорыву обороны противника. Они пополнялись людьми, получали оружие и боеприпасы, командиры проводили тактические учения, велась разведка боем для выявления огневых средств врага. Однако любая наша попытка хоть на шаг продвинуться вперед останавливалась ураганным огнем противника. Особенно он укрепился в районе Екатериновки, где занял господствующую над местностью высоту 81,9 и многочисленные курганы, лежавшие рядом. В целом это был очень мощный укрепрайон.

Мы, политработники, вели в это время работу с пополнением, знакомили молодых бойцов с боевыми традициями частей и подразделений, проводили партийные и комсомольские собрания, расставляли коммунистов и комсомольцев на ответственные участки предстоящих боев.

Однажды меня вызвал начальник политотдела корпуса. Полковник А. Д. Дроздов объявил приказ о назначении меня по совместительству секретарем партийной комиссии. Взволнованная доверием, я растерялась и не знала, что ответить. Знала, что это почетная для коммуниста работа, но ведь и ответственности намного больше: уже то, что надо было проводить заседания комиссии, на которых решались вопросы приема в члены ВКП(б) и — в очень редких случаях — исключения из рядов партии, говорило о многом. А потом — борьба за укрепление дисциплины, проблемы морального облика коммуниста и множество иных дел. Но приказ есть приказ...

В начале февраля 1944 года наш 9-й стрелковый корпус вновь был введен в состав 5-й ударной армии.

Ранним утром 11 февраля 1944 года наступил долгожданный час. Ударила наша артиллерия. На высоте 81,9, [68] занятой фашистами, в воздух взлетели камни и бревна, забушевало пламя. После артподготовки полки перешли в наступление. Наши воины, ворвавшись с ходу в траншеи противника, завязали рукопашную схватку с гитлеровцами. И те не выдержали, стали в панике откатываться к Днепру. Над высотой зареяло красное знамя, водруженное бойцами 1052-го стрелкового полка 301-й дивизии.

Преследуя противника и продвигаясь вдоль левого берега Днепра, части корпуса освободили от захватчиков Верхний Рогачик.

Впереди распростерся широкий и глубокий Днепр. Стремление форсировать его с ходу не оправдалось. Резиновые лодки, на которых передовые подразделения пытались преодолеть реку, как тисками, сжимали глыбы раскрошенного льда. Наводить понтонные мосты метали фашистская авиация и яростный огонь вражеской артиллерии.

Выручила солдатская смекалка. Бойцы собирали у крестьян лодки, связывали их по нескольку штук бревнами, и получались довольно мощные паромы. Переправившись на левый берег, воины смело вступали в бой, стремясь любой ценой захватить плацдарм. Однако тяжело досталась нам эта переправа! Лодки, попав под огонь, тонули, гибли бойцы и офицеры.

При форсировании мы потеряли радистку Наташу Щербинину, которая переправлялась с передовым подразделением. Когда группа уже достигла противоположного берега, налетела фашистская авиация. Одна бомба взорвалась неподалеку, и осколком сразило Наташу. Она упала в воду, но бойцы тут же подхватили бездыханное тело девушки и, как только стих огонь противника, похоронили Наташу на днепровском берегу.

Над могилой агитатор Волошин сказал:

— Ты осталась навечно здесь, как часовой переправы. Мы отомстим врагу за твою смерть!

Вместе со старшим инструктором политотдела корпуса [69] майором Б. Н. Дзусовым мы попали в штурмовую роту, которая одной из первых переправилась через Днепр, захватила небольшой плацдарм на левом берегу и удерживала его до подхода основных сил дивизии.

Двинулись мы через Днепр ночью. Река вся будто в сполохах майских зарниц: рвутся бомбы, снаряды, мины, строчат пулеметы. Лавируя меж льдин и припадая к студеной воде, мы благополучно добрались до берега. А тем временем батальоны наводили переправы и, форсировав Днепр, с ходу вступали в бой за расширение плацдарма.

Фашисты неистовствовали, предпринимали одну контратаку за другой, пытаясь сбросить наших воинов в воду, но они держались стойко и, зарывшись в землю, не отступали ни на шаг. От непрерывного огня перекаливались стволы автоматов и минометов. Немцы тоже вели по защитникам плацдарма яростный огонь. Сколько же металла было обрушено тогда на каждую пядь днепровского берега!

* * *

13 марта 1944 года наши части были сменены на плацдарме другими и корпус перешел в резерв 3-го Украинского фронта. На целую неделю у нас выдалась передышка, и войска стали приводить себя в порядок. А мы, политработники, были вызваны в политотдел на семинар, где детально обсуждали задачи в предстоящих боях, а также прослушали лекцию о международном положении. Мы, в свою очередь, провели семинары в политотделах дивизий с заместителями командиров полков и батальонов по политчасти и политработниками подразделений.

20 марта корпус вошел в состав 57-й армии генерала Н. А. Гагена. И снова в бой. Успешно развивая наступление, соединения корпуса форсировали реку Южный Буг. Противник поспешно отступал.

Предполагалось, что после удачного исхода боевых [70] действий по разгрому ясско-кишиневской группировки противника мы должны будем, форсировав реку Прут, идти в Румынию, Болгарию. Начальник политотдела 57-й армии полковник Г. К. Цинев вызвал всех старших инструкторов и инспекторов политотделов корпуса и дивизий на семинар. Ставя перед нами задачи, связанные с предстоящими боями, он дал указание срочно подготовить лекции о политико-экономическом положении в Болгарии и Румынии и прочитать их во всех подразделениях. Вместе с этим предлагалось ознакомить весь личный состав с нормами поведения советских военнослужащих за границей.

На душе неописуемая радость: вот-вот враг будет выброшен из пределов Родины! А тут еще весна. Куда ни глянь — белая кипень цветущих садов. Благоухает воздух. Особенно красив восточный берег Днестра. Ни гул самолетов, ни вой снарядов не могли помешать природа жить по своим законам. Цвели яблони, абрикосы, вишни и над каждым цветочком колдуют пчелы.

Но действительность всё же заявляла о себе грохотом пушек, сотрясающих небо и землю. Мы готовились к форсированию Днестра, а для успешного выполнения этой задачи в частях корпуса велась напряженная партийно-политическая работа. Основными ее формами и методами, проверенными практикой, были семинары работников политотделов, заместителей командиров полков, батальонов по политчасти, парторгов и комсоргов полков, батальонов и рот, сборы агитаторов по обмену опытом, партийные и комсомольские собрания, собрания партийного актива частей. Проводились индивидуальные и групповые беседы с бойцами и офицерами, регулярно зачитывались сводки Совинформбюро, организовывались беседы, выпускались листовки о героизме бойцов и офицеров в прошедших боях.

Для заместителей командиров полков и батальонов по политчасти и командного состава, а также для парторгов [71] и комсоргов батальонов и рот на семинарах читались лекции, ставились на обсуждение вопросы практического характера. Вот примерный план семинара. В первый день — лекция о международном положении, а также на темы: «Румыния — вассал гитлеровской Германии», «О методах работы фашистской агентуры».

Второй день — доклад о постановке агитационно-пропагандистской работы в частях корпуса. Кстати, этому докладу предшествовала большая подготовительная работа, проведенная политотделом корпуса. Была создана бригада, в которую вошли кроме меня старший инструктор политотдела корпуса майор Я. М. Майофис, помощник начальника политотдела по комсомолу капитан В. Тюрев, старшие инструкторы политотделов дивизий майоры И. И. Удалов, М. В. Кузьмин. Мы проверили во всех подразделениях состояние агитационно-пропагандистской работы и о результатах проверки доложили на семинаре. Начальник политотдела корпуса полковник А. Д. Дроздов дал практические указания по устранению обнаруженных недостатков.

Итоги семинара подвел начальник политотдела армии полковник Г. К. Цинев. Он сделал практические указания о задачах политработников в предстоящих операциях.

На семинарах, проведенных в дивизиях, помимо лекций рассматривались и практические вопросы планирования работы, подготовки и проведения партийного или комсомольского собрания, приема в ряды партии, руководства комсомолом партийными бюро, обмена опытом индивидуальной работы с молодыми коммунистами и с новым пополнением, укрепления воинской дисциплины, контроля за выполнением партийных поручений.

После семинаров в частях были проведены партийные и комсомольские собрания, сборы агитаторов. Все эти мероприятия оживили партийно-политическую работу перед наступлением. [72]