Тамань рядом

Наступил апрель 1943 года, а с ним — теплынь. В голубом кубанском небе, омытом дождями, — барашки облаков. Куда ни глянь — млеет, парит под солнцем земля. Бойцы вздыхают: самый бы раз пахать и сеять, но... пока эту землю вспахивают снаряды и бомбы.

Части нашего корпуса вышли в район станиц Анастасиевская и Курчанская. В Анастасиевской — штаб корпуса и политотдел.

Станица Курчанская, занятая фашистами, расположилась на возвышенности. Внизу протекала небольшая речушка Курка, которая едва ли была отмечена даже на топографических картах. Зато слева станицу омывала полноводная Кубань, а справа лежали бескрайние плавни.

Ничего не скажешь, неплохой опорный пункт выбрал противник. С высоты гитлеровцы могли хорошо просматривать наши позиции и наблюдать передвижение войск. Днем невозможно было добраться до передовой по открытой местности. Пришлось рыть многокилометровые траншеи и ходы сообщения в полный рост. А всю эту тяжелую работу выполняли бойцы, как правило, ночью.

Мы знали, что в те дни шли ожесточенные бои в районе станицы Крымская. Через наши позиции с Таманского полуострова туда ежедневно пролетали одновременно сотни вражеских самолетов. Часто они, не дойдя до Крымской, разворачивались и бомбили наши позиции и штабы.

Командование корпуса получило приказ: создать боевые группы из лучших бойцов и командиров, преимущественно из коммунистов и комсомольцев, и направить их [46] на выполнение ответственной задачи — парализовать тыл противника. Для отбора людей в эти группы был брошен весь партийно-политический аппарат корпуса, бригад, полков.

Обращаясь к коммунистам, комсомольцам, мы говорили о том, что перед нами поставлена боевая задача, выполнение которой связано с большой опасностью и огромными трудностями, созданными природными условиями (плавни, болота). Боевые группы должны проникнуть во вражеский тыл со стороны плавней, внезапными ударами по противнику нанести ему возможно больший урон, посеять среди гитлеровцев панику и дать возможность войскам корпуса сбить их с укрепленных позиций.

Политработники объясняли, что выполнить задание смогут самые мужественные, самые умелые воины, люди с крепкими нервами и горячими сердцами.

Но уговаривать красноармейцев и командиров, как выяснилось, особой нужды и не было: почти каждый воин сам просил зачислить его в группу.

К сожалению, природные условия помешали добровольцам полностью добиться той цели, к которой стремилось командование. В жесточайших схватках с врагом, которые наши воины вели в крайне невыгодных для себя условиях, погибло немало бойцов и командиров. К тому же, когда противник заметил, что мы пытаемся зайти через плавни в тыл его войскам, он резко усилил авиационные удары по нашим частям, готовящимся взять Курчанскую с фронта.

Снова трудные дни обороны. Бойцам приходилось все время быть в воде. Особенно тяжело было раненым. Вода в плавнях горько-соленая, и, попадая на раны, она делала их еще болезненнее. А тут еще плавни заполнили полчища комаров, которые не давали покоя ни днем ни ночью. Немало было там и змей. Днем эти твари выползали на солнцепек и нередко сваливались в ходы сообщения. [47]

Идешь, а навстречу ползет полдюжины гадюк — даже сейчас об этом неприятно вспоминать.

Гитлеровцы почти ежедневно пытались, хотя и довольно вяло, атаковать наши позиции. Словом, газеты писали, что на нашем участке фронта идут бои местного значения.

...Давно не было почты, а тут сразу привезли газеты за целых полмесяца. А как они были нужны политработникам — это же хлеб наш насущный! Передовые статьи были главным материалом для бесед и докладов. Боевые эпизоды на других фронтах использовали как материал для воспитания мужества и героизма у наших бойцов, поднятия морального духа и развития ненависти к врагу. Ожидая распоряжения начальника политотдела корпуса отправиться в бригаду, я читала газеты. Не успела просмотреть их, как вызвал подполковник Дукельский. Он встретил меня с газетой «Правда» в руке, спросил:

— Читали?

— Нет, еще не успела.

— Ну так взгляните, — показал он на заметку.

Я посмотрела на заголовок: «Отважная душа». Стала читать и своим глазам не поверила. Обо мне же это! И обрадовалась вроде бы, но и как-то неловко стало на душе: казалось, что корреспондент преувеличил мои заслуги.

* * *

28 апреля 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР наш корпус был награжден орденом Красного Знамени. И снова во всех подразделениях закипела работа. Проводились митинги, собрания, беседы. Воины, выказывая радостные чувства в связи с награждением родного соединения, клялись еще крепче бить врага.

А вскоре мне пришлось отправиться в тыл. Однажды меня срочно вызвали в политотдел. Подполковник В. Н. Дукельский объявил, что Военный совет армии срочно [48] организовывает курсы по подготовке замполитов рот. Курсы краткосрочные, месячные, должны работать в станице Славянская. Начальником курсов назначили меня.

Не буду подробно рассказывать об этом периоде. Скажу только, что, хотя учеба проходила в тыловых условиях, забот и трудностей в Славянской было не меньше, чем на передовой. Целыми днями нужно было заниматься с курсантами, а на подготовку к лекциям уходило порой полночи. Но как бы то ни было, а курс обучения был завершен, и выпускники разъехались по частям.

Я вернулась в политотдел как раз тогда, когда мои товарищи прощались с Михаилом Александровичем Кульневым — его переводили в другое соединение.

А через пару недель мы расстались и с Владимиром Наумовичем Дукельским. В связи с объединением по постановлению ГКО должностей заместителя командира корпуса по политчасти и начальника политотдела Дукельский был направлен в распоряжение Военного совета армии, а политотдел возглавил заместитель командира корпуса по политчасти полковник Александр Дмитриевич Дроздов. Ему не нужно было знакомиться с нами, и он для нас не был новым человеком: работу делали одну. Только так уж повелось еще с «комиссарских» времен, что политотдельцы больше контактировали со своим непосредственным начальником.

Но этим не ограничились изменения в руководстве корпусом. 9 июня 1943 года начальником штаба корпуса стал подполковник Емельян Иванович Шикин. 18 июня 1943 года М. К. Зубкова, ставшего в конце апреля генерал-майором, в должности командира корпуса сменил Герой Советского Союза генерал-майор Иван Павлович Рослый.

Ознакомившись с его биографией, мы узнали, что он родом с Брянщины. С 1922 года Рослый в комсомоле, с 1925 — коммунист. Во время советско-финляндского военного [49] конфликта в 1939–40 годах Иван Павлович командовал 245-м стрелковым полком и за прорыв линии Маннергейма был удостоен звания Героя Советского Союза.

Будучи ранее в армии на политической работе, генерал Рослый хорошо знал ее специфику в боевых условиях, ценил и поддерживал инициативу политотдела и его работников. А офицеры управления, политотдела и частей корпуса были довольны тем, что в бой их вели такие люди, которым можно безраздельно доверять.

16 августа 1943 года был получен приказ о переформировании бригад в дивизии. На базе четырех бригад было создано две дивизии: 301-я и 304-я. 304-я дивизия должна была остаться на месте, а управлению с 301-й дивизией корпуса было приказано погрузиться в эшелон и поступить в резерв Южного фронта.

Командиром 301-й стрелковой дивизии был назначен полковник В. С. Антонов, который до этого командовал 34-й отдельной стрелковой бригадой, сформированной из курсантов морских училищ.

Антонов весь свой жизненный путь связал с армией. Комсомольцем ушел в пограничные войска, а окончив Военную академию имени М. В. Фрунзе, стал командиром 1-го мотострелкового полка пограничных войск на западе, где в первые дни войны вступил в бой с фашистами.

Начальником политотдела 301-й стрелковой стал полковник А. С. Кошкин. Его я знала еще с 1932 года, мы вместе работали в Северо-Кавказском крайкоме партии. У Александра Семеновича была богатая биография. Родился он в семье старого московского большевика-подпольщика Семена Павловича Кошкина, наборщика типографии, который в 1905 году нелегально по заданию большевиков набирал воззвание к рабочим, за что был арестован и выслан из Москвы. И только после Февральской революции он возвратился с сыном Александром в Москву [50] и участвовал в подготовке Великой Октябрьской социалистической революции.

Александр в 15 лет стал комсомольцем, в 17 лет вступил в партию и скоро стал секретарем Московского уездного комитета комсомола. Кошкин был делегатом исторического III съезда РКСМ, на котором выступал В. И. Ленин.

После — годы учебы в промакадемии, работа в совхозе «Гигант» парторгом ЦК ВКП(б), а потом — руководство сельхозотделом Северо-Кавказского крайкома партии.

В первые дни войны А. С. Кошкин был назначен комиссаром 34-й отдельной бригады морской пехоты.

...Итак, мы едем на Южный фронт. Эшелон, дробный стук колес, мелькающие станции и разъезды, покореженные войной... Прощай, Кубань! Прощай, Северный Кавказ! Удастся ли еще нам свидеться?