Советский флаг — на SC-110

К началу июня 1943 года первые пять катеров — малых охотников за подводными лодками отправились на транспортах в дальний путь через Атлантику. К сожалению, нам не удалось получить остальные четырнадцать катеров: морское министерство взяло их для своих нужд. Однако 28 мая на верфи в Майами заложили по советскому заказу двадцать таких катеров, причем с рекомендованными нами улучшениями по части вооружения. Мы предложили отправить их во Владивосток, не ожидая очередного конвоя через Атлантику.

В первых числах июня В. И. Минаков вызвал меня в Тампу. Здесь на верфи строились для СССР тральщики типа АМ. Для этих кораблей уже имелись советские экипажи. Во время проверки хода строительства и подготовки нашего личного состава В. И. Минаков известил меня, что морское министерство согласилось передать нам двенадцать больших охотников.

Весть была приятной. Ведь малые охотники в суровых условиях Баренцева моря могли использоваться лишь ограниченно. Личного состава для больших охотников не было, и контр-адмирал М. И. Акулин принял решение укомплектовать их экипажи за счет тральщиков. Организовать приемку тральщиков и больших охотников надлежало так, чтобы обеспечить их переход из США в советское Заполярье группами, по три тральщика и три охотника в каждой. Приемку охотников мы должны были вести в Майами, в учебном центре истребителей подводных лодок. Меня М. И. Акулин назначил командиром отряда передаваемых СССР больших охотников за подводными лодками. Не теряя времени, я отправился в Майами и без особых трудностей договорился о подготовке советских экипажей с начальником учебного центра коммандером Юджином Мак-Даниелом.

К формированию экипажей отряда приступили немедленно. Первыми офицерами, которые поступили в мое распоряжение, были Чистяков, Купцов, Синельников, Любченко, Очасов, Демидов, Решетов, Циденков, Еремеев, Фомичев, Курский, Максимбв и Кожарин, с которыми я познакомился еще за время долгого пути из Москвы до Вашингтона. Полуторалетний опыт войны на Северном флоте, где они почти все командовали малыми охотниками МО-4, давал мне уверенность, что освоение американских кораблей пройдет успешно. М. Н. Самойлов получил назначение механиком отряда. Инженер-капитан 3-го ранга Т. Н. Банин прибыл в мое подчинение для приемки кораблей. Под его руководством была образована специальная группа, в которую вместе с М. Н. Самойловым вошли опытные старшины Силин, Антипин, Абрамов, Зырянов, Маркелов, Мущенко и Лебедев. Выбор Т. Н. Банина оказался чрезвычайно удачным. Прекрасный специалист, а если нужно — и дипломат, Банин умел вести дела с американцами. Посмотрит с хитринкой на своего оппонента и докажет со знанием дела свою правоту. От всей его коренастой фигуры веяло спокойствием и уверенностью.

Приемкой малых охотников за подводными лодками, которые строились теперь с предложенными нами изменениями, но все же без установки гидролокаторов, занимался П. А. Фаворов.

11 июня я представился как командир советской военно-морской части командующему военно-морским округом Мексиканского залива контр-адмиралу Монро и начальнику учебного центра истребителей подводных лодок коммандеру Мак-Даниелу. Адмирал и его штаб оперативно решили все вопросы быта и обучения советских моряков. Уже 14 июня наши экипажи приступили к занятиям в учебно-тренировочном центре по согласованной со мной программе. Двумя днями раньше П. А. Фаворов выехал в Норфолк, чтобы участвовать в переходе оттуда в Майами первого предназначенного для передачи СССР большого охотника.

Подготовка нашего личного состава в учебном центре в Майами шла хорошо. К нашему прибытию во Флориду этот центр уже имел большой опыт подготовки специалистов противолодочников: он был основан еще в марте 1942 года. С момента организации его возглавлял Юджин Мак-Даниел, пользовавшийся в американском флоте заслуженным авторитетом как отличный офицер противолодочник. Процесс обучения в центре был исключительно интенсивным. По свидетельству историка американского флота С. Э. Морисона, Ю. Мак-Даниел обладал незаурядными организаторскими и педагогическими способностями. При помощи нескольких профессиональных педагогов он разработал программу и методику обучения специалистов, рассчитанные на интенсивные лекционные и практические занятия. Инструкторов Мак-Даниел подбирал из офицеров, лично участвовавших в борьбе с немецкими подводными лодками.

Срок обучения в центре уже подготовленных в специальных школах экипажей занимал всего семь дней. Еженедельно прибывало 250 новичков, начинавших занятия по программе в понедельник. В воскресенье, сдав экзамены, они уже отправлялись на своих кораблях к местам базирования. Такая система подготовки позволила центру в Майами к 1944 году подготовить личный состав для укомплектования 1088 кораблей. Надо сказать, что и после окончания обучения в центре бывшие питомцы Мак-Даниела продолжали поддерживать с ним связь, обращаться за консультациями по вопросам противолодочной войны.

Позже мне довелось познакомиться и с другими учебными центрами американского флота. Они готовили офицеров и рядовых по всем корабельным специальностям и обеспечивали флоту квалифицированное пополнение. Все центры были рассчитаны на короткий срок обучения, так как фактически проводили переподготовку: офицеры и рядовые (обычно уже с опытом корабельной службы) изучали новые технические средства и оружие, осваивали их боевое использование.

Большие охотники за подводными лодками, которые нам предстояло принимать, были спроектированы и построены фирмой «Электрик боат компани» («ЭЛКО»). В первую мировую войну эта фирма всего за полтора года построила для Англии 550 малых и 444 больших охотника за подводными лодками. С началом второй мировой войны «ЭЛКО» возобновила их постройку по улучшенному проекту. Морское министерство США, которое нуждалось в таких катерах как для своего флота, так и для поставок англичанам, привлекло к их постройке (по проекту «ЭЛКО») десятки других больших и малых верфей. Таким образом, большие охотники типа SC-110 были запущены в массовое серийное производство. Эти катера имели водоизмещение 126 тонн, деревянный корпус, два двигателя по 960 лошадиных сил типа «Пенкейк» (ранее предназначавшихся для дирижаблей), гребные винты с переменным управляемым шагом, были вооружены одной 40-миллиметровой пушкой «Бофорс», двумя 20-миллиметровыми автоматами «эрликон», двумя бомбометами с реактивными бомбами и двумя бомбометами с восемнадцатью глубинными бомбами. Такое вооружение при скорости 20 узлов, дальности плавания 1800 миль и хорошей гидроакустической аппаратуре давало возможность эффективно использовать их против подводных лодок.

26 июня в Майами пришел из Норфолка первый большой охотник, предназначенный для передачи нашему флоту. Фаворов, который был на нем на переходе в Майами, доложил, что катер мореходен, хорошо ведет себя на волне. Мы сразу же приступили к его приемке. В то же время экипажи усиленно занимались на тренажерах в кабинетах и выходили в море на больших охотниках, принадлежавших учебному центру, для отработки управления кораблем, использования технических средств и оружия. Особое внимание при подготовке мы уделяли нашим специалистам-гидроакустикам — «ушам корабля», как говорят на флоте.

13 июня 1943 года состоялся торжественный подъем Военно-Морского флага СССР на первом передаваемом нам большом охотнике. На пирсе, возле которого стояли катера, выстроились американские экипажи, проходившие обучение в Майами. Моя речь, в которой я поблагодарил представителей флота США за помощь, и все команды передавались по радиотрансляционной сети учебного центра. Выступил также и командир учебного центра коммандер Мак-Даниел. Он дал высокую оценку героизму советских моряков, проявленному при защите Одессы, Сталинграда и Севастополя, отметил мужество и боевое мастерство советских экипажей малых противолодочных кораблей, действующих в суровых условиях советского Заполярья. «Я счастлив, — сказал Мак-Даниел, — передать американские корабли таким замечательным воинам!»

Вечером я пригласил на ужин Мак-Даниела и нескольких американских офицеров, в том числе переводчика К. Петерсона и приданного нашему отряду офицера связи. С нашей стороны присутствовали П. А. Фаворов, Т. Н. Банин, М. Н. Самойлов и командир только что принятого охотника Н. Н. Чистяков. После ужина все перешли в салон. Сигарета и коктейль располагали к непринужденной беседе, и обычно молчаливый начальник учебного центра разговорился. Помню, что он с горечью рассказывал, как в первые дни после вступления США в войну с Германией, когда у американского флота еще не было достаточно средств для борьбы с гитлеровскими подводными лодками, они безнаказанно топили транспорты на фарватере, идущем из Ки-Уэста в Майами, — на глазах у жителей города и отдыхающих на знаменитом пляже Майами-Бич. Как-то американцам удалось потопить гитлеровскую лодку на малых глубинах и поднять ее. У погибших гитлеровских офицеров нашли использованные билеты в кинотеатры Майами и карточки меню местных ресторанов. Немцы посещали их, высаживаясь на берег Флориды со своих пиратских кораблей! Коммандер привел яркий пример американской беспечности. Один из американских журналистов в полной форме гитлеровского морского офицера целый день бродил по крупнейшей базе флота США в Норфолке, по улицам города, говорил только по-немецки, но никто на него так и не обратил внимания.

Мак-Даниел говорил и о том, что миллионы американцев ненавидят фашизм (он говорил «нацизм») и стремятся внести в его разгром свой вклад. С большой душевной болью вспоминал он о своем друге, командовавшем большим прогулочным катером, наскоро приспособленным для обнаружения гитлеровских подводных лодок. Катер вышел в море и не вернулся. Коммандер сам пошел на его поиски. Катер удалось найти: он качался на волне, без хода. Вся команда его была расстреляна. Катер гитлеровцы не потопили, видимо, в «назидание». Я вспомнил, что видел его изрешеченный пулями корпус на стенке у здания учебного центра. Он стоял там точно памятник погибшим морякам. Кстати, на таком же катере вел поиск подводных лодок знаменитый американский писатель Э. Хемингуэй.

Потом коммандер рассказал, что до назначения в учебный центр командовал эсминцем. Однажды его корабль шел в охранении большого конвоя, следующего в Англию. Гитлеровская лодка потопила транспорт. Эсминец установил с лодкой гидроакустический контакт и бомбил ее, проходя мимо плававших в воде людей с потопленного транспорта. Пират был потоплен, но от взрывов глубинных бомб погибло немало людей. «До сих пор стоит перед глазами картина этой трагедии», — закончил коммандер. Голос его дрогнул...

Продолжая наш разговор, мы единодушно сошлись на том, что нацизм надо уничтожить раз и навсегда. Мак-Даниел сказал, что после побед Красной Армии под Москвой и Сталинградом у него нет сомнений в скором разгроме Германии. А беседа наша шла в то время, когда еще ни один американский солдат не воевал ни в Европе, ни даже в Северной Африке, до открытия второго фронта было еще далеко... Но коммандер верил в победу и считал, что решающий вклад в нее вносит Советский Союз. Вместе с тем он — как и мы, конечно, — с нетерпением ждал открытия второго фронта.

Далеко не все американцы были настроены, как Мак-Даниел. Я не говорю о политических деятелях вроде сенатора Трумэна — его позиция в годы войны известна. Но и так называемые средние американцы — слишком многие! — спешили в первую очередь «делать деньги» на войне. Вспоминаю разговор с одним из инженеров на верфи в Майами. Его рассуждения о войне сводились к следующему. Поскольку американцы строят для СССР корабли, снабжают оружием и т. д., то непонятно, зачем отправлять на войну американских парней. Так, его сын мог бы работать на верфи и зарабатывать доллары, а не идти в армию. Этот человек был глубоко убежден, что в СССР нет никакой промышленности и там вообще ничего не производят и могут воевать только благодаря американской помощи. Из этого он делал вывод: американцы будут поставлять русским оружие, а те сражаться с гитлеровцами.

Но в целом американцы очень хорошо относились к советским людям — русским, как они называли всех нас, независимо от национальности. И военным морякам, и нашим детям и женам не раз приходилось слышать слова восхищения подвигом нашего народа. Особой заботой были окружены в американской школе в Майами наши дети, которые пошли учиться, не зная английского. Учителя и школьники помогли нашим ребятам быстро освоиться в новой для них обстановке, изучить язык. Хорошо помню, как много внимания и заботы проявила к моей семье хозяйка коттеджа миссис Колосс, вдова столяра-краснодеревщика, белоруса по происхождению.

Правда, некоторые органы американской государственной системы давали почувствовать и иное отношение. Во время моих и П. А. Фаворова длительных командировок наши семьи часто ходили друг к другу в гости, иногда и оставались ночевать. Случалось, что утром, вернувшись в свой коттедж, жены заставали следы пребывания неизвестных гостей: одежда в шкафах и ящики столов перерыты, кое-где даже окурки сигарет. Пришлось мне попросить Мак-Даниела передать кому следует, что посетители наших коттеджей должны быть более аккуратными. После этого нас то ли перестали «навещать», то ли ночные «гости» стали вести себя более прилично.

Хорошо и доброжелательно относясь к нашей стране, американцы, за редким исключением, поразительно мало о ней знали. Даже истории России в учебниках средней школы в те годы было уделено всего лишь несколько страниц с перечислением царей. Американцы не только ничего не знали о поддержке, оказанной Россией северянам в годы гражданской войны в США, но и бывали весьма удивлены, когда им рассказывали о событиях недавних-например, об интервенции США на советском Дальнем Востоке и Севере — в Мурманске и Архангельске.

О Советском Союзе средний американец имел поистине анекдотические представления. Редко кто не знал слов «самовар», «тройка» и «водка». Для многих этот запас был пределом знаний о нашей стране. Не раз таксисты спрашивали меня, есть ли у нас такси, а парикмахер — имеется ли в наших парикмахерских такой сложный механизм, как машинка для стрижки волос... Неудивительно, что в первое время американцы неохотно позволяли нашим матросам и старшинам разбирать двигатели катеров, настраивать сложную аппаратуру. Но «лишних частей» после сборки, как опасались американцы, не оставалось. Тогда наши союзники ударились в другую крайность: родилась легенда, что все наши матросы и старшины — переодетые инженеры.

Как ни странно, такие события, как перелет в США через Северный полюс АНТ-25 В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова, не сломили укоренившихся у американской публики анекдотических представлений о нашей стране. А ведь то, что такой полет не был случайностью, доказал и последующий перелет в США М. М. Громова. О советских летчиках много писали в прессе, американские летчики участвовали в поисках пропавшего при полете в Америку с коммерческим грузом самолета А. С. Леваневского, штурманом на котором был мой однокашник по училищу имени М. В. Фрунзе Виктор Левченко.

...К началу августа нами были приняты и укомплектованы советскими экипажами три больших охотника. Катера перешли в Ки-Уэст, к причалам учебного центра для подготовки гидроакустиков и отработки атак по подводным лодкам.

Здесь обучались противолодочные расчеты кораблей: офицеры и гидроакустики. Этот центр был переведен в Ки-Уэст из Ныо-Лондона в 1940 году и готовил кадры для Атлантического флота. В Сан-Диего, в Калифорнии, аналогичный центр обучал специалистов для Тихоокеанского флота. Прибывшие на учебу гидроакустики проходили тщательную «музыкальную» проверку, в том числе на тонкость слуха и способность различать изменение громкости звука и высоты тона (так называемый «эффект Доплера»).

Центр в Ки-Уэсте располагал хорошо оборудованными учебными кабинетами с тренажерами и сонарами (так в США называют гидролокаторы), на которых тренировались противолодочные расчеты, В распоряжении коммандера Китинга, командовавшего центром, находились патрульные корабли и большие охотники, три учебных подводных лодки типа «Голланд» (во время первой мировой войны такие лодки имелись в составе русского флота). Это позволяло производить в море отработку действий и гидроакустиков и противолодочных расчетов в целом.

Прибыв в Ки-Уэст, наши противолодочные расчеты сразу же включились в учебный процесс.

2 августа Майами посетили советский военно-морской атташе в США И. А. Егорычев и его помощники Дорохов и Беляков. Затем мы выехали в Ки-Уэст и вышли в море на принятых катерах, проверили, как наши экипажи выходят в учебные атаки на подводные лодки. После этого все три охотника перешли в Тампу, где поступили в распоряжение капитана 3-го ранга М. Н. Моля для подготовки к переходу в СССР вместе с тремя только что принятыми тральщиками. Атташе и его спутники побывали и на тральщиках в Тампе. Провожая И. А. Егорычева, я просил ускорить прибытие офицеров, старшин и матросов из СССР — у нас по-прежнему не хватало людей для формирования экипажей. На принятых больших охотниках в экипажах было только по одному офицеру вместо положенных трех и по двадцать старшин и матросов вместо тридцати. А ведь катерам от портов США до советского Заполярья предстояло пройти 5000 миль, находиться в море не менее пятнадцати суток. Положение с комплектованием экипажей следующих катеров было еще хуже. Американцы начали поговаривать о том, чтобы прекратить передачу нам больших охотников, поскольку для них нет экипажей. Атташе обещал немедленно сообщить об этом в Москву.

Проводив гостей, я 19 августа и сам выехал в Вашингтон. После доклада М. И. Акулину о сложившемся положении (у меня оставалось пятьдесят четыре человека на шесть охотников) решили, что придется расформировать команду одного из строящихся тральщиков. Это хоть в какой-то степени разрядит обстановку и позволит направить экипажи на большие охотники.

Затем я побывал в Аннаполисе, где для СССР строились по английской лицензии катера типа «Воспер». Все катера этого типа поставлялись английскому флоту и частично нам. В Англии «восперы» начали строиться еще в предвоенные годы фирмой «Пауер Боот» по проекту конструктора Скотт-Пейна. Это были мореходные катера водоизмещением по 45 тонн, с деревянным полуглиссирующим корпусом и тремя двигателями по 1150 лошадиных сил, которые, позволяли развивать скорость до 42 узлов. Они были вооружены двумя 533-миллиметровыми торпедными аппаратами, одним 20-миллиметровым автоматом и двумя спаренными установками крупнокалиберных пулеметов.

На «восперах», как и на катерах, принятых на вооружение флотом США, имелись радиолокационные станции — радары, как их называли американцы и англичане. Однако с передаваемых СССР торпедных катеров и больших охотников радары снимались. Понять такие действия союзников было более чем трудно. Ведь в то время радиолокационные станции уже имелись в гитлеровском флоте (на некоторых кораблях советского флота радиолокация впервые появилась еще до Великой Отечественной войны). Только с 1944 года американцы стали поставлять нам катера с радиолокационными станциями.

Вернувшись в Майами, я проводил в Нью-Йорк первую группу принятых кораблей — три тральщика и три больших охотника. Командовал переходом командир дивизиона М. Н. Моль. Далее — на переходе от Нью-Йорка до советского Заполярья — отрядом командовал Н. С. Дебелов. В первых числах сентября планировался переход в Нью-Йорк второй группы такого же состава. Я не собирался в нем участвовать. Но 6 сентября в Майами пришла телефонограмма от М. И. Акулина, которой мне предписывалось срочно выехать в Ки-Уэст и принять участие в переходе в Нью-Йорк второй группы кораблей. Прибыв в Ки-Уэст и поговорив по телефону с Вашингтоном, я понял причину моего вызова в Ки-Уэст. Оказывается, командир дивизиона тральщиков Михаил Николаевич Моль, приведя группу кораблей в Нью-Йорк, доложил М. И. Акулину, что переход больших охотников из США в СССР невозможен. Он сослался на свои беседы с офицерами американского флота, которые уверяли, что переход больших охотников через Атлантику чрезвычайно рискован, и поэтому они свои катера переправляют через океаны в Европу и Австралию на борту транспортов.

Действительно, в Европу американцы отправляли катера на борту транспортов-сухогрузов и на танкерах — так стали делать после того, как во время шторма, на пути из США в Северную Африку, погибли шесть из восьми пересекавших Атлантику больших охотников за подводными лодками. Но в то же время их торпедные катера (менее мореходные, чем охотники) совершали тысячемильные переходы — от баз на западном побережье США и до островов в южной части Тихого океана.

Еще в 1941 году генерал Макартур прошел на торпедном катере капитан-лейтенанта Балклея от Манилы до Австралии, а год спустя торпедные катера совершили переход в 1700 миль от Пирл-Харбора до острова Мидуэй. Совершали переходы своим ходом к Новой Гвинее и Соломоновым островам и большие охотники.

О своем собственном опыте дальних переходов в океане мне не раз рассказывали знакомые американские офицеры — помощник начальника учебного центра в Майами Бизли и бывший командир дивизиона торпедных катеров, действовавшего у Соломоновых островов, Монтгомери.

Вопрос же о возможности перехода больших охотников своим ходом через Атлантику имел исключительное значение еще и потому, что доставка этих катеров на борту транспортов и танкеров уменьшила бы тоннаж доставляемых в СССР грузов.

Значит, нужно доказывать на практике, что большие охотники мореходны, способны плавать в шторм и могут идти своим ходом в СССР.