Путь к Днестру
В середине ноября 1943 года 5-й гвардейской армии была поставлена задача подготовить и провести наступательную операцию с целью прорвать оборону немцев на участке Зыбкое, Петрозагорье, во взаимодействии с левофланговыми соединениями 53-й армии разгромить александрийско-знаменскую группировку противника и овладеть Александрией и Знаменкой.
Противник имел здесь глубоко эшелонированную оборону (так называемый Восточный вал), состоящую из двух полос. Первая — главная — состояла из трех позиций. На удалении 13—15 километров от переднего края готовилась вторая полоса обороны, на строительство которой привлекалось и местное население.
На направлении главного удара должен был действовать 32-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Родимцева, в состав которого, как помнит читатель, входила и наша 97-я гвардейская стрелковая дивизия.
Начало наступления было назначено на 6.00 20 ноября. И после мощной артподготовки продолжительностью в 3 часа 15 минут батальоны первого эшелона должны были подняться в атаку. Накануне я провел с командирами батальонов и рот, с командирами приданных подразделений рекогносцировку местности, организовал взаимодействие и отдал им устный боевой приказ. В первом эшелоне наступали 1-й и 3-й стрелковые батальоны, во втором — 2-й батальон. Роту автоматчиков оставил в своем резерве. Была создана полковая артиллерийская группа (ПАР), в которую вошли вся полковая артиллерия и приданный дивизион из артиллерийского полка дивизии.
Полку было выделено для непосредственной поддержки пехоты четыре танка Т-34. Негусто, конечно, но на большее рассчитывать не приходилось. Я их распределил между батальонами первого эшелона — по два танка. Мне было совершенно ясно, что во время атаки стрелки [129] отстанут от танков: по раскисшей от дождей земле не побежишь.
— А что, если автоматчиков посадить на броню, — высказал я свое мнение замполиту полка майору Полтораку, заместителю по строевой части капитану Чирве и начальнику штаба полка майору Такмовцеву, когда мы вечером все вместе еще раз обговаривали детали предстоящего боя.
— Неплохая идея, — поддержал меня начальник штаба. — Из роты автоматчиков можно взять человек тридцать.
Мои заместители тоже согласились с этим предложением. Я сказал своему адъютанту, чтобы вызвал на КП командиров батальонов капитана Ананенко и майора Балквадзе, командира роты автоматчиков старшего лейтенанта Микерова, а также лейтенантов-танкистов — командиров танковых взводов. Когда они все пришли, изложил им суть дела, поставил перед каждым конкретные задачи.
Еще не рассвело, когда небо раскололось от залпов "катюш" и выстрелов сотен орудий и минометов. Артподготовка закончилась в 9.15, и в ту же минуту я дал сигнал: начало атаки. Было уже совсем светло, и с НП я хорошо видел даже без бинокля, как гвардейцы под прикрытием огня четырех танков и орудий сопровождения пошли в атаку, с трудом вытаскивая ноги из грязи. Как я и предполагал, танки с десантом на борту обогнали пехоту и на несколько минут раньше ее приблизились к первой траншее. Они развернулись вдоль нее и из пулеметов ударили по сидящим там немцам. Автоматчики спрыгнули с брони и открыли огонь из автоматов, забросали траншею гранатами, снова взобрались на танки, которые рванулись ко второй траншее. В это время подоспели стрелки, часть из них осталась добивать фашистов, а остальные пошли вслед за танками.
К 15 часам первая позиция обороны немцев была прорвана и полк овладел высотой 192,6. Противник предпринял ряд контратак, чтобы сбить нас с этой высоты, по безуспешно. За первый день боев полк продвинулся на 10 километров.
В тот день я подписал немало наградных листов. Всего за 12 дней до этого, 8 ноября 1943 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР был учрежден орден Славы трех степеней. И первыми из нашего полка к ордену Славы III степени были представлены автоматчики-комсомольцы [130] гвардии старшие сержанты А. Н. Рудич, И. А. Антипин, А. П. Бабешкин, гвардии сержанты А. И. Кузнецов, М. И. Редькин, гвардии младший сержант Н. Е. Пальгов, гвардии рядовые Д. П. Педоренко, Г. Ф. Ракитский и X. Мустафаев. А в начале декабря им уже были вручены ордена.
При отражении контратак противника на высоту 192,6 отличились командир стрелкового взвода гвардии младший лейтенант Г. В. Пампуха, который смело и решительно руководил боем, заменив выбывшего из строя командира роты, командир минометного взвода гвардии младший лейтенант А. А. Устин, открывший меткий огонь по атакующему противнику, бронебойщик гвардии рядовой И. С. Авгитов, который уничтожил два вражеских бронетранспортера. Они были награждены орденом Красной Звезды.
* * *
21 и 22 ноября мы продолжали наступление в направлении Павлыша и Онуфриевки. Четыре дня шли упорные бои в районе этих населенных пунктов. Темп продвижения наших войск снизился до 3—5 километров в сутки, так отчаянно сопротивлялись немцы, опасаясь окружения у Александрии и Знаменки. И только в ночь на 25 ноября удалось штурмом овладеть Онуфриевкой.
А через два дня противник ударил по частям действующего южнее нас 33-го гвардейского стрелкового корпуса силами двух пехотных и двух танковых дивизий. Нашему корпусу было приказано нанести удар по этим дивизиям врага с севера. В этих боях 289-му гвардейскому полку пришлось действовать в первом эшелоне дивизии и провести несколько встречных боев с врагом.
Особенно напряженными были бои у села Камбурлеевки. Наши разведчики во время ночного поиска проникли в это село и взяли двух пленных, которые показали, что Камбурлеевку обороняет 241-й пехотный полк 106-й пехотной дивизии — около 800 человек.
1-й стрелковый батальон атаковал село севернее двух курганов, выбил оттуда противника и прорвался к южной окраине. Но здесь батальон попал в окружение. Связь с ним прервалась. Я доложил командиру дивизии об этом и о своем решении послать на выручку 3-й стрелковый батальон, находившийся во втором эшелоне. Генерал Анциферов одобрил мое решение и пообещал поддержать этот батальон огнем. В течение дня 3-й батальон [131] трижды пытался пробиться к окруженным, но не смог этого сделать. Положение стало критическим, когда противник бросил против малочисленного 1-го батальона более роты пехоты на бронетранспортерах с крупнокалиберными пулеметами и три танка.
У наших бойцов, дравшихся в окружении, кончились патроны, они отбивались гранатами, переходили в рукопашную схватку. Но слишком неравными были силы. Только комбату капитану Ананенко с несколькими десятками солдат удалось вырваться.
Когда я докладывал командиру дивизии об итогах неудачного боя, настроение у меня было, конечно, хуже некуда. Не скрывал, что в этом и моя вина: значит, плохо организовал бой, не учел, что у противника оказались невыявленные разведкой резервы.
— Это второй после острова Каска на Днепре тяжелый урок для полка, товарищ генерал, — сказал я тогда комдиву. — Трудно зарекаться на будущее, но постараюсь воевать умнее.
«Повинную голову меч не сечет» — говорят в народе. И может быть, поэтому Иван Иванович Анциферов ограничился в тот раз тем, что объявил мне устный выговор и отпустил, как говорят, с богом, не преминув сказать на прощание:
— Смотри, Науменко, в следующий раз так легко не отделаешься.
Я понимал, конечно: комдив мог бы наказать меня и построже. Просто он сделал скидку на то, что полк я принял меньше двух месяцев назад. Но зато я сам себя казнил в душе: ведь именно из-за моего непродуманного, тактически незрелого решения десятки бойцов и командиров выбыли в тот день из строя.
В боях за Камбурлеевку многие воины полка проявили мужество и отвагу. Командир 1-й пулеметной роты гвардии лейтенант Н. А. Линьков во время отражения контратаки немцев сам залег за пулемет и уничтожил немало фашистов. Рядом с ним метко вел огонь пулеметчик гвардии рядовой Н. А. Каинов. Командир орудия 76-мм батареи гвардии сержант Т. Н. Анташкевич заметил, что немцы выкатили свою пушку на открытую позицию. Однако ни одного выстрела не сделало вражеское орудие. Расчет гвардии сержанта Анташкевича уничтожил его вместе с обслугой. И в этом немалая заслуга наводчика гвардии рядового И. Н. Мамонова. [132]
В последних числах ноября 289-й гвардейский стрелковый полк продвигался в направлении Васильевка, И. Катериновка, Алексеевка, Замфировка. Упорные бои с противником не прекращались ни на один день. Порою отдельные опорные пункты переходили из рук в руки в течение суток по нескольку раз. Даже предельно лаконичный язык боевых донесений сохранил колорит ожесточенных сражений тех дней.
Вот какое боевое донесение отправил я в штаб дивизии в 15.30 29 ноября, находясь на КП полка, расположенном на южной окраине Белой Глинки: «Противник к 9.00 сосредоточил до 40 танков и бронемашин, в том числе 8 «тигров». В течение первой половины дня проявляла большую активность его авиация, произведя более 120 самолето-вылетов. В 11.30 групповым огнем был подбит самолет противника, который вел разведку в районе высоты 144,3.
Полк тремя батальонами в 12.00 перешел в наступление. В 12.30 противник с 10 танками и бронемашинами пытался контратаковать 3-й стрелковый батальон, контратака была отбита. Противник потерял четыре танка, из них один сожжен и три подбиты, в том числе один «тигр». Два танка вывели из строя расчеты ПТР Мирошниченко и Марусича из 3-го стрелкового батальона. Один танк подбит батареей 45-мм орудий, батареей 120-мм минометов — два бронетранспортера и две автомашины.
К 15.00 в связи с сильным пулеметно-автоматным огнем противника, а также огнем 15 танков, которые находятся между курганами 3,4 и высотой 147,6, полк продвигаться не мог, закрепился на достигнутом рубеже. Потери противника: подбито танков — 4, бронетранспортеров — 3, автомашин — 2, сбит один самолет. Убито и ранено более 60 солдат и офицеров врага».
Сколько ж таких боевых донесений прошло через мои руки за годы войны? Трудно и сосчитать.
И за каждым из них — подвиг солдат, сержантов, офицеров, не жалевших ни крови, ни самой жизни для победы над врагом.
... Итак, бой 29 ноября. Когда немцы пошли в контратаку, наши минометчики и пулеметчики метким огнем отсекли пехоту от танков и заставили ее залечь. Бронебойщики офицера Каргаполова дружным огнем ударили по вражеским машинам. Подпустив танки на близкое расстояние, расчеты Мирошниченко и Марусича подбили [133] по одной машине. Умело действовали и вторые номера этих расчетов — Рудобашка и Игнатенко.
Из балки выползли два немецких броневика. Минометные расчеты Кропоткина и Бахтырева подбили их, как только они начали подниматься на высоту. Для этого минометчикам потребовался всего десяток мин.
В этот день орудийный расчет гвардии старшего сержанта Морозова с открытой позиции подбил еще немецкий танк, бронемашину, бронетранспортер и четыре грузовика. Командир орудия и все орудийные номера — гвардии рядовые Мариныч, Попов, Юлдашев, Бондарь и Клишев — были награждены орденом Славы III степени.
Перед каждым серьезным сражением или боем в первичные партийные организации поступали заявления с просьбой принять в партию. «Хочу идти в бой коммунистом» — такая фраза была почти в каждом заявлении. И перед боем 29 ноября парторганизация нашего полка пополнилась за счет воинов, отличившихся в предыдущих сражениях. В члены партии был принят командир роты автоматчиков гвардии старший лейтенант П. И. Микеров. Кандидатами в члены ВКП(б) стали автоматчики гвардии рядовые П. П. Крысин, Н. П. Киянов, кавалеры ордена Славы III степени — санинструктор гвардии сержант И. А. Антипин, командир отделения автоматчиков гвардии младший сержант Н. Е. Польгов.
В ходе наступательных боев полк частично пополнялся личным составом за счет призывников, направляемых в действующие соединения полевыми райвоенкоматами.
В первых числах декабря мы узнали из газет о состоявшейся в Тегеране конференции руководителей трех союзных держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — И. В. Сталина, Ф. Д. Рузвельта и У. Черчилля.
Помню, пришел ко мне в землянку Иван Ефимович Полторак и спрашивает:
— Читали, Юрий Андреевич, Декларацию трех держав?
— Читал, — отвечаю. — Только я так и не понял: будет открыт второй фронт или нет?
— Да, формулировка туманная: «Мы пришли к полному соглашению относительно масштабов и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и [134] юга»{9}. — Полторак зачитал эти строки из Декларации. — Но, наверное, по-иному нельзя сказать. Я лично думаю, что в сорок четвертом году второй фронт будет наконец открыт.
— А куда денутся союзнички, — согласился я, — иначе мы одни войдем в Европу, к тому дело идет...
Мы, конечно, не знали тогда; да и не могли знать, что Сталин, Рузвельт и Черчилль подписали 1 декабря секретное военное решение Тегеранской конференции. В этом документе, оказывается, прямо говорилось, что «операция «Оверлорд» (вторжение через Ла-Манш. — Ю. Я.) будет предпринята в течение мая 1944 г. вместе с операцией против южной Франции»{10}. (Союзники, как известно, открыли второй фронт все-таки с опозданием — 6 июня.)
В тот день, когда пришли газеты с документами Тегеранской конференции, во всех подразделениях полка состоялись политические информации. Агитаторов инструктировали мы с замполитом, секретарь партбюро и агитатор полка.
* * *
Об упорстве и ожесточенности сражения за Александрию и Знаменку свидетельствует то, что эта операция продолжалась 20 дней. Александрия была освобождена 6 декабря, а Знаменка — 9 декабря. И хотя наша дивизия не принимала участия в боях непосредственно в этих важных опорных пунктах врага, нас по праву также считали освободителями этих украинских городов.
7 декабря, например, полку пришлось вести бои на подступах к Знаменке с контратакующими танковыми подразделениями врага. И мы едва не угодили в окружение у разъезда Диковка, но благодаря выдержке и стойкости гвардейцев немцам не удалось сомкнуть танковые клещи. Вместе с нами в тяжелом положении оказались и остальные полки нашей дивизии. Нас выручили подошедшие истребительно-противотанковая бригада и подразделения «катюш», которые мощным огнем преградили путь вражеским танкам.
Воинское мастерство и стойкость проявили пулеметчики взвода, которым командовал гвардии лейтенант [135] А. П. Шашейкин. Расчет в составе гвардии младшего сержанта И. И. Эркина и гвардии рядового В. Я. Сафронова действовал исключительно хладнокровно. Подпустив атакующих гитлеровцев на близкое расстояние, он открыл меткий огонь и заставил залечь их. Оба отважных воина были награждены орденом Славы III степени, а их командир взвода получил орден Красной Звезды.
Помнится мне и оборонительный бой у села Молодецкое 10 декабря. Нелегко пришлось тогда нам. Противник силами трех батальонов при поддержке 6 танков и 3 самоходных пушек атаковал позиции полка. Главный удар он наносил в стык батальонов первого эшелона, пытаясь отрезать их друг от друга. Но вклиниться в боевые порядки ему не удалось. Воины не дрогнули, проявили стойкость и выдержку, и атака была отбита. В этом бою получили серьезные ранения командир батальона гвардии капитан Черный и командир роты гвардии старший лейтенант Соколов. Их вынесла с поля боя санинструктор гвардии старший сержант Л. И. Мальчуженко. Рискуя жизнью, она оказала медицинскую помощь еще 11 воинам. Ордена Славы III степени была удостоена отважная девушка-комсомолка.
Более десяти офицеров полка были награждены за декабрьские бои орденом Отечественной войны I степени. Среди них гвардии капитан В. Н. Ефимов, гвардии капитан Н. Н. Березовой, гвардии старшей лейтенант А. М. Котлин.
После завершения Александрийско-Знаменской операции 5-я гвардейская армия перешла к обороне и стала готовиться к новым боям.
Передышка использовалась не только для пополнения личным составом и военной техникой, занятий по боевой подготовке, но и для обобщения опыта. В частности, в эти дни был обобщен опыт работы комсомольской организации полка в наступательном бою. Комсорг полка гвардии лейтенант С. Горин собрал комсоргов всех подразделений и рассказал им о работе в наступлении комсомольских активистов 1-го стрелкового батальона. Три основные задачи решала батальонная организация ВЛКСМ: доведение боевого приказа до каждого бойца и личный пример в безусловном выполнении этого приказа, проведение бесед об автоматическом оружии и использовании его в бою, сбор и вынос с поля боя оружия раненых и убитых. [136]
Перед наступлением в ротах были проведены комсомольские собрания с повесткой дня: «Боевую задачу выполним!» Агитаторы Карпов, Коняев, Абакумов и другие поговорили с бойцами, подбодрили их, вселили уверенность в наши силы. Во время атаки, прорыва обороны противника и преследовании его комсомольские активисты шли в первых рядах, увлекая за собой остальных. От руки были написаны листовки о подвигах комсомольцев Прудаева, Малофеева и Карпова. Эти листовки передавались по цепи.
* * *
В январе 1944 года дивизия принимала участие в Кировоградской операции. Начало наступления на Кировоград, крупный промышленный центр Украины, планировалось на утро 5 января.
День 4 января командир дивизии предоставил командирам полков для отработки вопросов взаимодействия в звене рота, батальон, со штатными и приданными артиллерийскими средствами и танковыми подразделениями, с соседями. С командирами батальонов и рот первого эшелона я уточнил на местности направления и объекты атаки.
А на следующий день, как и другие части дивизии, мы возобновили наступление.
Почти час длилась артиллерийская подготовка. Она была настолько мощной и ошеломляющей для противника, что при атаке нашими войсками его переднего края он не смог оказать организованного сопротивления.
Позже меня познакомили с показаниями пленного обер-лейтенанта 7-й роты 20-го мотополка: «Русские открыли такой ураганный огонь, что никто не мог выглянуть из окопа, связь была нарушена. Сообщение между передовой и тылом было прервано! Когда артиллерийский огонь был перепесен в глубину обороны, перед нашими окопами оказалась русская пехота. Наши потери очень велики: погибло 50 процентов личного состава роты». Этот обер-лейтенант говорил правду.
32-й стрелковый корпус во взаимодействии с 7-м механизированным корпусом прорвал оборону врага и за день продвинулся на 24 километра. К исходу дня оба корпуса вышли на реку Ингул и начали обходить Кировоград с северо-запада.
А с утра 6 января противник, стремясь задержать продвижение советских войск, нанес контрудар по правому флангу корпуса. О силе этого удара можно судить [137] хотя бы по тому, что около сотни танков и штурмовых орудий пошли на нашу 97-ю гвардейскую дивизию. Я получил приказ отразить танковую атаку врага. Понятно, что за одну ночь нам не удалось создать более или менее прочную оборону. Бойцы 1-го и 2-го батальонов окопались на высотах, саперы успели поставить минные заграждения, но не густо. 3-й батальон я держал во втором эшелоне.
И вот с рассветом на высотки поползли двадцать немецких бронированных машин с десантом автоматчиков. На белом, еще не закопченном от боя снегу отчетливо были видны «тигры» и «фердинанды». Это облегчило работу артиллеристов — наводчики орудий четко фиксировали цели в прицелах. Надо отдать должное артиллеристам полковой противотанковой батареи и приданного нам истребительно-противотанкового дивизиона. Подпустив танки и самоходки на дальность прямого выстрела, они сумели подбить больше десятка вражеских машин еще до подхода их к высоте. Несколько самоходок подорвались на минах. Спешившихся автоматчиков наши пулеметчики и стрелки прижали к земле.
Но пять немецких танков все же прорвались через боевые порядки первого эшелона и двинулись на позиции артиллеристов. С НП полка мне было хорошо видно, как мастерски действовали расчеты орудий. Орудийный расчет гвардии старшего сержанта И. Бездорожного, истратив всего восемь снарядов, подбил два «тигра». Остальные свернули и пошли на орудие, которым командовал гвардии старший сержант Ф. Шугайлов. Ему было легче поразить бронированные машины, поскольку они подставили под огонь борта. Одна из них была подбита первым же выстрелом: у «тигра» отлетел ведущий каток и он заерзал на месте. Другой танк был подожжен тоже первым же снарядом. А экипаж пятого танка, видимо, решил не испытывать судьбу и на большой скорости попытался проскочить обратно за передний край. А там подорвался на мине.
Не могу не отметить минометчиков взвода гвардии лейтенанта Г. П. Шакина. Они здорово помогли стрелкам при отражении атаки вражеских автоматчиков. Командир взвода был награжден за этот бой орденом Красной Звезды, а минометчики гвардии старшина И. П. Нетребо, гвардии сержанты В. С. Швоев, П. Е. Капустин. А. В. Акиньшин и П. Ф. Редькин — орденом Славы III степени. [138]
7 января бои развернулись на подступах к Кировограду.
Противник отчетливо представлял значение этого областного центра Украины как важного опорного пункта. Поэтому для его обороны он сосредоточил большие силы пехоты и танков. Здесь нам вновь пришлось отражать их отчаянные контратаки. При этом отличились артиллеристы полковой батареи 76-миллиметровых пушек гвардии старшего лейтенанта А. М. Котлина.
В самом городе, который был полностью освобожден в ночь на 8 января, воины полка в основном действовали в составе танкового десанта. Я не буду перечислять отличившихся в этом десанте бойцов, назову лишь фамилии двух пулеметчиков, двух Александров, — гвардии рядовых Виноградова и Жежери. Именно в Кировограде зародилась о них слава как об одних из самых отважных бойцов не только нашего полка, но и всей дивизии.
8 января Москва салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий в честь воинов, освободивших Кировоград.
В тот же день Указом Президиума Верховного Совета СССР наша дивизия за отличное выполнение задания командования в Кировоградской операции была награждена вторым орденом — Суворова II степени. И теперь она стала именоваться 97-й гвардейской Полтавской Краснознаменной, ордена Суворова стрелковой дивизией.
После освобождения Кировограда начались бои по уничтожению окруженных северо-западнее города частей 10-й моторизованной, 11-й, 14-й танковых и 376-й пехотной дивизий врага. Но полностью добить их в котле не удалось. Часть войск вражеской группировки вырвалась из окружения.
Фашистское командование не хотело смириться с потерей Кировограда и предприняло попытки вернуть его. Оно подтянуло в этот район танковую дивизию СС «Великая Германия» и уцелевшие пехотные части. В течение нескольких дней враг контратаковал дивизии нашего корпуса. Особенно тяжелые бои пришлось вести полку 10 и 11 января.
Вспоминая героев этих боев, нельзя не отметить командиров стрелковых рот гвардии старшего лейтенанта М. Г. Дубину, гвардии лейтенантов М. С. Сидорова и С. П. Чеснокова, гвардии младшего лейтенанта В. И. Павлова, командира пулеметной роты гвардии старшего лейтенанта В. Н. Дикого, командира взвода снабжения [139] гвардии лейтенанта А. Д. Скляренко, помощника командира взвода гвардии сержанта Н. П. Маслова и других, награжденных орденом Красной Звезды. Нельзя не отдать дань уважения мужеству и бесстрашию автоматчиков гвардии рядовых Н. П. Брагина, А. М. Горбаня, пулеметчиков гвардии рядовых В. И. Похила, Д. Олимбаева и многих других, тоже награжденных орденами.
Отличились в боях за Кировоград и артиллеристы полка, особенно воины 76-мм батареи. Они истребили 16 вражеских танков и 11 бронетранспортеров.
Кировоградская операция имела большое значение, создав благоприятные условия для окружения и разгрома в районе Корсунь-Шевченковского крупной группировки фашистских войск и организации наступления для выхода в Северную Молдавию, к государственной границе с Румынией.
8 января 289-й гвардейский стрелковый полк 1-м и 2-м стрелковыми батальонами занял новый оборонительный рубеж в районе высоты 160,4, что западнее Кандауровки, и стал боевым резервом 5-й гвардейской армии.
А 3-й стрелковый батальон был выведен на формирование и находился примерно в 30 километрах от расположения полка. Я уже знал, что на должность командира этого батальона вместо убывшего в другую часть гвардии майора Балквадзе был назначен капитан И И. Беликов. Как сейчас помню, в штабе появился среднего роста, подтянутый, черноволосый, с открытым лицом офицер, доложил:
— Товарищ гвардии майор! Капитан Беликов прибыл в ваше распоряжение на должность командира третьего стрелкового батальона.
В штабной землянке мы были вдвоем, и это располагало к откровенной беседе. Я поинтересовался его службой до прихода в полк, узнал, что он воевал, был ранен, лечился в госпитале, а к нам попал из резерва командного состава фронта. На мой вопрос, формировал ли он когда-либо батальон, Беликов ответил утвердительно.
— Ну, тогда у пеня указаний пока не будет, — сказал я ему. — Действуйте по обстановке.
Я охарактеризовал новому комбату-3 его заместителей. Адъютант старший гвардии старший лейтенант В. Н. Егоров был мне известен как энергичный офицер, исключительно аккуратно исполняющий свои обязанности. Хорошими командирскими качествами обладал и заместитель командира батальона по строевой части гвардии [140] старший лейтенант А. П. Малышев. Незаменимый помощником во всех делах был заместитель командира батальона по политчасти гвардии старший лейтенант М. С. Черниченко. Он быстро уживался с бойцами и командирами, благодаря своему спокойному, уравновешенному характеру, природному остроумию и веселому нраву. Все его ценили за то, что он умел в трудной фронтовой обстановке поддерживать среди воинов высокий моральный настрой, никогда не унывал и вселял уверенность в победе в любой сложнейшей боевой ситуации.
Назвал я новому комбату и командира санитарного взвода батальона гвардии лейтенанта медицинской службы В. М. Сарафанова. Он был в полку одним из самых опытных медиков.
Капитану Беликову достался «по наследству» и ординарец — гвардии рядовой Н. Крупа, небольшого роста, бойкий, смышленый, с отличной памятью боец, образец русского солдата. Своего командира всегда понимал с полуслова, был точен, исполнителен, трудолюбив.
В штабную землянку вошел командир хозяйственного взвода 3-го батальона гвардии старшина И. С. Ковалев и. "попросив разрешения обратиться, подал мне несколько документов на подпись.
— Вовремя ты появился, старшина, — сказал я Ковалеву. — Вот ваш новый хозяин, — указал на Беликова. — Отвезешь его в батальон.
15 января полк передал свой участок обороны 950-му и 958-му стрелковым полкам 299-й стрелковой дивизии и вышел на северо-восточную окраину Грузского, где занял новые позиции и начал готовиться к очередным наступательным операциям. Через неделю, 22 января, полку было приказано овладеть деревней Андреевкой. Я решил посадить на приданные нам пять танков десант автоматчиков. Командовал десантом командир роты автоматчиков гвардии лейтенант Калачев. Немцы были застигнуты врасплох. Поэтому вражеская оборона была прорвана с ходу. Тридцатьчетверки раздавили 3 немецкие пушки, а их расчеты были уничтожены нашими автоматчиками. В схватке за Андреевку отличились в танковом десанте гвардии старший сержант Углов, гвардии сержант Ботенко, гвардии рядовые Джабаров, Березкин, Кашбоменко, Чечвинцев, Кривцов и другие.
Вслед за десантниками вошли в село и другие подразделения полка. Хочу отметить мужество и отвагу, проявленные коммунистами. Во время боя свыше 20 пикирующих [141] бомбардировщиков начали бомбить наши позиции. Командир взвода ПТР гвардии младший лейтенант Виктор Алексеевич Мерзляков приказал бронебойщикам открыть огонь по самолетам. Я видел, как один из них не вышел из пике и рухнул на землю. Сразу же раздался сильный взрыв. Потом мне доложили, что самолет сбил коммунист старший сержант А. Шаховнин. Он положил противотанковое ружье на плечо второго номера расчета гвардии рядового Остапенко и вторым выстрелом угодил в бензобак: самолет загорелся в воздухе. Героически сражался в том же бою командир 4-й стрелковой роты гвардии старший лейтенант А. И. Корольков. Бойцам его роты пришлось броситься в рукопашную схватку, чтобы отбить контратаку немцев. Корольков был ранен, но продолжал командовать ротой. Доблестно сражался пулеметчик Н. Л. Дмитриев. Со своим ручным пулеметом он шел в первых рядах атакующих, почти в упор расстреливая немцев. Первым ворвался он в траншеи врага и огнем из пулемета истребил до десятка фашистов. В разгар боя был ранен командир отделения, и Дмитриев принял командование на себя.
Орден Славы III степени получил за январские бои командир минометного расчета молодой коммунист, недавно принятый в члены ВКП(б), гвардии старший сержант Владимир Андреевич Афанасьев. Его расчет уничтожил несколько огневых точек врага.
И все другие коммунисты делом оправдывали свою принадлежность к партии большевиков.
Я уже упоминал, что в начале января пулеметчик взвода пешей разведки Александр Виноградов приказом командира дивизии был награжден орденом Славы III степени. В ночь на 1 февраля гвардии старший сержант Виноградов вызвался идти в разведку, чтобы взять «языка». И захватил-таки обер-ефрейтора, приволок его к нам на передний край. Ходившие вместе с ним в ночной поиск разведчики рассказали, как храбро и умело действовал Виноградов. Начальник разведки полка представил его к награждению орденом Славы II степени. Я согласился с этим и подписал наградной лист. Тогда же отважный воин был принят кандидатом в члены партии. Ему было присвоено звание «гвардии старшина», и он был назначен командиром взвода пешей разведки.
Я не ошибусь, если назову среди самых уважаемых людей полка командира отделения саперов гвардии сержанта Петра Павловича Санфирова. Этот уже немолодой [142] человек был необыкновенно собранным, исключительно исполнительным воином. В полку поговаривали, что ему на роду было написано стать сапером. В ночь перед боем аа Андреевку гвардии сержант Н. П. Санфиров вместе с гвардии рядовым Р. С. Гуляевым под сильным автоматным и пулеметным огнем врага подползли к минному полю противника и обезвредили 11 мин. Благодаря этому наша разведка беспрепятственно прошла в боевые порядки немцев и захватила в плен немецкого снайпера.
Отличился в том бою помощник командира взвода роты автоматчиков гвардии старшина Г. И. Щукин. Он возглавлял группу поддержки во время захвата контрольного пленного. И когда немцы обнаружили группу захвата, старшина первым ворвался в траншею противника, в рукопашной схватке уничтожил несколько гитлеровцев, чем отвлек на себя внимание и помог разведчикам выполнить боевую задачу.
* * *
До конца января 1944 года активных наступательных действий 289-й гвардейский стрелковый полк не осуществлял и занимался в основном совершенствованием своих оборонительных рубежей. Важным событием в те дни была полковая конференция младших командиров. Бывалые, обстрелянные в боях сержанты поделились своим боевым опытом с молодыми командирами отделений и расчетов.
Исключительно важное значение на фронте имела хорошо организованная партийно-политическая работа. Основным ее методом были беседы с каждым бойцом или с небольшими группами солдат и сержантов (в отделениях, расчетах). Особое внимание уделялось тем воинам, которые недавно прибыли в полк — необстрелянным новобранцам. Политработники, партийные и комсомольские активисты полка часто бывали в ротах, батареях, взводах, на месте инструктируя низовой актив — ротных комсоргов, взводных активистов, редакторов боевых листков. Мы с замполитом не раз ставили в пример в организации политико-массовой работы командира 1-й стрелковой роты гвардии лейтенанта М. С. Сидорова, парторга роты гвардии старшину Ф. М. Алтанина и ротного комсорга гвардии рядового Хамита Юсупова. Командир роты умело опирался на партийную и комсомольскую организации, поддерживая с парторгом и комсоргом постоянную связь. Он извещал их о предстоящем бое, ставил задачи по проведению [143] политико-воспитательной работы. Так было и перед наступлением на Андреевну, о котором я рассказал раньше. Гвардии лейтенант Сидоров пригласил парторга, порекомендовал ему провести совещание партийцев роты с вопросом «Задачи коммунистов в наступательном бою». На совещании командир роты и сам обратился к коммунистам с призывом быть примером мужества и стойкости. За 2 часа перед атакой в роте состоялся краткий митинг под лозунгом «Где гвардия наступает, там враг не устоит». Выступивший на митинге комсорг гвардии рядовой Юсупов говорил о боевых традициях роты, о воинском долге перед Родиной. И надо сказать, что 1-я стрелковая рота успешно выполнила боевые задачи.
В эти же дни в нашем полку был выпущен первый номер рукописного журнала, посвященного участию гвардейцев в боях за Кировоград. Душой и вдохновителем авторского коллектива журнала был мой заместитель по политической части гвардии майор И. Е. Полторак. Много материалов написал гвардии сержант Г. Ф. Скиба. Он же оформлял журнал художественно. Описывая бой за город, рассказав и показав героев этого боя, авторы сделали не только очень важное, но и очень полезное дело. Журнал переходил из рук в руки, из окопа в окоп. Его читали на переднем крае и на огневых позициях, у саперов и хозяйственников. В номере были помещены портреты отличившихся в боях стрелка Фомина, разведчика Виноградова, минометчика Устинова, артиллеристов Темникова и Антошкевича, комсорга Афанасьева. Тут же давалось краткое описание подвигов этих товарищей. Статьи «Перед наступлением», «Кировоград — наш» и «Итоги боев» рассказывали о партийно-политической работе и специальных учениях перед наступлением, о ходе его и результатах.
В арсенале средств партийно-политической работы было и такое оружие, как листовки-поздравления отличившимся в боях воинам. Такая листовка была невелика по размеру — формат тетрадного листа. Сверху надпись «Герои боев», вокруг текста рамка. Листовки-поздравления размножались и отправлялись на передний край. Агитаторы проводили по ним специальные беседы. В моем личном архиве сохранилась листовка-поздравление гвардии рядовому Григорию Переяслову: «Товарищи! На высоте 220.7 командир расчета ПТР гвардии рядовой Григорий Григорьевич Переяслов проявил мужество и отвагу в бою с немецкими захватчиками. На наши боевые [144] порядки двигались восемь танков. Они на ходу вели огонь. Тов. Переяслов, подпустив головную фашистскую машину на 30 метров, подбил ее из бронебойки. Командованием гвардии рядовой Переяслов представлен к правительственной награде. Слава Вам, герой-бронебойщик товарищ Переяслов! Ведите и в дальнейшем за собой товарищей на врага!»
А в 3-м стрелковом батальоне, уже полностью сформированном, шли занятия по боевой подготовке. Капитан Беликов решил провести ночное тактическое учение «Батальон в наступательном бою». Он позвонил мне по телефону и сообщил, что намерен это занятие провести с боевой стрельбой и применением ручных гранат. Я возражать не стал, только предупредил комбата, чтобы он обеспечил меры безопасности. Утром Беликов доложил, что учение прошло успешно, роты действовали дружно, взаимодействие было хорошим, никаких происшествий не случилось.
А через некоторое время раздался звонок гвардии генерал-майора И. И. Анциферова.
— Что там за стрельба ночью была в районе Грузского? — спросил он. — Весь штаб дивизии всполошился. А в тылах и вовсе переполох: ждали прорвавшихся немцев.
— Это капитан Беликов ночное учение с боевой стрельбой проводил, товарищ генерал. Я разрешил ему.
— Я так и подумал: на слух определил, что наши пулеметы и автоматы бьют. Ну и как прошло занятие?
— Все в порядке, товарищ генерал. Никаких ЧП...
— Ну хорошо. Беликов молодец. Учит бойцов тому, что на войне нужно.
На том разговор с комдивом и закончился.
Через несколько дней генерал Анциферов устроил 3-му батальону контрольную проверку. Я, естественно, был вместе с командиром дивизии. И мне было приятно, когда перед строем батальона он объявил всему личному составу благодарность за хорошую боевую выучку.
Позже, на совещании в штабе дивизии, генерал Анциферов отметил, что из трех формирующихся батальонов лучшим оказался батальон 289-го гвардейского стрелкового полка.
* * *
Перед 26-й годовщиной Красной Армии мы все с радостью узнали об успешном завершении Корсунь-Шевченковской [145] операции, проведенной войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов. Непосредственного участия в этой операции наша дивизия не принимала, но когда противник стал снимать стоящие перед 5-й гвардейской армией танковые части и перебрасывать их в район Корсунь-Шевченковского для деблокирования своих войск, попавших в очередной котел, мы получили приказ: активными наступательными действиями сковать силы врага.
23 февраля в полку состоялся митинг по случаю праздника. На нем выступили ветераны полка — участники боев под Ростовом и Сталинградом и молодые воины, уже отличившиеся в боях на Курской дуге и на Правобережной Украине.
В этот день к нам в полк прибыли три девушки — делегация от комсомольцев и молодежи Кировоградской области во главе с заведующей отделом рабочей молодежи обкома комсомола Рудик. Они привезли более 100 подарков для гвардейцев. Девушки ходили по всем подразделениям и лично вручали подарки лучшим воинам-комсомольцам и молодым бойцам.
25 февраля 3-й стрелковый батальон прибыл в расположение полка. На следующий день полк в полном составе выстроился в походную колонну на юго-восточной окраине Богодаровки и двинулся по маршруту Овсянниково, Грузское, Обозновка, Лелековка. Мы шли по украинским селам, деревням и хуторам. Мне, украинцу, не приходилось особенно удивляться их названиям. А вот начальник штаба полка гвардии майор Василий Васильевич Такмовцев не мог сдержать улыбки, когда сверял с картой маршрут полка. Деревня Квитки, хутора Гай и Веселый, деревня Груша... Но эти поэтические названия населенных пунктов резко контрастировали с разрухой и запустением, царившими в них после ухода гитлеровцев, и с теми следами бесчинств, которые красноречиво свидетельствовали о зверском облике немецкой грабь-армии.
Мы вошли в Квитки, когда еще дымились пепелища. Почти все дома были сожжены. На одной из улиц бойцы натолкнулись на сожженный труп красноармейца, а недалеко от него лежал ничком раздетый догола другой наш солдат, убитый выстрелом в затылок, а на коже спины у него чернела вырезанная пятиконечная звезда.
На хуторе Гай, тоже выгоревшем до основания — торчали только печные трубы, — мы встретили изможденных от голода старика со старухой, одетых в лохмотья. [146]
Седой отощавший старик с висячими усами внимательно поглядывал на нас, косясь на погоны. Мой ординарец протянул ему кисет:
— Угощайся, отец, гвардейской махоркой...
Старик благодарно улыбнулся, дрожащими пальцами свернул цигарку.
Ординарец снял с себя трофейную плащ-палатку, протянул бабке:
— Возьми, бабуся, — защита от ветра.
— Спасибо, сынок, дай бог тебе здоровья.
Хутор Веселый был уничтожен подчистую. Одни вишенки стояли обгорелые...
Дальше на пути деревня Груша. Она тоже разграблена: ни коров, ни лошадей, ни птицы домашней. На колхозном дворе обгоревший остов комбайна. Женщины, старики и дети — а их всего-то десятка три — вышли из подвалов и ям, где они прятались от гитлеровцев.
* * *
В ночь на 7 марта мы заняли исходное положение для наступления из района юго-западнее Кировограда. А за два дня до этого командир дивизии гвардии генерал-майор И. И. Анциферов и начальник штаба гвардии подполковник Ю. П. Боков провели с командирами полков рекогносцировку местности и расположения противника в полосе наступления. Весна в том году на Украине выдалась ранняя. Уже в конце января начал таять снег, даже дожди прошли. Проселочные дороги раскисли и стали непроезжими. На рекогносцировке, которая продолжалась несколько часов, мы все намаялись, с трудом вытаскивая сапоги из густой грязи. Вместе с нами был и начальник политотдела дивизии гвардии подполковник С. А. Пантелеев.
Генерал Анциферов указал нам на позиции 106-й пехотной дивизии, которые нам предстояло прорвать.
— Немцы здесь сидят почти два месяца, — сказал он, — укрепились сильно. Перед передним краем у них сплошные противопехотные и противотанковые минные ноля. Поэтому комкор дал нам небольшой фронт прорыва — всего два километра триста метров. 294-й полк будет действовать на главном направлении — и полоса ему около километра, а на фронте тысяча триста метров будет атаковать врага 292-й полк. 289-й полк наступает во втором эшелоне.
В ночь на 8 марта наши саперы, используя темноту, [147] проделали проходы в минных полях. Перед рассветом выделенные для этого подразделения провели разведку боем с целью выявления огневой системы фашистов. А в 7.00 залпом «катюш» началась артиллерийская подготовка. 50 минут наши пушки, гаубицы и тяжелые и реактивные минометы долбили и взламывали оборону противника.
Мы должны были вступить в бой после того, как 294-й гвардейский стрелковый полк прорвет первую позицию немцев на высоте 220,7.
По сигналу комдива полк двинулся вперед. Головным шел недавно сформированный 3-й стрелковый батальон. Я твердо верил, что капитан Беликов сумеет выполнить любую боевую задачу. И не ошибся в нем. Батальон своевременно вышел на рубеж атаки перед Антоновкой. И тут его контратаковали 8 немецких танков. С НП полка, вынесенного на высоту 220,7, мне было хорошо видно, как умело отразили эту контратаку воины батальона. Два расчета противотанковых пушек быстро развернули орудия и, подпустив вражеские машины метров на 400, первыми же выстрелами подбили две из них. Танки изменили курс, подставив борта под огонь. И еще два танка было повреждено артиллеристами. Правда, после этого пушки смолкли. Как потом выяснилось, расчеты были уничтожены немцами.
Я видел, как загорелся пятый танк. Потом узнали, что его подбил из противотанкового ружья бронебойщик гвардии рядовой Переяслов. Он попал пулей в бензобак. Шестой танк подошел почти вплотную к позиции, которую занимали стрелки. И тут из траншеи выскочили три бойца с противотанковыми гранатами в руках и поползли к танку. Они почти одновременно бросили гранаты на его корму, и тот зачадил, а потом начал гореть. Позже мне доложили, что эти трое — гвардии сержант Лебедев и гвардии рядовые Волкозов и Щетинин из 7-й роты гвардии лейтенанта Слесарева. Два оставшихся немецких танка уползли в деревню.
Когда подтянулись 1-й и 2-й батальоны, я приказал взять Антоновку. И к исходу дня она была очищена от врага.
А на другой день в бою за село Шевченко снова отличился 3-й стрелковый батальон, первым ворвавшийся туда на плечах отступающих немцев. Но они сумели организовать оборону и оказали нашим бойцам сильное сопротивление. Потребовалось несколько часов, чтобы преодолеть [148] его и овладеть селом. Но командиру батальона капитану Беликову не повезло. Он попал под огонь вражеского пулемета и был тяжело ранен. Пришлось его отправить в медсанбат. Вот ведь как бывало на фронте: только два дня повоевал человек, так рвавшийся в бой, и выбыл из строя. Когда мне доложили об этом, я очень переживал: успел уже узнать Беликова как толкового и храброго офицера. А тут новый доклад: убит гвардии лейтенант Слесарев, которому я только вчера пожимал руку и благодарил за умелые действия при отражении танковой контратаки под Антоновкой.
На похоронах его был и я. Грустно думалось: «Сколько же боевых товарищей пришлось хоронить, а сколько еще придется...» И хоть присмотрелся я и притерпелся к смерти на фронте за два с половиной года, каждая больно ранила сердце...
На кратком траурном митинге выступил один из лучших пулеметчиков полка Александр Жежеря, очень тепло отозвавшись о своем погибшем командире роты. Потом он подошел к гвардии лейтенанту Коробко, только что назначенному парторгом батальона, и молча протянул ему лист бумаги.
— Это мое заявление с просьбой принять в партию...
Мне доложили о подвиге солдата Филиппа Отрецева в бою за село Шевченко. Так случилось, что во время рукопашной схватки он оказался окруженным пятью гитлеровцами. Казалось бы, погиб боец. Но не тут-то было! Отрецев застрелил одного из них, двух прикончил штыком, четвертого оглушил прикладом, а с пятого сорвал каску и так его ахнул по голове, что тот свалился замертво. Шинель нашего бойца была пробита в четырех местах пулями, но его самого не зацепила ни одна. Товарищи его шутили после этого боя: «Наш Филипп бессмертный. Его пуля не берет». Приказал я комбату представить гвардии рядового Отрецева к ордену Славы III степени.
После этого боя я подписал также наградной лист на гвардии рядового Я. С. Лопату, который уничтожил расчет вражеского пулемета, мешавший продвижению наших бойцов, на гвардии рядового И. Т. Винтовкина, огнем из захваченного им немецкого пулемета положившего не один десяток гитлеровцев, и на других наших бойцов.
Впереди был районный центр Ново-Украника. Его и предстояло штурмом взять нашей дивизии во взаимодействий [149] с 13-и гвардейской стрелковой. Но до Ново-Украинки надо еще было дойти. А весенняя грязь, как и прошлой осенью, непролазная. Даже верхом на лошади трудно было двигаться. Чуть ли не через каждый километр приходилось останавливаться, чтобы дать коню отдых.
Войскам оказывало помощь население освобожденных районов — старики, женщины, подростки. Они хоть как-то пытались привести в порядок дороги, строили мосты. В эти дни я сам не раз видел, как местные жители везли на телегах, запряженных коровами, или на волокушах ящики со снарядами и минами, цинки с патронами, а то и просто несли боеприпасы на руках. Старики покрепче помогали вытаскивать из грязи пушки, автомашины. Женщины ухаживали за ранеными.
97-я гвардейская стрелковая дивизия замыкала левый фланг 32-го гвардейского корпуса и всей 5-й гвардейской. А наш 289-й гвардейский полк был на левом фланге дивизии. Соседом слева был уже полк из дивизии, входящий в состав другой армии. И конечно же было важно для командования дивизии и корпуса, чтобы при штурме Ново-Украинки полк опередил бы соседа слева и первым ворвался в город. Разумеется, официального соревнования во фронтовых условиях не было и быть не могло: там царствовал его величество боевой приказ. Но здоровое соперничество братьев по оружию существовало: кто первым поднимется в атаку, кто первым выбьет противника с высоты, кто первым ворвется в город... И оно даже поощрялось командирами всех степеней, от сержанта до маршала, потому что служило одной великой и благородной цели — разгрому врага, победе. И командир дивизии, ставя нам, командирам полков, задачу на овладение Ново-Украинкой, особо предупредил меня, чтобы полк не отстал от соседа слева.
— А первым войдешь в город, честь тебе и хвала! — заключил Иван Иванович Анциферов.
15 марта мы заняли исходные позиции примерно в 10 километрах от Ново-Украинки. Я находился на КП — в сыром узком блиндаже, похожем больше на фронтовой окоп, чуть прикрытый сверху деревянным настилом. То и дело поглядывал на телефонный аппарат, включенный в линию командира дивизии, знал, что вот-вот должен поступить приказ о наступлении на город. Время тянулось медленно, с потолка капало, в прикрытый плащ-палаткой вход в блиндаж задувал сырой ветер. [150]
Наконец запищал зуммер телефона: «Радуга» вызывала «Тюльпан». Я взял трубку в полной уверенности, что будет говорить со мной генерал Анциферов. И вдруг отдаленно знакомый, слегка хриплый голос:
— Жадов говорит.
Я немного опешил, но тут же взял себя в руки:
— Третий слушает, товарищ командующий, здравия желаю.
— Здравствуй. Задачу получил от Первого? Ясна она?
— Так точно, задача ясна.
— Ворвешься в город первым, Науменко? Рассчитываю на тебя.
— Ворвусь, товарищ командующий.
— Добро!
На том разговор и закончился.
С нашим командармом генерал-лейтенантом А. С. Жадовым я впервые встретился в апреле 1943 года после Сталинградской битвы. Полк тогда занимался боевой подготовкой, и командарм с группой офицеров приехал посмотреть, как идут у нас дела. Помню, что Алексей Семенович ходил опираясь на палку — последствия ранения в ногу. Видел я его еще несколько раз.
И вот теперь этот разговор.
— Ну что, добры молодцы, — сказал я сидевшим в блиндаже на нарах Полтораку и Такмовцеву, — надо войти в город первыми. Иначе выйдем из доверия командарма. Иван Ефимович, — обратился я к своему замполиту, — разъясни политработникам задачу, пусть побеседуют с бойцами. А я быстро командиров соберу.
Вместе с гвардии майором Полтораком в подразделения направились парторг полка гвардии капитан Г. И. Борозенец, агитатор полка гвардии капитан И. И. Старостенко, комсорг полка гвардии капитан Е. А. Киреев.
В ночь на 17 марта полк, преследуя противника, вышел к Ново-Украинке и укрылся в оврагах и балках у северо-восточной окраины. Мы знали, что подступы к городу минированы. И поэтому я приказал саперам проделать проходы в минных полях. Делалось это вечером, под прикрытием темноты.
В 24.00 полк начал атаку.
Имея в боевых порядках артиллерию, гвардейцы подошли по проходам в минных полях к самому городу. А там изредка вспыхивали осветительные ракеты, выхватывая из тьмы причудливые очертания домов и построек [151] железнодорожной станции. Немцы, видимо, нервничали. Было так темно, что с трудом угадывались фигуры боевых товарищей, идущих рядом в трех шагах.
Впереди, вслед за саперами двигались разведчики, возглавляемые помощником начальника штаба по разведке гвардии старшим лейтенантом А. Т. Золотовым. По моему приказу все офицеры шли вместе с бойцами. В рядах наступающих находились и я, и все мои заместители.
Первой в город проникла рота гвардии лейтенанта Королева. В час ночи она стремительным броском ворвалась на северо-восточную окраину и овладела железнодорожной станцией, вызвав изрядный переполох в стане противника. Этим воспользовались другие подразделения и части нашей дивизии и начали продвигаться по улицам города. Их поддержала 16-я мехбригада 7-го механизированного корпуса. Фашисты сначала отчаянно сопротивлялись, потом обратились в бегство, бросив десятки машин, много складов с военным снаряжением. К утру 17 марта Ново-Украинка была очищена от врага.
Поскольку в полку было трудно с транспортом, я решил привести в порядок пяток трофейных автомобилей-вездеходов и загрузить их боеприпасами для доставки в полк. Вызвал начальника артвооружения гвардии старшего лейтенанта Коденко.
— Вот что, Николай Михайлович, — говорю ему, — оставляй сколько надо мастеров, выбери фрицевские вездеходы, которые получше сохранились, поставь их в строй, загружай боеприпасами и догоняй полк. А для охраны и помощи мастерам выделяю тебе отделение автоматчиков.
— Есть, товарищ майор, — козырнул Коденко. — Думаю, через три дня догоню полк.
— Ну вот и добре.
И действительно, к исходу третьего дня колонна из пяти грузовиков прибыла в расположение полка, и Николай Михайлович доложил мне о выполнении задачи. Замечу кстати, что три из пяти немецких вездеходов исправно служили нам до конца войны.
В ночь, предшествующую штурму Ново-Украики, в селе Ульяновка партийная комиссия при политотделе дивизии утвердила решение парторганизации полка о приеме кандидатом в члены ВКП(б) Александра Ефимовича Жежери. Его представлял парткомиссии парторг полка гвардии капитан Борозенец. Он доложил, что пулеметчика рекомендовали командир батальона гвардии капитан [152] Алексей Кузьмич Стеблевский, его замполит гвардии старший лейтенант Борис Петрович Павлов и парторг батальона гвардии лейтенант Арсений Николаевич Коробко, что Жежеря отличился уже не в одном бою.
* * *
Не давать врагу закрепляться на промежуточных рубежах! С такой задачей 289-й гвардейский стрелковый полк, которому в числе других отсалютовала Москва за освобождение Ново-Украинки, под вечер 17 марта 1944 года снова выступил в поход.
Пожалуй, за всю войну я не видел столько брошенной на дорогах фашистской техники, как на правобережной Украине в эту весну. «Тигры» и «пантеры» в кюветах и на обочинах, а то и прямо на дороге понуро опустили стволы пушек, а у застрявших вместе с тягачами орудий стволы торчали вверх, словно проклиная небо, извергавшее столько воды. И все это черное, обгоревшее, так как гитлеровские вояки обливали технику бензином и поджигали ее, дабы не досталась она нашим наступающим частям. Иногда на дорогах возникали форменные завалы из брошенного немцами вооружения и техники, и приходилось растаскивать этот металлолом, чтобы освободить проезжую часть для наших машин, танков, артиллерии.
В условиях распутицы вести бои по уничтожению отходящего противника обычными методами было просто нельзя. Поэтому по рекомендации командарма генерала Жадова в полках стали создаваться подвижные группы, усиленные танками, пулеметами и минометами. Действия этих групп могла поддерживать артиллерия только на конной тяге, поскольку тягачи застревали в грязи. Наш командир дивизии принял решение часть пушечных батарей дивизионного артполка перевести на конную тягу, и они сопровождали подвижные группы. В нашем полку умело действовали такие группы, сведенные в отряд под командованием командира батальона гвардии капитана А. К. Стеблевского.
По правому берегу Южного Буга противник создал сильный оборонительный рубеж. Кроме того, немецкое командование возлагало большие надежды на Первомайский укрепленный район. Районный центр Николаевской области город Первомайск, расположенный в изгибе Южного Буга и вблизи впадения в него реки Синюхи, был защищен с востока двумя водными рубежами. [153]
20 марта полк форсировал Синюху, мосты через которую были взорваны немцами. Ширина ее невелика — всего несколько десятков метров. Саперы под руководством полкового инженера гвардии старшего лейтенанта М. М. Хачатурова быстро соорудили переправу из бочек и досок. Всех лошадей пустили вплавь.
Крепким орешком оказался Первомайский укрепрайон. Двое суток, 21 и 22 марта, днем и ночью штурмовали его оба корпуса нашей 5-й гвардейской армии.
Как всегда перед серьезными испытаниями, увеличился приток заявлений о приеме в партию. Перед форсированием Южного Буга было подано 12 таких заявлений. Вот что было, например, написано командиром пулеметного взвода гвардии лейтенантом Ивановым: «Я участник боев 1943 года, форсировал Днепр, был два раза ранен. Клянусь, что высокое звание члена ленинской партии оправдаю с честью в боях на правом берегу Южного Буга и во всех последующих, пока жив буду». И надо сказать, что он оправдал доверие партии: сражался храбро и умело.
22 марта наша дивизия, как и все соединения 5-й гвардейской армии, вышла на берег Южного Буга. Погода была, прямо скажу, паршивая: снег с дождем, порывистый, пронизывающий ветер. На реке волны с белыми барашками. И вот в такую погоду мы форсировали ее, по сути дела, с ходу. Использовались подручные средства — саперные подразделения наши из-за распутицы где-то отстали. Первыми переправились через реку автоматчики под командой гвардии старшего лейтенанта К. Д. Корячко. В селе Покутино на правом берегу реки они захватили три крайних домика, закрепились. Когда мне доложили об этом, я дал команду переправляться батальонам. Сам перебрался на лодке вместе с командиром 2-го стрелкового батальона, а на левом берегу оставил своего заместителя капитана Чирву с задачей руководить переправой тыловых подразделений и полковой артиллерии.
К полудню полк захватил плацдарм свыше километра в ширину и столько же примерно в глубину. Весь день противник предпринимал отчаянные контратаки, стремясь отвоевать захваченный нами плацдарм и сбросить нас в реку. Критическое положение создавалось на участке 2-го стрелкового батальона у пригородного села Токаревка. Гвардии капитан Стеблевский прислал ко мне на НП связного с просьбой о помощи. Да я и сам видел — [154] НП находился всего в каких-нибудь 100 метрах от нашего переднего края, что гитлеровцы наседают и вот-вот сомнут наших бойцов. Что делать? В резерве у меня было около трех десятков автоматчиков. Приказываю вынести и расчехлить Боевое гвардейское Знамя полка. Знаменосец гвардии сержант Григорий Доброскокин в сопровождении двух ассистентов появился на НП. Сюда же подошли и автоматчики.
— Вот что, ребята, — говорю я им всем, — второй батальон вряд ли удержится, если мы им не подсобим. Знамя вперед, гвардейцы, за мной!
И мы побежали на передовую. А немцы уже вплотную подошли к наспех вырытым траншеям 2-го батальона. Нам пришлось с ходу вступить в бой. Атака врага была отбита в тот день. А в алом полотнище Боевого Знамени появились пробоины от пуль.
Когда вернулся на НП, гвардии старший лейтенант Золотов доложил, что звонил командир дивизии и приказал связаться с ним. Тут же телефонист соединил меня с генералом Анциферовым. Его басовитый, немного хриплый голос я узнал сразу же:
— За то, что гвардейское Знамя на поле боя вынес, хвалю. Вдохновило оно бойцов в трудную минуту. А вот за то, что сам полез на передовую, ругаю. Ты же командир полка, и подставлять свою голову под огонь врага не имеешь права. Объявляю тебе выговор.
— Есть, выговор, товарищ Первый, — отозвался я, довольный тем, что генерал говорил со мной в общем-то доброжелательно.
Конечно, я и сам понимал, что поступил опрометчиво, но бывают такие минуты в бою, когда верх берет не рассудок и расчетливость, а эмоции. Вот этим эмоциям я и поддался, рванувшись с автоматчиками на передний край. Надо учесть, что мне только две недели назад исполнилось 25 лет. Будь я постарше, может быть, поступил бы по-иному.
В боях на плацдарме геройски дрались автоматчики гвардии старшего лейтенанта Корячко, бойцы 4-й стрелковой роты гвардии лейтенанта Шварцева, 1-й стрелковой роты гвардии старшего лейтенанта Попова. Снова отличился пулеметный расчет Александра Жежери. Вместе со своими помощниками гвардии рядовыми Я. Т. Федоровым, Г. И. Сиваком и В. А. Луневым он в числе первых форсировал Южный Буг, и в боях под Токаревкой их «максим» почти не остывал. На счету расчета две пулеметные [155] точки противника и несколько десятков гитлеровцев. К ордену Славы III степени были представлены автоматчики гвардии рядовые А. В. Иванов и А. Д. Полещук, которые в рукопашной схватке с врагом уничтожили по нескольку солдат противника. У села Токаревка совершил подвиг командир расчета противотанкового орудия гвардии старший сержант Федор Маркович Юрченко. Этот степенный, немного флегматичный полтавчанин, которому было уже под тридцать, в бою преображался. 22 марта весь расчет его орудия был выведен из строя. Юрченко остался один. Действуя за наводчика, и за заряжающего, и за подносчика, он уничтожил два пулемета, повозку с боеприпасами, десятки гитлеровцев. За этот подвиг Федор Маркович был награжден орденом Славы III степени.
* * *
Трое суток мы вели бои на правом берегу Южного Буга вместе с переправившимися вслед за нами другими частями дивизии и корпуса. 26 марта немцы, не выдержав ударов наших войск, стали отходить к Днестру, оставляя из-за нехватки горючего и грязи автомашины, танки, орудия, тягачи, бронетранспортеры. И если бы не эта непролазная грязь, все было бы хорошо: немцы, по сути дела, бежали от нас, даже не отстреливаясь. Догнать их, сблизиться, как говорят, на ружейный выстрел не было возможности. Бойцы буквально падали от усталости. Ведь надо было и технику тащить с собой. Хорошо еще, что патроны для стрелкового оружия, ПТР и гранаты подбрасывали нам самолетами По-2.
Солнце проглядывает редко. Дни стоят пасмурные. Когда полк переправился через небольшую речку Кодыма и мы остановились на привал, стали слышны гулкие взрывы в Любашевке — районном центре Одесской области. Рядом с походным штабом полка расположилась рота автоматчиков. Мне слышно, как невысокая, голубоглазая санинструктор Соня Дмитриева, несколько дней тому назад прибывшая из госпиталя, говорит окружившим ее бойцам:
— Солдатики, родные, послушайте эти взрывы... Это же фашистские гады тело нашей родной земли рвут...
Автоматчики уже знали, что Соня была дважды тяжело ранена, что награждена двумя медалями «За отвагу».
— Ничего, Соня, не долго им осталось хозяйничать на советской земле, войска нашего фронта уже вышли к государственной [156] границе с Румынией на реке Прут, — утешил ее гвардии младший сержант Саша Язов, командир отделения автоматчиков.
Я хорошо знал этого светловолосого паренька, которому недавно вручал по поручению командира дивизии орден Славы III степени.
Мы догнали противника только 9 апреля, вернее, не догнали, а подошли к высотам, на которых он успел закрепиться.
На рассвете начался бой. Все подступы к высотам простреливались. Наши артиллеристы открыли не частый из-за недостатка боеприпасов, но меткий огонь по гребню высоты, поросшему редким курчавым дубняком с редкими желто-пепельными прошлогодними листьями, уничтожая огневые точки противника. Наконец под прикрытием огня минометов гвардии лейтенанта Г. Шакина и орудийных расчетов Мариныча, Юрченко, Дурыхина бойцы с криками «ура» поднялись в атаку. Вторую роту возглавлял комсорг батальона гвардии младший лейтенант З. А. Шейнин, слегка долговязый, чернявый парень. Он первым выскочил на бруствер, выхватил из кобуры пистолет и побежал вперед, увлекая за собой бойцов. Но через несколько шагов Шейнин вдруг схватился за грудь и упал...
Отважного комсорга мы похоронили в селе Россияновка возле школы, под высокими тенистыми деревьями. На выстроганной дощечке, прибитой к небольшому столбику, написали: «Гвардии младший лейтенант Шейнин З. А. 1923—1944 9.1У. Слава герою, павшему в боях на нашу Родину».
Пришла почта, отставшая на три дня. Адъютант гвардии лейтенант Д. М. Литвинский передал мне письмо от матери Александра Жежери, которой мы с замполитом сообщили о том, как храбро сражается ее сын. «Нет большей радости, — писала она, — как получить от вас, товарищи командиры, такое письмо, какое я получила. Я узнала о боевых подвигах моего сына. Даю своему сыну Александру Ефимовичу такой наказ: изучай военную технику, хорошенько бей фашистов и уничтожай их, подлецов, отплати за смерть твоих братьев. Слушайся своих командиров. С приветом Жежеря Приська Ильковна. Село Ворошиловка, Александрийский район Кировоградской области». Познал гвардии майора Полторака, прочитал ему это письмо и говорю:
— Может, сходишь в седьмую роту, Иван Ефимович. [157]
Познакомь с письмом всех бойцов, да и Жежере будет радость.
— Я уж сам об этом подумал, — сказал замполит. — На таких письмах воспитывать людей надо.
От Первомайска через Любашевку, Ананьев, Затишье, Фрунзовку в районе Григориополя к Днестру мы подошли 12 апреля. Я прикинул по карте путь полка из-под Кировограда сюда. Оказалось, что мы прошли за 34 дня (с 8 марта) около 380 километров. И это по весенней распутице, почти не выходя из боя!
В эти дни мы все с радостью узнали, что наши войска освободили 10 апреля Одессу, что идут успешные бои по очищению от фашистов Крыма.
* * *
Переправляться через Днестр наша дивизия должна была в ночь на 13 апреля в районе западнее населенного пункта Ташлык. Я говорю «переправляться», а не «форсировать» потому, что на этом участке на западном берегу находилась 95-я гвардейская стрелковая дивизия нашего корпуса, форсировавшая Днестр накануне. На плацдарм, занятый ею, мы и переправлялись на подручных средствах: лодках, плотах. А ширина реки около 200 метров при глубине до 6 метров. Да и скорость течения большая.
На третий день все подразделения полка были на правом берегу Днестра. Сутками без сна работали на переправе, обеспечивая бесперебойную доставку боеприпасов и продовольствия, а также эвакуацию раненых, помощник начальника штаба полка по тылу гвардии капитан В. Л. Городько, начальник артвооружения гвардии старший лейтенант Н. М. Коденко, командир транспортной роты гвардии старший лейтенант И. Ф. Даниленко, заведующий складом боепитания гвардии старший сержант П. И. Слатин и многие другие.
В течение двух дней полк в составе дивизии вел бои за овладение Пугоченами, чтобы расширить плацдарм. В этих боях совершил подвиг командир противотанкового орудия гвардии старший сержант Ф. М. Юрченко. Двигаясь в боевых порядках пехоты, его расчет метким выстрелом уничтожил противотанковую пушку и станковый пулемет противника.
Отвагу и героизм проявили связисты гвардии рядовые Петров и Смирнов. Восстанавливая перебитую в нескольких местах линию связи, они заметили, что возле [158] одной противотанковой пушки, расчет которой тоже полностью выбыл из строя, хозяйничают немцы. Связисты выстрелами из автоматов троих из них убили, двоих ранили, одного захватили в плен.
Нам сильно досаждала вражеская авиация. Буквально с утра до вечера по боевым порядкам войск наносили бомбовые удары фашистские штурмовики Ю-87. Наши истребители в первые два дня не появлялись в воздухе, так как своевременно перебазировать авиацию не было возможности из-за распутицы. И только на третий день мы вздохнули легче: краснозвездные «ястребки» и штурмовики вынырнули из-за Днестра, и прямо на наших глазах в воздухе завязался воздушный бой. Я сам видел, как один наш истребитель сбил два вражеских самолета. Объятые пламенем, они упали совсем неподалеку от КП полка. Туда даже поспешили несколько бойцов комендантского взвода — вдруг летчики живы, в плен можно взять. Но, конечно, обнаружили только обгоревшие трупы.
16 апреля оба гвардейских стрелковых корпуса 5-й гвардейской армии перешли в наступление с плацдарма против трех пехотных дивизий врага (17, 330, 320-й) в направлении Чимишени, Кобуска-Веке.
Полк наш наступал в первом эшелоне дивизии и получил участок прорыва шириной около полутора километров. Вслед за огневым валом поднялись в атаку воины 1-го и 2-го батальонов, действовавших в первом эшелоне. Первыми ворвались в траншеи врага воины 1-го батальона капитана М. Ф. Ананенко.
И вновь отличился в этом бою расчет противотанкового орудия гвардии старшего сержанта Федора Юрченко. На гимнастерке его засверкал еще один орден Славы — II степени.
Тем же орденом был награжден за этот бой и командир минометного расчета гвардии старший сержант Владимир Афанасьев. Его расчет отважно действовал во время отражения контратаки, уничтожив вражеские бронетранспортер и пулемет.
* * *
22 апреля во всех подразделениях полка состоялись политинформации, посвященные 74-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина. Я выступил перед полковыми разведчиками и связистами. Напомнил им о ленинских заветах с оружием в руках надежно защищать завоевания [159] социализма, учиться военному делу настоящим образом, всячески крепить дисциплину, во всем проявлять бдительность.
Когда вернулся на КП, гвардии майор Такмовцев доложил мне, что поступило приказание завтра, к 12.00, обеспечить явку в штаб дивизии для вручения наград командира полка, замполита, полкового агитатора и нескольких бойцов.
— А вас, товарищ гвардии майор, просили позвонить командиру дивизии, — добавил Василий Васильевич.
— Не сказали, зачем я понадобился комдиву? — встревожился я.
— Никак нет, — ответил начштаба, а сам, гляжу, улыбается.
Отлегло у меня от сердца. Звоню генералу Анциферову:
— Докладывает Науменко.
— Поздравляю тебя, Юрий Андреевич, — слышу в трубке, — только что сообщили мне из штаба армии: подписан приказ о присвоении тебе звания «подполковник». От души поздравляю!
Я, конечно, поблагодарил Ивана Ивановича за такую приятную новость, ответил, как положено: «Служу Советскому Союзу».
А начальник штаба снова хитренько так улыбается и говорит:
— Поздравляю и я, Юрий Андреевич, — и протягивает мне новенькие полевые погоны с двумя звездами на каждой.
А на другой день выехали мы в штаб дивизии. И там в торжественной обстановке нам были вручены государственные награды. Я получил орден Александра Невского.
— Это вам за Ново-Украинку, Юрий Андреевич, — сказал комдив, прикрепляя к моей гимнастерке орден. — Помните слова Александра Невского: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет...» — это уже ко всем присутствующим обращался Иван Иванович. — Так вот, на том стояла, стоит и будет стоять русская земля! — Генерал крепко пожал мне руку и неожиданно сказал: — Как, товарищ Науменко, выстоят твои гвардейцы на плацдарме?
— Выстоим, товарищ генерал, — заверил я комдива.
— Смотрите! Враг будет контратаковать большими силами, есть новые данные нашей разведки. Нужно выстоять! [160]
И. И. Анциферов вручил орден Красной Звезды гвардии майору Полтораку и гвардии капитану Старостенко.
Потом была названа фамилия гвардии старшины Виноградова. И когда он четким строевым шагом подошел к генералу, тот вручил ему орден Славы II степени, к которому Александр Федотович был представлен еще в начале февраля.
Командир дивизии обнял разведчика и, пожимая ему руку, сказал:
— Ну что же, гвардеец, верю — будешь полным кавалером ордена Славы. Молодец, воюешь умело! Еще раз поздравляю!
Должен отметить, что уже через две недели коммунист Виноградов (его перед Майскими праздниками приняли в члены ВКП(б) снова отличился в бою на днестровском плацдарме. В ночном поиске он незаметно подполз к вражескому окопу, забросал его гранатами, уничтожив пять солдат, а унтер-офицера, пытавшегося удрать, захватил в плен.
Когда мне доложили об этом, я решил представить его к ордену Славы I степени. Высказал свое мнение замполиту и начальнику штаба. И Полторак, и Такмовцев поддержали меня.
Медаль «За боевые заслуги» получил из рук генерала и повар комендантского взвода полка, пожилой солдат, которого все звали дядей Афоней. Он за день успевал накормить не один десяток людей. Его половник всегда был щедрым, но еще щедрее был дядя Афоня на веселое и остроумное слово. Знали о нем все, но не знали одного: когда же он спит?
* * *
А через два дня, как и предупреждал комдив, немцы начали наступление на плацдарм. Насколько жаркими были эти бои, можно судить хотя бы по тому, что 1-й батальон отбил 12 яростных атак противника. И выстоял!
Во время восьмой атаки к КП батальона прорвалась группа немецких автоматчиков. Связь с ротами была прервана. Комбат гвардии майор Ананенко, организовав круговую оборону, бросился с бойцами в рукопашную. Оставшиеся в живых гитлеровцы отступили.
Противник вводил в бой новые резервы, над головами наших воинов надрывно завывали фашистские пикирующие самолеты. Во время очередной бомбежки погиб Михаил Федорович Ананенко. Его заместители тоже выбыли [161] из строя, и парторг батальона гвардии лейтенант Арсентий Коробко принял командование на себя.
Тяжело переживал я гибель Михаила Федоровича, с которым познакомился еще во время Сталинградской битвы в декабре 1942 года. Отличный был комбат и человек хороший, душевный. Любили его бойцы и командиры.
В этом тяжелом бою вновь отличился расчет Александра Жежери. Он избрал огневую позицию под подбитым фашистским танком и оттуда поливал огнем наседавших гитлеровцев. Один из номеров расчета, гвардии рядовой Лунев, был ранен и отправлен в тыл. Ранило в руку и Александра, но он быстро перевязал рапу и снова лег за пулемет.
В майские дни по всей дивизии была распространена листовка с портретом А. Е. Жежери. Гравюру для клише исполнил художник дивизионной газеты «Героический поход» В. Белоусов. Надпись гласила: «Герой-пулеметчик Александр Жежеря. За два месяца боев уничтожил 343 гитлеровца. Был три раза ранен, но не покидал поля боя».
Сразу же после упорных боев на днестровском (пугоченском) плацдарме, в конце апреля, командование полка и дивизии представило гвардии сержанта Жежерю Александра Ефимовича к высшей награде Родины — званию Героя Советского Союза.
Теперь к месту, по-моему, рассказать об Александре Жежере более подробно. В наш полк он пришел под новый, 1944 год с маршевой ротой из запасного полка. Работал до призыва пчеловодом, заведовал колхозной пасекой. Сначала был рядовым пулеметчиком, потом ему доверили расчет «максима». Родом он из Кировоградской области, и боевое крещение получил на родной земле в боях за Кировоград. Мать его Прасковья Ильинична, письмо которой, как помнит читатель, зачитывал бойцам Иван Ефимович Полторак, жила в селе Александровна с женой Александра Марией и их детьми — ее внуками — Валентином и Лидой.
Два брата Александра — Николай и Яков — погибли на фронте. Один под Кишиневом в самом начале войны, другой — в Сталинграде. Третий брат, Василий, после тяжелого ранения в Сталинграде остался там восстанавливать разрушенный город.
Александр попал служить в стрелковую роту лейтенанта В. В. Слесарева, во взвод гвардии лейтенанта [162] Коробко. Первую боевую награду — медаль «За отвагу» — младший сержант получил за бой под Красным Кутом в феврале, когда он был ранен, но не покинул поля боя.
* * *
У нас в полку стало правилом: з канун праздников отправлять поздравительные письма семьям отличившихся воинов. Даже трудно подсчитать, сколько их было отправлено за время войны в разные концы нашей необъятной Родины. Были эти письма коротенькие, но, думается, желанные в любой семье. Ведь весточка с фронта всегда радостна. Так было и перед 1 Мая 1944 года. Вот, например, какое письмо отправлено было жене героя-пулеметчика гвардии рядового Матвиенко:
«Уважаемая Раиса Романовна, командир в/ч (дальше следовал помер полевой почты) шлет Вам, жене отважного пулеметчика, свой боевой гвардейский привет и поздравляет Вас с великим праздником — Днем 1 Мая. Гвардии подполковник Науменко».
В дни Первомайских праздников в полку был проведен слет молодых бойцов из числа недавнего пополнения. Построились они на открытом воздухе, благо погода выдалась теплая, солнечная. Я распорядился пронести перед строем гвардейское Боевое Знамя.
— Вы видите на этом Знамени вышитые золотом слова «За нашу Советскую Родину!», — начал свое выступление перед новичками гвардии майор Полторак. — Это девиз всех советских воинов. Под этим девизом сражаются и гвардейцы нашего полка.
И Иван Ефимович рассказал молодым бойцам о подвигах, совершенных воинами только в последние дни.
... На наблюдательном пункте находился комсомолец гвардии ефрейтор Владимир Степанов, телефонист. С ним был молодой боец Максим Пить. У новичка с несколько странной фамилией этот день был боевым крещением. Исправляя повреждения линии связи, этим солдатам приходилось чаще всего ползти по-пластунски, чтобы быть меньше приметными. Однако на этот раз немцы заметили связистов и открыли по ним огонь. Степанов успел уккрыться в окопе, туда же скатился и его молодой напарник. На окоп шли шесть немецких солдат. Когда они подошли почти вплотную, Степанов и Пить открыли огонь. Троих гитлеровцев уложил Степанов, четвертого — Пить, остальные предпочли убраться восвояси.
... Когда был занят Ташлык, отпросился у меня в родное [163] село, что находилось по соседству, командир батареи 76-мм пушек гвардии старший лейтенант Котлин. Через день вернулся, но не один, а с 17-летним младшим братом. Я разрешил зачислить его в один из орудийных расчетов этой батареи. В тот же день вражеская пуля оборвала жизнь старшего брата. В Ташлыке, на площади перед школой, у свежей могилы младший Котлик поклялся отомстить врагу за смерть брата.
И об этом рассказал замполит молодым воинам.
О подвигах однополчан в боях на днестровском плацдарме оповещали бойцов листовки-молнии, политработники. Замполит 1-го стрелкового батальона гвардии старший лейтенант Б. П. Павлов, недавно вернувшийся в полк после госпиталя, рассказал воинам о бойце из нового пополнения гвардии рядовом Дзюбе. В первом же бою он захватил немецкий пулемет и метким огнем из него прижал группу гитлеровцев к земле, когда они пытались контратаковать. Вражеский снайпер не давал возможности наладить связь между ротами. Гвардии рядовой Трояновский выследил тщательно замаскированного снайпера и точным выстрелом из винтовки поразил его. Павлов нашел время поговорить с метким стрелком, похвалил его.
В первых числах мая дивизия в составе всей 5-й гвардейской армии была переброшена в Румынию, в район Ботошаны, совершив за 9 суток 300-километровый марш через Рыбницу, Бельцы, Фалешты, переправившись через Прут и выйдя к Серету. Во время этого марша стало известно о том, что после мощного штурма освобожден Севастополь. Весь Крым снова стал советским! [164]