По дорогам Польши и Чехословакии
I
И вот, наконец, наступила ночь, предшествовавшая нашему удару.
Еще не рассвело, когда мы закончили разведку боем, в которой участвовали по две стрелковые роты от каждой дивизии первого эшелона. Встретив сильное огневое сопротивление, они отошли в исходное положение. Так мы уточнили огневую систему противника и выявили, что он не отвел войска из первой траншеи. А это означало, что наше наступление являлось для него неожиданностью.
К тому времени перед фронтом армии оборонялись части 545-й, 253-й и 320-й пехотных дивизий. Они опирались на хорошо организованную систему огня, прикрытую взрывными и проволочными заграждениями, усиленными различными инженерными сооружениями. Оборона врага была глубоко эшелонированной.
Но в ней была своего рода ахиллесова пята — низкое моральное состояние фашистских войск.
Давно прошли времена, когда гитлеровцы вели себя нагло и самоуверенно. Красная Армия сбила с них спесь. Все очевиднее становилась надвигавшаяся катастрофа гитлеровской Германии, и это понимали уже многие. Свидетельство тому — захваченный еще в сентябре 1944 г. секретный циркуляр Геббельса, в котором говорилось: «В связи с последними событиями слово «катастрофа» прочно вошло в обиход. Это слово употребляется даже в войсках и государственных учреждениях... Я прошу принять меры к тому, чтобы слово «катастрофа» было изъято из употребления, а также из всех организационных планов, приказов и распоряжений, так как оно в психологическом и политическом отношениях производит плохое впечатление»{301}.
Гитлеровские солдаты страшились наступления Красной Армии, тем более что не знали, где оно последует. Кстати, из листовок вражеского командования явствовало, что наш удар [521] ожидался ими на их правом фланге, между тем как мы готовились нанести его по левому флангу противника, в районе Ясло. Росло число сдавшихся в плен и перебежчиков из состава противостоявших 38-й армии дивизий. Их рассказы свидетельствовали о крайнем упадке духа.
Вот одно из этих показаний: «За какие преступления мы обязаны здесь находиться, — спрашивают немецкие солдаты... Кроме зеленых мальчишек, в победу Германии никто не верит. Солдаты думают только о спасении своей жизни... Настроение солдат на фронте, здесь, в Карпатах, обусловливается постоянным физическим недомоганием и усталостью... Если говорить честно, то надежда на победу у солдат уже давно пошла к черту. И поэтому, несмотря на жестокую дисциплину, то и дело повторяются случаи дезертирства из армии. В ноябре у нас в полку был расстрелян солдат 4-й роты. Он обвинялся в предательстве и разложении армии»{302}.
Не приходится и говорить о том, насколько все это было непохоже на моральное состояние советских воинов. Каждый из них горел желанием пойти в бой с врагом, чтобы довершить его разгром. Эта мысль и звучала в выступлениях на митингах, состоявшихся перед атакой во всех подразделениях. А за два часа до боя были проведены краткие партийные и комсомольские собрания, принявшие единое решение: «Коммунисты и комсомольцы будут в первых рядах воинов, идущих в решительный бой для окончательного разгрома врага».
Теперь все ждали сигнала.
В 8 часов 15 минут началась артиллерийская подготовка. Выше уже говорилось, что она была тщательно подготовлена. Об эффективности же ее пусть говорят те, кто испытал на себе удар нашей артиллерии. Вот некоторые показания взятых в дальнейшем в плен солдат и офицеров 545-й и 320-й дивизий 11-го армейского корпуса СС, в стык которых пришелся наш удар:
«Неожиданно для всех заговорила русская артиллерия, и с такой силой, что никто не решался делать перебежку. Каждый старался плотнее слиться с землей. Снаряды падали в окопы, на пулеметные точки, в ходы сообщения и даже на блиндажи в лесу. Блиндажи, в которых были наши солдаты, разрушены. Наш взвод был обойден русскими во время артиллерийской стрельбы. Казалось, что русские ворвались в окопы вместе со снарядами. Из 14 человек нашего взвода шесть убито, а восемь попало в плен вместе с командиром взвода...»
«Ваш удар был неожиданным. Артиллерия била прямо по траншеям, по минным полям, по блиндажам в лесу. Русские появились в расположении роты тоже неожиданно для нас, они ворвались в окопы, стреляя на ходу. Около меня сразу было [522] убито несколько человек. Меня с одним солдатом взяли в плен. Темп вашего наступления был таков, что наши минометы не успели сделать ни одного выстрела».
«В 5 часов утра у нас была боевая тревога. Когда она кончилась, мы облегченно вздохнули: «Слава богу, самое страшное прошло, ночь миновала». Но не успели мы это сказать, как началось светопреставление. Я едва смог загнать людей в блиндаж. Там мы сбились в кучу и решили: будь что будет, если Иван придет, поднимем руки».
«Поразительный артиллерийский огонь, для описания которого у меня нет слов, был для нас утром 15 января необычным сюрпризом. Только очень немногие успели добежать до блиндажа и укрыться от губительного плотного огня русской артиллерии. Остальные остались на месте. Из 70—80 человек нашей роты в живых осталось очень мало. Наша рота в основном измолота. Уцелели только те, которые сдались в плен. Я видел, как гибли те, которые в последний момент еще пытались спастись бегством».
«Утром 15.1 начался невероятной силы ураганный обстрел. Снаряды ложились очень точно. Спасения не было. Сопротивляться мы не могли — все было бесполезно, русские не давали поднять головы. Кто не погиб, тот поднял руки — и я тоже. Бежать было некуда. Мы видели, как русские стремительно нас окружали»{303}.
Да, действительно, сразу же вслед за ударом артиллерии, полностью подавившим огневую систему фашистов, появились в расположении врага наступающие стрелковые подразделения. Им хорошо помогли саперы, которые во время артиллерийской подготовки проделали проходы в минных полях противника.
Воины 140-й, 70-й гвардейской, 305-й и 241-й стрелковых дивизий поднялись в атаку в 9 часов 50 минут. Дружным, стремительным броском они овладели первой и второй линиями траншей. Сопротивлявшиеся были уничтожены, поднявшие руки конвоировались в тыл.
Наши воины действовали смело и решительно. Так, помощник начальника штаба по разведке 1000-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии старший лейтенант В. С. Демидов, ворвавшись в населенный пункт Глиник Немецки, уничтожил огнем автомата 14 фашистов. Рядовой 1002-го стрелкового полка той же дивизии И. А. Ефимец первым проник во вражескую траншею. 11 солдат противника он истребил и 2 взял в плен.
К 14 часам дня все полки первых эшелонов дивизий преодолели две, местами три линии траншей и вышли к р. Вислока, выполнив ближайшую задачу. Противник к этому времени усилил артиллерийский огонь из глубины. Возросло и его сопротивление в населенных пунктах и на высотах. Но он так и не смог [523] помешать форсированию реки. Первыми преодолели Вислоку 70-я гвардейская и 140-я стрелковые, а вслед за ними и остальные дивизии первого эшелона армии.
Не произошло ни малейшей заминки и после этого. С ходу развивая успех, дивизии упредили врага в занятии рубежа на противоположном берегу. Он имел две линии траншей, расположенных в 80—200 м одна от другой и оборудованных врезными ячейками через каждые 7—15 м. На ряде участков перед траншеями была установлена спираль Бруно. Но так как мало кому из гитлеровцев удалось отойти за реку, а резервы не подоспели, то этот оборонительный рубеж в целом врагу не пригодился. Только 305-я стрелковая дивизия при овладении населенным пунктом Дембовец встретила организованное сопротивление, да и то лишь со стороны 153-го строительного батальона противника, брошенного в бой как стрелковое подразделение. Он был быстро разгромлен.
К 18 часам ударная группировка армии полностью выполнила задачу дня. Но все дивизии продолжали наступление. [524]
Успешно продвигалась и подвижная группа под командованием генерал-лейтенанта Н. И. Кирюхина. Она была введена в бой после того, как стрелковые части овладели рубежом р. Вислока. К вечеру подвижная группа основными силами сосредоточилась в Особнице, а к 21 часу овладела узлом дорог и населенным пунктом Вуйтова. Выслав оттуда передовые отряды, она начала действия на Горлице.
К исходу дня войска армии вышли на рубеж Пшисеки, Харклова, Особница Южная, Добрыня, Завадка, Осек, Токи, Порай. Оборона противника была прорвана на 16 км по фронту и на 18 км в глубину, освобождено 49 населенных пунктов, в том числе м. Дембовец и м. Осек. Железная и шоссейная дороги из Ясло на запад были перерезаны.
Отлично действовали артиллеристы и минометчики. О мощи их ударов по врагу можно судить и по тому, что за первый день боя они обрушили на голову врага около 136 тыс. снарядов и мин, для доставки которых потребовалось 122 вагона{304}.
Наибольших успехов добился правофланговый 101-й стрелковый корпус. Его 140-я и 70-я гвардейская стрелковые дивизии продвинулись на 5—6 км западнее рубежа, предусмотренного задачей дня. Но для корпуса генерала Бондарева нашлось в тот день еще одно важное дело. [525]
Как уже говорилось, мы заблаговременно приняли меры в отношении опорного пункта противника в г. Ясло. В частности, 140-я стрелковая дивизия выставила справа для прикрытия свой 258-й стрелковый полк. Теперь, когда она ушла вперед, его предстояло сменить 295-м стрелковым полком 183-й стрелковой дивизии, двигавшейся во втором эшелоне корпуса. Однако ход событий показал, что целесообразней овладеть г. Ясло и тем самым полностью избавиться от угрозы правому флангу и тылу 101-го стрелкового корпуса.
Такое решение я и принял, хотя этот город находился в полосе правого соседа — 60-й армии 1-го Украинского фронта. Вечером 15 января обоим названным полкам — 258-му и 295-му была поставлена задача перейти в наступление одному — с юго-запада, а другому — с юго-востока и в ночном бою разгромить гарнизон противника.
Выполняя приказ, полки при поддержке артиллерии ворвались в город с двух сторон. Гарнизон противника оказал отчаянное сопротивление. В помощь ему вражеское командование подбросило подкрепление, но и это не помогло. Засевшие в городе гитлеровцы были почти полностью уничтожены.
Утром 16 января г. Ясло был освобожден. При этом отличились также 8-й и 46-й отдельные дивизионы бронепоездов, кроме того, чехословацкие 2-й и 4-й истребительно-противотанковые и 5-й пушечный артиллерийские полки капитана Ивана Паздерки, майора Франтишека Вейта и майора артиллерии Алоиса Бочека.
II
В последующие три дня войска армии продолжали стремительное наступление.
Противник пытался сдержать нас на промежуточных оборонительных рубежах, оказывая особенно упорное сопротивление на флангах. Гитлеровцы наспех организовали контратаки и устраивали засады на путях движения наших войск. Кроме отходивших частей 545-й пехотной и 320-й фолькс-гренадерской дивизий, в бой были брошены все находившиеся поблизости специальные части противника — 236-й и 414-й строительные, 965-й и 1018-й охранные, 101-й железнодорожный, 323-й запасный учебный батальоны и даже личный состав ветеринарной роты. Одновременно на участок прорыва перебрасывались войска с соседних участков фронта. Так, 17 января в полосе армии были отмечены части 544-й пехотной дивизии, ранее находившиеся перед фронтом 60-й армии.
Все эти «пожарные» мероприятия оказывали мало влияния на темп наступления наших войск. Вражеское командование не успевало осуществлять оборонительные мероприятия, так как наши войска везде упреждали противника. Наступление было [526] не только стремительным, но и непрерывным. Подразделения и части останавливались только для кратковременного отдыха и питания. Войска армии неудержимо шли все дальше на запад.
По-прежнему лучше всех действовал 101-й стрелковый корпус. Его командиру генерал-лейтенанту А. Л. Бондареву, командирам 70-й гвардейской и 140-й стрелковых дивизий генералам И. А. Гусеву и А. Я. Киселеву и всем руководимым ими войскам Военный совет армии объявил благодарность за разгром ясловской группировки. После освобождения Ясло все дивизии корпуса устремились вперед и лишь отдельные части отвлекались для прикрытия правого фланга. Войска корпуса умело взаимодействовали с передовыми отрядами подвижной группы, действовали слаженно, в тесном контакте. На всех реках они захватывали мосты, упреждали противника в занятии рубежей обороны.
Надо сказать, что именно стремительный захват мостов позволил в короткий срок преодолеть три водных рубежа — Рону, Бялу, Дунаец и прорвать заранее подготовленные по их берегам три оборонительных рубежа. Вот как действовали наши войска, например, у р. Ропа.
Первой форсировала эту реку частью сил правофланговая 140-я дивизия. Не дав закрепиться противнику на подготовленном рубеже, наши воины устремились на запад, в направлении населенного пункта Бинарова. В то же время один из батальонов 285-го стрелкового полка 183-й стрелковой дивизии, продолжавшей наступать во втором эшелоне корпуса, выполняя приказ, из-за левого фланга 140-й стрелковой дивизии обошел Беч. Оттуда с запада он и нанес удар по фашистской охране моста через Ропу.
Гитлеровцы не ожидали такого маневра, не смогли ни удержать мост, ни взорвать его, хотя он и был заминирован. Их группа, насчитывавшая 150 солдат и офицеров, была уничтожена одним ударом. Батальон захватил здесь два железнодорожных состава, несколько складов с продовольствием и 10 автомашин. После того как наши саперы извлекли из-под моста 200 кг взрывчатки, по нему без промедления двинулись войска, овладевшие вскоре и населенным пунктом Беч.
В это же время в центре полосы корпуса передовой отряд подвижной группы уничтожил засаду в составе двух «тигров». После этого танк старшего лейтенанта И. А. Чупилко из состава 31-й гвардейской танковой бригады захватил мост в районе ст. Загожаны, истребив его охрану.
А на левом фланге войска генерала Бондарева вели бои в Горлице. Противник поспешно отступал на рубеж р. Бяла. Еще к исходу второго дня наступления наши войска продвинулись здесь на 25 км, выйдя на ближние подступы к этой реке. Они овладели 192 населенными пунктами, захватили 76 орудий, 7 минометов, 42 пулемета, 525 винтовок и автоматов, [527] 47 бронеединиц, 5 железнодорожных эшелонов, 10 разных складов и т. п.
Воспользовавшись усилившимся беспорядком в отходивших войсках противника, наши части уже утром 17 января во многих местах форсировали р. Бяла, а в районе Ценжковице захватили неповрежденный мост. Здесь 183-я стрелковая дивизия из второго эшелона 101-го стрелкового корпуса без помех переправилась на западный берег и была введена в бой для наращивания силы удара.
В этот день войска армии продвинулись еще на 25 км и овладели 120 населенными пунктами, в том числе Горлице, Бобова, Ценжковице. 140-я стрелковая дивизия освободила Закличан, выйдя здесь к восточному берегу р. Дунаец, 3—5 км оставалось до этой реки еще трем дивизиям и подвижной группе, достигшим линии Струже, Дзежанины, Пшидоница, Милкова, Седльце. Последний населенный пункт был важным узлом дорог в 8 км севернее г. Новы Сонч.
Рубеж обороны на р. Дунаец вражеское командование готовило полгода. Начиная с июля 1944 г. работали пленные французы и итальянцы, строившие под надзором эсэсовцев укрепления. Теперь противник надеялся здесь удержаться. А для того чтобы сузить фронт прорыва наших войск, он бросил в бой против левофланговых частей 38-й армии несколько специальных батальонов, имевших задачу удержать Новы Сонч и расположенный на р. Бяла населенный пункт Грибув.
Ни того, ни другого гитлеровцы не достигли. Четыре наши дивизии — 140, 183, 70-я гвардейская и 305-я, а также подвижная группа получили приказ, не дожидаясь утра, продолжать в ночь на 18 января наступление, форсировать реку, прорвать неприятельскую оборону и выйти на линию, идущую от Порембы Спытковской к Липнице, Уяновице, Длуголенке и далее на юг. Эту задачу они выполнили с честью.
Прежде всего нужно было овладеть переправами. С этого и начали.
227-й стрелковый полк 183-й стрелковой дивизии с ходу захватил паромную переправу. Это позволило быстро овладеть населенным пунктом Чхув и восстановить подорванный мост. В свою очередь 70-я гвардейская стрелковая дивизия предотвратила попытку врага взорвать рожнувскую плотину. Благодаря этому удалось несколько уменьшить уровень воды, тем самым облегчив и ускорив форсирование реки на подручных средствах.
Наиболее важным событием той ночи был захват 407-метрового железобетонного моста грузоподъемностью в 60 т. Произошло это так.
Передовой отряд 31-й гвардейской танковой бригады в составе двух танков, которыми командовали уже упоминавшийся старший лейтенант И. А. Чупилко, за два дня до этого захвативший мост через р. Ропа, и лейтенант И. П. Татишвили, [528] продвигался с десантом автоматчиков и саперов. Увидев впереди колонну автомашин противника, они, воспользовавшись темнотой, пристроились к ней вблизи населенного пункта Домброва, в 4 км от моста.
Их дерзкий план состоял в том, чтобы незамеченными добраться до моста. Но в 1 км от него, у Курува, их опознал регулировщик противника. Пришлось его уничтожить. А так как при этом они выдали себя, то и план потребовалось изменить. Танки на предельной скорости врезались во вражескую автоколонну, разгромили ее, а затем и охрану моста как на восточном берегу, так и на западном.
Сброшенный ими десант под командованием гвардии старшины А. И. Ударцева в считанные минуты обезвредил толовые фугасы, заложенные под опоры моста. Тем временем танки И. А. Чупилко и И. П. Татишвили ворвались на ст. Марциновице, уничтожили три эшелона, подготовленных к отправке. После этого они возвратились к мосту и удерживали его до подхода частей 305-й стрелковой дивизии.
Днем на этом участке была введена в бой и 211-я стрелковая дивизия из второго эшелона 67-го стрелкового корпуса. Форсировав Дунаец, она овладела крупным населенным пунктом и железнодорожной станцией Марциновице и создала здесь плацдарм для наступления на Новы Сонч с северо-запада.
К тому времени дивизии первого эшелона, преодолев реку на подручных средствах, с помощью паромной переправы и по мосту, прорвали оборону врага на западном берегу. Долго и тщательно укреплявшийся рубеж, хотя он и был прочнее предыдущих, да и сопротивление противника здесь было сильнее, все же не смог сдержать натиска наших войск. Важную роль сыграло то обстоятельство, что неожиданно для гитлеровцев реку одновременно форсировали четыре дивизии со всей своей артиллерией, полковыми и дивизионными артиллерийскими группами. Это позволило сразу после преодоления реки продолжить решительное наступление. Уже в течение 18 января войска армии очистили от неприятельских войск левый берег р. Дунаец и, продвинувшись на 15 км, освободили свыше 100 населенных пунктов.
Таким образом, задача первого этапа операции была выполнена на два дня раньше намеченного нами срока. Противник был разгромлен и, прикрываясь арьергардами, поспешно отходил на запад. Результаты наступления превзошли даже мои довольно оптимистические прогнозы.
Но сколь ни было стремительным наше наступление, мы все же никак не могли наверстать то время, которое потеряли, начав операцию лишь 15 января. В результате, как я и ожидал, мы еще только прошли около половины пути до Кракова, а войска левого фланга 59-й и правого фланга 60-й армий 1-го Украинского фронта, наступавшие с 12 января, уже [529] завязали бои за этот город. Но дело было отнюдь не в том, какой из наших армий достанется честь освобождения Кракова. Речь идет о другом.
Войска противника, продолжавшие обороняться перед левым флангом 60-й армии и обойденные с обоих флангов наступлением частей последней, а также нашей армии, под угрозой окружения начали отходить на запад. Замкнуть же кольцо вокруг них нельзя было как раз из-за того, что наступление 60-й и 38-й армий началось неодновременно, с разрывом в три дня, в результате чего и глубина проникновения во вражескую оборону оказалась неодинаковой.
Группировка противника смогла уйти из «мешка», причем отступала она в полосу нашей армии. Уже 17 января мы обнаружили перед своим правым флангом части 78-й и 544-й пехотных дивизий, отходившие из полосы 60-й армии. Впрочем, под воздействием наших войск они также поспешно отступали.
В немалой степени притормаживало наше продвижение, особенно на левом фланге, то, что 1-я гвардейская армия по приказу командующего фронтом начала наступление еще на три дня позднее нас. Вообще я до сих пор не вижу ясного смысла в определении сроков нанесения ударов войсками 4-го Украинского фронта: 18-й армии — 12 января, 38-й армии — 15-го, 1-й гвардейской — 18-го. Несколько неопределенным оказалось и направление главного удара фронта, так как наша 38-я и [630] 1-я гвардейская армии наступали по расходящимся направлениям.
В результате нам, например, все первые дни операции приходилось выделять много сил, в том числе и значительную часть подвижной группы, для обеспечения левого фланга армии в районе Новы Сонч. А ведь они могли способствовать еще более стремительному продвижению вперед, если бы наступали на главном направлении. Впоследствии этот пробел был восполнен выдвижением резервов фронта и части сил 1-й гвардейской армии в район ее стыка с нами. Но наверстать упущенное уже не удалось.
III
При всем том операция развивалась успешнее, чем было запланировано нами. Преодолев важнейший и наиболее укрепленный рубеж обороны противника на западном берегу р. Дунаец, поиска армии устремились на северо-запад, в направлении Бохни и Велички. Второй из этих населенных пунктов был в 12 км юго-восточнее Кракова, где 59-я и 60-я армии смежными флангами вели уличные бои.
Наша полоса наступления теперь как бы делилась на две части, резко отличавшиеся одна от другой. В левой ее трети путь нам преграждал горный массив, не имевший дорог на запад. А так как дорога, по которой можно было обогнуть его с юга, находилась в полосе 1-й гвардейской армии, то мы обходили его с севера. Горный массив сузил нашу полосу наступления, но потребовал много сил для прикрытия проходов через него с севера на юг вдоль рек Скава, Сола и Вяла (Западная), что было необходимо по двум причинам. С одной стороны, отстала 1-я гвардейская армия, что было естественно, поскольку она перешла в наступление на три дня позднее нас. С другой же — именно на нашем левом фланге, в частности в районе Новы Сонч, противник предпринимал отчаянные усилия, направленные на то, чтобы задержать наступление войск 38-й армии. Там еще 17 января завязались упорные бои. Они продолжались три дня, приковав весь 52-й стрелковый корпус и часть подвижной группы.
20 января г. Новы Сонч был освобожден. Так рухнули надежды вражеского командования удержанием этого города затормозить наступление ударной группировки армии. Теперь противник стремился поскорее отвести отсюда свои войска, оказавшиеся под угрозой потери тыловых коммуникаций.
Но вслед за тем усилилось сопротивление врага в полосе наступления ударной группировки армии. Если в начале операции здесь нам противостояли части 253-й и 545-й вражеских дивизий, то теперь к их остаткам присоединились и другие войска. Одни из них отходили из района Тарнув через полосу [531] 38-й армии, другие — из Кракова, освобожденного 19 января. Перед нашим фронтом появились, таким образом, дополнительные силы врага — части 78, 359 и 544-й пехотных дивизий.
Вот когда мы почувствовали, насколько недостает нам здесь тех войск, которые приходилось держать на левом фланге!
К тому же уменьшилась огневая мощь ударной группировки армии. И не за счет потерь, ибо они были невелики, а в результате удаления от баз снабжения. В зимних условиях и при ограниченном количество восстановленных дорог это имело немаловажное значение. Да и часть артиллерии отстала. Лишились мы и огневой поддержки двух дивизионов бронепоездов, которые не могли двигаться вперед без перешивки колеи железной дороги, а также гвардейской минометной бригады и гвардейского минометного полка, убывших из армии по распоряжению командующего фронтом. Наконец, еще 18 января из боевых порядков армии были выведены танки 1-го Чехословацкого армейского корпуса.
Все это привело к тому, что 21 января наступление несколько замедлилось. Особенно сильное сопротивление мы встретили на рубеже р. Раба, пересекавшей полосу армии по диагонали — с юго-запада на северо-восток. Но и здесь противнику не удалось нас остановить. Уже на следующий день, когда подтянулась артиллерия, Раба была форсирована и на всем фронте армии темп наступления увеличился.
Впрочем, и теперь сопротивление противника было сильнее, чем в первые дни операции.
Но и наши возможности увеличились, так как была, наконец, ликвидирована изолированность действий 38-й армии. Справа после овладения населенным пунктом Величка в районе Кракова мы установили локтевую связь с частями 60-й армии, а на левый фланг прибыл резерв фронта — 15-я штурмовая инженерно-саперная бригада. В районе Новы Сонч она сменила части 81-й стрелковой дивизии. Вслед за саперной бригадой по освобожденной уже территории форсированным маршем двигался 11-и стрелковый корпус 1-й гвардейской армии, [532] имевший задачу ударом в юго-западном направлении обеспечить устойчивость левого фланга 38-й армии.
Улучшение обстановки на флангах было как нельзя более кстати. Ибо к тому времени перед нами возникли новые трудности, связанные с особенностями местности и вновь усилившимся сопротивлением врага.
Территория между Вислой и Карпатами изобилует болотами, озерами, реками. Среди последних самые большие — Скава, Сола и Бяла. Их заболоченные берега с заранее подготовленными оборонительными рубежами являлись серьезными препятствиями.
Для обороны указанных рубежей командование 17-й армии противника, уничтоженной в апреле—мае 1944 г. в Крыму и затем вновь сформированной в Карпатах, бросало в бой все, что имело под рукой. Кроме упомянутых выше сил, здесь оборонялись более 20 различных батальонов — пулеметных, саперных, охранных, связи, строительных, зенитно-артиллерийские дивизионы и даже дивизион артиллерийской инструментальной разведки. Все они действовали в качестве пехоты.
Сюда же были брошены боевая группа «Шпандау», сформированная из остатков 340-й пехотной дивизии, разгромленной северо-восточнее Кракова, и 1-я лыжно-егерская дивизия, прибывшая из Венгрии. Последняя предназначалась для нанесения удара слева во фланг и тыл наступающей 38-й армии. При выполнении этой задачи ей даже удалось потеснить наш заслон, состоявший из двух стрелковых батальонов. Но тут же она была отброшена подоспевшим 11-м стрелковым корпусом 1-й гвардейской армии, начавшим наступление в свою полосу на г. Живец через долину р. Скава.
Громя все эти разношерстные, но довольно многочисленные и отчаянно сопротивлявшиеся войска, полоса обороны которых между Вислой и Карпатами уменьшилась, части нашей армии оттеснили их за р. Бяла, пройдя с боями с 26 по 29 января 35—40 км. По сравнению с темпом наступления в первые дни это было немного. Но впереди оказалась еще большая трудность.
Перед нами была р. Бяла, по обоим берегам которой тянется непрерывная цепь озер. На западном ее берегу противник создал мощный рубеж обороны.
Вдобавок ко всему этому существовало еще одно важное обстоятельство. Оно было связано с тем, что наши соседи справа — войска левого крыла 1-го Украинского фронта — к этому времени завершили освобождение Силезского промышленного района и вынуждены были перейти к обороне.
Как подробно и обстоятельно рассказал И. С. Конев в своих воспоминаниях{305}, его левофланговые войска с честью выполнили поставленную им задачу разгромить силезскую группировку [533] противника, не допустив по возможности разрушения промышленности Силезии врагом, что потребовало от них осуществить глубокий обход всего этого важного промышленного района Польши с северо-запада. Умелый охват гитлеровских войск встречными действиями с запада и востока создал у немецко-фашистского командования впечатление нависшей угрозы окружения всей силезской группировки.
И действительно, войскам 1-го Украинского фронта оставалось лишь замкнуть кольцо. Но именно это как раз и не входило в планы командующего фронтом, так как ожесточенные действия противника, оказавшегося в окружении, несомненно, повлекли бы за собой разрушение Силезского промышленного района, да к тому же и сковали бы крупные силы советских войск.
Нелегко было Ивану Степановичу отказаться от наиболее активной формы борьбы — окружения и уничтожения врага. А ведь нужно было еще и убедить командармов и войска в том, что следует не замыкать кольцо, а оставить противнику коридор для выхода из «мешка», после чего и разгромить его за пределами промышленного района.
Замысел отлично удался. Гитлеровцы, больше всего страшившиеся окружения, весьма проворно кинулись к нежданно открывшейся перед ними лазейке. Об их поспешном бегстве можно судить, например, по следующим датам: 27 января возникла угроза окружения, а 29 января ни одного подразделения гитлеровских войск уже не было в Силезии.
Важный промышленный район Польши был спасен от разрушения.
Можно только поздравить И. С. Конева и возглавляемые им войска с успешным решением задачи. И нет сомнения в том, что он, выталкивая гитлеровцев из «мешка», даже не подозревал, насколько это усложнило задачу нашей 38-й армии.
Поскольку мы находились поблизости от «ворот», через которые выскочили немецко-фашистские войска, избежавшие уничтожения в Силезии, то большая их часть, в том числе и 20-я танковая дивизия, оказалась в нашей полосе и уплотнила [534] боевые порядки противостоявшей нам группировки. Сразу же почувствовалось вновь возросшее сопротивление врага.
Так, 29 января войска 38-й армии продвинулись вперед весьма незначительно, овладев лишь 22 населенными пунктами. 140-я, 70-я гвардейская и 183-я стрелковые дивизии в тот день форсировали Вислу и Бялу, но, захватив два небольших плацдарма, не смогли их расширить. Противник здесь почти непрерывно контратаковал силами от батальона до полка пехоты с 5—10 танками.
Боем и разведкой было установлено, что на западном берегу р. Бяла враг имеет заранее подготовленный оборонительный рубеж, занятый войсками. Оборудован он был не совсем так, как предыдущие. Здесь на каждом погонном километре обороны было установлено до 25 железобетонных двухамбразурных пулеметных колпаков. Позади траншей находился противотанковый ров. Протяженность оборонительного рубежа по фронту достигала 25 км. Расположённые на флангах противника го рода Дзедзице и Бельско-Бяла, а также находившийся в центре рубежа г. Чеховице гитлеровцы превратили в крупные опорные пункты, опоясанные укреплениями.
Учитывая, что к тому же и местность была труднопроходимой, следовало ожидать излишних потерь при повторных попытках с ходу прорвать оборону врага. К такому выводу пришли мы с А. А. Епишевым после того, как, побывав во всех корпусах и дивизиях, ознакомились с обстановкой на месте. И решение наше было единодушным: нужна краткая, двухдневная пауза в наступлении, чтобы подтянуть и сосредоточить силы, всесторонне подготовить новый удар по врагу.
IV
Так у р. Бяла закончился первый этап Ясло-Горлицкой наступательной операции. По плану мы должны были завершить его преодолением р. Дунаец. Но эта задача, как уже показано, была выполнена еще 18 января. С тех пор мы продолжали безостановочно наступать, причем в связи с выполнением поставленных задач в более короткие сроки конечные цели операции изменились.
Нам была поставлена новая задача — наступать в направлении г. Моравская Острава — центра одного из крупнейших экономических районов Чехословакии. Поэтому на рубеже р. Бяла мы создавали новую группировку для развития наступления во втором этапе.
Все это как бы подчеркивает некую грань между действиями 38-й армии до и после 29 января. Следовательно, именно эту дату нужно считать завершающей для первого этапа описываемой операции. [535]
Его итоги были следующими.
За 15 дней наступления 38-я армия во взаимодействии с войсками левого крыла 1-го Украинского фронта прорвала оборону противника и, развивая наступление вдоль северных отрогов Карпат, с ходу преодолела семь крупных рек — Вислоку, Ропу, Бялу, Дунаец, Рабу, Скаву и Солу, упредив противника в занятии заранее подготовленных рубежей обороны. Продвинувшись за это время на 205 км на запад, мы вышли в район г. Бельско-Бяла.
В ходе первого этапа операции противостоящая группировка войск была разгромлена, ее остатки поспешно отходили на запад, бросая в исправном состоянии десятки танков, сотни орудий, минометов, пулеметов, автомашин и множество различных военных складов{306}.
Имеющиеся данные говорят, что невосполнимые потери были весьма велики в каждой противостоявшей нам дивизии. Например, в 545-й пехотной дивизии они составили свыше 50% личного состава и техники. В числе убитых был и ее командир генерал Обенаус. Понеся тяжелый урон, дивизия была выведена из боя и отправлена на доукомплектование. 320-я пехотная дивизия потеряла до 60% личного состава, а прибывшие из полосы 60-й армии 78, 359 и 544-я пехотные дивизии—от 50 до 80%. [536]
Были убиты, в частности, командир 78-й пехотной дивизии генерал фон Гиршвельд и командир одного из ее полков подполковник Файтль{307}.
Поскольку мы упреждали противника в занятии его оборонительных рубежей, то основной формой наших боевых действий, естественно, являлось преследование отступавших вражеских войск. В то же время большая глубина обороны, множество заранее подготовленных рубежей говорили о том, что фашистское командование рассчитывало на длительное сопротивление. Осуществить его не удалось. Наступление вылилось в своего рода соревнование с врагом: кто быстрее достигнет того или иного рубежа в глубине обороны. И преследующие опережали отступающих.
В результате на всех шести рубежах вражеским войскам так и не удалось организовать оборону. Фашистское командование, пытаясь зацепиться хоть на одном из них, теперь уже не применяло своих обычных методов отвода войск с предыдущего рубежа: резкой активизации действий, усиления огня, контратак, оставления сильных арьергардов, что являлось для нас как бы сигналом о предстоящем отходе врага. В январской операции противник стремился отходить тихо, незаметно, при обычном режиме огня. И даже отказался от неизменных подрывных работ накануне отхода с целью уничтожения мостов и других объектов. На этот раз их взрывали в самый последний момент.
Само собой разумеется, что усиленно устраивались танковые и артиллерийские засады, минировались и разрушались дороги. И все это делалось с целью выигрыша времени для организации обороны на следующих рубежах.
Но уловкам врага наши войска противопоставили свое уменье и опыт. Вот одна деталь.
Продолжительное пребывание в Карпатах и ведение боевых действий в условиях частых туманов выработали у командиров и бойцов уменье безошибочно ориентироваться при ограниченной видимости. Это натолкнуло нас на мысль использовать в день прорыва и в последующее время задымление местности. Получив соответствующий приказ, начальник химической службы армии спланировал и затем осуществил задымление, в немалой степени содействовавшее прорыву как рубежа р. Вислока, так и обороны противника в районе Ясло и Змигруд Новы. В ходе наступления дымы широко применялись при обходных маневрах, в борьбе за опорные пункты противника и на марше.
С первого дня наступления части и соединения взяли высокие темпы преследования. Недостаток в подвижных средствах компенсировался форсированными маршами, использованием конного транспорта и особенно десантированием на танках и [537] самоходных установках. Вражеский замысел срывали стремительные действия подвижной группы, многочисленных передовых отрядов дивизий, полков первого эшелона, разведывательных подразделений. Они своевременно подкреплялись мощными ударами главных сил, поддерживаемых артиллерийскими группами.
Отличительная черта преследования состояла в решительном движении вперед всего боевого порядка, смелом применении маневра, в частности обходов. Например, г. Ясло в результате обхода позиций противника 258-м стрелковым полком 140-й стрелковой дивизии и внезапного удара с запада был полностью освобожден за три часа. Так действовал и 285-й стрелковый полк 183-й стрелковой дивизии при овладении г. Беч, что позволило не только окружить и уничтожить противника, но и захватить мост через р. Ропа, подготовленный к взрыву. 207-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской стрелковой дивизии, оставив одно из подразделений к востоку от г. Гдув, этим сковал оборонявшегося здесь противника. Одновременно он главными силами по горным тропам обошел город и, ударив с юга, в течение двух часов разгромил вражеский гарнизон и освободил город. Подвижная группа глубоко обошла крупный населенный пункт Водовице с юга и этим способствовала его быстрому очищению от гитлеровцев.
Таких примеров очень много, поскольку подобным образом действовали все войска армии.
Вновь отлично проявила себя общевойсковая разведка. Она сыграла важную роль в выявлении замыслов врага и упреждении его действий.
Так было, в частности, после форсирования р. Дунаец в полосе 70-й гвардейской стрелковой дивизии. Противник поспешно отступал по шоссе на запад. Командир 203-го гвардейского стрелкового полка подполковник Н. М. Маслов решил перерезать дорогу у него в тылу, на участке Лососина-Дольна, Улковице. Для этого он послал во вражеский тыл 12 разведчиков под командованием гвардии капитана А. М. Безуглого. Через леса и овраги группа вышла к высоте 352,0. Здесь, в 50 м от шоссе, у моста через речушку Лососина, и была устроена засада.
Утром на шоссе показалась колонна автомашин с зенитными орудиями на прицепе. По команде капитана Безуглого разведчики открыли огонь. Первая машина остановилась, преградив путь остальным. Гитлеровцы попытались оказать сопротивление, но встретили организованный огонь. Понеся потери, они вынуждены были сдаться. Наши разведчики захватили 25 пленных, 12 автомашин и 8 зенитных орудий. Группа капитана А. М. Безуглого потерь не имела. Движение по шоссе было перекрыто{308}.
Столь же смело и решительно действовала в тылу противника группа разведчиков во главе с капитаном Н. А. Полтавским [538] из состава 205-го гвардейского стрелкового полка той же дивизии. Они имели задачу определить группировку отступавшего противника и дорогу, по которой он отходил.
Проникнув 20 января в тыл врага, разведчики устроили засаду на шоссе в 10 км юго-западнее Чхува. Обстреляв двигавшийся на запад отряд гитлеровцев и уничтожив свыше 30 из них, группа капитана Полтавского захватила 10 пленных, принадлежавших 14-му пехотному полку 78-й пехотной дивизии. Разведчики без потерь возвратились в свою часть. Задача по дезорганизации противника и установлению его маршрута отхода была выполнена{309}.
В ночь на 24 января 11 разведчиков 227-го стрелкового полка 183-й стрелковой дивизии под командой старшего сержанта Изневича получили задачу проникнуть во вражеский тыл и разведать, какова численность войск противника, оборонявших Станислав-Гурны, и на какой рубеж отходят его главные силы. Разведчики проникли в деревню и обнаружили там свыше двух пехотных рот с четырьмя самоходными установками и шестью орудиями. Сержант Изневич послал в полк связного с добытыми данными. Он сообщал также, что решил устроить засаду и рассчитывает на совместные с полком действия по сигналу двух красных ракет.
И вот, на рассвете, когда подразделения полка начали наступление, разведчики ударили с запада. Враг в панике заметался. Здесь и был убит пытавшийся организовать сопротивление командир 14-го пехотного полка подполковник Файтль. Разведчики также уничтожили до 30 других гитлеровцев и четырех захватили в плен. Деревня была освобождена, путь на запад открыт.
Приводя эти примеры, я отнюдь не хочу сказать, что, громя вражеские войска, сами мы не несли потерь. На войне они неизбежны и в дни побед. И хотя, пройдя с боями за 15 суток 205 км, наша армия имела небольшие по численности потери, тем не менее каждый наш воин, павший смертью храбрых, оставил живым глубокую скорбь. Чувство утраты было особенно тяжелым потому, что уже близка была великая Победа, и не всем было суждено дожить до нее.
В боях с врагом геройски погибли сотни наших солдат и офицеров. Среди них были командир 164-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского полка гвардии майор В. И. Кошмаров, командир 1142-го стрелкового полка полковник Ф. А. Застрожный, командующий артиллерией 305-й стрелковой дивизии полковник А. Н. Журавлев, начальники оперативного и разведывательного отделов А. И. Соловьев и И. К. Чернецкий.
Смертью храбрых пал и командир одной из лучших в армии 140-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза [539] генерал-майор Александр Яковлевич Киселев. Он похоронен во Львове на Холме Славы среди других Героев Советского Союза.
Это был человек высоких моральных качеств, незаурядный командир. Скромный и энергичный, он был отличным знатоком различных тактических приемов и широко применял их в боях. Нередко мы поражались, как стремительно добивался он успеха там, где, казалось, требовалось продолжительное время для выполнения поставленной задачи. А. Я. Киселев умело подобрал и помощников себе под стать. А это тоже требовало искусства, которое всегда высоко ценится и у нас, военных. Ибо талант военачальника без организаторских способностей и уменья работать с людьми по существу обесценивается. Сочетание этих качеств и позволяло генералу А. Я. Киселеву добиваться ощутимых результатов.
Такими командирами, как он, гордилась наша армия. Я уже отмечал, что одним из лучших у нас на фронте был генерал-лейтенант А. Л. Бондарев, командир 101-го стрелкового корпуса, в который входила и дивизия А. Я. Киселева. Отлично проявили себя и командиры двух других дивизий этого корпуса — 70-й гвардейской и 183-й — генералы И. А. Гусев и Л. Д. Василевский, а также временно включенной в его состав 305-й стрелковой дивизии полковник А. Ф. Васильев.
Именно эти четыре дивизии, возглавляемые А. Л. Бондаревым, сыграли важнейшую роль в Ясло-Горлицкой операции. Корпус был ведущей и решающей силой как на первом ее этапе, так и в последующих боях.
V
Второй этап операции мы начали 1 февраля.
В период двухдневной паузы было установлено, что противник тщательно подготовился к отражению удара. Причем теперь перед нами были не остатки разгромленных на первом этапе частей. На этот раз противник успел свести их в боевые группы и заново вооружить. Большинство же оборонявшихся составляло прибывшее из Германии пополнение. И хотя мы по возможности [540] всесторонне подготовились к прорыву, все же такого превосходства, как перед наступлением 15 января, ныне у нас не было.
Утром 1 февраля после 45-минутной артиллерийской подготовки войска армии пошли в атаку. Главный удар был нанесен в центре, в полосе 101-го и 67-го стрелковых корпусов. И поскольку все мосты были взорваны врагом, мы начали наступление прямо с форсирования р. Бялы.
Тяжелые бои на захваченных плацдармах продолжались весь этот и следующие дни. Лишь 3 февраля оборона противника была прорвана. В тот день 305-я стрелковая дивизия полковника А. Ф. Васильева овладела опорным пунктом Чеховице. Единая система обороны была нарушена, и наши войска получили возможность действовать на север, в направлении Дзедзице, и на юг — на Бельско-Бяла. Эти два опорных пункта составляли основу всего вражеского оборонительного рубежа.
Фашистское командование прилагало отчаянные усилия к тому, чтобы сбросить нас с плацдармов и восстановить оборону по р. Бяла. Контратаки следовали одна за другой. Сначала они предпринимались силами не более роты с 3—4 танками или самоходно-артиллерийскими установками. Затем в контратаки шли батальоны и, наконец, пехотные полки с 16—20 танками.
Я непрерывно усиливал войска на плацдарме, и контратаки неизменно отбивались. Но наше продвижение вперед было незначительным.
Враг сосредоточивал против плацдарма все более крупные силы, и количество контратак возрастало. 3 февраля их было 11, 4 февраля — 12, 5 февраля — 16. Ожесточенность боев нарастала.
Тогда мы решили подвергнуть оборону противника артиллерийской обработке. Проведенная 7 февраля 45-минутная артподготовка внесла заметные опустошения в боевые порядки врага. Возобновившие вслед за этим наступление наши войска прорвали оборону западнее Чеховице и расширили плацдарм до 20 км по фронту и до 8 км в глубину.
Но и после этого сопротивление гитлеровцев не было сломлено. В населенных пунктах бои шли чуть ли не за каждый дом. Особое упорство неприятель проявил в Дзедзице. Несмотря на то, что город был охвачен с трех сторон, здесь свыше суток шли ожесточенные уличные бои. 8 февраля противник был выбит из города, где он понес чувствительные потери.
Этот день стал переломным и на других участках фронта.
Так, на левом фланге была очищена от врага восточная часть г. Бельско-Бяла, откуда гитлеровцы бежали на западный берег р. Бяла. Но с запада в это время приближалась к городу 42-я гвардейская танковая бригада полковника В. С. Гаева с десантом на броне, входившая в состав нашей подвижной группы. Там она оседлала шоссейную и железную дороги, перерезав коммуникации фашистского гарнизона, оборонявшегося в Бельско-Бяла. [541]
Бои в этом городе и к западу от него были особенно напряженными. Кроме упомянутой танковой бригады, в них участвовали 211-я и один из полков 340-й стрелковой дивизии, а также 1666-й самоходно-артиллерийский полк майора П. К. Шурыгина.
Противник стремился любой ценой восстановить коммуникации к западу от Бельско-Бяла, надеясь, что это поможет ему удержать и сам город. Крупными силами, стянутыми с других участков, врагу удалось окружить указанную выше группу войск в районе населенного пункта Ясеница. Пытаясь уничтожить ее, он непрерывно атаковал с севера, востока и запада. 12 же февраля, когда противник был выбит из Бельско-Бяла, его натиск в районе Ясеницы, где были перерезаны пути отхода на запад, стал еще более ожесточенным.
В тот день он предпринял 19 атак. Они следовали со всех сторон и осуществлялись силами от пехотного батальона до полка с 40—50 танками.
Трудно пришлось воинам нашей окруженной группы. К тому же снаряды, мины и патроны, не пополнявшиеся четверо суток, были у них на счету. Но высокий моральный дух бойцов и прочная броня тяжелых танков выдержали все испытания. Отбив все атаки, группа дождалась помощи подошедших с востока остальных полков 340-й стрелковой дивизии, частей 52-го стрелкового корпуса и правофланговых подразделений 11-го стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии.
Вражеские силы, так и не сумевшие осуществить свои намерения, были окончательно разгромлены и рассеяны, а их остатки бежали на запад по глухим горным тропам южнее Ясеницы.
Все эти дни упорные бои шли также в центре и на правом фланге армии. Здесь в числе действовавших против нас были части 20-й танковой и 18-й эсэсовской моторизованной дивизий. В связи с их появлением число танков у противника увеличилось в несколько раз. Что же касается по-прежнему противостоявших нам 78, 359, 544 и 545-й пехотных дивизий, то они непрерывно получали пополнение.
Кроме того, им были приданы многочисленные специальные части, используемые в качестве пехоты, в том числе несколько саперных, 994, 1028, 1429-й охранные, 2-й штурмовой, 35-й пулеметный, 2-й полицейский, 284-й зенитный батальоны, 2-й железнодорожный и 1544-й учебный батальоны, учебный дивизион штурмовых орудий, учебные полки «Северная Украина» и «Северная Германия» и другие. Всего за 20 дней февраля было засечено 28 таких специальных частей. Среди них был и полк власовцев.
Поскольку зашла речь о власовцах, хотелось бы пояснить, кто такие были эти изменники Родины. Кое-кто полагает, что то были бывшие воины 2-й ударной армии, якобы чуть ли не целиком перешедшей на сторону врага летом 1942 г. во главе с изменником А. А. Власовым. Именно таков был провокационный слух, [542] распространявшийся не только во время войны пропагандой противника, но и после ее окончания западными мистификаторами.
К чести 2-й ударной армии, действовавшей на Волховском фронте, должен сказать, что, как со всей очевидностью свидетельствуют документы, сохранившиеся в Архиве Министерства обороны СССР, она сражалась героически. Ее воины в тяжелейших условиях окружения, при катастрофической нехватке боеприпасов пробивали себе путь сквозь вражеское кольцо. И пробили. Те, кто не пал в борьбе с противником, вышли из окружения и вновь влились в ряды сражавшихся с немецко-фашистскими захватчиками.
Не вернулся лишь Власов. И не потому, что не имел такой возможности. Из документов и донесений тех, кто шел вместе с ним и вышел из окружения, в то время как Власов отправился в противоположную сторону — в стан врага, видно, что трижды он пренебрег возможностью вырваться из кольца. Ясно: он бросил армию и предал Родину сознательно, преднамеренно. Это подтверждается и всей его дальнейшей изменнической деятельностью под руководством шефа гестапо Гиммлера вплоть до той минуты, когда 12 мая 1945 г. на чехословацкой земле предателя Власова, пытавшегося скрыться, вытащили из машины офицеры 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса Красной Армии.
Откуда же взялись его подручные, власовцы, спросит читатель. Белоэмигрантское отребье и попавших в плен выходцев из ликвидированных в нашей стране паразитических классов, а также тех, кто изменил по трусости, — всех их гестапо направляло к своему верному лакею Власову. Из них и формировались в последующий период войны части, личный состав которых был одет в форму немецко-фашистской армии и воевал за интересы германского фашизма.
Но вернемся к февральским боям 1945 г.
Прибывшее пополнение вражеское командование немедленно бросало в бой. Этим оно добилось, что контратаки стали почти непрерывными. С 1 по 12 февраля их было свыше 200, в том числе 8 февраля — 43, на следующий день — 46, а 12 февраля — 52. Таким образом, число их все возрастало. Результата же они не давали. Правда, были случаи, когда контратакующим удавалось затормозить наше наступление, но, не выдержав ответных ударов, они тут же откатывались назад.
Командующий фронтом решил, что для создания решительного перелома в боевых действиях нам нужны дополнительные силы. В связи с этим 10 февраля он передал из своего резерва в состав 38-й армии 95-й стрелковый корпус генерала И. И. Мельникова. Он имел 237-ю, 351-ю стрелковые и 2-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизии, которые и были мною введены в бой в центре нашей полосы наступления.
Но прорыв обороны врага все же осуществили не свежие дивизии, а правофланговый 101-й стрелковый корпус [543] генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева. Он имел задачу выйти главными силами на рубеж Струмень, Дрогомысль, Охабы. Совершив маневр, корпус сосредоточил свои усилия на правом фланге. Здесь вскоре и обозначился успех.
Наступлению 183-й стрелковой дивизии препятствовал опорный пункт врага на ст. Забжег. Через нее проходит железная дорога из Дзедзице на запад. Здесь же узел трех шоссейных дорог. Удержанию этого населенного пункта гитлеровцы придавали большое значение еще и потому, что расположенный к западу от него лесной массив позволял скрытно подбрасывать сюда подкрепления.
Овладеть ст. Забжег было приказано 227-му стрелковому полку, сосредоточенному в населенном пункте Охоце. Ему для этого придавались 8 танков 12-го гвардейского танкового полка. Командир 227-го стрелкового полка подполковник Н. П. Чалов создал 8 штурмовых групп. Каждой из них, имевшей до двух взводов, он определил объект атаки и выделил по одному танку. В ночь на 10 февраля группы бесшумно вышли на рубеж атаки, находившийся в 50—100 м от противника. В 400—450 м позади них расположились танки.
На рассвете артиллерия и танки обрушили свой огонь на центральную часть опорного пункта в Забжеге. Вслед за тем штурмовые группы с танками пошли в атаку. Внезапный стремительный удар причинил противнику большие потери и вынудил его отойти в лес, к дороге, идущей вдоль Вислы на запад. Там гитлеровцы несколько пришли в себя и предприняли одну за другой ряд контратак с целью вернуть Забжег. Но успеха не имели.
Теперь препятствием для дальнейшего продвижения полка стал лес, в котором засел противник. Чалов решил обойти его с севера, вдоль Вислы. Оставив в Забжеге для прикрытия стрелковый батальон, он с остальными силами, поддерживаемыми танками, двинулся по намеченному обходному пути.
Враг не ожидал такого маневра, и полк, сбивая мелкие группы противника, к утру 11 февраля вышел в район населенного пункта Гурна-Конец. Здесь он форсировал Вислу и завязал бой на южной окраине Мал. Висла.
А тем временем вслед за полком Н. П. Чалова двинулись по его маршруту 285-й и 295-й стрелковые полки. Также форсировав Вислу, они овладели крупным населенным пунктом Струмень. Наконец, 140-я и 70-я гвардейская стрелковые дивизии, используя успех 183-й, очистили от противника лес западнее Забжега и вышли на плацдарм за Вислой, где завязались упорные бои. Быстрому захвату и расширению этого плацдарма способствовало форсирование Вислы с ходу, а также овладение мостом.
Первой подобралась к мосту группа воинов 234-го инженерно-саперного батальона, обеспечивавшего наступление 101-го стрелкового корпуса. Под прикрытием автоматчиков и танков 5-й гвардейской танковой бригады полковника И. М. Моруса саперы [544] подползли к мосту. Они знали, что он наверняка минирован и вот-вот будет взорван. Но им также хорошо было известно, что нужно во что бы то ни стало предотвратить его уничтожение.
Кому как не саперам понимать все значение захвата моста для успеха наступательных действий! И младший сержант Слесаренко с рядовым Пустовойтовым поползли по минированному мосту. В любое мгновенье они могли вместе с ним взлететь на воздух. Но это не остановило отважных саперов. Бесстрашие и самоотверженность сочетались в них с большим опытом. Ведь позади, на долгом пути наступления, осталось немало мостов, разминированных ими буквально в последние минуты. Так и теперь ползли Слесаренко и Пустовойтов, зорко глядя по сторонам в поисках хорошо известных им признаков.
И вот обнаружены детонирующий шнур и кабель. Мгновенно перерезав их, саперы спасли мост от взрыва. Все это было сделано бесшумно, и вражеская охрана лишь тогда обнаружила наших воинов, когда они уже сделали свое дело. Но не успели гитлеровцы поднять тревогу, как были уничтожены огнем автоматчиков. Затем саперы извлекли из-под моста взрывчатку, а автоматчики с танкистами организовали его охрану.
То обстоятельство, что мост не был уничтожен, ухудшило положение противника. Враг трижды пытался прорваться к мосту и подорвать его до подхода наших главных сил. Но безрезультатно.
VI
Отразив вражеские контратаки, мы закрепились на плацдарме и установили тесную локтевую связь с 60-й армией. Наш стык больше не разделяла Висла. Более того, прорыв 101-го стрелкового корпуса обеспечил также продвижение на запад войск центра и левого фланга армии. Завоевание же обширного плацдарма на западном берегу Вислы, кроме того, способствовало наступлению как 60-й армии 1-го Украинского фронта, так и правого фланга 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта.
К тому времени задача 4-го Украинского фронта существенно изменилась. В начале операции он своим правым крылом обеспечивал действия войск 1-го Украинского фронта на краковском направлении и западнее. Теперь же, когда главные усилия последних были перенесены в Верхнюю Силезию, а на моравско-остравском направлении решающая роль перешла к правому флангу нашего фронта — 38-й и части сил 1-й гвардейской армий, их действия обеспечивала справа 60-я армия 1-го Украинского фронта.
Усилившееся значение нашего наступления подчеркивалось решением Ставки Верховного Главнокомандования о передаче 4-му Украинскому фронту двух легких горнострелковых корпусов, а также 5-го гвардейского механизированного корпуса генерала Б. М. Скворцова. Что касается последнего, то он, как [545] указывалось в распоряжении Ставки от 6 февраля 1945 г., передавался «для использования его на участке 38-й армии»{310}.
Корпус генерала Скворцова был полностью укомплектован личным составом и вооружением, но имел недостаток в материальной части. Особенно давала себя знать нехватка автомашин. Ими корпус был обеспечен лишь на 25%{311}. Прибытие недостающего количества ожидалось только к 20 февраля. Это заставило» несколько отсрочить наступление на Моравскую Остраву, хотя до города оставалось всего 50—60 км.
18 февраля 38-я армия по распоряжению фронта перешла к обороне. Ясло-Горлицкая наступательная операция закончилась. Наибольший вклад в ее осуществление внесла наша армия, Как отмечал в одной из своих послевоенных статей Маршал Советского Союза А. И. Еременко, сменивший в конце марта 1945 г. И. Е. Петрова, «основную роль в прорыве сыграли войска 38-й армии, действовавшей на правом фланге»{312}.
Ход и результаты наступления подтвердили правильность выбора направления главного удара на запад, а не на юго-запад, через многочисленные хребты, как это было в Карпатско-Дуклинской операции. Что касается освобождения восточных и центральных районов Чехословакии, то эту задачу успешно решали в январской операции 18-я и левый фланг 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта.
В дни Ясло-Горлицкой операции мы с еще большей наглядностью увидели приближение краха фашистской Германии. Как отмечалось, еще до нашего наступления гитлеровские солдаты находились в подавленном состоянии. Когда же началось наше наступление, участились случаи отхода без приказа, сдачи в плен целыми подразделениями.
Так, пленные из 215-го пехотного полка 78-й пехотной дивизии рассказали, что их 1-й батальон в полном составе бросил позиции сразу же после начала атаки наших войск и вопреки приказу отошел в тыл{313}. Характерный случай произошел 18 февраля. Во время отражения контратаки минометчики 705-го стрелкового полка 121-й стрелковой дивизии забросили в расположение противника 10 агитмин с листовками Национального комитета «Свободная Германия». Через два часа после того, как контратака была отбита, наши бойцы заметили группу немецких солдат, приближавшихся с поднятыми руками и белым полотнищем. Как только немцы оказались в нашем окопе, за ними последовала новая группа солдат, а потом еще две группы{314}. [546]
Общая численность перешедших здесь на пашу сторону составила 42 человека. То были все оставшиеся в живых в 3-й роте 1083-го пехотного полка 544-й пехотной дивизии.
На завершающем этапе операции наши войска встретились с новыми формированиями, разрекламированными гитлеровцами. Речь идет о так называемом фольксштурме, который, согласно уверениям Геббельса, должен был не более и не менее как остановить наступление Красной Армии. То был один из последних фашистских блефов.
О том, что в действительности представлял собой фольксштурм, мы получили представление при освобождении г. Бельско-Бяла. Оказалось, что здесь на одном из участков нам противостоял 172-й батальон фольксштурма, но мы об этом узнали лишь из показаний пленных. Захваченные нами фольксштурмисты, в подавляющем большинстве физически непригодные к военной службе, рассказали, что их организация объявлена добровольной, но в действительности каждого из них призвали по повесткам, в которых указывалось, что неявка карается по закону военного времени. Вскоре они воочию увидели, что означала эта приписка: на их глазах были схвачены и немедленно расстреляны 17 человек, пытавшихся уклониться от мобилизации в фольксштурм.
Один из пленных воспроизвел следующее напутствие, полученное ими перед боем от нациста-агитатора, явившегося к ним в сопровождении гестаповцев: «Теперь дело идет о жизни и смерти. Бояться смерти нам нечего. Смерть предопределена человеку в час его рождения. Идите на фронт и деритесь. Если попадете в плен — вас расстреляют русские, если попробуете убежать в тыл — вас расстреляют свои, а если попробуете перебежать к русским — на родине будут уничтожены ваши семьи. Ну, а теперь вперед на врага с панцер-фаустами в руках». Рассказывая об этом, пленный добавил: «Нам действительно выдали панцер-фаусты, но что с ними делать, мы не знали и боялись их»{315}. Дело закончилось тем, что указанный батальон при первом же ударе одной из наших частей бежал, понеся тяжелые потери. Не преуспев и в беге, большинство фольксштурмистов оказалось в плену.
Глубоко эшелонированная оборона, новые противопехотные стеклянные мины, фауст-патроны — ни одно из этих средств, примененных противником, не смогло повлиять на темпы нашего наступления в Ясло-Горлицкой операции.
Стремительность продвижения пехоты и танков обеспечивалась действиями артиллерии, уничтожавшей огневые точки и инженерные сооружения противника, успешно справившейся с задачей непрерывного сопровождения атаки. Хорошо действовала в период преследования и наша подвижная группа. Хотя она не имела сколоченного штаба и достаточных средств связи, [547] однако и в этих условиях играла важную роль в операции. Группа широко применяла обходы опорных пунктов противника и там, где горный рельеф не ограничивал ее маневра, выходила на пути отступления вражеских войск.
В итоге операции войска 38-й армии продвинулись по северным отрогам Карпат более чем на 300 км, освободили от немецко-фашистских захватчиков обширные районы Южной Польши, вышли в районы верхнего течения Вислы и к Моравско-Остравскому промышленному комплексу Чехословакии, который после потери Силезии играл важнейшую роль в военном производстве фашистской Германии. Противник понес чувствительные потери: убито и ранено свыше 35 тыс. солдат и офицеров, уничтожено 127 танков, 108 самоходно-артиллерийских орудий, 234 полевых орудия, 234 миномета, 1545 пулеметов, 85 бронетранспортеров, 2700 автомашин, захвачено 5610 пленных, освобождено 1370 населенных пунктов и 63 железнодорожные станции{316}.
В период Ясло-Горлицкой операции четыре раза были отмечены войска 38-й армии в приказах Верховного Главнокомандующего — в связи с освобождением польских городов Ясло и Горлице, Новы Сонч, Вадовице, Бельско-Бяла. Москва от имени Родины салютовала в честь этих побед. Многие соединения и части армии получили почетные наименования «Ясловские», «Горлицкие», «Бельские», другие Указом Президиума Верховного Совета СССР были награждены орденами. Среди них стрелковые дивизии: 70-я гвардейская генерал-майора И. А. Гусева, 81-я полковника И. И. Матусевича, 141-я генерал-майора В. Н. Моложаева, 211-я полковника Г. С. Томиловского, 241-я генерал-майора С. А. Ивановского и 340-я генерал-майора Ф. Н. Пархоменко. Их личный состав проявил в боях массовый героизм и величайшую самоотверженность. [548]
Как хотелось бы мне рассказать о всех бесчисленных подвигах, совершенных воинами 38-й армии! К сожалению, в рамках данной книги это невозможно. Тем не менее не могу не упомянуть хотя бы вкратце о некоторых из них, запомнившихся особенно ярко.
Немало славных подвигов совершил младший сержант М. А. Мардар, командир отделения 1-й роты 1-го батальона 894-го стрелкового полка 211-й стрелковой дивизии. В боях за Горлице, действуя с пулеметом впереди боевого порядка, он уничтожил минометный расчет противника, мешавший продвижению роты. Когда гитлеровцы перешли в контратаку с целью отбить захваченный нами мост через р. Бяла, М. А. Мардар подпустил фашистов на близкое расстояние и кинжальным огнем уничтожил до 40 из них.
Так он отбил у врага охоту к овладению мостом. А несколько дней спустя в бою за Новы Сонч сержант Мардар в подобной же обстановке уничтожил еще свыше 30 гитлеровцев. Там отважный воин пал смертью храбрых. Советское правительство высоко оценило его подвиги, удостоив М. А. Мардара посмертно высшей награды — звания Героя Советского Союза{317}.
Когда на подступах к Бельско-Бяла на пути наступающих частей 81-й стрелковой дивизии оказались две бетонированные огневые точки противника, уничтожить их добровольно вызвались разведчики М. С. Маляренко и Л. В. Глыбин. Они незаметно подползли к первой из них, забросали ее гранатами, а затем ворвались внутрь. Оказавшие сопротивление гитлеровцы были уничтожены. Но в это время гарнизон второй огневой точки открыл пулеметный огонь. Рядовой Л. В. Глыбин был смертельно ранен.
Оставшись один, М. С. Маляренко решил все же выполнить задачу до конца. Он начал пробираться по траншее, которая вела ко второй огневой точке. Когда же навстречу ему двинулась группа вражеских автоматчиков, их обстреляла наша артиллерия, и они поспешили укрыться под бетонированным колпаком. М. С. Маляренко к тому времени был ранен, однако, несмотря на это, ворвался вслед за фашистами в неприятельский дзот и с гранатой в руке вынудил гарнизон сложить оружие. Затем он привел четырех взятых им в плен гитлеровцев в свою часть и доложил, что путь вперед свободен{318}. За этот подвиг рядовой М. С. Маляренко был удостоен звания Героя Советского Союза.
Другой разведчик, сержант Д. П. Смирнов из 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии, в бою за опорный пункт противника в населенном пункте Чеховице обнаружил в подвале каменного дома вражеский пулемет, мешавший движению нашей пехоты. Взяв с собой двух бойцов, он незаметно подполз к зданию [549] и через подвальное окно забросал гранатами огневую точку противника. Затем они втроем ворвались в подвал, где обнаружили 20 гитлеровцев. Семеро из них, пытавшиеся сопротивляться, были убиты, а остальные 13 во главе с офицером взяты в плен{319}.
В самых трудных условиях наши воины вступали в бой и побеждали. Пример тому — действия группы разведчиков 623-го артиллерийского полка 183-й стрелковой дивизии во главе с командиром полка подполковником М. А. Рачковым. В только что освобожденном Закличине они ночью неожиданно встретили до сотни гитлеровцев. Как потом выяснилось, то были подразделения вражеских войск, отходивших из полосы 60-й армии. Подполковник Рачков и 6 разведчиков смело вступили в бой. Уничтожив 25 вражеских солдат и офицеров, они остальных обратили в бегство{320}.
Не растерялся при встрече с врагом санитарный инструктор 81-й стрелковой дивизии старший сержант П. С. Катухин. Получив приказание командира роты оказать первую помощь раненому бойцу и вынести его из ничейной полосы, Катухин проник туда и начал было перевязывать раненого. Но тут из стоявшего невдалеке дома до него донеслась немецкая речь. Санинструктор изготовил для боя гранату и автомат, затем предложил засевшим в подвале гитлеровцам сдаться. Они отказались.
Катухину пришлось пустить в ход гранату и автомат. В результате семеро гитлеровцев были убиты. Только после этого из подвала вылезли и сдались 26 солдат и один офицер. Старший сержант привел их в штаб полка, а затем вернулся за раненым бойцом и вынес его с поля боя{321}. Указом Президиума Верховного Совета СССР санинструктору П. С. Катухину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Когда после окончания войны я увидел во время Парада Победы на Красной площади в Москве поверженные в прах фашистские знамена, мне вспомнился еще один дерзкий подвиг во время Ясло-Горлицкой операции. Его совершил старшина Ерохтин. Завершив в тылу врага выполнение поставленной задачи, он решил поосновательнее дезорганизовать оборону противника на данном участке. И вот перед возвращением в свою часть Ерохтин проник ночью в штаб немецко-фашистского полка. Добравшись до помещения, где находились знаменосец и три его ассистента, он уничтожил их. Вражеское же полковое знамя доставил в свою часть в качестве трофея{322}.
Таких и иных трофеев было нами взято немало. Главный же итог Ясло-Горлицкой операции состоял в том, что мы овладели большим плацдармом за Вислой в районе Струмень и почти вплотную подошли к Моравской Остраве, ждавшей освобождения. [550]