Крах «Цитадели»
I
А время шло. Миновал июнь. Противник продолжал сосредоточение войск в районе Белгорода в полосах 6-й и 7-й гвардейских армий. Все яснее и конкретнее вырисовывались планы и намерения вражеского командования. Сомнения вызывало только одно: не обманывает ли противник, сосредоточивая войска на самом прочном участке фронта?
2 июля командующие Воронежским и Центральным фронтами получили из Ставки Верховного Главнокомандования предупреждение: противник нанесет удар в период с 3 по 6 июля.
В связи с этим войска обоих фронтов усилили наблюдение и разведку, выставили дополнительные секреты.
День 3 июля прошел относительно спокойно. А ночью нам стало известно: сведения Ставки подтвердил перебежчик из 168-й пехотной дивизии, задержанный в полосе соседней 6-й гвардейской армии, в районе Кондырева (в 5 км к северу от Белгорода). Он сообщил, что наступление гитлеровцев начнется в ночь на 5 июля северо-западнее Белгорода. Из его показаний стало также известно, что еще 2 июля немецким солдатам выдали сухой паек и, как обычно перед наступлением, шнапс и что в указанном районе неприятельские саперы уже обезвреживают свои минные поля и снимают проволочные заграждения{31}.
К 12 часам 4 июля генерал армии Н. Ф. Ватутин вызвал всех командармов на совещание в штаб фронта{32}. На основании имевшихся данных он высказал убеждение в том, что в ближайшие часы, не позднее следующего утра, противник перейдет в наступление. Вероятнее всего — из района севернее и северо-западнее Белгорода, но, подчеркнул командующий фронтом, возможно, и на других направлениях. В связи с этим он уточнил задачи армиям и приказал держать войска в полной боевой готовности. [48]
Действительно, вражеские войска тогда уже изготовились к наступлению, на которое фашистская клика возлагала все свои надежды. Задержка же была вызвана тем, что состояние обороны советских войск в районе Курска и их группировка, а также неясность замыслов советского командования одно время породили у гитлеровцев сомнения в успехе операции «Цитадель». Но после долгих колебаний все же было решено наступать.
И в тот самый день 4 июля, когда мы собрались у Н. Ф. Ватутина, Гитлер в обращении к войскам, предназначенным для операции «Цитадель», с обычной напыщенностью заявил: «С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну. Ваша победа больше, чем когда-либо, убедит весь мир, что всякое сопротивление немецкой армии в конце концов все-таки напрасно... Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания... И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все...»{33}
События развернулись совсем не так, как предсказывал фашистский оракул...
Когда я возвратился из штаба фронта на командный пункт армии, мне доложили, что на правом фланге в районе Краснополье противник между 13 и 14 часами пытался вести разведку боем. Силою до взвода при поддержке артиллерийско-минометного огня он завязал бой с боевым охранением, но успеха не имел и, понеся потери, был рассеян огнем оборонявшихся подразделений.
В то же время из штаба фронта сообщили, что в 16 часов после сильной артиллерийской подготовки передовые части вражеских войск силами до двух дивизий с 60 танками перешли в наступление в полосе 6-й гвардейской армии. Действия наземных войск противника поддерживала бомбардировочная авиация группами до 50 самолетов. До наступления темноты продолжался бой, но противнику только на незначительном участке удалось сбить боевое охранение и подойти к переднему краю обороны.
По указанию Ставки командующие фронтами отдали приказы о проведении утром 5 июля заранее спланированной и подготовленной артиллерийской контрподготовки по районам сосредоточения ударных группировок противника. На Центральном фронте эту задачу должна была выполнить артиллерия, расположенная во всей полосе 13-й армии, а также на примыкавших к ее флангам участках трех соединений 48-й и 70-й армий. На Воронежском фронте к проведению контрподготовки планировалось привлечь артиллерию 6-й, 7-й гвардейских и 40-й армий.
Тот факт, что наша армия должна была участвовать в [49] артиллерийской контрподготовке, показывает, что до последнего момента считалось вероятным наступление противника и в ее полосе. Такое впечатление создавали и имевшиеся в нашем распоряжении разведывательные данные. Они были довольно подробными, о чем свидетельствует, например, такой документ, представленный мне перед отъездом на вышеупомянутое совещание:
«Данные о противнике на участке 40 армиипо состоянию на 3.7.43 года
1. На участке армии в первой линии обороняются три немецкие пехотные дивизии:
а) 57 пд — командир дивизии генерал-лейтенант Пикко. Обороняет участок по фронту 18 км, имея все три полка в первой линии...
б) 255 пд — командир дивизии генерал-лейтенант Поппе. Обороняет участок 17 км...
в) 332 пд — командир дивизии генерал-лейтенант Шефер. Против армии обороняется двумя полками, занимает участок по фронту 18 км.
Указанные соединения имеют в своем составе до 120 полевых орудий, 77 минометов. Всеми видами разведки выявлено действие 8 батарей 150-мм (29 орудий), 25 арт. батарей 105-мм (83 орудия), 20 батарей 75-мм (78 орудий). Итого 54 батареи—190 орудий. Кроме того, 27 отдельных минометов. Наиболее плотная группировка артиллерии в районе Почаево, Касилово, Никитское. По-видимому, в этом районе действует и артиллерия танковой дивизии, находящейся в резерве в районе Борисовка, Грайворон.
2. Группировка мотомехвойск противника:
а) По данным авиации, в районе Сумы, Ниж. Сыроватка, Вол, Бобрик действует тд неустановленной номерации, общей численностью до 200 танков
б) С 20.6 по 26.6.43 г. авиацией отмечено до 20 танков в районе Староселье и до 1Г) танков Славгородок (10—20 км юго-вост. Краснополье), принадлежность танков не установлена.
в) На рубеже Ново-Березовка, Казацкое (сев. Томаровка) в боевых порядках пехоты действует до 100 танков, предположительно тд СС «Райх», ближайший резерв до 40 танков в лесу зап. Ближний (юго-зап. Белгород) и до 60 танков в районе Стрелецкое, Красное, Белгород, принадлежащих тд СС «Мертвая голова».
3. Ближайших и оперативных резервов пехоты в полосе армии не установлено.
4. Инженерное оборудование:
На переднем крае противник создал прочную оборону в инженерном отношении. По данным авиации, противник строит [50] вторую линию обороны на рубеже: Сумы, Славгородок, Грайворон, Бессоновка.
5. Авиация противника:
Авиацией отмечалось до 100 самолетов на полевых аэродромах Белополье, Лебедин, Грайворон, Борисовна, Микояновка, предположительно из состава Харьковского аэродромного узла, которые ведут разведку наших боевых порядков...
7. Действия противника за последнюю декаду:
Противник в течение второй половины июня месяца, обороняя занимаемый рубеж, продолжал совершенствовать его в инженерном отношении, одновременно подготавливая второй оборонительный рубеж, пополняя действующие части личным составом и материальной частью. На отдельных участках силою взвод— рота вел разведку.
Авиация противника одиночными самолетами ежедневно систематически — по нескольку вылетов — вела разведку боевых порядков и тыловых рубежей с попутным бомбометанием.
Артиллерия противника вела редкий арт.-мин. огонь в сочетании с короткими огневыми налетами силою батарея—дивизион, особенно из района Краснополье, Веденская Готня.
Начальник разведывательного отдела штарма 40 полковник Черных»{34}.
Оставались считанные часы до начала наступления вражеских ударных группировок. Все было готово к отражению их удара. В последний раз проверен каждый метр обороны.
Во всех частях и подразделениях прошли короткие митинги, на которых зачитывалось обращение Военного совета и политуправления фронта, призывавшее войска выполнить поставленную задачу, сорвать замысел противника. Обращаясь к коммунистам, Военный совет и политуправление Воронежского фронта призывали их быть на самых ответственных и опасных участках боя, своим примером воодушевлять бойцов. В обращении говорилось: «Народ, партия большевиков благословили тебя на ратное дело. Будь храбрейшим среди храбрых! Умело, стойко, зло бей врага. Победа сама не придет, ее надо вырвать, завоевать. Вступая в смертельный бой с врагом, всегда помни, что ты вожак масс, что ты сын Коммунистической партии»{35}.
В ответ на этот призыв коммунисты, комсомольцы, все наши воины поклялись отстаивать каждую пядь родной земли, не жалея крови и самой жизни, дать врагу сокрушительный отпор.
... Наступило 5 июля. Враг заканчивал последние приготовления. Но едва забрезжил рассвет, на боевые порядки противника, на его огневые позиции, командные и наблюдательные [51] пункты обрушился шквал огня. То была артиллерийская контрподготовка войск Центрального и Воронежского фронтов. Она нанесла врагу значительный урон. Вызванное ею замешательство в стане противника привело даже к тому, что немецко-фашистское командование было вынуждено перенести начало атаки на полтора-два часа. Было уже 5 часов 30 минут, когда гитлеровцы после артиллерийской подготовки перешли в наступление против Центрального фронта. Спустя полчаса началось наступление врага и в полосе Воронежского фронта. Под прикрытием огня тысяч орудий и минометов, при поддержке сотен самолетов к переднему краю устремилось множество немецких танков и штурмовых орудий. За ними следовала пехота. На земле и в воздухе вспыхнули ожесточенные сражения.
Так началась историческая Курская битва.
Должен оговориться, что не ставлю себе задачу дать здесь подробное описание всех ее событий. О ней уже написаны целые тома. Поэтому отмечу лишь основные ее вехи, сосредоточив внимание читателя на малоизвестных или недостаточно освещенных в литературе, но весьма существенных вопросах.
Итак, основные вехи этого грандиозного сражения.
С севера, в полосе Центрального фронта, гитлеровцы нанесли главный удар в направлении на Ольховатку на 40-километровом участке силами трех пехотных и четырех танковых дивизий по левофланговым соединениям 13-й и тремя пехотными дивизиями по правому флангу 70-й армий. Одновременно крупные силы наступали с юга на оборонительные рубежи Воронежского фронта. Здесь противник нанес главный удар по 6-й гвардейской армии силами пяти танковых, одной моторизованной и двух пехотных дивизий в общем направлении на Обоянь. Второй его удар — из района южнее Белгорода силами трех танковых и трех пехотных дивизий в общем направлении на Корочу — пришелся по 7-й гвардейской армии.
Бои за передний край главной полосы обороны сразу же приняли ожесточенный характер. На направлении главного удара на Центральном фронте противник в первый же день ввел [52] в сражение 500 танков, на Воронежском — до 700, рассчитывая мощными таранами сломить оборону наших войск. Первыми ринулись в атаку тяжелые танки «тигр». Они шли группами по 15—20 машин в сопровождении штурмовых орудий «фердинанд». За каждой такой группой двигались на большой скорости по 50—100 средних танков. Пехота следовала на бронетранспортерах.
Характерной особенностью действий вражеских ударных группировок было одноэшелонное оперативное построение всех танковых и пехотных дивизий. Оно означало, что немецко-фашистское командование стремится одним сильным первоначальным ударом прорвать оборону и нанести поражение советским войскам.
Ни того, ни другого противник, как известно, не достиг. Если же учесть, что глубина созданной нашими войсками обороны составляла от 50 до 250 км, а местами и до 300 км, то становится очевидной авантюристичность как всего замысла операции. «Цитадель», так и оперативного построения ее ударных группировок.
II
События на Центральном и Воронежском фронтах развернулись по-разному. Но у них была одна общая черта: они с самого начала не оправдали надежд противника.
Коротко о ходе боев на соседнем Центральном фронте.
Четыре раза в течение дня пытался враг прорвать оборону советских войск, но неизменно вынужден был отходить, неся большие потери. Тем не менее фашистское командование непрерывно бросало в бой все новые и новые силы. После пятой атаки им, наконец, ценою огромных потерь удалось на узком участке вклиниться в оборону, выйти ко второй полосе севернее Ольховатки. Еще менее успешно наступали они в направлении на Малоархангельск и Гнилец.
Определив направление главного удара противника, командующий Центральным фронтом отдал войскам приказ нанести утром 6 июля контрудар по вклинившейся группировке с целью восстановления положения. Для выполнения этой задачи привлекались 17-й и 18-й гвардейские стрелковые корпуса 13-й армии, 2-я танковая армия (13-й и 16-й танковые корпуса) и 19-й танковый корпус из резерва фронта, поступивший в оперативное подчинение 2-й танковой армии.
В назначенное время после 10-минутного огневого налета артиллерии они в ходе двухчасового боя отбросили противника на 1,5—2 км.
Противник, однако, ввел в бой свежую 9-ю танковую дивизию и к концу дня оттеснил их в исходное положение. За этим [53] последовали попытки любой ценой прорвать вторую полосу обороны 13-й армии. В них участвовала и авиация противника, которая, несмотря на понесенные ею большие потери, непрерывно бомбила боевые порядки обороняющихся войск. Не достигнув здесь цели, враг перенес свои основные усилия на другой участок. С утра 7 июля две пехотные дивизии и до 200 танков перешли в наступление на Поныри.
Здесь оборонялась 307-я стрелковая дивизия. Ни одна из предпринятых противником в течение дня пяти атак, несмотря на его численное превосходство, не принесла ему успеха. Правда, к концу дня сильным ударом танков враг овладел северной частью Поныри. Но на следующее утро 307-я стрелковая дивизия, перегруппировав силы, решительной контратакой выбила его оттуда. Ожесточенные бои вновь не прекращались весь этот, а также следующий день. Но даже вводом в сражение новых сил противнику не удалось изменить обстановку в свою пользу.
Тогда командующий 9-й немецкой армией Модель решил вывести из боя ряд танковых дивизий для пополнения, с тем чтобы возобновить наступление 12 июля и завершить прорыв.
Но совершиться этому не было суждено. Войска Западного и Брянского фронтов 12 июля начали наступление против 2-й танковой армии, удерживавшей Орловский выступ. Командование группы армий «Центр» вынуждено было перебросить туда часть сил 9-й армии, приостановив ее наступление. Последняя перешла к обороне. За дни наступления она продвинулась всего лишь на 10—12 км, но потеряла за это время 42 тыс. солдат и офицеров и сотни танков.
Войска Центрального фронта измотали и обескровили наступавшую на Курск с севера вражескую группировку, остановили ее и вынудили перейти к обороне. В то же время фронт сохранил свои резервы и еще 10 июля приступил к подготовке контрнаступления.
Еще более ожесточенное сражение развернулось в полосе нашего Воронежского фронта на участках 6-й и 7-й гвардейских армий — на обоянском и корочанском направлениях. Сотни самолетов с душераздирающим воем пикировали на их позиции, сбрасывая большое количество бомб. В атаках участвовало до 700 танков при поддержке артиллерии и минометов.
Манштейн снова наносил таранный удар танками и мотопехотой, но безуспешно. Советские войска встречали врага не на наспех занятом рубеже. Гитлеровским войскам противостояла мощная оборона. Враг попадал под губительный огонь орудий, минометов, реактивной артиллерии, но, несмотря на огромные потери, лез напролом.
Особенно сильный удар был нанесен врагом в районе населенных пунктов Черкасское и Быково, где оборонялись [54] подразделения 67-й гвардейской стрелковой дивизии, и на участке 52-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й гвардейской армии. Там в первом эшелоне наступали 4 танковые и 2 пехотные дивизии. На рубеже Березов, хутор Гремячий противник поставил дымовую завесу на фронте 1,5—2 км и, ослепив наблюдательные пункты обороняющихся, создал невыгодные условия для стрельбы нашей артиллерии. Весь день фашистские самолеты беспрерывно бомбили главную полосу обороны на участке в 6 км по фронту и 4 км в глубину. Над этой сравнительно небольшой территорией в течение около 17 часов одновременно в небе было от 200 ,до 300 вражеских самолетов. После этого передний край на узком участке атаковали две группы танков, насчитывавших 39 и 42 боевые машины, за которыми двигалась мотопехота.
Гвардейцы не дрогнули. Они обрушили огонь артиллерии на группу, состоявшую из 39 танков. 16 из них были подбиты. Что же касается второй группы, то, поскольку она двигалась прямо на минное поле, командир дивизии Герой Советского Союза гвардии полковник И. М. Некрасов приказал не тратить на нее снарядов.
И действительно, при подходе к минному полю подорвались 7 танков. Одновременно артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем было уничтожено более 2 тыс. вражеских солдат и офицеров, двигавшихся за танками. Атака была сорвана. Обе группы повернули назад, не сумев подойти даже к переднему краю. И хотя атаки продолжались одна за другой, противнику за день боя ценою огромных потерь удалось продвинуться лишь до 2км западнее населенного пункта Черкасское.
Противник не считался ни с какими потерями и шел напролом. Приведу такой пример. В полосе 52-й гвардейской стрелковой дивизии оборонялась 95-я огнеметная рота. При отражении одной из атак огнеметчики подпустили поближе танки и пехоту и открыли огонь из 15 фугасных огнеметов. 3 танка и до 20 автоматчиков сгорели в огне. Атакующие после некоторого замешательства возобновили атаку и вышли в сферу действий второй линии наших огнеметов. По ним открыли огонь из 38 огнеметов. Еще 4 танка и до 50 автоматчиков были уничтожены.
Казалось, понеся такие потери, противник должен был отказаться от дальнейших атак. Однако, приведя в порядок поредевшие ряды, гитлеровцы пошли в обход оборонявшейся роты. Выйдя на фланг, они снова попали под огонь 32 фугасных огнеметов и дополнительно потеряли 4 танка и более 100 солдат и офицеров. Только после этого остатки атакующих отошли в исходное положение.
Нужно отдать должное напористости вражеских солдат и стремлению выполнить приказ. Но все же наши бойцы оказались мужественнее и храбрее немецких. Они сдержали лавину металла и огня. Сражались и умирали, но не отступали.
В этот день также разгорелись ожесточенные воздушные [55] бои. Обе стороны стремились завоевать господство в воздухе. Особенно отличились в этих боях летчики 5-го истребительного авиакорпуса генерал-майора авиации Д. П. Галунова. Они сбила 173 немецких самолета.
Во второй половине дня командующий войсками фронта поставил армиям задачу продолжать уничтожение наступающего противника, усилить оборону на второй полосе и не допустить расширения прорыва в стороны флангов. 1-я танковая армия генерала М. Е. Катукова, а также приданные 6-й гвардейской армии 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса должны были занять оборону на второй полосе и отразить любую попытку врага прорваться в направлении Обояни. Такую же задачу подучила и одна дивизия (93-я гвардейская) 35-го гвардейского стрелкового корпуса.
Для усиления 7-й гвардейской армии на корочанское направление перебрасывались две дивизии (92-я и 94-я гвардейские)) 35-го гвардейского стрелкового корпуса и две дивизии (111-я и 270-я) 69-й армии.
40-й армии было приказано усилить оборону своего левого фланга для предотвращения прорыва противника на Ракитное..
Выполняя директиву командующего фронтом, я направил 309-ю стрелковую дивизию совместно с 59-м танковым полком [56] на вторую оборонительную полосу, где они должны были занять участок Пролетарский — Кобылевка — Венгеровка. Туда были переброшены также 12-й и 1689-й истребительно-противотанковые полки и 1461-й полк самоходной артиллерии. Переданную нам на усиление из 38-й армии 192-ю танковую бригаду одновременно сосредоточил в районе Ракитное. К исходу 5 июля все эти соединения и части заняли указанные им новые позиции на стыке с 6-й гвардейской армией.
6 июля противник возобновил наступление на всем фронте 6-й гвардейской армии. Наиболее опасная обстановка сложилась в центре и на правом ее фланге. 250 бомбардировщиков нанесли массированный удар по боевым порядкам 67-й гвардейской стрелковой дивизии, после чего вражеским танкам удалось прорвать здесь оборону и выйти ко второй полосе на участке Завидовка, Солонец. Однако там они были остановлены войсками 1-й танковой армии совместно с 90-й гвардейской стрелковой дивизией. Наши воины отразили восемь атак и удержали свои позиции на второй полосе. Только на узком участке противник углубился в нашу оборону на 10—18 км. Войска 7-й гвардейской армии также остановили врага перед второй полосой обороны.
Оценив обстановку. Ставка в ночь на 7 июля передала Воронежскому фронту два танковых корпуса из состава Степного и Юго-Западного фронтов — 10-й и 2-й. Кроме того, 5-й гвардейской танковой армии было приказано сосредоточиться в районе Старый Оскол и быть в готовности нанести фланговый удар в случае прорыва противника в направлении Обоянь, Курск. Для содействия войскам Воронежского фронта была направлена также авиация Юго-Западного фронта.
Противник, вводя свежие дивизии, рвался к Обояни. Бои с каждым днем становились все ожесточеннее, но не приносили успеха врагу. Например, 9 июля он сосредоточил на 10-километровом участке фронта до 500 танков и предпринял 12 атак по 60—100 машин.
Однако командование Воронежского фронта своевременно приняло меры к отражению и этого удара. Здесь врагу противостояли истребительно-противотанковая бригада, три отдельных истребительно-противотанковых полка и четыре гвардейских минометных дивизиона. Сюда же прибыли 10-й танковый корпус и 309-я стрелковая дивизия из состава нашей 40-й армии.
Потеряв в боях до 300 танков и свыше 50 самолетов и продвинувшись за день всего лишь на 8 км, противник прекратил дальнейшее наступление на этом направлении. Начался кризис наступления. За пять дней крупных танковых сражений враг понес огромные потери в технике и живой силе, исчерпал свои резервы та не смог прорваться на север, вдоль шоссе.
Фашистское командование решило усилия своих поредевших войск перенести в направлении Прохоровки и там достичь перелома в ходе битвы. Ему удалось осуществить перегруппировку [57 — фотография; 58] своих сил и подготовку удара на новом направлении. Для наступления западнее Прохоровки было сосредоточено до 500 танков и самоходных орудий 4-й танковой армии, а южнее — до 200 танков группы «Кемпф». Двумя согласованными ударами танковых группировок Манштейн рассчитывал разгромить войска 6-й гвардейской и 69-й армий на этом направлении, тем самым обеспечивая себе выход к Курску с востока и создавая угрозу окружения наших войск на южном фасе Курской дуги.
Советское командование разгадало замысел противника. Ставка Верховного Главнокомандования усилила Воронежский фронт, передав в его состав 5-ю гвардейскую (командующий генерал-лейтенант А. С. Жадов) и 5-ю гвардейскую танковую (командующий генерал-лейтенант П. А. Ротмистров) армии. 27-я армия генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко из состава Степного фронта получила задачу выдвинуться в район Курска, а 53-я армия генерал-лейтенанта И. М. Манагарова — занять оборону на первом фронтовом оборонительном рубеже по р. Сейм.
Представитель Ставки Маршал Советского Союза А. М. Василевский и командующий Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутин, оценивая обстановку, сложившуюся в ходе оборонительного сражения войск фронта, пришли к выводу, что противник на прохоровское направление подтягивает крупные силы и что срыв готовящегося удара явится окончательным провалом наступления на Курск с юга. Разгромить же вклинившуюся группировку противника на обоянском и прохоровском направлениях можно было только серией мощных контрударов войск фронта, усиленного стратегическими резервами.
Ватутин решил нанести ряд контрударов по всей вклинившейся группировке, а не только у Прохоровки. 1-я танковая и часть сил 6-й гвардейской армий должны были ударить по врагу из района Меловое, Березовка на Яковлеве, 5-я гвардейская танковая и часть сил 5-й гвардейской армий — из района Прохоровки на Яковлеве. Для участия в контрударах привлекалась также часть сил 7-й гвардейской, 40-й и 69-й армий. 2-я и 17-я воздушные армии получили задачу обеспечивать действия наземных войск.
Утром 12 июля наша авиация нанесла массированный удар по боевым порядкам вражеских войск. Туда же обрушился огонь тысяч орудий и минометов. После этого в атаку перешли танки и пехота. По всей дуге вклинения вражеских войск завязалось ожесточенное танковое сражение, продолжавшееся весь день.
Ведущее место заняли бои западнее Прохоровки, где в результате кризиса, наступившего на обоянском направлении, командование вермахта надеялось добиться успеха. Там во встречном сражении 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий с танковым корпусом СС участвовало до 1200 танков и САУ.
День 12 июля под Прохоровкой закончился поражением немецко-фашистских войск, потерявших до 400 танков, 300 автомашин, [59] свыше 3500 солдат и офицеров{36}. Наши войска также потеряли около 300 танков и самоходно-артиллерийских установок.. Танковые дивизии противника, составлявшие основу его ударной группировки, были окончательно лишены возможности наносить, массированные удары. Они потеряли ударную мощь не только в боях под Прохоровкой, а главным образом в результате упорных сражений 6—9 июля на обоянском направлении, где 6-я гвардейская, 1-я танковая армии, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса нанесли им колоссальные потери в живой силе и технике. Именно) там 9 июля 1943 г. потерпела крах последняя попытка врага прорваться в район Обояни. Южнее Обояни гитлеровское командование исчерпало свои резервы и испытало кризис наступления. Под Прохоровкой кризис углубился, а окончательно разразился 15 июля. В этот день завершился полный провал операции «Цитадель». Враг вынужден был перейти к обороне. Инициативой полностью овладело Советское командование.
Положение врага, вклинившегося в нашу оборону на глубину до 35 км, ухудшилось и в связи с тем, что по решению Ставки еще 12 июля перешли в наступление войска Западного и Брянского, а 15 июля и Центрального фронтов с целью ликвидации орловской группировки противника.
В помощь последней врагу пришлось направить моторизованную дивизию «Великая Германия». Одновременно вражеское командование было вынуждено перебросить еще одну танковую дивизию — 17-ю — против войск Юго-Западного фронта. Обе были взяты из состава белгородско-харьковской группировки, и без того крайне ослабленной в боях последних дней. К тому же, как уже сказано, ее главные силы после неудачного наступления оказались в «мешке» и им угрожало окружение.
Вследствие всего этого вражеское командование поспешило начать в полосе Воронежского фронта отвод своих войск. Противник рассчитывал, что, опираясь на заранее подготовленные позиции на участке от г. Сумы до Белгорода и по правому берегу реки Сев. Донец, он создаст неприступную оборону и одновременно сможет выделить силы для парирования наших ударов.
16 июля противник начал скрытно отводить свои главные силы из «мешка». Обнаружив его отход, Ставка Верховного Главнокомандования приказала Воронежскому фронту перейти в преследование с целью ликвидации группировки противника. Для наращивания усилий вводился в действие Степной фронт под командованием генерал-полковника И. С. Конева. В его составе были 4-я гвардейская, 47-я, 53-я, а также переданные из Воронежского фронта 7-я гвардейская и 69-я армии.
К исходу 17 июля войска Воронежского фронта сломили яростное сопротивление арьергардов противника и вышли на [60] рубеж Березовка, Яковлеве, Лучки. Армии Степного фронта 19 июля после упорных боев овладели рубежом Лиски, Шахово, Щелоково, Ново-Оскочное, Верхний Ольшанец, Шляхово. В последующие дни враг был отброшен в основном на рубежи, которые он занимал до перехода в наступление.
В течение 17 дней на сравнительно небольшой территории разыгралось грандиозное сражение, в котором участвовало с обеих сторон колоссальное количество боевой техники, в первую очередь танков и авиации. В ходе этой борьбы противнику был нанесен сокрушительный удар. Под обломками «тигров», «пантер» и «фердинандов» оказались похороненными и стратегические резервы немецко-фашистского командования, и его надежды на реванш за поражения предыдущей зимы.
III
Говоря об итогах оборонительной операции Воронежского фронта, нельзя не обратиться к одному из интереснейших документов по этому вопросу. Я имею в виду донесение генерала армии Н. Ф. Ватутина Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину.
Это донесение представляет большой интерес. И прежде всего потому, что картина грандиозного сражения отражена в нем с той исчерпывающей полнотой, которая могла быть доступна лишь командующему фронтом, у которого в руках были все нити битвы в полосе фронта. Не менее значительную ценность в связи с этим имеет и содержащаяся в донесении оценка роли войск Воронежского фронта в оборонительной операции на Курской дуге.
Позволю себе привести текст донесения.
«Верховному Главнокомандующему
Маршалу Советского Союза
тов. СталинуДокладываем:
Войска Воронежского фронта в период с 5 по 23.7.43 г. вели напряженную оборонительную операцию. В ходе этой операции противнику нанесено крупное поражение, наши войска одержали победу и к исходу 23.7.43 г. полностью восстановили свое прежнее положение, выполнив поставленную Вами задачу и сохранив боеспособность.
О ходе операции, действиях наших войск и результатах операции считаем необходимым объективно доложить следующее:
I. План противника под условным названием «Цитадель» предусматривал в первый день наступления захват Обояни и во второй день наступления захват Курска и окружение наших войск в районе Курского выступа. [61]
Для выполнения этого плана противник главный удар наносил против Воронежского фронта, сосредоточив здесь в конечном итоге одиннадцать танковых и одну моторизированную дивизии (тд СС «Райх», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Великая Германия» и «Викинг», 6, 7, 11, 19, 3 и 17 тд и 16 мд). Из указанного количества пять дивизий (3, 19, 17 тд, тд СС «Викинг» и 16 мд) были переброшены в район Белгорода из Донбасса. Танковые дивизии были объединены в три танковых корпуса: 3, 48 и 5 тк СС. По показаниям пленных, дивизии к началу операции были укомплектованы танками полностью и имели до 250—300 танков в каждой дивизии, из них значительное количество было танков «тигр». По данным нашей агентуры, в Ахтырке был сосредоточен резерв танков до 200 штук. Таким образом, противник имел до 4000 танков и самоходных орудий{37}.
Кроме танковых дивизий, в наступлении принимало участие до двенадцати пехотных дивизий.
Главные силы противник развернул и ввел в бой против 6 гв. армии, где с первых же дней операции было брошено в атаку шесть танковых дивизий. Впоследствии сюда подошли еще три дивизии: «Викинг», 17 тд и 16 мд. Все эти дивизии участвовали в боях. Участие в боях 17 тд подтверждается захваченным приказом по танковой дивизии «Райх», в котором ясно сказано, что 17 тд наступала правее дивизии «Райх». Установлено, что 17 тд, несмотря на то что она вступила в бой позже других, понесла очень большие потери и вновь переброшена против Юго-Западного фронта лишь в составе около 60 танков.
Против Шумилова{38} немцы наступали тремя танковыми дивизиями (6, 7 и 19) и до пяти пехотных дивизий.
Установлено, что каждая танковая немецкая дивизия имеет в своем составе один танковый полк, три мотополка и один артполк. В каждом мотополку, кроме пехоты, имеется еще по одному танковому батальону.
Противник вел наступление, применяя массовые танковые атаки на узком фронте группами 500 и более танков при поддержке массированной авиации, которая на узком фронте производила авиационную подготовку и сопровождала атаку танков.
Операция вылилась в огромное, невиданное до сих пор ожесточенное сражение, поскольку обе стороны с исключительным упорством и настойчивостью добивались своих целей. Операция проходила следующим образом:
1. О возможном наступлении немцев мы были заблаговременно предупреждены Вами. Кроме того, перебежчик-немец, [62] перешедший на нашу сторону 3.7.43 г. из 168 пд, сообщил нам, что немцы собираются 5.7.43 г. перейти в наступление. В соответствии с этим войска были приведены в повышенную боевую готовность.
2. 4.7.43 г. с 16.00 противник начал сильную боевую разведку против 6 армии, для чего пустил в дело до двух дивизий. Войска нашего боевого охранения дрались исключительно упорно, и противнику лишь в одном месте, в направлении Бутово, удалось оттеснить наше боевое охранение и подойти к нашему переднему краю.
3. Чтобы сорвать наступление противника, решено было в 3.00 5.7.43 г. на фронте 6 и 7 гв. армий произвести артподготовку в течение 20 минут, а в 4.20 м. 5.7. — авиацией произвести удар по аэродромам и по боевым порядкам противника.
Все это было выполнено в срок. Артконтрподготовка застала противника врасплох на его исходных позициях для наступления и, бесспорно, нанесла ему значительные потери. В результате в дальнейшем артподготовка и наступление противника, начиная с 3 час. 30 мин. 5.7, велись разновременно и неорганизованно.
Атаки противника повсюду были встречены уничтожающим огнем артиллерии, минометов, PC и пехотного оружия и атакой боевых порядков противника нашей авиацией. В разгроме врага сыграли немалую роль также минные поля, другие противотанковые препятствия, а также фоги и мино-огне-фугасы.
По показаниям пленных, противник от огня всех видов авиации и на всех указанных выше препятствиях перед передним краем обороны понес огромные потери и к исходу 5.7.43 г. не смог прорвать нашу главную оборонительную полосу и лишь в одном месте, в районе Березов, вклинился на передний край нашей обороны.
Выяснилось, что противник направляет свои главные усилия против нашей 52 гв. сд (направление Бутово, Покровка), по которой он сильно массировал удары своей авиации. Всего в первый день противник, по уточненным данным, произвел 3600 самолето-вылетов по боевым порядкам войск фронта, из них большую часть — по боевым порядкам 52 гв. сд.
Наши войска дрались с исключительным упорством и 5.7.43 г. в основном удержали свои позиции.
4. 6 июля сражение продолжалось на переднем крае и в глубине главной оборонительной полосы.
Во второй половине дня противник с помощью двухдневных массированных ударов авиации по боевым порядкам 52 гв. сд пробил здесь брешь и начал выходить к переднему краю второй оборонительной полосы. На участке 7 гв. армии противнику удалось выдвинуться в район Крутой Лог.
В полдень 6 июля было принято решение о вводе в бой 1 та, 2 и 5 гв. тк одновременно. 1 та должна была к 20.00 6.7 выйти [63] к переднему краю второй оборонительной полосы на участке Раково, Яковлеве, седлая шоссе 3-м мк и имея во втором эшелоне 31 тк южнее Зоринские Дворы. Отдельные танковые корпуса должны были к 24.00 6.7 выйти: 5 гв. тк — в район иск. Яковлеве, Лучки (южные), Лучки (северные); 2 гв. тк— в район Нечаевка, Петровский, Рождественка, Тетервино.
Все эти танковые соединения должны были принять удар противника на себя и с рассветом 7.7.43 г. быть готовыми нанести контрудар. Все танковые соединения совершенно незаметно для противника в указанный им срок вышли в назначенные им районы.
К этому времени выяснилось, что:
а) на обояньском направлении наступали части 48 тк и 5тк СС, всего до семи тд, которые концентрировали свой удар вдоль шоссе и несколько восточное шоссе;
б) 51 гв. сд, занимавшая участок на широком фронте на второй оборонительной полосе по обе стороны шоссе, не в состоянии сдержать натиск всего до шести танковых дивизий противника, наступавших перед ней. На фронте же 71 и 90 гв. сд все атаки противника были отбиты и положение здесь было более прочным;
в) с юга к линии фронта подходили дополнительные силы противника. [64]
Учитывая все изложенное выше, а также то обстоятельство, что фронту предстояло еще в течение нескольких дней отражать наступление противника собственными силами, к утру 7.7.43 г. было решено встретить дальнейшую атаку противника танковыми соединениями с места.
Это решение в условиях создавшейся тогда обстановки мы считаем наиболее правильным и целесообразным. Выполнение его привело к тому, что противник разбился на обояньском направлении и нашего фронта не прорвал. Противник к этому времени уже смял центр 51 гв. сд, и если бы было принято решение наносить контрудар танковыми соединениями, то, при отсутствии уже прочного фронта стрелковых войск в полосе шоссе, мы быстрее израсходовали бы свои силы, а противник наверняка прорвался бы на Обоянь, а далее он начал бы развивать успех на Курск. Это в корне изменило бы для нас в худшую сторону обстановку и помешало бы нашим наступательным операциям, которые готовились в районе Орла. К этому времени от Вас лично по телефону ВЧ был получен приказ «изматывать противника на подготовленных рубежах и не допустить его прорыва до тех пор, пока не начнутся наши активные действия на Западном, Брянском и других фронтах».
Изложенное выше решение обеспечивало полностью выполнение Вашего приказа.
Мы считаем, что применение на Воронежском фронте абсолютно таких же методов действий, какие были применены на Центральном фронте, было бы ошибочным и губительным... Центральный фронт имел целый артиллерийский корпус усиления, который создавал непреодолимый щит для врага, под прикрытием которого можно было маневрировать. Если бы Воронежский фронт тоже имел артиллерийский корпус, тогда противник вторую полосу не взломал бы и танковые соединения под прикрытием артиллерийского щита надо было бы использовать для контрудара.
Следует отметить, что при выполнении принятого решения бой танковых соединений отнюдь не носил пассивный характер. Наоборот, они были активны и всякая попытка противника вклиниться в нашу оборону немедленно отражалась контратаками танковых резервов из глубины. Таких контратак было произведено очень много.
5. 7 июля противник неожиданно для него напоролся на активную оборону танковых соединений, которые действовали во взаимодействии со стрелковыми соединениями.
В течение 7.7.43 г. противник понес огромные потери и почти не имел успеха. Мы же за день боя потеряли лишь около 50 танков.
Лишь к вечеру противнику удалось потеснить 5 св. тк и противник начал просачиваться между Яковлеве и Лучки — [65] в стык между Катуковым и Кравченко{39}. Для ликвидации этого просачивания пришлось бросить в контратаку в направлении Лучки 31 тк 1 та, который успешно выполнил эту задачу.
Начиная с 6 и особенно 7.7.43 г. противник центр всех своих усилий главных сил танков и авиации направил вдоль шоссе на Обоянь. Чтобы прочно закрыть это направление, начиная с утра 6.7.43 г. мероприятиями фронта началось быстрое усиление обояньского направления. На усиление Катукова и Чистякова в период 6, 7 и 8.7.43 г. на обояньское направление были переброшены с участков 38 и 40 армий три отдельные танковые бригады, четыре отдельных танковых полка, три истребительно-противотанковые бригады, до восьми иптапов и два батальона ПТР. Сюда же поднята из 40 армии одна пушечная тяжелая артбригада и 309 сд, а из состава 38 армии — 204 сд и один гап.
Кроме того, на 8.7.43 г. был организован контрудар четырех танковых корпусов. Однако этот удар был упрежден противником, успеха не получил, но отвлек часть сил противника с обояньского направления на прохоровское, облегчив тем самым положение Катукова.
В период 9 и 10.7 на обояньское направление, ввиду непрекращающихся ожесточенных атак противника, пришлось рокировать из района Беленихино 5 гв. тк и из района совх. «Комсомолец» — 10 тк. Одновременно на рубеж Меловое, Новенькое, Ивня, Курасовка были выведены из состава 40 армии 184 и 219 сд, которые были включены в состав 6 гв. армии.
Это усиление обояньского направления, выдвижение и контратака танковых корпусов на прохоровском направлении позволили отразить все многочисленные атаки противника на обояньском направлении, нанести ему огромные потери и в конечном итоге заставили противника к вечеру 10.7. отказаться от нанесения удара на Обоянь.
6. Не добившись никакого успеха на обояньском направлении, противник к вечеру 10.7. в полосе шоссе переходит к обороне и главные усилия (5 тк СС и 17 тд — всего до пяти тд) направляет на прохоровское направление, а силами 48 тк наступает на Ивня и западнее в надежде свернуть наш фронт к западу.
Однако на ивнянском направлении он встречает подготовленную нашу оборону. Эта оборона возлагается на армию Чистякова, которая уже к этому времени получила на усиление из состава 40 армии 184, 219 и 309 сд и из состава 38 армии — 204 сд. Кроме того, на усиление Чистякова были переключены 5 гв. тк и 10 тк, несколько иптаповских полков и полков PC.
В дальнейшем все атаки противника на этом направлении были отбиты с большими для него потерями. [66]
Что касается прохоровского направления, то в течение 11.7. противник производил перегруппировку своих сил (5 тк СС и 17 тд) на это направление и готовился тут атаковать.
С нашей стороны уже с 10.7.43 г. на это направление выходили части 5 гв. та Ротмистрова, а с севера на участок между шоссе и Васильевка (10 км зап. Прохоровка) выходили части 5 гв. армии Жадова.
Обе эти армии готовились к контрудару на 12.7.43 г., для чего:
10 и 11.7.43 г. производились рекогносцировка участков контратаки, выход войск на исходное положение, пополнение боеприпасами и разведка;
армия Ротмистрова за счет ресурсов фронта была усилена одной тяжелой пушечной бригадой, двумя ГАП б/м{40} , двумя полками PC, одной истребительно-противотанковой бригадой, одной зенитной дивизией и одним самоходным артполком;
армия Жадова также за счет ресурсов фронта была усилена тремя ГАП, четырьмя минометными полками, двумя полками PC и несколькими иптапами. К сожалению, армия Жадова к началу наступления имела лишь 0,5 бк боеприпасов и подвезти ей больше не представилось возможности.
Контрудар 5 гв. та Ротмистрова и 5 гв. а Жадова начался 12.7.43 г. в 8 час. 30 мин. В результате контрудара правый фланг Жадова продвинулся около 4 км, а левый фланг был потеснен танковыми частями противника также около 4 км.
Танковая армия Ротмистрова с приданными ей 2 и 2 гв. тк непосредственно юго-западнее Прохоровка на узком фронте сразу вступила во встречное сражение с танковым корпусом СС и 17тд противника, которые двинулись навстречу Ротмистрову. В результате на небольшом поле произошло ожесточенное массовое танковое сражение.
Противник потерпел здесь поражение, но и Ротмистров понес потери и почти не продвинулся вперед. Правда, Ротмистров не вводил в бой своего мехкорпуса и отряда Труфанова{41} , которые частично использовались для парирования ударов противника по армии Крюченкина{42} и по левому флангу армии Жадова.
Одновременно с этим Катуков совместно с Чистяковым нанесли ряд ударов против 48 тк противника, причинив ему значительные потери.
В результате этих боев главная группировка противника окончательно была обескровлена и разгромлена. 13.7.43 г. противник производил уже слабые атаки на прохоровском, обояньском и ивнянском направлениях, а 14.7.1943 г. перешел здесь к обороне и [67] продолжал проявлять активность лишь против Крюченкина. Однако уже было ясно, что и против Крюченкина он выдыхался, силы его были истощены.
7. На корочанском направлении противник, оттеснив 7 гв. армию Шумилова к востоку от Крутой Лог, силами 3 тк (6, 7 и 19 тд), 167, 168 и 198 пд устремился на северо-восток против армии Крюченкина и к 15.7.43 г. добился здесь некоторого территориального успеха, овладев Мал. Яблоново, Плота, Ржавец, Выползовка и Александровка.
Однако уже 12 и 13.7. армия Крюченкина за счет ресурсов фронта была усилена десятью иптапами, одним полком PC, одним танковым полком, а затем и одной тяжелой пушечной бригадой. Кроме того, части Крюченкина поддерживались частью сил 5 мк и отряда Труфанова из армии Ротмистрова. Это усиление дало возможность нанести большие потери противнику и остановить его наступление.
Противник с утра 16.7. и на участке Крюченкина перешел к обороне. 7 гв. армия Шумилова провела несколько контратак, приковывая тем самым на себя часть сил противника.
8. Как только противник перешел к обороне, начались контратаки наших войск и сильная боевая разведка. Вскоре был обнаружен отход противника. Войска Воронежского фронта начали немедленно преследование противника и к исходу 23.7.43 г. восстановили положение.
Результаты операции
1. План противника сорван. Нигде противнику не удалось прорвать нашего фронта. Он лишь потеснил наши войска на глубину до 40 км{43}.
Противник втянул в эту операцию все свои резервы с юга, стянул сюда свою авиацию. Это дало возможность в более легких условиях начинать наши наступательные операции в районе Орла и на юге.
Противник, стянув в район Белгорода крупные силы и не достигнув цели, понес огромные потери и потерпел поражение.
В боях с 4 по 22.7. противник потерял:
убитыми и ранеными солдат и офицеров — 135 000 чел.
пулеметов — 367 шт.
минометов — 444 »
орудий полевых — 606 »
[...]
бронемашин — 24 »
самолетов сбито и подбито — 917 »
автомашин с войсками и грузами — 4761 »
бензозаправщиков — 40 »
взорвано складов с горючим и боеприпасами — 28 » [68]Следует указать, что значительная часть подбитых танков противником быстро восстанавливалась.
Указанные выше потери подтверждаются показаниями пленных. Так, например, пленные 3 тд показали, что перед наступлением дивизия имела не менее 250—300 танков, а в стрелковых ротах мотополков было по 180 человек. К концу же операции в дивизии осталось 30 танков и в ротах не более 40 человек, а некоторых подразделений совершенно не существует. Пленные других дивизий показывают примерно то же самое.
Достигнутые противником небольшие территориальные успехи к настоящему времени ликвидированы.
При отходе противник оставил на поле боя трофеи — орудия, машины и другое военное имущество, большей частью разбитое. Много подбитых танков и машин он эвакуировал. Трофеи подсчитываются.
К настоящему времени противник до пяти-шести довольно потрепанных танковых дивизий направил для действий против ЮЗФ{44} , ЮФ{45} и в район Орла. Остальные его силы осели на его старом оборонительном рубеже.
II. Войска фронта проявили большое упорство в обороне... Ни одна часть не погибла и в окружение не попала. Большую маневренность показали иптаповские полки и ибр{46}. Менее маневренными оказались танковые соединения. Все части фронта налицо...
К 15.7.43 г., т. е. к моменту перехода противника к обороне, а также и в настоящее время войска фронта вполне боеспособны... При передаче 69 армии и 7 гв. армии в Степной фронт всего передано:
стрелковых дивизий — 17
истребительных бригад — 3
истребительных противотанковых артполков — 8
пушечных артполков резерва Главнокомандования — 5
минометных полков — 3
гвардейских минометных полков — 3
зенитных дивизий — 2
отдельных зенитных полков — 4
батальонов ПТР — 11
танковых бригад — 3
танковых полков — 3К 20.7.43 г. войска Воронежского фронта несколько пополнены людьми и матчастью. Стрелковые дивизии 6 гв. армии имеют каждая от 5300 человек и больше.
III. Работа авиации носила напряженный характер. Авиация Воронежского фронта за период с 5 по 17.7. произвела 10821 самолето-вылет. [69]
Авиация противника в период с 3 по 19.7.43 г. произвела 13 386 самолето-вылетов, из них 5.7.43 г. — 3600 самолето-вылетов.
IV. Общий вывод: к настоящему времени войска Воронежского фронта, нанеся поражение противнику и восстановив свое прежнее положение, способны вести активные наступательные операции.
Командующий войсками Воронежского фронта
генерал армии Н. Ватутин...»{47}
Хотелось бы подчеркнуть некоторые из отмеченных в донесении положений.
Прежде всего — о намечавшемся на 7 июля контрударе наших танковых соединений. Отказа от него, как достаточно ясно показано в приведенном донесении, настоятельно потребовало изменение обстановки. И в этом решении, на мой взгляд, отразилась одна из характерных черт полководческого таланта Николая Федоровича Ватутина — уменье чутко улавливать малейшие изменения обстановки, видеть в связи с этим дальнейшее развитие событий и соответственно действовать, не останавливаясь и перед коренной перестройкой ранее принятого плана.
Заслуживает внимания и сделанное в донесении замечание относительно различия в методах действий на Воронежском и Центральном фронтах, объяснявшееся особенностями обстановки. Здесь важно отметить два обстоятельства: сопоставление возможностей сосредоточения артиллерии на участках прорыва и особенно различие в силе ударов, нанесенных противником по войскам двух фронтов.
Напомню, что полоса обороны Центрального фронта равнялась 306 км, а Воронежского — 244 км. Первый имел в своем составе 11098 орудий и минометов всех калибров, а второй—8697. Отсюда плотность орудий и минометов на 1 км фронта соответственно была равна 36,3 и 35,6, т. е. была почти одинаковой на обоих фронтах. Однако наряду с этим характер местности, по определению военных советов фронтов и представителей Ставки Маршалов Советского Союза Г. К. Жукова и А. М. Василевского, позволял противнику нанести удар на Центральном фронте на участке в 95 км, что составляло 31% его полосы, а на Воронежском — на участке в 164 км (67% полосы).
Важную роль на фоне этого играла первоначальная сила удара. Сопоставление ее в двух немецко-фашистских группировках приводит к заключению, что первоначальная сила удара была несравненно больше у Манштейна, чем у Моделя. Первый ввел в сражение 5 июля шесть танковых дивизий, а второй только две. К тому же Модель в связи с подготовкой к наступлению войск [70] Западного и Брянского фронтов из имевшихся шести танковых и одной моторизованной дивизий не использовал для наступления против войск Центрального 12-ю танковую и 10-ю моторизованную дивизии. Подобного облегчения войска Воронежского фронта не испытали.
Из сказанного напрашивается вывод, что Воронежский фронт располагал меньшими возможностями для концентрации сил и средств на предполагаемом участке атаки противника, но отразил более мощный удар. Достичь этого удалось маневром сил и средств с неатакованных участков фронта и своевременным прибытием резервов Ставки ВГК.
В связи с этим важно иметь ясное представление и о различии в силах вражеских группировок, нацеленных против войск Центрального и Воронежского фронтов. Как указано выше, против южного фаса дуги Манштейн имел почти на 800 танков и самоходных орудий больше, чем Модель в районе Орла. Как это ни странно, но до сих пор можно встретить утверждение, что различие в силах было невелико, а потому нельзя считать его существенным и что противник продвинулся на Центральном фронте на меньшую глубину, чем на Воронежском вследствие неправильного распределения сил и средств в полосе последнего.
Об ошибочности такой точки зрения Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «Так, Ставка и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта... Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справился с отражением наступления противника, чем Воронежский фронт»{48}.
Считаю себя обязанным дополнить сказанное им по данному вопросу. Тем более, что при рассмотрении его обычно имеют в виду тот факт, что командование Воронежского фронта, включив 50-километровую полосу 40-й армии в участок вероятного наступления врага, лишило себя возможности создать более плотную оборону в полосах 6-й и 7-й гвардейских армий.
Такое предположение ошибочно по целому ряду причин.
Оценивая возможное направление удара противника, командование Воронежского фронта, конечно, учитывало, что кратчайший и наиболее удобный путь к Курску, куда стремился враг, лежал вдоль шоссе через Обоянь. И именно данное направление было прикрыто особенно прочно.
Но мог ли командующий фронтом ограничиться этим? Прав ли был бы он, сделав заключение, что немецко-фашистское командование изберет кратчайшее направление, хотя оно несомненно знает о подготовленной здесь наиболее прочной обороне? Ответ [71] на эти вопросы может быть только отрицательным. Тем более, что фашистские танковые группировки, встречая упорное сопротивление, всегда отказывались от лобовых атак и искали обходных путей.
Вот почему командование Воронежского фронта не ограничилось созданием весьма прочной обороны в полосе только 6-й гвардейской армии и сосредоточением здесь мощных средств усиления, а также 1-й танковой армии — второго эшелона фронта. Наряду с этим оно приняло необходимые, диктуемые обстановкой меры по организации отпора возможным попыткам врага прорвать оборону справа или слева от кратчайшего направления, т. е. в полосах 40-й и 7-й гвардейской армий.
И обоснованность этих мер ни в малейшей степени не уменьшается тем, что противник все же решил наступать на Курск вдоль шоссе.
Во-первых, это произошло в связи с появлением нового фактора — переоценки противником наличия в составе его ударной группировки большого количества тяжелых танков «пантера», «тигр» и мощных самоходно-артиллерийских установок «фердинанд». Немецко-фашистское командование считало их неуязвимыми и потому, изменив своей обычной тактике, решилось наступать на участке с самой прочной обороной. Тем самым оно рассчитывало не только прорваться к Курску на кратчайшем [72] направлении, но и отрезать при этом возможно большую часть войск двух наших фронтов, в том числе и 40-ю армию.
Во-вторых, не следует забывать, что сосредоточение наибольших сил и средств в полосе 6-й гвардейской армии как раз и подтверждает правильность оценки командования фронта, ожидавшего главного удара именно там, где он и был нанесен. Что же Касается полосы 40-й армии, то сосредоточенные здесь войска и средства усиления предназначались не только для обороны на случай обходного движения врага, но и для контрудара в юго-восточном направлении.
Такой контрудар был нами спланирован еще в период подготовки обороны. Предусматривалось, что он будет нанесен после перехода противника в наступление против 6-й гвардейской армии: Нацеленный на Черкасское, т. е. под основание предполагаемого прорыва, он мог сыграть важную роль при разгроме наступавшей вражеской группировки.
Наш план был одобрен Н. Ф. Ватутиным, и мы тщательно подготовились к его осуществлению в том случае, если оправдается предположения о намерении противника наступать левее нашей полосы. Когда же 5 июля именно так и получилось, я отдал распоряжение дивизиям второго эшелона, танковым бригадам и частям усиления сосредоточиться на левом фланге армии и быть в готовности к нанесению контрудара.
Осуществить намеченное не удалось лишь потому, что обстановка потребовала переброски значительной части сил 40-й армии в полосу прорыва, т. е. на участок 6-й гвардейской армии. С 6 по 8 июля мы по приказанию командующего фронтом направили туда три стрелковые дивизии — 184, 219 и 309-ю, две танковые и две артиллерийские бригады, два танковых, самоходный, гаубичный, четыре истребительно-противотанковых и два гвардейских минометных полка. Им выпала высокая честь совместно с войсками 6-й гвардейской и 1-й танковой армий остановить наступление вражеской группировки, разгромить и отбросить ее в исходное положение.
Таким образом, большая часть сил 40-й армии по существу послужила для командования фронта крупным резервом, которым можно было в максимально короткие сроки маневрировать непосредственно на поле боя, направляя его на наиболее угрожаемые участки. Примером тому могут служить боевые действия 309-й стрелковой дивизии под командованием полковника Д. Ф. Дремина и 86-й танковой бригады под командованием полковника В. С. Агафонова.
Как известно, наиболее яростную попытку прорваться к Обояни противник предпринял 9 июля. В тот день, как я уже говорил, он бросил в атаку на узком участке фронта до 500 танков. Фашистское командование создало здесь небывалую плотность танков. Если в среднем она составляла до 50 на 1 км фронта, то на отдельных участках превышала 100. Кроме того, в район [73] боевых действий были брошены крупные силы авиации, сделавшие за день свыше 1500 самолето-вылетов.
Командование фронта своевременно вскрыло намерения врага и в свою очередь создало на этом направлении сильную группировку артиллерии, танков и основных сил 2-й воздушной армии. В числе других войск сюда и были переброшены 309-я стрелковая дивизия, усиленная 869-м и 1244-м истребительно-противотанковыми полками, и 86-я танковая бригада. Уже утром 9 июля они с ходу встали в оборону в районе к югу от развилки дорог, идущих из Обояни на Белгород и на Ивню, за боевыми порядками 31-го танкового корпуса и 51-й гвардейской стрелковой дивизии.
Главный удар противник нанес вдоль шоссе в районе Новоселовки, на участке двух последних соединений и оборонявшихся правее 3-го механизированного корпуса и 67-й гвардейской стрелковой дивизии. К середине дня гитлеровцам удалось прорвать фронт обороны; 3-й механизированный корпус генерала С. М. Кривошеина, а также 31-й танковый корпус генерала Д. X. Черниенко и 51-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Н. Т. Таварткиладзе отошли за боевые порядки 309-й стрелковой дивизии.
Вместе с ними она и приняла на себя последующие удары врага. Ее 959-й стрелковый полк, будучи атакован, оказался несколько оттесненным на север. Но опытный командир полка [74] полковник Ф. Г. Мащенко, не однажды за время войны побывавший в опасной обстановке, тут же организовал контратаку. После ожесточенного боя противник, понеся потери, был отброшен в исходное положение.
Успешно отразили вражеские атаки и остальные полки дивизии. Бойцы умело отсекали пехоту от танков и уничтожали их. На рубеже, занятом 309-й и соседними стрелковыми дивизиями, враг не прошел. За день он потерял здесь много танков, исчерпал свои резервы и потерпел полный крах.
Оборонявшаяся правее 86-я танковая бригада прошла славный боевой путь в составе 40-й армии и особо отличилась в наступательных операциях предшествующей зимой. Я хорошо знал многих ее воинов и тогдашнего командира бригады подполковника В. Г. Засеева, павшего смертью храбрых в боях за Харьков. Теперь ее возглавлял столь же отважный и умелый командир полковник В. С. Агафонов.
В первый же день вражеского наступления бригада вместе с другими соединениями изготовилась к нанесению контрудара в направлении Черкасское, однако затем была переброшена в район южнее Обояни. Там она заняла оборону, оседлав дорогу Белгород—Обоянь, и также не допустила прорыва танковой лавы противника. Танкисты вкопали свои боевые машины в землю и с места отразили все вражеские атаки.
Наиболее отличились в этих ожесточенных боях экипажи командира танковой роты 233-го танкового батальона капитана Н. Г. Губа, командиров танков лейтенантов И. Е. Миляева, Н. В. Каюшкина, В. И. Голубчикова, командира танкового взвода старшего лейтенанта Л. Г. Дударова. Каждый из них уничтожил от двух до четырех танков врага. По одному танку подбили экипажи старших лейтенантов П. В. Болотова и В. Е. Кравченко, лейтенантов А. М. Батрака, В. А. Кулика, Н. Д. Колчина, младших лейтенантов Н. Ф. Заруба, И. И. Абдукаримова и других{49}.
Боевые действия этих соединений, как и 184-й и 219-й стрелковых дивизий со средствами усиления, также переброшенных [75] из полосы 40-й армии на обоянское направление, внесли ощутимый вклад в успешное отражение вражеской попытки прорыва на Курск с юга. Это, как мы видели, отметил и генерал армии Н. Ф. Ватутин в приведенном выше донесении Верховному Главнокомандующему.
Из данного документа и приведенных мною фактов видно, что даже неатакованная 40-я армия своими основными силами и средствами, а также 38-я армия частью сил участвовали в отражении вражеского наступления на направлении главного удара. Это лишает всякой почвы утверждения о якобы не использованных командованием Воронежского фронта возможностях применения собственных сил для отпора врагу.
Остается, таким образом, вопрос о причине привлечения резервов Ставки к борьбе с наступающим противником. И она ясна. Ибо в условиях, когда по сравнению со своим правым соседом войска Воронежского фронта обладали меньшей огневой силой, именно на них, как с полным основанием писал Н. Ф. Ватутин, обрушился удар главных сил, участвовавших в операции «Цитадель». Это подтверждается уже тем, что на южном фасе Курской дуги противник в первый день нанес удар силами пяти корпусов, а на северном — трех.
Эти данные, ни в малейшей степени не снижающие значения замечательных действий войск Центрального фронта по отражению удара фашистской группировки и ее разгрому, в то же время свидетельствуют, что армии Воронежского фронта победили врага, действуя в более трудных условиях. И знать это нужно, ибо мы должны отдать должное всем, кто добыл грандиозную победу в Курской битве, покрыв себя бессмертной славой.
Оборонительное сражение под Курском, подобно битве под Сталинградом, вошло в историю военного искусства и Великой Отечественной войны как одно из величайших в современной эпохе. Оно оказало огромное влияние на весь последующий ход второй мировой войны в целом, нанесло смертельную рану фашистскому зверю. [76]
Мечтая за четыре дня дойти до Курска, гитлеровцы не смогли прорвать и половину наших оборонительных рубежей. Они захлебнулись в собственной крови и вынуждены были отходить на те рубежи, с которых начали свое наступление. Враг не смог получить ожидаемой свободы маневра.
Один из пленных, офицер-танкист, объяснял это следующим образом: «Наши потери в танках огромны. Теряли мы танки не только от огня обороняющихся, но и на минных полях. Мы никогда не ожидали, что русские могут столько установить мин. Танкисты боялись действовать из-за минных полей, и это повлияло в значительной мере на развертывание военных действий»{50}.
А начальник штаба вражеского 48-го танкового корпуса впоследствии писал: «Русские совершенствовали оборону на вероятных направлениях нашего прорыва. Весь район был буквально усеян минами... Ни одного минного поля, ни одного противотанкового района не удавалось обнаружить до тех пор, пока не подрывался на мине первый танк или не открывало огонь первое русское противотанковое орудие»{51}.
К этому следует добавить, что и оборона, о которую разбилось наступление противника, и мощный огонь, которым он был встречен, — все это дело рук советских воинов. Это они сорвали предполагаемый победный марш гитлеровцев, которым пришлось за каждый метр продвижения заплатить огромными потерями.
Исключительно самоотверженно действовали, например, наши артиллеристы. Они проявили бесстрашие и изобретательность в борьбе с противником. На их долю пришлось свыше 60 процентов подбитых гитлеровских танков. Так как снаряды противотанковых орудий не пробивали лобовой брони «тигров», то расчеты, находясь со своими орудиями в укрытиях, пропускали фашистские танки, а затем поражали их в борта и в кормовую часть.
Истребители танков не ждали, когда немецкие танки будут наступать на участках обороны их подразделений и частей, а шли навстречу им. Они поражали их противотанковыми гранатами или с помощью длинных шестов подводили противотанковые мины под вражеские танки и подрывали последние. Когда в первые дни боев было обнаружено, что фашисты отбуксировывают повреждённые танки и, отремонтировав их, снова посылают в бой, то истребители танков с запасом взрывчатки пробирались во вражеский тыл и добивали вражескую технику, превращая ее в металлический лом.
Высокую оценку действиям наших войск в Курской битве дал Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин. В его приказе от 24 июля 1943 г. говорилось: «Проведенные бои по ликвидации немецкого наступления показали [77] высокую боевую выучку наших войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и геройства бойцов и командиров всех родов войск в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков. Таким образом, немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении»{52}.
Родина высоко оценила мужество, стойкость, массовый героизм участников Курской битвы. Свыше 100 тыс. солдат и офицеров награждены орденами и медалями. Среди них было немало и воинов 40-й армии. Правда, многим из них довелось, как уже сказано, сражаться не на тех участках, где они готовили оборону, а на иных, за пределами полосы нашей армии. Но и там они показали, что не потеряли даром ни одного часа в течение месяцев всесторонней подготовки к отражению вражеского наступления.
Бывший фашистский генерал Гудериан писал впоследствии: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя... Само собой разумеется, русские поспешили использовать успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику»{53}.
Итак, оборонительная операция закончилась крупным успехом войск Красной Армии. На очереди была новая задача — контрнаступление. [78]