Рождение «катюш»

Какую роль сыграли реактивные установки «катюши» в Великой Отечественной войне, знают и в нашей стране, и далеко за ее пределами. Залпы «катюш» помогли остановить и разгромить немецко-фашистских захватчиков, когда они пытались захватить Москву. Грохот их залпов прозвучал под Сталинградом, ураганный огонь, который обрушился на логово фашизма — Берлин, был поддержан «катюшами».

Нашему времени «катюша» оставила неплохое наследство. Это, в частности, мощная ракетная техника, которая служит грозным предупреждением тем, кто втайне замышляет развязать третью мировую войну. «Катюша», созданная в. столице нашей Родины Москве, на заводе «Компрессор», была первенцем советской ракетной артиллерии.

Что такое «катюша» как боевая сила? Представьте себе 16 тяжелых орудий, выпускающих за 2 — 3 минуты 16 снарядов большой мощности. Для перемещения такого числа обычных орудий с одной огневой позиции на другую требуется немало времени. «Катюше» же, смонтированной на грузовой автомашине, для этого нужны считанные минуты. [557] Мне, участвовавшему в создании этого грозного оружия, хочется поделиться воспоминаниями о том, как это было.

В конце июня 1941 года меня (я в то время был заместителем секретаря парткома Наркомата общего машиностроения), начальника Главного управления противопожарного оборудования К. В. Петухова и заместителя начальника Управления материально-технического снабжения М. Б. Садовского вызвали к народному комиссару П. И. Паршину. В кабинете наркома я увидел представителя ЦК ВКП(б) Л. Б. Гайдукова и заместителя наркома Н. И. Кочнова. В ходе беседы я понял, какая ответственная перед нами поставлена задача. Предстояло в короткий срок организовать на заводе «Компрессор» производство нового вида артиллерийского оружия. На мое замечание, что на «Компрессоре» нет оборудования, необходимого для обработки орудийных стволов, последовал ответ: эта артиллерия может быть изготовлена именно с помощью того оборудования, которое имеется на заводе.

Из кабинета наркома мы с Н. И. Кочновым отправились прямо на завод. По дороге наметили план действий. Решили: нам обоим следует превратиться из представителей наркомата в непосредственных исполнителей мероприятий по организации нового производства. Руководить делом должен непосредственно Народный комиссариат общего машиностроения. Что касается директора завода, то он будет оказывать нам необходимую помощь.

Когда Н. И. Кочнов изложил наши соображения директору «Компрессора», мы услышали недвусмысленный ответ: «Пока я директор, командовать на заводе не дам». Тогда, не теряя времени на разговоры, Н. И. Кочнов приказал немедленно заняться организацией производства, а сам поехал с директором к наркому, чтобы урегулировать «дипломатические» отношения.

Совсем по-другому встретил меня секретарь парткома завода Константин Иванович Соломатин, участник гражданской войны. Ему было ясно без слов: война не терпит промедлений, требует быстрых действий.

Мы стали вызывать в партком коммунистов и советоваться с ними, где и как лучше организовать новое производство, просили помочь в подборе кадров для нового и очень важного дела. Тут же предупреждали — работать будем, не [558] считаясь со временем, а главное — всем накрепко держать язык за зубами. Люди, с которыми мы беседовали, принимали наши условия безоговорочно. Всем было ясно: речь идет о чем-то таком, что поможет быстрее разгромить врага.

Начальник котельно-сварочного цеха коммунист Л. М. Фрейлих, в цехе которого намечалось занять площадь для сборки «катюш», проявил полное понимание серьезности поставленных задач.

Между тем в наркомате тоже не теряли времени. К новому делу подключили ряд других предприятий города и области. Производство деталей, узлов и приборов, которые нельзя было изготовить на «Компрессоре», было возложено на заводы деревообрабатывающих станков, 1-й часовой, имени Калинина, «Красный пролетарий» и др.

В июле 1941 года на «Компрессор» прибыла группа сотрудников научно-исследовательского института. Среди них были инженеры-механики и инженеры-электрики, они подробно ознакомили нас с принципом работы новой установки, с методами проверки изготовленных машин. Впоследствии мы вместе с конструкторским бюро завода, возглавлявшимся тогда В. П. Барминым, решали все вопросы, связанные с выпуском машин М-13 (так назывались «катюши»). И товарищи из института были при этом не только консультантами, но принимали и самое непосредственное участие в процессе изготовления машин, не покидая завода до выпуска первого экземпляра «катюши». Да и все мы тогда находились на заводе безотлучно. Здесь было и наше рабочее место, и наш дом.

В конце июля К. В. Петухова и М. Б. Садовского вернули в наркомат, а меня назначили заместителем директора завода по спецмашинам. Во главе цеха сборки машин М-13 был поставлен начальник производственного отдела завода И. В. Чучкин. К этому времени на «Компрессор» прибыли опытные образцы «катюш», изготовленные в мастерских института. Машины побывали на фронтах, где показали свою мощь. И все же тогда они имели еще много конструктивных недостатков. Направляющие плоскости, например, по которым движутся снаряды, были привернуты к балкам винтами. Командир дивизиона «катюш» сообщил нам, что после каждого выстрела винты приходилось привертывать. Этот и другие недостатки снижали боеспособность установок. [559]

Неустанно трудясь днем и ночью, группа конструкторов во главе с В. П. Барминым за несколько дней разработала новые узлы — механизм горизонтальной наводки, подъемные механизмы для опоры машин при выстреле и др. Технологи М. Я. Меренский, А. В. Акшевский под руководством главного технолога завода Н. В. Окромешко изменили технологию изготовления основного узла реактивной установки.

Рабочие, воодушевленные рассказами бойцов о действиях первых «катюш» на фронте, трудились с максимальной энергией.

Уже в августе первые «катюши», выпущенные заводом «Компрессор», отправились на фронт.

Сейчас, много лет спустя, я часто думаю о том, что помогло нам быстро решить сложную задачу организации производства совершенно нового вида оружия? Первым залогом удачи, как мне кажется, было кооперирование предприятий, привлеченных к этому делу. Пока на «Компрессоре» готовили цех для сборки «катюш», другие заводы полным ходом изготовляли детали, узлы и приборы для реактивных установок и доставляли их на автомашинах и даже трамваях в любое время дня и ночи, несмотря на воздушные тревоги и сильные бомбежки.

Коллектив рабочих, служащих, инженеров «Компрессора», привлеченный к изготовлению нового оружия, чувствовал огромную ответственность перед Родиной. Люди сутками не покидали своих рабочих мест. Некоторые не бывали дома неделями. Спали на полу, в кабинах собираемых машин. Когда обнаруживалась нехватка квалифицированных рабочих на сборке, их находили в других цехах. Вначале сборку ферм под сварку производили квалифицированные рабочие. Но вскоре опытных специалистов заменили женщины. Когда решено было клепку рам заменить сваркой, понадобились электромонтеры — и их тотчас же нашли в отделе главного механика завода. Помню, как из ремесленного училища города Коломны на завод прибыли ученики вместе со своими инструкторами и преподавателями. Они жили у нас на казарменном положении. Молодые люди, некоторые почти дети, не отставали от взрослых и самоотверженно трудились ради общего дела.

Немалую роль в достижении успеха сыграло и то обстоятельство, что вопросы, связанные с производством «катюш», [560] решались в наркомате весьма оперативно — не днями, а часами. Московский Комитет ВКП(б) установил строгий контроль за работой всех заводов и организаций, привлеченных к этому делу. На «Компрессоре» бывали не только директора предприятий, но и наркомы. Всех интересовало, удовлетворены ли мы тем, как другие предприятия выполняют порученные им задания. Помню, директор одного из заводов П. М. Лашук — ветеран гражданской войны — сам привез нам первый изготовленный на его предприятии затвор для «катюши».

Надо сказать, что вначале у некоторых артиллерийских военачальников замечалось довольно-таки пренебрежительное отношение к реактивным установкам. «Какая это артиллерия! — говорили они. — Ни ствола, ни замка...» Но вот «Компрессор» направил на испытания свою первую реактивную установку. Командование решило посмотреть эту новинку в действии. На испытательном полигоне подготовили искусственные сооружения и пригласили артиллеристов. Присутствовал генерал артиллерии Н. Н. Воронов. Когда раздались залпы «катюши» и все увидели, что осталось от построенных сооружений и как мало на это потребовалось времени, мнение артиллеристов резко изменилось в пользу «катюш». Послышались радостные возгласы, вопросы, просьбы поскорее передать реактивные установки на вооружение армии.

Нам, конечно, приятно было слышать все это из уст людей, которым предстояло применить новое оружие в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Когда мы вернулись на завод, то рассказали об этом рабочим. В ответ услышали единодушное обещание дать фронту больше этих машин. Слова не разошлись с делом. План производства реактивных установок был перевыполнен. И далее выпуск их все возрастал.

Наступила осень. С фронта начали поступать сигналы о том, что бездорожье ограничивает радиус действия реактивных установок, смонтированных на грузовых автомашинах. Заработала конструкторская мысль. Появились варианты монтажа установок на тракторах. Мы изготовили несколько штук — получилось хорошо. Но трактор — тихоходная машина. Проходимость — качество важное, но на фронте не менее важна и скорость передвижения. Тогда мы разработали [561] конструкцию нашей установки на танке Т-34. Но и это не вполне удовлетворяло. И вот на выручку пришли «студебеккеры» — автомашины, обладавшие всеми необходимыми свойствами: проходимостью, скоростью движения и высокой грузоподъемностью. Фронт стал получать «катюши», отвечающие всем требованиям войны.

Когда об этом грозном оружии узнали моряки, завод получил задание — разработать установку, которую можно было бы поставить на катера и использовать при высадке десантов. Конструкторы решили и эту задачу. Правда, снаряды были меньшими по калибру, но зато их количество на каждой установке удвоилось. «Компрессор» выпустил несколько таких установок, и «катюша» стала действовать не только на суше, но и на море. Гитлеровцы никак не могли догадаться, откуда на десантном катере появилась такая мощная артиллерия.

Фронту понадобились реактивные установки и на бронепоездах. Они нужны были для обороны нашей родной Москвы. Бронепоезда выпускал завод имени Войтовича. На них устанавливали «катюши», затем поезда отправлялись на Окружную железную дорогу, готовые преградить врагу путь к столице.

Проходили месяцы, и производство реактивных установок на нашем заводе развернулось на полную мощность. Смежники стали давать еще больше узлов и деталей. Коломенский паровозостроительный завод приступил к изготовлению направляющих плоскостей (стволов реактивной установки). Дело ладилось. Но вдруг был получен приказ: «Враг на подступах к Москве, заводу подготовиться к эвакуации». Началась обычная при таких обстоятельствах суета. На заводе появилось множество разных представителей. Одни приказывали немедленно уничтожить все заделы деталей для «катюш». Другие распоряжались грузить их в вагоны и отправлять на Урал. Людей, которые не спали, недоедали, дни и ночи работали, не жалея себя, чтобы обеспечить фронт грозным оружием, заставляли их же руками уничтожать плоды своих трудов! Но приказ есть приказ. Завод эвакуировался. В Москве оставалась небольшая группа работников «Компрессора».

И вдруг в ноябре 1941 года все изменилось. Помню, в кабинете директора завода собралось многолюдное совещание. Были здесь представитель командования — начальник Главного [562] управления минометных частей Н. Н. Кузнецов, заместитель наркома В. П. Андреев и секретарь райкома партии М. Е. Бруштейн.

Н. Н. Кузнецов сообщил нам, что враг почувствовал силу наших «катюш» и теперь старается выводить их из строя силами своей авиации. Фронт продвинулся к Москве, и поэтому необходимо организовать ремонт машин непосредственно здесь, неподалеку от фронта.

В. П. Андреев заявил: «Пусть будут два завода «Компрессор»: один — на Урале, другой — в Москве; московский завод организует ремонт боевых машин. Для этого у нас есть люди, имеющие необходимый опыт». Среди таких людей он назвал и меня. Его поддержал секретарь райкома. Так мне довелось вновь заняться «катюшами», но уже в роли директора завода. Прошло немало времени, и на «Компрессор» стали поступать в ремонт боевые машины. Надо было срочно собрать оборудование, а его оставалось немного, да и то, что оставалось, было в большинстве негодное. Разослали людей по заводам-поставщикам. Там, к нашему счастью, найдены были некоторые детали и части приборов и узлов.

Некоторых специалистов и рабочих, собиравшихся уехать на Урал, мы оставили в Москве, но все же людей не хватало. Тогда Московский Комитет партии и райком направили к нам часть рабочих с других предприятий. Остались на месте и некоторые наши конструкторы, главный конструктор В. П. Бармин. Узнав о том, что на «Компрессоре» организуется ремонт «катюш», отказался от эвакуации начальник котельно-сварочного цеха Л. М. Фрейлих.

Таким образом, на заводе был сколочен крепкий коллектив. Все же нам было трудно. Не хватало квалифицированных рабочих и оборудования. Но был высокий патриотический подъем, было сознание ответственности перед фронтом. Работая сутками, наши люди сумели быстро и с честью справиться с порученным заданием. Мы знали, что каждая отремонтированная «катюша» — это удар по смертельному врагу Родины, по немецко-фашистским захватчикам.

За каждой реактивной установкой на завод приезжали фронтовики. Они размещались здесь же, на территории завода. Иногда они сами принимали участие в ремонте «катюш» и, как только заканчивали его, прямо из заводских ворот отправлялись в бой. [563]

Вспоминается такой случай. Однажды на завод прибыл в ремонт дивизион «катюш», укомплектованный моряками. В это время сборочный цех был полностью загружен. Моряки начали доказывать, что их машинам надо оказать предпочтение, так как им предстоит выполнить особое задание командования. Казалось, у нас нет никакой возможности удовлетворить их просьбу. Но моряки — народ находчивый. Они предложили ремонтировать установки не в цехе, а во дворе завода. Заявили, что и работать будут сами, среди них есть квалифицированные рабочие. А надо сказать, что морозы в ту пору стояли лютые — бывало и ниже 30 градусов. И вот рабочие, видя, какую самоотверженность проявляют матросы, присоединились к ним. Нелегкое это было дело — трудиться на морозе, да еще затянув потуже ремнем голодный желудок. Каждый сухарь стал драгоценностью в то время.

Дело свое рабочие «Компрессора» и моряки сделали. Особенно высокий энтузиазм проявил при этом электросварщик коммунист Лицай.

А вот другой случай. Как-то прибыл к нам с фронта дивизион «катюш». Командир тоже требовал немедленно поставить машины в ремонт. Наши доводы о необходимости дождаться очереди показались ему неубедительными. На следующий день вечером, когда гитлеровцы бомбили город и охрана никого на завод не пропускала, ко мне домой вдруг позвонил начальник караула. Он сообщил, что какой-то командир требует пропустить его с грузовой машиной. Я решил сам проверить, что происходит. И вот у ворот завода встречаю уже знакомого мне командира дивизиона, того самого, что настаивал на немедленном ремонте его машин. На мой вопрос, какой груз у него в машине, он, улыбаясь, ответил: свиньи. «Рабочие, — продолжал он, — сказали мне, что по трое суток не выходят из цеха и плохо питаются. Вот я и привез им подарок от подмосковного колхоза, где председателем мой брат». Пришлось этот необыкновенный груз пропустить. Свиней выгрузили и стали думать, что с ними делать. Ведь не так было просто в ту пору использовать их: каждый грамм продовольствия находился на строжайшем учете. Когда я обратился за советом в райком партии, мне ответили: передайте свиней в столовую; будете хорошо кормить рабочих — они лучше будут трудиться. Так мы и сделали. И вот рабочие [564] «Компрессора» стали получать дополнительное питание. Мы долго вспоминали подарок артиллериста.

В декабре 1941 года нарком минометного вооружения П. И. Паршин дал указание срочно разработать такие мероприятия, чтобы наряду с ремонтом начать изготовление новых реактивных установок. Фронт требовал их все больше, а завод на Урале не развернул еще полностью производство этого грозного оружия.

Задача была поставлена трудная. Если в июле 1941 года, когда завод впервые приступил к производству «катюш», мы располагали большим коллективом и цехи наши имели необходимое оборудование, были налажены все службы, то теперь в ряде цехов остались лишь голые стены. Немногочисленные станки были полностью загружены ремонтом боевых машин, количество которых с каждым днем увеличивалось. К тому же большая часть заводов, поставлявших нам в прошлом детали и узлы реактивных установок, была эвакуирована.

Но решение поручить производство «катюш» именно нашему заводу было правильным. Мы располагали для этого драгоценным опытом, у нас остались люди, хорошо знавшие это производство. Среди них были начальник котельно-сварочного цеха Л. М. Фрейлих, мастера А. М. Лихачев, И. Н. Алпатов, Ф. М. Жуков, А. Г. Егорова, И. Г. Фирсов, М. И. Парфенов, Н. Н. Степанов, работники отдела технического контроля М. Г. Шумилинских (ныне главный конструктор завода), А. Г. Овчинников, П. И. Никитин, А. И. Дезент, группа конструкторов во главе с В. П. Барминым, технологи А. В. Акшевский, В. А. Павловская, А. П. Воронкова, П. Г. Стрелюхин и главный технолог Н. В. Окромешко. Остались и квалифицированные рабочие: слесари-сборщики В. А. Федосков, П. И. Усачев, А. И. Савин, Ф. П. Попов, В. Г. Егоров, Е. Т. Стулов, электросварщики П. П. Павлов, В. Н. Липинский, Лицай, токари А. Т. Гришин, В. Г. Усачев.

Все эти кадровые работники научились еще в июле 1941 года быстро изготовлять новые боевые машины. Они не щадили себя во имя победы над врагом. Жизнь завода стала их собственной жизнью. Непрекращающиеся воздушные тревоги напоминали каждому из них, что враг еще не разбит.

Однако голыми руками машины не сделаешь, для этого [565] нужно оборудование, приборы, металл. Мы обратились за помощью в Московский Комитет партии, и большинство волнующих нас вопросов было решено.

В отделе энергетики и топлива нам выдали документ за подписью секретаря горкома. Мы получили право просматривать на Московском железнодорожном узле все неэвакуированные эшелоны с оборудованием и снимать с них то, что нам могло пригодиться. Такое же право нам предоставлялось и в отношении оставшихся в Москве заводов. Так была решена проблема оборудования.

Вместе с товарищами П. А. Загорянским, Л. М. Фрейлихом и другими работниками завода мы в тридцатиградусные морозы вскрывали стоявшие на железнодорожных платформах ящики и доставляли на «Компрессор» хранившееся в них оборудование. Это был труд тяжелый. Продольно-строгальный станок, который мы получили с завода, находящегося на Варшавском шоссе, волокли тракторами на листе железа двое суток.

Петр Александрович Загорянский, член партии с 1920 года, работавший на «Компрессоре» с 1932 года, рассказывает:

«Мне уже 70 лет. Сейчас трудно вспоминать о том напряженном труде, о том огромном энтузиазме, который проявляли работники завода в годы войны. Мы не считались ни с голодом, ни с усталостью, ни со временем, чтобы раньше срока выпустить хорошо сработанное нашими руками боевое оружие. Я помню, как в разбитых вражеской авиацией эшелонах, остановившихся подле Раменского на Казанской железной дороге, я выискивал нужное нам оборудование и доставлял на завод, Помню, как летел в Сибирь за приборами для «катюш». Все это незабываемые страницы жизни».

Бюро МК ВКП(б) специальным решением обязало заводы Москвы вновь начать изготовление деталей и узлов для «катюш». Мандат, подписанный секретарем горкома партии, давал нам право забирать металл, оставшийся после эвакуации любого завода.

Райком партии обязал руководителей предприятий направить на наш завод слесарей, сварщиков и квалифицированных рабочих других специальностей, необходимых для изготовления боевых машин. Эта помощь сыграла решающую роль. [566] Рабочие места руководителей завода были как бы перенесены из кабинетов в цехи. Этому способствовало и то, что сотрудники наркомата и главного управления были частыми гостями на заводе, и мы совместно с ними на месте решали все вопросы, связанные с изготовлением «катюш». Что касается наших заводских инженеров, техников, мастеров, то они собственными руками изготовляли детали «катюш», вносили свои коррективы в чертежи.

Так, например, по предложению заместителя начальника цеха Н. Н. Степанова и технолога В. Ф. Леонова накладку направляющих длиной 5 метров стали штамповать на фрикционном прессе с передвижкой. Начальник сварочного цеха Л. М. Фрейлих предложил заменить клепку при обработке таких узлов, как рама, подрамник, мост, сваркой. Технолог А. В. Акшевский заменил ручную клепку пневматической. Механизировано было снятие заусенцев. Все это помогло увеличить производительность труда в 5 — 6 раз и высвободить квалифицированных рабочих, необходимых для сборки машин.

Люди спали по 2 — 3 часа в сутки, и то поочередно, чтобы не прерывать производственного процесса.

Наконец в цехе появилась первая собранная нами «катюша» (второго рождения). Мы предъявили ее военному представителю, который оценил качество работы высшим баллом. Дана была команда зачехлить машину и отправить ее на полигон. Все волновались, ждали результатов стрельбы. Они оказались отличными. Для всего коллектива это была большая радость.

На заводских партийных собраниях обсуждались вопросы, связанные с нашей дальнейшей работой по изготовлению «катюш». Много говорили о недостатках. Общее мнение сводилось к тому, что невыполнение правительственных заданий — измена Родине. В то трудное время коммунисты завода правильно понимали свою задачу.

Командование Западного фронта обратилось к коллективу завода с письмом, в котором просило отправить досрочно предназначенный этому фронту дивизион «катюш». Письмо зачитали рабочим. И вот бригада Лаврова трое суток не выходила из цеха, но сделала все для того, чтобы эту просьбу выполнить.

В работе реактивных установок далеко не последнюю [567] роль играют аккумуляторы. Бывало так. Машины готовы, а аккумуляторы ставить на них нельзя: они заряжены летним электролитом, а на дворе морозы. У нас не было трансформаторов, необходимых для перезарядки. И вдруг кто-то вспомнил, что трансформатор имеется на колбасной фабрике. Мы немедленно доставили его на завод и сделали все, что требовалось.

5 декабря 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР группа работников завода была награждена орденами и медалями. В январе 1942 года М. И. Калинин вручил нам в Кремле высокие награды.

Мне навсегда запомнился этот день. Днем из рук М. И. Калинина я получил орден Красной Звезды, а вечером в необычной обстановке, в метро станции «Маяковская», слушал его доклад о жизни и деятельности В. И. Ленина, видел руководителей Центрального Комитета нашей партии и Советского правительства.

Над созданием прославленных «катюш» работало множество больших и малых предприятий, этому уделяла большое внимание городская партийная организация. И день за днем росло могущество грозной для врага реактивной артиллерии.