Авиационный щит столицы
Защита Москвы от налетов фашистской авиации была возложена с первых дней войны на войска противовоздушной обороны Московского военного округа и на истребительную авиацию военно-воздушных сил округа.
Таким образом, все силы и средства, прикрывавшие Москву от ударов с воздуха, находились в полном подчинении командующего войсками Московского военного округа, и Военный совет нес всю полноту ответственности за защиту столицы. Только в феврале 1942 года Государственным Комитетом Обороны было принято решение о выделении войск ПВО в самостоятельный вид вооруженных сил. В связи с этим истребительная авиация, прикрывавшая жизненно важные центры страны, была передана из военно-воздушных сил в состав войск ПВО страны.
В один из первых дней войны я был вызван к И. В. Сталину, который потребовал от меня доклада о состоянии истребительной авиации. После доклада он спросил меня, какое количество истребителей необходимо для надежного прикрытия Москвы. Выслушав мои соображения, И. В. Сталин [398] заметил, что самолетов нужно гораздо больше, но сейчас для этого нет возможностей. Согласившись с названным мною количеством самолетов, он предупредил, что увеличение состава истребительной авиации следует произвести возможно быстрее и без его личного разрешения никуда ни одного самолета из московского района не отдавать.
Первый массированный налет на Москву фашисты предприняли только через месяц после начала войны. Объяснялось это не каким-либо особым замыслом противника, а тем, что вражеские бомбардировщики не обладали таким радиусом действия, чтобы наносить удары по Москве, пока фронт был еще далеко от нее. Только после того как фашистские войска захватили часть советской территории, в частности Белоруссию и Прибалтику, они смогли начать налеты на Москву.
Это время было использовано нами для всемерного усиления защиты столицы от воздушного противника. Боевой состав истребительной авиации, прикрывавшей московский район, увеличился почти вдвое. С помощью трудящихся столицы и области быстро была расширена сеть аэродромов, построены командные пункты и новые линии связи. Авиационные части упорно готовились к отражению налетов фашистской авиации, особенно в ночных условиях. Была создана надежная система управления авиацией.
Вся эта работа проходила при активном участии Московской партийной организации. Секретари МК и МГК ВКП(б), секретари райкомов партии поддерживали непрерывную связь с истребительными частями. Большую помощь постоянно оказывал первый секретарь МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков, который входил в состав Военного совета Московского военного округа. Все важнейшие вопросы на Военном совете решались с его участием. Много внимания противовоздушной обороне уделял Московской Совет депутатов трудящихся.
Когда в ночь на 22 июля 1941 года немецко-фашистская авиация попыталась нанести по Москве свой первый массированный удар, она была во всеоружии встречена нашей истребительной авиацией и зенитной артиллерией.
Едва в воздушном пространстве Московской зоны появились первые фашистские самолеты, как сразу же были подняты ночные истребители. Еще на дальних подступах [399] к Москве они нанесли сильный удар по вражеским бомбардировщикам, уничтожив значительную часть самолетов первого эшелона врага. Однако фашистские стервятники продолжали рваться к Москве. Несколькими эшелонами, на разных высотах и с разных направлений, они пытались пробиться к центру столицы. Тогда было принято решение: поднять в воздух максимальное количество истребителей, преградить врагу путь к Москве еще на подступах к зоне действия зенитной артиллерии.
И враг дрогнул. Запылали факелами фашистские самолеты. Часть бомбардировщиков стала сбрасывать бомбы где попало и уходить на запад. К городу прорвалось лишь несколько вражеских самолетов.
24 июля у летчиков-истребителей и артиллеристов-зенитчиков был радостный день: за срыв первого налета фашистской авиации на Москву Президиум Верховного Совета СССР наградил особо отличившихся летчиков и артиллеристов. В их числе были капитан К. Н. Титенков, старший лейтенант И. В. Клец, лейтенант С. С. Гошко, лейтенант А. Е. Турукало, младший лейтенант П. А. Мазепин, награжденные орденом Ленина.
После 22 июля фашистская авиация не оставляла Москву в покое ни на одни сутки. Но только одиночные самолеты врага смогли прорваться к городу. В отдельные дни наши истребители уничтожали в воздухе по 25 — 30 самолетов, а в одну из октябрьских ночей сбили 47 бомбардировщиков врага.
Позже, когда враг вышел на ближние подступы к Москве и получил выгодные условия для базирования своей авиации, было решено не ждать, когда самолеты противника появятся в воздухе, а бить их днем и ночью непосредственно на аэродромах. Постепенно налеты на аэродромы противника превратились в систему. Они совершались и днем, и ночью.
В конце ноября 1941 года гитлеровцы сосредоточили под Москвой крупные силы авиации для поддержки своих войск, ведших наступление из районов Истры, Клина и Солнечногорска. Наша авиация последовательными налетами на аэродромы выводила их из строя. Ночью 1 декабря несколькими ударами по аэродрому в Клину мы уничтожили 23 фашистских самолета, склады горючего и боеприпасов. Подобными ударами мы ослабляли вражеские войска в самый [400] критический для них момент, непосредственно перед контрнаступлением советских войск.
В результате таких активных действий наших летчиков к началу декабря наша авиация безраздельно господствовала в московском небе.
В воздушных боях под Москвой навечно прославили советскую авиацию летчики-истребители В. В. Талалихин, А. Н. Катрич, Б. И. Ковзан, К. Н. Титенков, М. М. Холодов и другие летчики, таранившие фашистские самолеты.
Особенно отличился 120-й истребительный авиационный полк, которым командовал подполковник А. С. Писанко. Этот полк не только бесстрашно дрался с врагом в воздухе, но и ежедневно наносил сокрушительные удары по аэродромам противника, уничтожал его танки, штабы, живую силу. В отражении налетов фашистской авиации на Москву отличились летчики подполковника Пруцкова, майора Л. Г. Рыбкина, майора П. К. Демидова, подполковника Когрушева.
Однако отражение налетов фашистской авиации на Москву оказалось не единственной нашей задачей.
С прорывом немецко-фашистских войск в районе Смоленска положение на фронте стало угрожающим. Быстрое проникновение танковых колонн врага в наш глубокий тыл нарушало связь, создавало обстановку, в которой трудно было разобраться и принять необходимые меры. Перед авиацией, базировавшейся в Подмосковье, встала очень важная задача — разгадывать замыслы противника, непрерывно следить за его действиями. Кроме того, нам предстояло уничтожать танковые группировки врага, причем становилось все очевиднее, что эта задача может оказаться главной.
Анализируя полеты разведчиков противника за несколько дней на дальних подступах к Москве, мы вскоре установили, что они систематически производят фотографирование дорог, проходящих через Волоколамск, Можайск и Малоярославец на Москву. Никаких сомнений не было: враг готовится к операциям на этих направлениях. Мы доложили об этом командованию, но наш доклад, как видно, не был принят в расчет. Однако, сделав вывод о близкой опасности, я решил организовать тщательное воздушное наблюдение за дорогами к западу от столицы.
На каждую из магистралей, по которым враг мог выдвинуться к Москве, мы назначили по истребительному авиационному [401] полку, который и вел непрерывно разведку вдоль закрепленной за ним дороги. Командование полка каждые два часа докладывало данные разведки в штаб авиагруппы. Здесь эти данные быстро обобщались и перепроверялись начальником штаба авиагруппы полковником Н. В. Вороновым, а затем докладывались дежурному Генерального штаба и командованию Московской зоны обороны.
Командиры полков, в свою очередь, закрепили за отдельными направлениями дорог и их участками определенные эскадрильи, так что у каждого подразделения была «своя» дорога. Ни погода, ни условия обстановки — ничто не могло служить уважительной причиной, оправдывающей отсутствие данных за то или иное время. Эти железные требования очень помогли разобраться в той запутанной обстановке, которая сложилась под Москвой в начале октября 1941 года.
На рассвете 5 октября воздушные разведчики первыми обнаружили прорыв немецко-фашистских танковых и моторизованных соединений из района Рославля в направлении на Юхнов. Оседлав Варшавское шоссе, фашистские танки и бронемашины быстро продвигались к рубежу реки Угры. Стоял ясный, солнечный день. Фашисты двумя колоннами спешили на восток. Их замысел был понятен: внезапно выйти к Москве, отрезать наши наземные войска, прикрывавшие главное направление Смоленск — Москва, посеять панику и захватить столицу врасплох. Положение создалось критическое. До Москвы оставалось лишь 200 километров.
Мы немедленно доложили обстановку Военному совету Московского военного округа. Военный совет принял совершенно правильное решение: немедленно бить фашистов всеми имеющимися силами. Было решено бросить всю авиацию на уничтожение фашистских колонн, а на рубеж реки Угры, к Юхнову, выдвинуть последний наземный резерв — курсантские батальоны.
Однако во все эти мероприятия вмешались приспешники Берия, которые объявили наши действия провокационными. Более того, были отменены все мои приказания о нанесении авиацией ударов по прорвавшимся немецко-фашистским колоннам.
Фашисты уже подходили к Юхнову. В 14 часов 5 октября меня вызвали к начальнику контрразведки Абакумову.
— Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немцы?
— Воздушная разведка не только обнаружила, но и несколько раз подтвердила, что движутся фашистские танки и мотопехота.
Мне не поверили. Тогда я попросил вызвать для подтверждения одного из командиров авиационных соединений. Однако вызванный командир не проявил мужества и заявил, что ничего не знает. Я попросил вызвать начальника штаба полковника И. И. Комарова. Он привез журнал боевых донесений. Но этого оказалось мало. От меня потребовали предъявить сделанные разведчиками фотоснимки.
Отвечаю:
— Это были истребители, они без фотоаппаратов. Да этого и не нужно. Они летали на высоте 200 — 300 метров и все отлично видели. Нашим летчикам нельзя не доверять.
Меня пытались сбить, заставить отказаться от того, что сведения, добытые разведкой, правильны, признать, что, мол, никакого противника под Юхновом нет.
Наконец допрос закончился, и мне предложили ехать.
Вернувшись в штаб, я пытался установить связь с Верховным главнокомандованием, но ничего не получилось. Около 16 часов я обратился к командующему войсками округа генералу П. А. Артемьеву. Мы связались с заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом А. М. Василевским, который подтвердил, что летчики не могли принять наши танки за фашистские, так как такого количества танков в районе Юхнова у нас нет. А. М. Василевский рекомендовал послать курсантов училищ для занятия обороны в Можайском и Малоярославецком укрепленных районах. Таким образом, выполнение приказа о выдвижении курсантов на рубежи обороны началось с опозданием на восемь часов.
Около 19 часов того же дня на командный пункт авиагруппы приехал уполномоченный контрразведки с протоколом моего допроса и потребовал его подписать. Я написал на протоколе: «Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова и к исходу 5 октября город будет ими занят» — и подписал его.
Во всю эту историю очень быстро внесли ясность местные коммунисты и посты ПВО, которые сообщили в Москву о том, что в ночь на 6 октября гитлеровцы овладели Юхновом. [403] Шестого октября перед рассветом нам сказали:
— Ваша разведка была права. Это фашисты. Делайте что хотите, но противника восточнее реки Угры не должно быть.
Мы объявили боевую тревогу не только всем авиационным частям, но и авиационным училищам. А тут к невыгодной обстановке на земле прибавилась еще одна неприятность — туман. Выручили тихоходы — тренировочные самолеты У-2 и истребители И-15бис. Наши отважные летчики в одиночку и звеньями двинулись к Юхнову и стали наносить удары по фашистским войскам, занявшим город.
Позже погода улучшилась, удары стали интенсивнее. Теперь уже начали действовать штурмовики и бомбардировщики. Они разбили мост через реку Угру. Курсанты вышли к рубежу реки, заняли оборону и вместе с отходящими частями нашей армии преградили путь гитлеровцам.
Вряд ли можно переоценить эти первые штурмовые удары нашей авиации. Если учесть, что в то время на направлении Юхнов — Малоярославец — Москва, кроме строительных батальонов, готовивших оборонительные сооружения, никаких войск не было, то без преувеличения следует сказать: авиация и курсантские полки закрыли перед носом гитлеровцев «ворота» на Москву, заставив их топтаться в районе Юхнова несколько суток. Этого оказалось достаточно для того, чтобы подтянуть резервы и укрепить оборону на рубеже Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Серпухов,
В этих первых действиях авиации Московской зоны обороны участвовали 120-й истребительный авиационный полк (самолеты И-153), 173-й скоростной бомбардировочный полк (самолеты СБ), 321-й скоростной бомбардировочный полк (самолеты ПЕ-2), 502-й штурмовой авиационный полк (самолеты ИЛ-2), 606-й бомбардировочный полк (самолеты Р-5), сформированный из курсантов Ярославской школы стрелков-бомбардиров, отдельная эскадрилья Егорьевской школы пилотов. Позже авиагруппа была усилена 46-м скоростным бомбардировочным полком и 243-м штурмовым авиационным полком.
В особенно напряженное время — в октябре — ноябре 1941 года — наша авиагруппа имела в своем составе 41-й, 120-й, 172-й истребительные авиационные полки, 65-й штурмовой авиационный полк, 173-й бомбардировочный полк и
одну эскадрилью самолетов У-2. В зависимости от обстановки наша группа перебрасывалась с одного направления на другое. Начав свои действия 6 октября в районе Юхнова, истребители, штурмовики и бомбардировщики непрерывно наносили удары по танковым и моторизованным группировкам войск противника.
Опыт нашей авиационной группы показал, что в условиях резко меняющейся обстановки необходима и возможна быстрая переброска авиации с одного направления на другое. Вслед за группой Московской зоны обороны стали создаваться другие авиагруппы, которые находились в резерве Верховного главнокомандования. Вместе с авиацией Западного фронта они составили, начиная с середины октября 1941 года, тот авиационный молот, который последовательно обрушивался на немецко-фашистские войска на тех направлениях, где они наиболее угрожали Москве. На основе опыта использования авиационных групп в 1942 году началось формирование воздушных армий.
С 10 октября противник начал наступление на калужском направлении. Выдвижение его юхновской группировки было задержано уничтожением моста через реку Угру у Юхнова и переправ в районе Калуги и Полотняного Завода. Гитлеровцы вынуждены были наводить переправы, но они снова уничтожались нашими штурмовиками, несмотря на сильный зенитный огонь. Даже бронированные ИЛ-2 получали значительные повреждения. Некоторые самолеты возвращались на аэродромы буквально изрешеченными осколками, имея до 200 пробоин.
Нашей авиацией была взорвана в районе Глагольня — Жукове центральная вражеская база горючего. На аэродромах Медыни и Глагольни было уничтожено 42 немецких самолета. Авиагруппа Московской зоны обороны нанесла значительный ущерб танковой группировке фашистов — уничтожила и подбила более 120 танков и до 70 самолетов. Это значительно замедлило продвижение гитлеровцев в направлении Малоярославца.
После 11 октября на Можайской линии занимали оборону войска 5-й армии под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко, а затем — генерал-майора Л. А. Говорова. В состав военно-воздушных сил этой армии была передана и часть нашей авиагруппы. [405]
Взаимодействуя с 49-й армией, действовавшей на серпуховском направлении, мы через Московский Комитет партии установили связь с партизанами. От них мы получали точные данные о противнике и после этого наносили сильные удары по крупным штабам, уничтожили несколько складов горючего и боеприпасов. Особенно памятен удар по штабу гитлеровцев в Высокиничах. Через партизан был установлен час обеда офицеров штаба. В один из таких обеденных часов группа штурмовиков нанесла мощный удар по столовой и уничтожила почти всех штабных офицеров.
В том, что октябрьское наступление гитлеровцев на Москву затормозилось, а на ряде участков и полностью приостановилось, была немалая заслуга и наших авиачастей, действовавших в Подмосковье, а также на северо-западе, в районе Калинина, и на юге, в районе Орла и Тулы.
Центральный Комитет ВКП(б) и Советское правительство высоко оценили заслуги нашей авиации, наградив большую группу летчиков, штурманов, стрелков, инженеров и техников орденами и медалями Советского Союза. Указ, переданный 29 октября по радио, вдохновил личный состав авиачастей на новые героические подвиги.
С выходом крупной танковой группировки врага на южные подступы к Туле части авиагруппы были брошены на помощь войскам, оборонявшим город. Обстановка осложнялась плохой погодой и тем, что истребители и штурмовики, будучи ограничены радиусом действия, не могли «достать» до южной окраины Тулы. Тогда мы быстро организовали дозаправку самолетов горючим на двух аэродромах. Положение под Тулой было критическое. В этих условиях даже горстка наших самолетов могла сильно помочь.
Начав в октябре наступление, немецко-фашистское командование явно недооценило боевые возможности наших ВВС под Москвой и возможности наращивания сил советской авиации.
Наступление фашистских войск началось при поддержке около 700 самолетов. При этом фашистская авиация сосредоточивала свои главные усилия прежде всего на малоярославецком, можайском, а затем и на волоколамском направлении. Свое наступление фашистское командование, как и всегда, предполагало обеспечить массированными ударами по нашим аэродромам. Однако активные действия сильной [405] группировки наших истребителей и наши удары по аэродромам противника привели к резкому ослаблению его авиационной группировки. Только в сентябре 1941 года на аэродромах было уничтожено более 175 самолетов противника.
Противник начал утрачивать господство в воздухе.
Наша авиация, базируясь на едином тыле ВВС Московской зоны обороны, стала управляться централизованно, Верховным главнокомандованием. Она пополнялась самолетами и летчиками и непрерывно навязывала противнику свою волю, захватывая инициативу то на одном, то на другом направлении. Ко второй половине ноября наши военно-воздушные силы, действовавшие на подступах к Москве, состояли из военно-воздушных сил Западного фронта, авиационных групп Н. А. Сбытова и А. Е. Голованова, истребительной авиации, прикрывавшей Москву от ударов с воздуха. В конце ноября было создано еще две авиационные группы.
В ноябре гитлеровцы предприняли новое наступление на Москву. В это напряженное время усилия всей авиации, действовавшей в Подмосковье, сосредоточились на волоколамском и клинском направлениях. Крупные танковые и моторизованные части врага прорвались в стыке Западного и Калининского фронтов, вышли 22 ноября в район Клина и по шоссе устремились на Солнечногорск. Фашистские танки и автомашины двигались сплошными колоннами по глубокому снегу, не имея возможности рассредоточиться.
Все авиагруппы и ВВС Западного фронта — штурмовики, бомбардировщики, истребители — были брошены сюда. Удары по вражеским колоннам следовали непрерывно. Подожженные танки и машины останавливали движение, и мы бомбили скопления машин. Только за одни сутки — 27 ноября — на клинском направлении было произведено более 1500 самолето-вылетов. Взятые в плен гитлеровцы заявляли, что шоссе на участке Клин — Солнечногорск стало для них «дорогой смерти».
Налеты производились смешанными группами. Обычно впереди шли на большой скорости истребители МИГ-3, которые очищали воздух от фашистских истребителей и вызывали на себя зенитный огонь. В этот момент штурмовики ИЛ-2 с бреющего полета внезапно нападали на вражеские колонны и точными, молниеносными ударами поражали [407] танки и автомашины. К концу «работы» штурмовиков в район их действий прилетали истребители «Чайка», до предела нагруженные бомбами, и, используя свои высокие маневренные качества, наносили точные удары, завершая разгром.
Гитлеровцам приходилось довольно долго расчищать дорогу, убирать обгоревшие танки, разбитые автомашины, трупы. Но как только они были готовы возобновить движение, снова налетали наши штурмовики и истребители. В эти напряженные дни экипажи делали по шесть — восемь боевых вылетов в сутки. Многие из наших летчиков пали смертью храбрых, защищая столицу от нашествия фашистских полчищ.
В этих штурмовых ударах ВВС Московской зоны обороны особенно отличились 65-й штурмовой авиационный полк (командир Витрук) и 120-й истребительный авиационный полк (командир А. С. Писанко). Летчики этих двух полков, применяя реактивные снаряды, нанесли большой урон танковым частям противника. Оба полка стали под Москвой гвардейскими.
Уничтожение вражеской группировки, прорвавшейся в район Солнечногорска, было самой ответственной нашей задачей в период ноябрьского наступления фашистских войск. От Солнечногорска немецко-фашистские колонны двинулись на Клушино, но под ударами нашей авиации отошли на Старо дальнее.
Особенно много пришлось поработать нашей авиации в районе Белый Раст — Горки — Удино — Акишино, где гитлеровцы сосредоточили крупную группировку для удара в направлении Пушкино — Мытищи. С 1 по 7 декабря наша авиагруппа действовала против этой группировки противника. Фашисты судорожно искали возможности обмануть нас. В один из дней на дороге к фронту со стороны Солнечногорска появилась колонна немецкой пехоты в форме наших войск. Однако эта неуклюжая попытка гитлеровцев ввести нас в заблуждение и беспрепятственно развернуть свои последние резервы оказалась разоблаченной. Как только разведчики раскрыли этот фокус, на колонну обрушились удары нашей авиации.
В составе советской авиации, действовавшей под Москвой, находилась авиагруппа А. Е. Голованова (ныне Главного [408] маршала авиации). Летчики этой группы не только бомбили фашистские войска в Подмосковье, но и летали бомбить фашистскую Германию. Через оккупированную гитлеровскими войсками территорию нашей страны летели экипажи дальнебомбардировочной авиации, преодолевая противовоздушную оборону Германии. Они бомбили важнейшие объекты в Восточной Пруссии, добирались и до логова фашистского зверя — Берлина. Наши дальние бомбардировщики улетали с наступлением темноты и только на рассвете возвращались на свои аэродромы.
Наряду с такими гигантами, как бомбардировщики ПЕ-8 и ИЛ-3, в глубокий тыл противника регулярно каждую ночь отправлялись самые маленькие наши бомбардировщики — ПО-2, не имевшие никакой защиты ни от зенитного огня, ни от истребителей. Однако особые качества этих самолетов — малая скорость, исключительная маневренность и возможность летать на самых малых высотах, — помноженные на исключительный героизм советских летчиков, дали изумительные результаты.
В битве под Москвой совершилось боевое крещение учебного самолета У-2. Как только наступала ночь, эскадрилья самолетов У-2 делала свой первый боевой вылет с тыловых аэродромов. Садились они на полевые площадки в 25 — 30 километрах от линии фронта, куда заранее подвозились боеприпасы и горючее. После посадки на самолеты быстро подвешивали бомбы, и экипажи летели дальше выполнять боевое задание.
Такой полет обычно продолжался не более часа. Самолеты как по конвейеру следовали в тыл врага, наносили удары по наиболее важным объектам, из ночи в ночь не давали фашистам покоя.
Еще раз хочется подчеркнуть исключительную роль Московской партийной организации в обеспечении защиты Москвы от ударов врага с воздуха и в разгроме его на земле. Московская парторганизация и до войны имела тесную связь с войсками, дислоцировавшимися на территории Подмосковья. Было широко развито шефство рабочих заводов и фабрик над воинскими частями. Если говорить о противовоздушной обороне, то следует отметить, что благодаря заботе Московского Комитета партии еще до войны были построены хорошо укрытые и оборудованные командные пункты и [409] узлы связи, которые обеспечивали непрерывное и надежное управление истребительной авиацией и зенитной артиллерией в самых сложных условиях.
В первый месяц войны по призыву Московского Комитета ВКП(б) десятки тысяч трудящихся участвовали в строительстве аэродромов. За счет оборудования промышленных предприятий были созданы авиационные ремонтные мастерские, была проведена мобилизация автотранспорта для авиационных тыловых частей, создано несколько автоколонн бензозаправщиков.
На ряде предприятий Москвы был организован ремонт самолетов, подбитых в воздушных схватках. Нередко приходилось не только ремонтировать поврежденные, но и буквально восстанавливать совершенно разбитые самолеты.
В гигантской битве под Москвой достойное место заняли летчики нашей славной авиации. Хочется особенно отметить младших лейтенантов А. Г. Михайлова и Н. Т. Тетерина, лейтенантов П. И. Александрова, Л. В. Даубе, П. Г. Дядика, К. П. Коробейникова, С. В. Тужилкова, П. С. Федотова, старшего лейтенанта М. М. Кулака, капитанов Г. Р. Бабенко, В. Д. Косарькова, подполковника Г. П. Карпенко.
Прошло четверть века, еще величественнее и зримей стал героический подвиг советского народа, сыны и дочери которого, не щадя своих сил и самой жизни, бесстрашно шли в бой с врагом.