Первая ударная

23 ноября 1941 года меня вызвали в Главное политическое управление Красной Армии. Корпусной комиссар Ф. Ф. Кузнецов сообщил мне, что под Москвой формируется из резервов Ставки 1-я ударная армия. Командующим армии назначен генерал-лейтенант Василий Иванович Кузнецов, начальником штаба армии — генерал-майор Никанор Дмитриевич Захватаев, членом Военного совета — бригадный комиссар Дмитрий Емельянович Колесников. Я был утвержден начальником политотдела. В ближайшие дни в армию будет назначен еще член Военного совета — секретарь Московского Комитета партии Яков Сергеевич Колесов; это поможет командованию армии наладить связи с местными партийными органами и партизанскими отрядами, действующими в тылу противника.

— Свяжитесь с командующим армией, он остановился в гостинице «Москва», — сказал мне Ф. Ф. Кузнецов. — Работники политотдела армии уже подобраны. Пройдите в управление кадров и там ознакомьтесь с составом политотдела. Сегодня же вы должны выехать к месту формирования армии. [292]

Командующего армией Василия Ивановича Кузнецова я знал. Это был опытный, умудренный жизнью командарм. Исключительно дисциплинированный и требовательный, он отличался и чувством большого собственного достоинства.

Василий Иванович встретил меня приветливо, осведомился, где я был в первые месяцы войны. Я объяснил, что с первых дней войны находился на Южном и Юго-Западном фронтах.

— Я только что из Генерального штаба, — сказал командующий. — Обстановка на фронте чрезвычайно тяжелая.

Василий Иванович встал и протянул обе руки дугой вперед, показывая, как немецко-фашистские войска своими подвижными группами с севера и юга пытаются обойти столицу и сомкнуть танковые «клещи» восточнее Москвы.

— Этого допустить нельзя. Надо остановить врага, а затем обрубить вытянутые вперед фашистские лапы, разгромить гитлеровские войска под Москвой.

Он задумался, сделал несколько шагов по комнате и продолжал:

— Наша ударная армия будет действовать на главном направлении. Она сосредоточивается в районе Загорска, Дмитрова и Яхромы. Штаб армии — Загорск. Передовой командный пункт армии — Дмитров. В указанном районе армия должна сосредоточиться до конца ноября. В эти дни главной задачей штаба и политотдела является — надлежащим образом встретить прибывающие войска, ознакомиться с их политическим и моральным состоянием, выяснить боеготовность. Особое внимание обратить на то, как одеты и обуты люди — ведь наступили морозы. Сосредоточение войск надо провести в глубокой тайне. Всякое передвижение войск проводить только ночью. Нацельте политотдел на решение этих задач. Политотдел направьте в Загорск, а вы со мной выедете сегодня в 20 часов на передовой командным пункт армии — в Дмитров.

С работниками политотдела армии я встретился в одной из комнат управления кадров Главного политического управления. Познакомились. Я информировал их о наших ближайших задачах. В составе политотдела были кадровые политработники с боевым опытом — заместитель начальника политотдела Д. П. Макеев, инспектор политотдела В. К. Донской, инструктор политотдела М. О. Голубчиков и другие. [293]

Но большинство людей пришли в армию в начале войны. Среди них особо хочется отметить начальника оргинструкторского отделения политотдела армии Д. А. Медведникова, работавшего до войны первым секретарем Наро-Фоминского горкома ВКП(б).

Наступили напряженные дни.

Части и соединения 1-й ударной армии были сформированы главным образом в Уральском военном округе и укомплектованы уроженцами Сибири, Урала, Горьковской области и Москвы. В составе армии были также три стрелковые бригады, сформированные из моряков Тихоокеанского флота, и курсантские бригады. Сосредоточение войск армии в основном завершилось к началу декабря. В состав армии на 1 декабря входили 8 стрелковых бригад (29, 50, 44, 56, 71, 47, 55 и 84-я), 12 лыжных батальонов, артиллерийский полк и 123-й танковый батальон. Армии подчинены были также 126-я и 133-я стрелковые дивизии, которые в это время с боями отходили на левый фланг нашей обороны.

В частях армии недоставало еще артиллерии, особенно гаубичной, не было танков непосредственной поддержки пехоты, не хватало автотранспорта. Немало бойцов и командиров прибывало в кожаной обуви, без теплого обмундирования. Об этом штаб и политотдел армии доложили Военному совету армии, а последний — Ставке. Меры были приняты.

Армия втягивалась в боевые действия в ходе сосредоточения и доукомплектования. Вновь сформированные соединения и части еще не были достаточно сколочены как войсковые организмы и не имели боевого опыта. Состав армии был укомплектован на 60 — 70 процентов бойцами старших возрастов. Только примерно третья часть воинов армии уже участвовала в боях с гитлеровцами. Учиться приходилось в ходе боев.

Партийно-комсомольская прослойка в армии была очень высокой и достигала по отдельным бригадам 30 — 40 процентов. Так, в 50-й стрелковой бригаде насчитывалось 693 коммуниста и 826 комсомольцев. В каждой роте имелось 20 — 25 коммунистов. В конце ноября из Москвы в армию прибыло около 2 тысяч политбойцов. В ходе боев из них пополнялись кадры политруков и секретарей партийных организаций. Они вносили в ряды бойцов дух стойкости и наступательного [294] порыва. Нашим девизом было: «Отстоим родную Москву, разгромим фашистских оккупантов!»

Обстановка на фронте между тем все более обострялась. 24 — 26 ноября были сданы Клин, Солнечногорск, Рогачево. Немецко-фашистские войска рвались к Дмитрову и Яхроме.

В это время в Дмитров на передовой командный пункт 1-й ударной армии прибыл командующий 30-й армией генерал-майор Д. Д. Лелюшенко (на левый фланг его армии командованием Западного фронта была возложена ответственность за оборону канала Москва — Волга в районе Дмитрова). Он информировал Военный совет нашей армии, что Дмитров прикрывается всего лишь пятью танками 30-й армии. Стало ясно, что надо срочно усиливать оборону Дмитрова и Яхромы. Днем 27 ноября командарм Кузнецов поставил на этот участок фронта 29-ю стрелковую бригаду. Одновременно в штаб 50-й стрелковой бригады был выслан офицер связи с приказом о сосредоточении бригады в районе Яхромы не позднее 10 — 11 часов 28 ноября..

События в эти дни и часы развивались стремительно.

Вечером 27 ноября В. И. Кузнецов дал указание проверить состояние обороны на участке 29-й стрелковой бригады. На ее левом фланге в обороне стоял 2-й стрелковый батальон, он прикрывал Яхрому с северо-запада. Туда и направился заместитель начальника политотдела армии Д. П. Макеев. Но в нескольких сотнях метров от Яхромского моста через канал его машина была обстреляна гитлеровцами. Дальше он проехать не смог.

А дело обстояло так. В ночь на 28 ноября части 7-й танковой дивизии противника, пользуясь неприкрытыми стыками между частями, захватили с ходу Яхрому, мост через канал и овладели населенными пунктами на его восточном берегу — Перемиловом и Семешками. Вслед за этим фашисты стали просачиваться на восток, в сторону Костина и Ассаурова.

2-й стрелковый батальон 29-й стрелковой бригады оказался в окружении.

О прорыве гитлеровцев в районе Яхромы командарм немедленно доложил в Ставку. Ночью же В. И. Кузнецов был вызван к аппарату.

Сталин. Прорыв обороны в районе Яхромы и захват противником плацдарма на восточном берегу канала представляет [295] серьезную опасность Москве. Примите все меры к нанесению контрудара по прорвавшейся группировке противника. Остановите продвижение, разгромите и отбросьте противника за канал. На вас возлагаю личное руководство контрударом.

Кузнецов. Задача понятна. Будет выполнена.

Сталин. Об исполнении доложите.

Кузнецов. Слушаюсь.

Командарм решил нанести контрудар по прорвавшейся через канал Москва — Волга вражеской группировке войск силами 29-й и 50-й стрелковых бригад. Он сам поставил им боевую задачу и лично руководил боем.

Боевой приказ был доведен до всех солдат, сержантов и офицеров. Это сделали руководящие работники бригад, командиры и комиссары батальонов, политруки рот, секретари партийных организаций, агитаторы. Надо было, чтобы все воины осознали опасность прорыва гитлеровцев на этом направлении и поняли, как ответственна стоящая перед ними задача.

В 14 часов 28 ноября 50-я стрелковая бригада во взаимодействии с частями 29-й стрелковой бригады вступила в бой. Отразив атаки противника, наши части затем сами перешли в наступление. В течение всего дня и ночи происходили ожесточенные бои. К 8 часам утра 29 ноября враг был разгромлен и остатки его частей отброшены за канал.

Восстанавливая теперь, через 25 лет, картину этого боя, я обращаюсь к записям, которые сделал в те дни.

3-й стрелковый батальон 50-й стрелковой бригады вел бой на северной окраине деревни Перемилово. Враг отчаянно сопротивлялся. Начальник политотдела С. Е. Стрельцов и начальник штаба бригады М. Т. Субботин, находившиеся в этом батальоне, возглавили атаку. С криком «Вперед за Родину!» они первыми бросились на врага. Поле боя огласилось мощным «ура». Батальон ворвался в Перемилово. Стрельцов был ранен в голову, но с поля боя не ушел...

На участке 2-го батальона в самый критический момент гитлеровцы ввели в бой 15 танков. Танки открыли сильный огонь, но бойцы не дрогнули. Они подползли вплотную к танкам противника, забросали их гранатами и бутылками с горючей жидкостью. Особенно сноровисто это делал агитатор взвода командир отделения И. Д. Шеметов. В разгар боя [296] командир батальона Ф. Д. Круглов был смертельно ранен. Его последние слова были: «Товарищ комиссар, продолжайте бить и уничтожать врага». Комиссар Ф. Я. Грачев принял командование батальоном. Через некоторое время был ранен и Грачев, но остался в строю и руководил боем до конца. Несколько танков горело. Остальные повернули обратно.

2-я батарея артиллерийского дивизиона 76-миллиметровых пушек 29-й стрелковой бригады поддерживала наступление стрелкового батальона на Перемилово. Противник мощной контратакой потеснил наш батальон, обошел батарею с флангов. Заместитель командира батареи лейтенант Г. И. Лермонтов принял решение: двумя пушками остановить продвижение гитлеровцев, чтобы спасти батарею. «Погибнем с честью, но врага не пропустим» — с такими словами он обратился к бойцам. Гитлеровцы уже подошли вплотную, слышались выкрики: «Русс, сдавайся!» Развернув пушки, артиллеристы прямой наводкой открыли огонь по врагу. В течение двух часов батарейцы отражали бешеные атаки. Свыше роты противника было уничтожено, а остальные не выдержали и отступили. Артиллерийский дивизион, куда входила эта батарея, в бою за Перемилово уничтожил своим огнем четыре вражеских танка, одну бронемашину, пять мотоциклов.

В этом бою пали смертью храбрых военком дивизиона А. И. Гашин, секретарь бюро ВЛКСМ Т. И. Митишев, инструктор политотдела бригады по пропаганде Комков и другие наши товарищи.

В результате контрудара была ликвидирована серьезная угроза прорыва фронта на канале Москва — Волга.

Отброшенный за канал враг перешел на этом участке к обороне.

Какова же судьба 2-го стрелкового батальона 29-й стрелковой бригады, который был отрезан в ночь на 28 ноября северо-западнее Яхромы? Батальон, находясь в окружении, вел себя в этой обстановке мужественно. До 16 часов 28 ноября он удерживал занимаемый рубеж, отражая атаки врага. В бою геройски погиб командир 1-й стрелковой роты, который гранатами и бутылками с горючей смесью уничтожил три вражеских танка. Хорошо дрался взвод автоматчиков во главе со своим командиром лейтенантом Уткиным. Батальон с боем вырвался из окружения и соединился с нашими частями. [297]

29 ноября Ставка передала 1-ю ударную армию из своего резерва в состав Западного фронта. Левее сосредоточивалась 20-я армия, правее — 30-я. Она получила пять полных дивизий из резерва Верховного главнокомандования.

А в это время командующий немецко-фашистской группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Бок самоуверенно заявлял, что в распоряжении советского командования нет больше никаких резервов и оборона на северном участке Москвы находится «на грани своего кризиса».

1 декабря 1941 года наша армия развернулась и заняла рубеж по восточному берегу канала Москва — Волга (ширина полосы 30 километров) на фронте Татищеве — Дмитров — Перемилово — Деденево — Черная. В первом эшелоне располагалось пять бригад (55, 29, 50, 44 и 71-я), во втором — три бригады (47, 56 и 84-я).

Командование фронта передало из 16-й армии в 1-ю ударную армию группу генерала Ф. Д. Захарова (заместителя командующего 16-й армией), находившуюся в полуокружении в районе Федоровки, и приказало оказать ей помощь ударом на Ольгово.

Беспокойство командования фронта было понятно. Эта группа войск находилась в очень тяжелом положении. Командующий немецко-фашистской группой армий «Центр» в своем приказе от 30 ноября требовал быстрейшего уничтожения этой группировки. Он лично следил за исполнением этого приказа.

В. И. Кузнецов решил силами 44-й и 71-й стрелковых бригад нанести удар на Ольгово и войти в связь с группой Захарова.

Утром 1 декабря 44-я стрелковая бригада перешла в наступление и к 16 часам достигла деревни Степанове, где и завязала уличные бои с пехотой противника, поддерживаемой 80 танками. Левее наступала 71-я стрелковая бригада.

Перед наступлением в бригаде прошли короткие митинги. Комиссар бригады Е. В. Бобров рассказал воинам об успешном разгроме гитлеровцев на восточном берегу канала, в районе Яхромы. Сообщил, что наши войска 29 ноября овладели Ростовом. Все ликовали. Автоматчик А. Адакин сказал: «Душа радуется после таких сообщений. У меня три брата на фронте, я четвертый, самый старший. Сегодня мы идем громить фашистов. В бой идти хочу коммунистом». [298]

Бригада овладела деревней Языково, а затем, отбив две контратаки гитлеровцев, заняла Борносово и Сокольникове, Ожесточение боя не ослабевало. 3 — 5 декабря кровопролитные бои велись в деревне Языково. Деревня переходила из рук в руки. 5 декабря, подтянув резервы, противник при поддержке танков перешел в контратаку и выбил части 71-й бригады из Языкова.

В это время из 44-й бригады сообщили, что на окраине деревни Степанове обнаружены зверски убитые моряки. Это были разведчики 71-й бригады, которые попали во вражескую засаду. Гитлеровцы надругались над разведчиками. Командиру разведвзвода они выкололи глаза, а на груди вырезали звезду. До этого многие воины знали о зверствах немецко-фашистских войск на оккупированной территории и над пленными только по сообщениям печати. А здесь, под Яхромой, они увидели это воочию. Моряки поклялись отомстить за смерть своих товарищей. Эту святую клятву они с честью выполнили. Забегая вперед, скажу, что 71-я бригада достойно сражалась в наступлении под Москвой и завоевала высокое звание гвардейской.

В ночь на 6 декабря ночной атакой бригада окончательно овладела деревней Языково. На поле боя противник оставил около 600 человек убитых, 8 танков и 7 бронемашин. Захваченный в плен в бою за Языково немецкий офицер, командир танковой роты, на допросе заявил: «В день, когда меня взяли в плен, моя рота понесла огромные потери. Этот день и предыдущие два-три дня были самыми черными для моей части».

Второго декабря к наступлению была привлечена из второго эшелона армии 56-я стрелковая бригада. Ей была поставлена задача наступать в направлении Волгуша — Федоровка и во взаимодействии с 44-й и 71-й бригадами овладеть этими пунктами.

Третьего декабря перешла в наступление 50-я стрелковая бригада с задачей овладеть Яхромой, Астрецовом и содействовать 44-й стрелковой бригаде в освобождении Степанова с севера. В тот же день бригада переправилась на западный берег канала Москва — Волга и после упорного боя заняла южную окраину Яхромы.

Гитлеровцы закопали здесь в землю танки, использовав их как огневые точки. В течение двух дней шли упорные [299] уличные бои с переменным успехом. «Эх, сюда бы сейчас несколько танков, и не было бы в Яхроме немцев!» — говорили бойцы. Но, к сожалению, в армии был только один танковый батальон, который обеспечивал в это время в районе Белого Раста стыки с 20-й армией.

Умело действовал в боях за Яхрому командир пулеметной роты лейтенант И. А. Харлов. Он мастерски поддерживал огнем своих пулеметов наступление стрелковых рот. Бойцы говорили: «Харлов молодец, он всегда поможет в трудную минуту». Увидев вражескую пушку, а за ней — танки, Харлов подполз к пушке, гранатой уничтожил орудийный расчет, затем повернул пушку и несколькими выстрелами уничтожил вражеский танк. В бою за Яхрому Иван Андреевич Харлов пал смертью героя.

К концу дня 5 декабря в результате стремительного удара мы нанесли противнику большие потери и поглотили группе генерала Захарова соединиться с частями армии.

Шестого декабря началось долгожданное наступление войск Западного фронта.

Командование фронта поставило 1-й ударной армии следующую задачу: утром 6 декабря из района Дмитров — Яхрома — Деденево нанести удар в направлении Федоровки и далее в обход Клина с юга и во взаимодействии с 30-й и 20-й армиями разгромить клинско-солнечногорскую группировку противника.

Армия перешла в контрнаступление утром.

Противник силами 14-й моторизованной, 6-й и 7-й танковых и 23-й пехотной дивизий оказывал упорное сопротивление, особенно в районе западнее Дмитрова и Яхромы, но под давлением наших войск постепенно отходил на запад. Наши части освободили деревни Подолино, Андреевское, Зверково, Дятлино и др.

С приходом наших войск местное население выходило из лесов, из подвалов. Перед глазами и сейчас еще стоят залитые слезами лица колхозниц и их детей. Несмотря на то что гитлеровцы почти дочиста обобрали жителей подмосковных деревень, люди предлагали бойцам последнее. Так было всюду.

С радостью узнала армия, что воины 50-й бригады 8 декабря освободили Яхрому и затем овладели деревнями Яковлево, Астрецово, Ново-Карцево, обратив противника в бегство. [300] На поле боя было захвачено 107 автомашин, 25 танков, 15 минометов, 10 пулеметов, 2 рации, 4 дальнобойные пушки, 38 мотоциклов, 3 склада с боеприпасами, штабная машина с картами.

Большие трофеи доставались нам в каждом населенном пункте — при поспешном отступлении гитлеровцы бросали и военную технику, и имущество. Только в боях за Волгушу, Ольгово и Федоровку нами было захвачено 40 танков, 60 автомашин, 100 мотоциклов, 20 орудий. На всем пути от Яхромы до Федоровки дороги были забиты брошенными немецкими машинами, танками, орудиями. До этого нашим бойцам не приходилось видеть такого количества боевой техники, захваченной у противника. Это поднимало настроение, разрушало миф о непобедимости гитлеровских полчищ.

9 — 12 декабря 1-я ударная армия продолжала наступление своим правым флангом на Клин, центром — на Высоковск с задачей перерезать шоссе Солнечногорск — Клин и совместно с 30-й армией овладеть Клином. Левофланговая 55-я стрелковая бригада наступала на Солнечногорск.

Утром 11 декабря наши части завязали уличные бои на южной окраине Солнечногорска. Первым ворвался в город лейтенант Тельнов с десятью бойцами. Его продвижение поддерживал пулеметчик Маркин. В бою пулеметчик был ранен, но поле боя не покинул и продолжал разить врага. Второй пулей пулеметчик был ранен смертельно. Умирая, он успел показать подоспевшему санинструктору огневые точки противника. Группа лейтенанта Тельнова была отрезана от своих. Но воины не растерялись. С криком «ура» они бросились на врага. Часть бойцов прорвалась, а Тельнов, оставшись в окружении с четырьмя красноармейцами, продолжал вести бой. В этом бою лейтенант Тельнов геройски погиб.

Контратаки противника становились все ожесточеннее. Слабо поддержанные артиллерией, наши части вынуждены были отойти из Солнечногорска. Наконец в город ворвались наши танки, за ними пошла пехота. К 23 часам 11 декабря части 55-й стрелковой бригады 1-й ударной армии во взаимодействии с частями 20-й армии штыковой атакой выбили гитлеровцев из города.

Утром 12 декабря взволнованные и радостные жители города собрались на митинг. В тот же день в Солнечногорске приступили к работе местные органы Советской власти. [301] Соединения 1-й ударной армии, наступавшие в центре, вели упорные бои на промежуточном рубеже обороны противника на реке Сестре.

В дни перехода в контрнаступление армия получила директиву командования фронта, в которой резко критиковались тактика лобовых атак и игнорирование тактики обхода и окружения врага. Военный совет армии обсудил на своем заседании меры по реализации требований командования. В соединения и части были направлены офицеры штаба и политотдела армии, которые на месте помогали организовывать наступление в соответствии с требованиями фронта. Мы старались все шире применять смелый обходный маневр.

50-я стрелковая бригада в течение суток вела бой за высоту 220 и совхоз «Орлове» на западном берегу реки Сестры. Атаки «в лоб» не давали результатов, а обход был затруднен большим снежным покровом.

И все-таки мы решили прибегнуть к обходному маневру. Командование 50-й и соседней 71-й стрелковой бригад направило в обход вражеских опорных пунктов четыре лыжных батальона. Без дорог они вышли в тылы опорных пунктов и перерезали шоссе Солнечногорск — Клин. Противник понес большие потери в людях и боевой технике и, опасаясь окружения, оставил промежуточный рубеж на реке Сестре.

На правом фланге армии наши части 10 — 11 декабря вышли на рубеж Новоселки — Семеновская, с боем овладели Золином и Опритовом. К этому времени. 3-й лыжный батальон, овладев деревней Бороздой, перерезал дорогу Солнечногорск — Клин. После освобождения 13 декабря деревень Соколово и Мякинино части 1-й ударной и 30-й армий завязали бои непосредственно на подступах к Клину. 14 декабря 29-я бригада овладела кирпичным заводом восточнее Клина и выдвинулась на юго-восточную окраину города.

Из Москвы мы получили распоряжение: во избежание излишних потерь предъявить ультиматум окруженной клинской группировке противника. Военный совет поручил подготовить текст ультиматума члену Военного совета Я. С. Колесову. Командиру 29-й стрелковой бригады полковнику М. Е. Ерохину было приказано подобрать и направить в Клин парламентеров. Однако фашистский, комендант Клина ультиматум о сдаче города отклонил.

Начался штурм Клина. [302] Все руководство армии находилось на самых опасных участках боев. В. И. Кузнецов и Я. С. Колесов непосредственно возглавляли действия 84-й бригады, которая вела кровопролитнейшие бои на высотах юго-западной окраины Клина. В этих боях бригада потеряла своего командира полковника В. А. Молева. Мне пришлось в те дни быть в 29-й бригаде. Весь личный состав горел одним желанием: скорее освободить Клин.

15 декабря, отбив несколько ожесточенных контратак противника, части 1-й ударной армии и соединения 30-й армии ворвались в центр города. После упорнейших уличных боев Клина был полностью очищен от фашистов. Только небольшим остаткам войск клинского гарнизона врага удалось прорваться на запад.

В эти дни состоялась известная поездка министра иностранных дел Великобритании Идена в Клин.

Генеральный штаб поручил начальнику штаба 1-й ударной армии генерал-майору Н. Д. Захватаеву проинформировать Идена и его спутников о разгроме гитлеровцев в районе Клина. От 1-й ударной армии иностранных гостей встречал также член Военного совета Я. С. Колесов. Там же были и представители 30-й армии.

С Иденом прибыло много корреспондентов английских газет. Приехали они в Клин по Рогачевскому шоссе. Их встретили на юго-восточной окраине города, в районе кирпичного завода. Потом поехали по местам, где были особо ожесточенные бои. Гости увидели на улицах города, на дорогах, в кюветах огромное количество боевой техники, транспорта, оружия, убитых гитлеровцев. «Подвиги эти поистине великолепны», — должен был признать Идеи.

Потом гостям был дан обед. Англичане задавали самые разные вопросы, зачастую совершенно не относящиеся к разгрому гитлеровцев под Клином. Их интересовали события русско-японской войны, отдельные операции первой мировой войны. Они словно прощупывали русских генералов и вынуждены были убедиться в их прекрасной эрудиции.

— Наша беседа, — сказал наконец Никанор Дмитриевич Захватаев, — увела нас в далекую историю. Может быть, вернемся к нашим дням?

— Да, да! — заулыбались гости.

— Господа, если это не военная тайна, когда вы думаете [503] активизировать свои действия на западном театре военных действий?

Гости в ответ только пожали плечами...

Как уже отмечалось, части и соединения 1-й ударной армии не имели достаточного боевого опыта — они были недавно сформированы. Опыт надо было собирать по крупицам и делать его достоянием всех.

В первые же дни наступления многие воины проявили отвагу и мужество и за это были представлены к наградам. Политотдел армии старался сделать их боевой опыт достоянием всего личного состава армии. Награждение проводилось непосредственно в подразделениях. Были выпущены специальные листовки, посвященные первым 37 отличившимся в боях воинам.

Бои продолжались. Части армии продвигались вперед, на запад.

Побывав в эти дни в 71-й бригаде, я воочию убедился не только в мужестве, но и в растущей зрелости наших войск, в повышении их воинского мастерства. Опыт боев, приобретенный в первые дни, пошел на пользу. Населенные пункты мы брали теперь, как правило, не «в лоб», а в обход. Для этой цели использовались лыжные батальоны. Они выходили в тыл врага, устраивали засады и неожиданно атаковали отходящие части, чем вносили панику в их ряды.

Так было и в бою за деревню Власково. Ночью 16 декабря бригада подошла к этой деревне, захватив в плен на ее окраине 15 вражеских солдат. Разгорелся бой. Командир бригады полковник Я. П. Безверхов поставил лыжным батальонам задачу: выйти на пути отхода гитлеровцев и нанести удар по отходящим частям. Все было кончено быстро. Бригада нанесла гитлеровцам большие потери и освободила деревню.

Когда на командном пункте бригады обсуждали итоги боев за 16 дней, полковник Безверхов, загибая пальцы, говорил: продвинулись почти на 100 километров, освобождено несколько десятков населенных пунктов, захвачены большие трофеи, умнее стали наступать, научились идти на окружение противника... Словом, моряки в боях под Москвой не подкачали.

Военком бригады попросил начальника политотдела доложить, как идет прием в партию и выдача партийных билетов. [304]

— Подано заявлений 148, принято 103, партийной комиссией утвержден прием 62 человек. Выдавали партийные билеты в ходе боев. Партийный билет — это знамя, с которым воины шли вперед во главе своих подразделений.

71-я бригада развивала наступление на Алферьево, которое находится на реке Ламе. За четыре дня она с боями продвинулась на 40 километров и подошла к реке Ламе.

В бою за Алферьево отличился парторг одной из рот 71-й бригады, Т. А. Никитин. Он поднял роту в атаку и первым ворвался в деревню. Из своего автомата он уничтожил 16 гитлеровцев. Высоким боевым духом и мужеством отличался весь личный состав этой роты. Только за бои 21 и 22 декабря были награждены 23 ее воина. За время боев под Москвой в ротную парторганизацию было подано 26 заявлений о вступлении в партию.

Парторг Никитин — сибиряк, 15 лет проработал он на шахте; горный мастер. Член партии с 1936 года. И если художнику захочется запечатлеть парторга роты в дни великой битвы за Москву, я скажу — лепите эту фигуру с Трофима Андреевича Никитина.

В частях нашей армии было около 500 парторгов рот. Рота — 20 — 25 коммунистов, 30 — 35 комсомольцев. Это большая сила, и командир и политрук роты опирались на эту силу.

Было у нас свыше 1000 агитаторов взводов. Они ежедневно рассказывали бойцам о жизни в стране, о положении на фронтах, доводили до каждого бойца боевой приказ командира роты. В бою они первыми шли в атаку. Слово агитатора подкреплялось личным примером в бою и превращалось в большую мобилизующую силу.

Приведу один пример.

Неоднократные попытки овладеть деревней Плаксино оканчивались неудачей. Тогда заместитель командира батальона по политчасти К. С. Семенюк собрал парторгов рот и агитаторов и призвал их личным примером увлечь бойцов в атаку. Агитаторы и парторги первыми поднялись в атаку. Впереди батальона шел политрук Семенюк. Агитатор Кудрявцев был ранен, но не покинул поле боя. Плаксино было взято...

84-я стрелковая бригада после тяжелых боев юго-западнее Клина продвигалась, как и все части армии, в западном [305] направлении. 18 декабря она с боем заняла крупный опорный пункт врага — Теряеву Слободу и развивала наступление на Лотошино.

В этот же день авангардные части 50-й стрелковой бригады заметили в районе деревни Тархово движение крупной колонны противника. Артиллеристы 2-й батареи 76-миллиметровых орудий, которой командовал Васильев, открыли огонь по противнику и прямым попаданием вывели из строя четыре вражеские автомашины, преградив путь остальным 200 машинам. Началась паника, гитлеровцы разбежались. Геройски проявил себя в этом бою политбоец артиллерийского дивизиона Первухин. В самый разгар боя загорелась автомашина со снарядами. Под градом пуль Первухин поднялся на машину, сбросил все ящики со снарядами и затушил пожар, чем предотвратил взрыв.

Освобождая шаг за шагом родное Подмосковье, советские воины становились свидетелями того, какие зверства творили немецко-фашистские войска на временно оккупированной ими территории.

За один только день 17 декабря гитлеровцами, отступавшими на участке нашей армии, было сожжено дотла четыре деревни. Всем, кто пытался тушить огонь, они угрожали расстрелом. Колхозница Глазунова из деревни Кузяево не побоялась угрозы, стала заливать водой пламя, и за это была тут же убита.

В деревне Плаксино на глазах у населения фашисты облили горючим пятерых раненых красноармейцев и сожгли их. В деревне Гордино гитлеровцы захватили в плен красноармейца Петра Николаевича Тимошенко, привязали его к дереву, распороли живот, облили бензином и сожгли. В деревне Свистуха были сожжены фашистами 10 раненых красноармейцев. Гитлеровцы думали, что жестокий террор породит страх у советских людей, поможет поставить их на колени, привести к покорности. Но оккупанты не добились своего. Гнев народных мстителей был им ответом.

Местные жители, не щадя собственной жизни, помогали Красной Армии. Примером тому может служить патриотический поступок учительницы из села Каменка Зинаиды Михайловны Петровой. Она спасла жизнь семерым красноармейцам. По представлению Военного совета армии Зинаида Михайловна была награждена орденом Красной Звезды. [306]

Вспоминается собрание колхозников в только что освобожденной деревне Болотино. После нашей информации о жизни страны и положении на фронте выступали местные жители.

— Спасибо от всех колхозников бойцам и командирам за освобождение нас от ига фашизма, — с волнением говорили они. — Мы очень рады, что опять заживем по-колхозному. Мы благодарим вас, воинов Красной Армии, за освобождение. Вы всегда у нас теперь дорогие гости.

На этом собрании колхозникам были розданы газеты. С каким волнением брали их в руки советские люди!

При виде фашистских зверств над мирным населением и пленными наши воины давали клятву беспощадно уничтожать фашистов.

В моей записной книжке сохранилась запись о таком случае.

На армейском слете снайперов летом 1943 года под Великими Луками выступил прославленный снайпер Сулейменов. Он сказал:

— Почему я стал снайпером? Я начал войну под Москвой. Я видел расстрелянных колхозников, колхозниц и их детей. Я входил в колхозные дома, и мне говорили люди, как зло издевались над ними гитлеровцы. Я видел в каждом доме горе, страдание... Я и сейчас не могу спокойно чувствовать себя. Передо мной глаза колхозниц Подмосковья, в которых застыл ужас... Мне стало тяжело это видеть. Я поклялся в те дни стать снайпером. Почему я защищал Москву? Я казах, мой Казахстан далеко от Москвы. Москва — столица всех советских людей. Она и моя столица. Вот почему я защищал Москву. Но это не все. Когда я увидел, как зверски издевались гитлеровцы над колхозниками и колхозницами Подмосковья, я подумал: если их не остановить и не уничтожить, они могут дойти и до моего родного Казахстана. Я не успокоюсь до тех пор, пока хоть один гитлеровец будет топтать нашу землю. Я уничтожил 239 фашистов. Призываю и вас нести смерть оккупантам.

Вот такие герои донесли знамя Победы от Москвы до Берлина.

Военный совет и политотдел армии поддерживали связь с командирами партизанских отрядов Е. А. Барановым (секретарем Солнечногорского горкома партии) и А. Н. Кидиным [307] (секретарем Клинского горкома партии). Эта связь осуществлялась членом Военного совета армии Я. С. Колесовым. От партизан мы получили немало ценной информации о противнике.

К исходу 20 декабря главные силы 1-й ударной армии подошли к оборонительному рубежу противника на реке Ламе.

О том, какое большое значение придавало гитлеровское командование обороне по реке Ламе, свидетельствует приказ командира 23-й пехотной дивизии, в котором тот требовал от командиров «приостановить быстрый отход на реке Ламе». «Позиции на Ламе должны защищаться до последнего человека», — требовал приказ.

Попытки наших частей прорвать этот рубеж с ходу успеха не имели. К 25 декабря удалось несколько продвинуться вперед, но это были бои тактического значения.

Не имели успеха и боевые действия соседних армий — 20-й и 16-й. Было ясно, что нужно приступить к планомерной подготовке прорыва укрепленной вражеской полосы. Такая подготовка и началась в соответствии с решением командования Западного фронта.

Части 1-й ударной армии от начала наступления до конца декабря 1941 года продвинулись на 120 километров — от канала Москва — Волга до реки Ламы севернее Волоколамска — и нанесли серьезное поражение 3-й танковой армии противника. Весь путь наступления армии от Яхромы до Клина и далее до Теряевой Слободы и реки Ламы был очень характерным для общей картины разгрома гитлеровцев под Москвой.

Контрнаступление, начатое в первых числах декабря 1941 года, успешно завершилось в начале января 1942 года.

На подготовку новой наступательной операции было отведено несколько дней. Командующий Западным фронтом решил наступать силами 1-й ударной, 20-й и 16-й армий. Главный удар наносила 20-я армия. Оборону противника предусматривалось прорывать не растопыренными пальцами, как бывало раньше, а мощным кулаком. 1-я ударная армия во взаимодействии с 20-й армией наносила удар своим левым флангом в направлении Ильинская — Шаховская.

Командование фронта создало превосходство над противником на участке прорыва по пехоте более чем в 3 раза, по [303] орудиям — в 3,5 раза, по минометам — в 4 раза и по танкам — в 2 раза.

10 января после мощной артиллерийской подготовки 1-я ударная армия во взаимодействии с 20-й армией взломала передний край обороны противника на рубеже реки Ламы и перешла в наступление. Однако в первые дни продвижение было небольшим.

К 15 января 1-я ударная армия силами 2-й гвардейской и 56-й отдельной стрелковых бригад увеличила прорыв до 20 километров в глубину и расширила его по фронту. Ламский оборонительный рубеж врага был прорван на всю глубину.

Вечером этого дня я прибыл в 71-ю стрелковую бригаду. Там был и генерал Захватаев. С командного пункта бригады он увязывал боевые действия левофланговых соединений нашей армии с действиями 20-й армии. Командир бригады познакомил меня с обстановкой. Ночью бригада должна была наступать по направлению к Белой Колпи.

Мороз стоял свыше 30 градусов. Ночь темная. Ярко горят в небе звезды. Командир бригады поставил задачу — неотступно преследовать гитлеровцев, не давать им задерживаться и обогреваться в населенных пунктах. Выполняя этот приказ, к утру части бригады продвинулись на 10 километров.

Наступление развивалось успешно во всей полосе армии. На правом фланге 62-я стрелковая бригада 16 января освободила районный центр Лотошино. Армия вышла на рубеж Лотошино — Аксакове — Пленицино, а 19 января — на рубеж Якутино — Гордино — Шаховская.

С этого рубежа решением Ставки 1-я ударная армия была выведена в резерв и сосредоточилась в районе Клина, а затем была переброшена на новое, Северо-Западное направление.

В итоге наступательных боев с 28 ноября 1941 года по 19 января 1942 года 1-я ударная армия прошла с боями от Яхромы до Лотошина и Шаховской 150 километров, освободила от немецко-фашистских оккупантов 650 населенных пунктов. Особенно проявили себя в боях 29-я стрелковая бригада (командир полковник М. Е. Ерохин, военком старший батальонный комиссар А. П. Хвенин), 50-я (командир полковник Субботин, военком старший батальонный [309] комиссар А. К. Назаров), 71-я (командир полковник Я. П. Безверхов, военком полковой комиссар Е. В. Бобров), 56-я (командир полковник И. Л. Рагуля, военком старший батальонный комиссар Г. Е. Леваков), 55-я (командир полковник Пятов, военком старший батальонный комиссар А. И. Колунов) и 44-я (командир полковник Морозов, военком И. В. Чугунов). 29-й и 71-й стрелковым бригадам было присвоено звание гвардейских, 850 воинов армии были награждены орденами и медалями.

Верховный главнокомандующий дал высокую оценку действиям 1-й ударной армии и объявил всему личному составу за бои в Подмосковье благодарность.

В конце января к нам в армию прибыл М. И. Калинин, который встретился в Клину с представителями всех соединений и частей и выступил перед ними на митинге. Это выступление было встречено в частях с большим подъемом.

Так завершила 1-я ударная армия свой боевой путь под Москвой...

Мне вспоминается апрель 1945 года. Советские войска штурмовали Берлин. Геббельс истошно вопил, призывая превратить Берлин в неприступный город, остановить здесь наступление русских.

И вот улицы поверженной столицы третьего рейха. На стене разрушенного дома надпись: «Берлин никогда не сдастся». Один из советских солдат прочел и сказал с усмешкой: «Как же — не сдастся. Ведь это не Москва...» На рейхстаге я видел надписи: «Дошли от Москвы до Берлина».

В день 20-й годовщины разгрома гитлеровской Германии воины одной части попросили меня проехать вместе с ними по местам боевой славы 1-й ударной армии. Я с удовольствием согласился. Мы побывали в Перемилове. Долго стояли на южной окраине Яхромы. У памятника воинам, погибшим в боях за освобождение Яхромы, возложили венок и дали клятву — быть в постоянной боевой готовности, достойно защищать Родину! Побывали мы и в Клину. Осмотрели Дом-музей П. И. Чайковского, оскверненный фашистскими оккупантами и заботливо восстановленный руками советских людей.

На пути боевых действий 1-й ударной армии мы видели много памятников советским воинам. Но все эти памятники напоминают могилы неизвестного солдата. А они, эти воины, [310] партизаны, герои подполья, погибшие в боях за Москву, известны. В своих воспоминаниях я назвал немало имен. Почему же эти имена не указаны на памятниках? Это надо сделать.

И еще мне подумалось: почему бы рубеж, на котором был остановлен враг под Москвой, не превратить в рубеж стойкости и славы? Московские художники могли бы его красиво оформить. Пионеры проводили бы здесь свои торжественные линейки. Молодые воины учились бы здесь ратному мужеству. Сюда приезжали бы родные поклониться героям, павшим смертью храбрых.

И думается мне, что все это будет.