Страшное пробуждение

В середине июля 1913 года, окончив расчеты с берегом, дивизион подводных лодок приготовился к походу в Ревель.

Слушатели Учебного отряда, назначенные на лодки для несения вахтенной службы, уже привезли чемоданы и с нетерпением ждали, когда смогут проявить свою деятельность и распорядительность.

На стоявшем поблизости транспорте «Хабаровск» пробили четыре склянки (шесть часов вечера), вслед за тем раздались трель боцманской дудки и громкий голос вахтенного: «Команде обедать!»

В кубриках загремели опускаемые с потолка столы, у дверей камбуза выстроилась длинная очередь матросов с баками в руках, в кают-компании собрались офицеры и стали по своим местам. Начальник дивизиона, он же командир, транспорта, вошел в кают-компанию; все сели за стол, вестовые начали обносить блюда.

Потом офицеры разбились на группы: одни продолжали начатые за столом разговоры, другие стали играть в шахматы, домино, трик-трак, третьи развернули газеты и книги.

Маленький, толстенький, четырехугольный с короткой шеей капитан 2 ранга Вурм, командир «Пескаря» переходил с места на место, вставляя свои замечания и давая советы играющим.

— Пошел Кока! Не приставай!.. Занялся бы чем-нибудь!

— Что ходишь как неприкаянный! — неслось со всех сторон.

Вурм обиделся, заложил руки за спину и начал мрачно ходить из угла в угол, отбрасывая стоявшие на дороге стулья. Наконец кто-то сжалился.

— Кока, покажи, как капитан океанского парохода собирается на берег.

— Ну вот! Сколько раз показывал! Надоело!

Исполнив в сотый раз пантомиму, Вурм ушел в каюту переодеться. Кают-компания понемногу опустела.

Около девяти часов вечера на «Хабаровске» раздался авральный звонок. Начальник дивизиона поднялся на мостик. [131]

— На лодках!

— Есть!

— Уходите скорее, не мешайте мне сниматься!

«Пескарь», «Стерлядь» и «Белуга» отдали швартовы и ушли вперед. «Хабаровск» вытянулся на середину бассейна Порта Императора Александра III, подводные лодки подошли к корме.

— Принимайте двенадцатидюймовые дизеля! — насмешливо крикнул боцман, стравливая толстый трос с петлей на конце прямо на палубу «Белуги», где его подхватили и надели на специальный буксирный крюк; то же проделали и остальные подводные лодки. (Дизеля постоянно ломались, потому дальние переходы обычно делались на буксире.)

«Хабаровск» дал малый ход.

* * *

Пройдя плавучий маяк, транспорт увеличил число оборотов машин и лег на север. Темная ночь спустилась над отрядом. Небо и море слились в одно целое, и только темная черточка на горизонте указывала на границу между ними...

Сонная зыбь чуть покачивала лодки и с нежным журчанием лизала их борта. Силуэт «Хабаровска» с ярко горящим на корме гакобортным огнем виднелся впереди; слева сверкали отличительные огни «Белуги» и «Стерляди», шедших на одном буксире.

Носовой люк и все остальные забортные отверстия на лодках были наглухо задраены, открытым оставался только один люк в рубке, через который поддерживалось сообщение с внутренними помещениями и шел приток свежего воздуха.

— Ну, я пойду спать. Если что случится, дайте знать, — сказал Вурм, спускаясь в рубку.

Осторожно шагая через матросов, спавших, не раздеваясь, прямо на палубе, командир пробрался на свое место около минного аппарата и тоже растянулся на палубе, подложив под голову подушку (на «Пескаре» не было ни диванов, ни рундуков, и всем приходилось спать прямо на палубе). [132]

— О-хо-хо, — вздыхал Кока, ворочаясь на жестком ложе, невольно толкая спящего рядом боцмана. — Кажется, переход будет спокойным. Море тихо. Ветра почти нет. Благодать! В Ревеле пойдем на Горку, посмотрим, что там нового...

С этими мыслями он незаметно заснул.

После полуночи командира вызвали наверх.

— Что такое?

— Нос что-то стал больше зарываться в воду, — доложил вахтенный начальник.

— Вы находите?

— Так точно!

— А ветер и волна не увеличились?

— Нет.

— Быть может, «Хабаровск» увеличил ход?

— Ход тот же.

— Ну что же, наполним кормовую цистерну, тогда нос приподнимется.

— Наполнить кормовую дифферентную!

— Есть!

— Ну, вот и отлично! Теперь будет хорошо.

Командир спустился вниз. Прошло еще часа два.

— Вашескородие! Вашескородие! Вас просят наверх!

— Что такое?

— Наверх просят!

Протирая глаза, Вурм снова появился на палубе.

— Опять нос что-то стал ниже. Раньше зыбь не доходила до палубы, а теперь форштевень зарывается все больше и больше...

Кока нахмурился.

— Надо посмотреть, в чем дело...

Матрос надел лампочку себе на грудь, две другие на длинных палках взял в руки и начал махать ими над головой. На корме транспорта ответили тем же.

— Передай: «Стоп машина!»

На каждую букву, делаемую на «Пескаре», с «Хабаровска» отвечали помахиванием двух лампочек, внизу третьей, горевшей на груди сигнальщика, — «Понял, понял»...

Лампочки потухли. Делавший семафор матрос пошел докладывать на мостик, после чего спустился в лодку. «Хабаровск» застопорил машины. Буксир повис... [133]

В этот момент «Пескарь» вдруг клюнул носом и ушел под воду. Командира и вахтенного начальника смыло за борт, рулевой бросил штурвал и полез на опускавшийся под ним перископ.

Потоки воды хлынули в открытый люк. Все вскочили. Сна как не бывало. Старая команда, однако, не растерялась и быстро захлопнула крышку.

Глубометр показывал 15 футов. Все буквально приросли к своему месту и молча смотрели на стрелку. Она дрогнула и пошла наверх. Послышался шум воды, стекавшей с палубы подводной лодки.

Открыли люк. Рулевой спустился с перископа. Ни командира, ни вахтенного начальника не было. На крики никто не отзывался. Немедленно передали на «Хабаровск» о случившемся. Там — полное недоумение. Спустили шлюпку. Так как других офицеров подводного плавания не было, то флагманский механик временно вступил в командование и начал осмотр подводной лодки.

Шаг за шагом выяснилось, что в главной цистерне, расположенной ближе к носу, набралось порядочно воды. Оказалось, что ее вентиляционный клапан не был закрыт до места, а так как выходное отверстие трубы находилось очень низко над поверхностью, то во время хода вода понемногу захлестывала и стекала в главную цистерну емкостью десять тонн. Нос садился все ниже и ниже, что не укрылось от вахтенного начальника, своевременно докладывавшего об этом командиру.

В первый же раз, как его вызвали наверх, командиру надо было внимательно осмотреть все цистерны, и тогда картина стала бы ясна.

К несчастью, Вурм вступил в командование только осенью прошлого года и не успел приобрести достаточной практики, потому вместо выяснения причины погружения носовой части приказал наполнить кормовую дифферентную цистерну, что было только паллиативом и не меняло дела. После этого вода продолжала стекать в главную цистерну еще в течение двух часов, и в конце концов ее набралось около пяти тонн. Когда «Хабаровск» резко застопорил машины, находившаяся в главной цистерне вода бросилась по инерции в нос. «Пескарь» зарылся в воду, палуба его [134] приняла наклонное положение, а так как лодка еще сохраняла ход, то, действуя как горизонтальные рули, увлекла ее на пятнадцать футов ниже поверхности.

Так как команда не растерялась и люк в рубке был немедленно задраен, у «Пескаря» было еще достаточно плавучести, и лодка всплыла сама собой.

Воду из главной цистерны откачали, ее вентиляционный клапан закрыли до места, и дивизион благополучно пришел в Ревель. Через месяц труп вахтенного начальника всплыл вблизи Виндавы, тело же командира так и не было найдено...

Море безжалостно и никогда не прощает ошибок, особенно на подводных лодках, где всякое лыко в строку. [135]