«Аллигаторы»

Война с Японией затягивалась. Попытка нашего Морского министерства купить у республик Южной Америки готовые военные корабли не увенчалась успехом — пришлось изыскивать другие пути для увеличения морских сил империи, решающее значение которых было очевидно в этой борьбе. Строить обыкновенные надводные суда было бы слишком долго, потому министерство с радостью ухватилось за предложение Симона Лэка построить большие подводные лодки, способные держаться в море во всякую погоду, с большим районом плавания и большим ходом.

По рассмотрении проекта Лэку были заказаны первые в мире четыре подводных крейсера водоизмещением 410/482 тонны, скоростью 16,6 узла, районом плавания 3000 миль, вооруженные четырьмя трубчатыми минными аппаратами с четырьмя запасными минами и двумя 47-мм пушками в оконечностях рубки под прикрытием четырехдюймовой брони.

Предполагалось, что «Аллигатор», «Дракон», «Кайман» и «Крокодил» успеют построить до окончания войны; благодаря своей способности уходить под воду им без помех удастся добраться до Владивостока, базируясь на который, они будут успешно действовать не только в открытом море, но и у берегов противника.

Техника того времени еще не выработала никаких противолодочных средств, потому ничто не могло помешать входу или выходу этих крейсеров из Владивостока, а значит, никакая блокада не была бы для них действительна.

Они могли вступать в артиллерийское состязание с мелкими судами противника, имея над водой только одну рубку с 47-мм орудиями. Слой воды, покрывавший при этом палубу, являлся бы лучшей броней, а малая цель, представляемая рубкой, способствовала бы успеху открытого боя с японскими мелкими судами.

Имевшееся в носовой части особое водолазное отделение позволяло подводным крейсерам незаметно уничтожать минные заграждения, а также отыскивать и разрушать [109] подводные телеграфные кабели, нарушая сообщение Японии со всем миром.

По условиям контракта, «Аллигаторы» должны были без пополнения запасов топлива совершить переход из Кронштадта до Порт-Саида и только после этого быть приняты в казну.

Напомним, что это было в начале 1905 года, когда во флотах всего мира подводные лодки считались оружием чисто позиционной борьбы, пригодными только для обороны побережья; тогда еще не думали о выходе их на просторы океанов (что случилось уже через десять лет), и потому задания русского Морского министерства явились грандиозным скачком вперед.

Из-за несовершенства техники того времени горделивым мечтам министерства не суждено было осуществиться. Постройка затянулась на целых пять лет, и вместо подводных крейсеров Россия получила никуда не годные подводные лодки, от которых отказался сам конструктор.

Строились они американскими инженерами на заводе Крейтона в Петербурге (на Охте). С самого начала испытаний лодки не слушались строителей, становились на попа то носом, то кормой и не желали правильно погружаться. Вызванный конструктор Лэк тоже не мог ничего добиться; тогда решили, что всему виной течение реки Невы, которое, ударяя в плоскую палубу подводных лодок, дает им нежелательный дифферент.

Перешли в Кронштадт, оттуда в Бьорке — результат тот же. Тогда Лэк официально заявил, что не может добиться лучших результатов. Принимайте как есть!

Сгоряча министерство ответило, что подводные лодки, неспособные к погружению, ему не нужны и американец может делать с ними, что хочет.

Лэк решил отвести их в Швецию и предложить шведскому правительству. Министерство спохватилось; три миллиона рублей было уже уплачено, оставался последний платеж в один миллион рублей; кроме того, возможно, что шведам удалось бы заставить лодки погружаться, и тогда шведский флот за недорогую цену немедленно усиливался на четыре боевые единицы, что, очевидно, не входило в наши расчеты. [110]

Командиры получили приказание занять подводные лодки военной командой, поднять Андреевский флаг, вступить в командование и не допускать американцев. В тот же вечер все четыре лодки были заняты и окружены часовыми.

Прибывшие на следующее утро американцы были крайне удивлены, когда их не пустили на лодки, и заявили протест, но им предложили ехать объясняться в Петербург.

Приняв полные запасы по всем частям судового хозяйства, «Аллигатор», «Дракон», «Кайман» и «Крокодил» под управлением русских офицеров подводного плавания, укомплектованные исключительно русской же командой, вышли в Бьорке, где после ряда испытаний выяснилось, что вся беда происходит, главным образом, от перегрузки, равнявшейся двенадцати тоннам.

Прежде всего нужно было облегчить подводные лодки... Но как? Что можно выбросить? Чем поступиться? Раз на лодках нет ничего лишнего...

Морское министерство решилось на героическую меру. Оставшийся не уплаченным Лэку последний платеж в размере одного миллиона рублей был предоставлен в полное распоряжение командиров с тем, чтобы, согласно уже имевшемуся у них опыту в подводном деле, по собственному усмотрению, без предварительного рассмотрения и утверждения их планов министерством они произвели нужные переделки, добились возможности погружаться и ходить под водой.

Для ускорения дела командиры получили право лично от себя давать заказы любому частному заводу, а не только казенным заводам и мастерским военных портов.

Поздней осенью 1910 года все четыре лодки перешли в Ревель, где и были перестроены в течение зимы. Для их облегчения пришлось пожертвовать частью передних бензиномоторов, сняв по четыре цилиндра с каждого борта, разрубив и выбросив половину фундаментов. Эта мера уменьшила полный ход на полтора узла, потому о ней сообщили Морскому генеральному штабу, который категорически восстал против нее, но так как никаких крупных тяжестей больше не было, решили пренебречь запрещением и донесли, что фундаменты уже разрублены и половина передних бензиномоторов выброшена. [111]

Морскому генеральному штабу пришлось волей-неволей принять к сведению свершившееся и примириться с ним.

Вместе с тем, была выброшена вся длиннейшая трансмиссия от электромоторов к главным помпам, а вместо нее поставлены отдельные электромоторы, что способствовало не только облегчению, но и давало большие преимущества при погружении. Для облегчения кормы соединительные муфты гребных винтов были заменены другими, более легкими.

Кроме того, сделано было значительное усовершенствование: поставлены специальные помпочки, действовавшие от бензиномоторов, качавшие в цистерну воду ровно в таком количестве, сколько расходовалось бензина при работе главных машин, вследствие чего нагрузка подводных лодок оставалась почти неизменной, что сильно ускоряло погружение.

Пришлось отказаться и от 47-мм пушек в рубке, но это не имело никакого значения, так как угол обстрела оказался равным всего лишь трем градусам, и они могли стрелять только прямо по носу или по корме; зато минное вооружение было увеличено на два аппарата Джевецкого-Подгорного, стрелявших по траверзу.

После всех переделок подводные лодки стали погружаться в течение пяти минут и безо всяких сюрпризов, прекрасно держались под водой и стали вполне управляемыми судами, причем подводная скорость превысила контрактную на полтора узла (7,5 вместо 6).

Таким образом, знания и опыт русских офицеров подводного плавания побороли препятствия, перед которыми стал в тупик сам изобретатель Симон Лэк. [112]