Прощайте, маньчжурские сопки!
Мощный плацдарм японских империалистов, тщательно подготовленный для нападения на СССР, ликвидирован. Разгромлена основная и лучшая часть вооруженных сил Японии — Квантунская армия. Под напором советских войск, Народно-освободительной [355] армии Китая и армий союзников 2 сентября 1945 года японское правительство подписало акт о безоговорочной капитуляции. Таков вкратце итог похода Красной Армии к берегам Желтого моря и Тихого океана, в Порт-Артур.
Мои записки подходят к концу. Я был военным корреспондентом красноармейской газеты «Суворовский натиск» Забайкальского фронта и, естественно, не мог подробно осветить взаимодействие различных соединений, особенно танковых. Хотя именно они сыграли большую роль в операциях того периода. Книга об этом должна представлять собой отдельный, самостоятельный труд, написанный специалистами на основе архивных документов. Я не располагал ими да и не ставил перед собой такую задачу.
Танкисты Забайкальского фронта, действовавшие на направлении главного удара, за несколько дней в сильную жару прошли безводные степи Монголии, полупустыни Чахары, одолели отроги Большого Хингана с крутыми подъемами и спусками и заболоченные долины, вышли к Чанчуню, Мукдену и Дальнему, с ходу захватили перевалы и другие важные рубежи, расчленили вражеские части и изолировали Квантунскую армию от других японских соединений.
Еще на исходных позициях механизированные войска отрыли сотни питьевых колодцев. Двинувшись в поход, танкисты захватили с собой тысячи бревен-самовыкапывателей, свыше семи тысяч фашин, хворостяных матов и колейных щитов, которые буквально спасали их, когда приходилось преодолевать болотистые солончаки и сыпучие песчаные барханы. Саперы помогали танкистам сооружать броды и переправы через водные преграды.
Танковые соединения выдержали самые тяжкие испытания — жару и безводье в Чахаре и беспрерывные дожди, разливы рек в горах и на равнинах. Южнее Тунляо танки и самоходки на протяжении ста двадцати километров продвигались по полотну железной дороги, преодолевали узкие мосты. Перед Тунляо река Ляохэ поднялась на три метра и, размыв дамбы, ринулась по новому руслу. Железобетонный мост, соединявшийся с дамбой, оказался на суше. Тогда саперы протянули к нему подвесную канатную дорогу и таким образом обеспечили снабжение переправившихся на другую сторону частей. Не прошло и четырех суток, как был наведен новый мост длиной двести сорок метров.
Высокие боевые качества проявили танковые и механизированные соединения 1-го Дальневосточного фронта. Они действовали в труднопроходимых лесистых горах, изобилующих гарными речками и большими заболоченными низменностями.
О тяжести этого похода можно судить по такому примеру. Только одно из механизированных соединений за четырнадцать дней наступления соорудило девятнадцать мостов и тринадцать гатей общей протяженностью сорок километров. Танкисты другой [356] части на участке длиной пятьдесят два километра прорывались через вековую тайгу.
Дни похода наших войск совпали с большими разливами Уссури и Амура. Героически преодолев эти водные преграды, танкисты и самоходная артиллерия 2-го Дальневосточного фронта, взаимодействуя с пехотой и используя трофейное горючее, прошли с боями до пятисот километров.
Не смог я хотя бы бегло остановиться и на действиях в походе авиации, роль которой была исключительно велика. С первой минуты наступления наша авиация безраздельно господствовала в воздухе. Авиасоединения успешно бомбили военные объекты, порты и базы японцев в Маньчжурии, вели непрерывную разведку, сбрасывали авиадесанты в города и в районы железнодорожных мостов, перебрасывали пехотные части, штабы армий и дивизий, обеспечивали горючим танки и автомашины.
Мои встречи с военными летчиками были, как правило, мимолетны. А между тем среди них встречалось немало замечательных людей с яркой и запоминающейся судьбой. Многие окончили Борисоглебскую авиашколу, в которой учился В. П. Чкалов и где свято чтились прекрасные традиции, связанные с его именем.
Теснее, естественно, я был связан с военными корреспондентами.
Военные журналисты Григорий Куклис, Дмитрий Жуковский, Сергей Тельканов, Анатолий Егоров, Василий Киселев и я, прошедшие с войсками 2-го Украинского фронта весь путь от Курской дуги до Корсунь-Шевченковского, от Ясс до Карпат и Трансильванских Альп, от Белграда до Будапешта, от Вены до Братиславы и Праги, вместе с наборщиками и всей техникой были направлены на Забайкальский фронт. Здесь редакция пополнилась литераторами, сотрудничавшими в местной газете, хорошо знавшими Дальний Восток.
До начала операции «Суворовский натиск» не выходил. Соединения продолжали получать из Читы газету «На боевом посту». Однако журналисты часто бывали в ротах и на батареях, беседовали с солдатами, сержантами, офицерами, заносили в блокноты имена людей и детали их боевой жизни, иначе говоря, запасались материалом для будущих очерков и статей.
За несколько дней до начала операции военные корреспонденты бригадами и в одиночку отправились на границу, в передовые подвижные отряды. В первый же день нашего наступления, как бы оно ни сложилось, мы должны были отправить в редакцию одну машину с фотографом, корреспондентом и с нашими первыми статьями и зарисовками. Другой бригаде предстояло двигаться с наступающими частями и возвратиться несколькими днями позже. Если наши части завязывали бой за важный опорный пункт, один из журналистов, захватив первые корреспонденции своих товарищей об этом бое, отправлялся на телеграф в штаб соединения или на попутной машине, а то и на самолете добирался до [357] редакции. Вслед ему телеграфом передавались подробности боев. Но чаще всего «домой» возвращалась вся бригада и привозила материалы о том, как был взят тот или иной опорный пункт. В этих случаях у нас уже были очерки и статьи, обобщавшие боевую и политическую работу во время подготовки к бою и в самом бою. В условиях, когда штабы, телеграф, пункты сбора донесений и полевые почты, через которые осуществлялась связь с редакцией, находились все время в движении, живой, личный контакт военного корреспондента с газетой был самым надежным способом вовремя обеспечить редакцию нужной информацией. В критические же минуты нас обычно выручал член Военного совета генерал-лейтенант А. Н. Тевченков, всегда находивший возможность в тот же день передать пакет с материалами редактору газеты М. Ф. Мельянцеву.
Группа корреспондентов или один журналист, прикомандированные к штабу фронта, держали редакцию в курсе развертывавшихся и предстоящих событий.
И все же начало военных операций принесло нам, журналистам-забайкальцам, непредвиденные трудности особого рода. Мы рассчитывали, что будем с первых минут писать о жестоких схватках и боевых эпизодах, в которых легче всего раскрывается характер солдата. Между тем на отдельных участках наши части; спугнув японские огневые заслоны, прошли без боя десятки километров по знойным безводным степям. Неприятель отходил к перевалам Большого Хингана. И писать пришлось не о боевых действиях, а о трудностях небывалого марша-похода советских войск.
Был у «Суворовского натиска» момент, когда нам казалось что мы, военные корреспонденты, на сей раз «погорели». Советские десанты высадились в Мукдене и Порт-Артуре, а вся техника редакции завязла в непролазной грязи где-то на полпути между Солунью и Ванемяо. Связь с редакцией прервалась. Мы не знали, выходит ли газета и получает ли наши материалы.
По радио как раз передавали приказ Верховного Главнокомандующего о выходе войск Забайкальского фронта к океану, когда мне удалось из Таонани связаться по телефону с редактором. Он добрался-таки до Ванемяо и здесь остановился в редакции авиационной газеты. В его руках были корреспонденции из Дальнего и Порт-Артура! Как товарищи сумели передать их, уму непостижимо. Надо было во что бы то ни стало отпечатать в Ванемяо «Суворовский натиск» в типографии авиационной газеты.
В помощь редактору я на машине отправил литсотрудников и, пополнив свои записи, в тот же день на попутном самолете добрался до Ванемяо. Мы печатали уже пятую тысячу, когда приехали на машине заместитель редактора газеты подполковник Г. С. Куклис и поэт Сергей Тельканов. Они привезли номер «Суворовского натиска» с упомянутым ранее приказом Верховного Главнокомандующего. Значит, газета в те дни жила! [358]
Хочется отметить, что забайкальцы — писатель Георгий Марков, военные журналисты Павел Бесов, Борис Костюковский, Алексей Котенев, Иннокентий Луговской, Степан Елагин, Михаил Губенко, Анатолий Гордиенков, Яков Варшавский и другие быстро освоились с обстановкой и дали из Хайлара, Мукдена, Дальнего, Порт-Артура и Чахары интересные очерки и статьи.
Особенно трудно приходилось военному корреспонденту, оторванному от своих. Побывав в роте, он, если не удавалось передать материал по телеграфу, метался между авиабазами, штабами соединений и аэропортами в поисках попутной оказии...
В маньчжурском походе коллектив «Суворовского натиска» понес тяжелую утрату. На сопках в районе Ванемяо разбился наш самолет. Из-под обломков извлекли останки капитана Павла Бесова и окровавленный пакет с надписью «Вручить немедленно». На другой день последний репортаж Павла Бесова о высадке авиадесанта в Чанчуне читал весь Забайкальский фронт.
...Мы готовились к отъезду на Родину.
Незадолго до этого я побывал в штабе маршала Р. Я. Малиновского, здесь мне показали проекты памятников советским воинам, погибшим в Маньчжурии. А уже 7 ноября 1945 года памятники были торжественно открыты. Они возвышаются в самых красивых местах, на том пути, по которому от станции Маньчжурия до Порт-Артура могучим потоком прошла Советская Армия.
... Из каменной глыбы стремительно вырывается вверх прямой и строгий обелиск, сделанный из розового мрамора и увенчанный золотой звездой. Под ней бронзовый Герб СССР. Внизу на мраморе изображены атакующие пехотинцы. Их поддерживают пулеметчики. На поле боя развевается боевое знамя. Темно-синий гранит блестящими плитами лежит у подножия. Так выглядит памятник в городе Маньчжурия.
Величественный обелиск из белого мрамора воздвигнут в городе Хайлар, на месте ожесточенных боев с самураями.
В город Жэхэ наши конники прорвались вместе с всадниками маршала Чойбалсана. И здесь памятник. Отталкиваясь от пьедестала, с поднятыми клинками мчится конница. На бронзовом барельефе видны разорванная колючая проволока и брошенное оружие врага.
В Харбине построен монумент высотой тридцать метров. На нем Герб СССР и бронзовые фигуры моряка с автоматом, пехотинца со знаменем, танкиста с пистолетом. Красивый гранитный обелиск венчает бронзовая звезда.
В Чанчуне воздвигнут памятник славным советским летчикам. На цоколе с четырех сторон фамилии и барельефы летчиков, погибших в Маньчжурии. На тыльной стороне выгравировано: «Здесь похоронены летчики-забайкальцы, павшие смертью храбрых [359] в боях за честь и победу Советского Союза». Выше — бронзовый лавровый венок, над ним самолет.
Простой и строгий памятник танкистам поставлен в городе Мукден.
В конце 1945 года я выехал из Китая на Родину. Но никогда не забыть мне Порт-Артура с его легендарными фортами и редутами, поля и сопки Маньчжурии, по которым богатырским шагом прошли советские солдаты от Забайкалья до Тихого океана, взорванные доты Хайлара и Халун-Агршанского укрепленного района, седые отроги Большого Хингана.
От Берлина до Порт-Артура и Курильских островов пронесли победные знамена советские воины. Они сделали все, чтобы ни гитлеровцы, ни самураи никогда больше не посмели приблизиться к священным границам нашей великой Родины.