Вы свое дело сделали...

Летать в этот день так и не пришлось: обслуживающий батальон подвез горючего, которого едва хватило дозаправить перелетевшие самолеты. Зато полк «лавочкиных» работал с огромным напряжением. Одна за другой взлетали и уходили на задание группы. Они возвращались, заправлялись и снова улетали...

Только вечером, когда все собрались у стога соломы, заменявшего пока командный пункт полка, — землянку для него лишь начали рыть, — стала ясной причина напряженности. Оказывается, фашисты ввели в действие несколько свежих пехотных и танковых дивизий. Еще вчера, 28 октября, утром они контратаковали наши войска. Контратаки противника поддерживались активными действиями бомбардировочной авиации. Один из эпизодов этой поддержки и видели сегодня летчики. На этот раз фашисты просчитались: они бомбили село, из которого еще вчера ушли танки.

Гитлеровцы добились успеха и потеснили наши части. Положение на плацдарме создалось угрожающее.

— Так что, — закончил Бобров, — сейчас поедем в деревню, где для нас все приготовили, но спать придется не раздеваясь. Говорят, немецкие танки про рвались в районе Искровки. В случае чего, ночью улетим на старую точку. Там все время будут дежурить, выложат ночной старт. Кто не летал ночью, должен перелететь Днепр, набрать высоту и покинуть самолет с парашютом.

— Если такое положение, то почему не улетели засветло?  — спросил Евгений Виктора, когда они усаживались в машину. — До Искровки километров тридцать только, и дорога хорошая...

— Черт его знает... Не так страшно, значит, как он говорит. Начальство не стало бы рисковать...

Как бы там ни было, а отдых был испорчен. Никому не хотелось, чтобы их застали врасплох, и летчики не столько спали, сколько прислушивались к шуму моторов в темени ночи...

Погода резко изменилась. Вместо высокого темно-синего звездного неба утро преподнесло летчикам низкие облака, несущиеся над самой землей. Молча, без песен ехали они на аэродром. Все напряженно прислушивались к звукам, доносящимся из степи. Но что можно было услышать сквозь натужное подвывание мотора и дребезжание разбитой на проселочных дорогах машины?

Стоянки встретили ревом моторов — механики готовили самолеты к вылету.

— Товарищ командир, самолет к полетам готов! — доложил Волков, когда Евгений подошел к своей стоянке.

— Хорошо. Погода только сегодня вроде нелетная... А винтовки почему здесь лежат? — поинтересовался летчик, показывая на оружие, сложенное на куче чехлов.

— А, это наши жены, ружья заряжены... Всю ночь в обнимку с ними спали.

— Что-то не замечал, чтобы вы очень любили своих «жен». Особенно Карпушкин, — намекнул Евгений на случай, когда Карпушкин даже в караул пришел без винтовки.

— Так то ж когда было! — улыбнулся Карпушкин. — А тут, говорят, немцы прорвались.

— Я и для вас, товарищ командир, патронов припас, — добавил Волков. — Достань, Сергей.

Карпушкин порылся под чехлами и вытащил черную картонную коробку.

— Здесь триста патронов, — сказал он, протягивая коробку.

— Откуда столько?!

— А тут мимо автоматчики проходили. Отдали, чтобы лишний груз не тащить. Вот мы и взяли. — Патроны автомата ППШ были точно такие же, как и у пистолета ТТ.

— Лишний груз?

Евгений еще слишком мало был на фронте и не мог себе представить, чтобы солдаты делали подарки, по триста патронов. Он привык к условиям, когда за каждый израсходованный патрон нужно отчитываться, сдавать стреляную гильзу. Однако дебаты на эту тему продолжить не пришлось.

— Товарищ командир! — издали закричала Галя Бурмакова, высокая, крепко сбитая смуглянка, мастер по вооружению из их экипажа. — Вас Королев на КП зовет!

— Что там?

— Не знаю. Вылет, что ли... . Евгений побежал к командному пункту полка.

— Ну, Женька, сейчас пойдем на штурмовку. Ты ж еще в Карловке хотел. Вот и попробуешь!

— Куда пойдем?

— Сюда, — Королев показал на карте довольно большой район. — Что найдем, то и будем штурмовать.

Вообще говоря, предполагался полет на «свободную охоту», только штурмовать нужно было не одиночные цели, а хорошо защищенные зенитными средствами скопления танков и автомашин.

Вылетели парой — для большей группы была слишком низкая облачность и плохая видимость. Шли прямо на юг, в сторону Кривого Рога. Под крылом мелькали заросли бурьяна, небольшие лесные посадки. «Как тут ориентироваться? Ничего рассмотреть не успеешь...» Евгений впервые — почти все, что он делал на фронте, для него было впервые — летел на малой высоте. Однако, к своему удивлению, он успел заметить, когда пролетали Искровку, Недай-Воду. Потом повернули на запад и наткнулись на дорогу, по которой шла колонна автомашин. — Штурмуем! — передал Виктор и зашел под небольшим углом к колонне.

Они не пикировали — слишком мала высота, а полого снижались. Метрах в трехстах впереди себя Евгений видел самолет ведущего, а дальше — машины, машины. Одну из них он поймал в прицел. Там она проектировалась маленькой черточкой. Черточка росла, увеличивалась в объеме, и вскоре стало отчетливо видно, что это большой крытый грузовик.

— Выводим! — послышался голос Королева.

— Сейчас... — Евгений нажал гашетку, удостоверился, что пули и снаряды прошили цель, и стал выводить из планирования. Сначала ему показалось, что снаряды были выпущены впустую: машина, которую он только что обстрелял, продолжала катить по дороге. Но тут откуда-то из-под ее кабинй вырвался густой черный дым, брызнуло пламя, машина вильнула в сторону и свалилась в кювет. Есть одна!.. Впереди горела и вторая, подожженная Королевым.

— Пристраивайся! Пойдем дальше!

И Снова под крылом мелькает черно-серая степь, изрезанная оврагами. Выскочили на какое-то село.

— Гуровка! — передал Виктор. — Разворот на сто восемьдесят!

Сразу же после разворота они наткнулись на большое скопление автомашин и танков. Королев с ходу произвел штурмовку. Пока он планировал, ни одного выстрела не раздалось снизу, но стоило ему выйти из атаки, как земля ожила. Десятки огненных трасс потянулись к низким облакам, к ястребку, а внизу, подожженная Виктором, вспыхнула цистерна с горючим.

«А, сволочи!» Евгений стал бить по зенитным точкам фашистов! Огонь с земли прекратился.

«Хорошо!» Он тоже вывел самолет из планирования и моментально очутился в огненном мешке. Справа слева, впереди, сзади — всюду проносились сотни красных огненных шариков. «Маневрировать нужно...» — он слышал, что бомбардировщики делают противозенитный маневр — меняют курс и высоту полета, и не подумал даже, что на этой высоте, когда зенитчики бьют ему прямо в хвост, отворачивая самолет, он только увеличивает площадь цели для гитлеровцев.

Виктор видел, как вокруг его самолета понеслись фашистские пули и снаряды. Потом обстрел неожиданно прекратился. Он подумал, что уже, наверное, вышел из зоны обстрела, и стал разворачиваться, следя одновременно за своим ведомым. В сплошном море огня тот выходил из атаки, начал разворачиваться.

— Что ты делаешь?! Не подставляй всю площадь!
—  Ведомый не отозвался.

— Делаем еще заход!..

Королев почему-то ничего не передавал. На развороте Евгений снова пристроился к нему. Виктор строил маневр для повторной атаки. «Ага, атакуем еще...» И снова немцы обстреливали самолет Виктора, пока не открыл огонь Евгений...

Обстрел снова прекратился неожиданно быстро. «Что-то не то», — Королев оглянулся. Ведомый штурмовал зенитки.

— Молодец! — крикнул Виктор по радио своему ведомому. — Так их, по зенитным точкам бей!

Евгений снова не отозвался. Он начал выходить из атаки, и с земли опять потянулись огненные трассы. Зенитчики били по обоим самолетам сразу. «Так и сбить могут!..» — Виктор рванул ручку управления на себя и ушел в облака. Буквально через десяток секунд он вышел вниз. Зенитный огонь прекратился. За дымкой уже не видно было скопления танков и машин.

— Пристраивайся, Женька, пойдем домой!

Молчание.

Королев оглянулся. Ведомого нигде не было. Черно-серая степь внизу, свинцовые облака вверху, и никого в воздухе.

— Женька! Где ты находишься?

Ответом был только шорох разрядов в наушниках...

Сквозь частую красную сетку зенитных трасс Евгений шел за Королевым. Сейчас и Виктор был не в лучшем положении: такой же огонь окружал и его самолет. Но вот он рванулся вверх, скрылся в облаках. Что с ним? Ранен?

Зенитный огонь утих.

— Витька! Выходи из облаков!

Молчание.

«Не сбили же его, упал бы... Вверх не падают...» — он оглянулся вокруг, страшась увидеть громадный костер разбившегося самолета. Черно-серая степь оставалась пустынной. К свинцовому цвету облаков не примешивался черный траур горящего авиационного бензина и масла.

— Королев! Тебя не вижу. Где находишься?

Молчание.

«Нужно идти домой... Отсюда курс градусов двадцать должен быть... — Евгений посмотрел на компас. Стрелка показывала девяносто градусов. — Так, развернемся влево...» Однако стрелка никак не реагировала на разворот самолета. Он сделал полный вираж, а стрелка так и показывала все время на девяносто. «Куда же идти? Хоть бы солнце выглянуло...» Свинцовый полог надежно скрывал дневное светило, и определить по нему, где юг, а где север, не было возможности.

Евгений беспомощно оглянулся вокруг. «Положеньице... Самолет целый, а куда лететь, не знаю. Так и упадешь. Еще на чьей территории падать придется... Что это там?» В серой дымке что-то промелькнуло и исчезло. «Может, Виктор?» Он развернулся и пошел в направлении мелькнувшего самолета. «Нет, не Виктор...» Это работала пара «горбатых», как называли штурмовики ИЛ-2. «Ничего, когда-нибудь пойдут же они домой... И меня доведут». А пока он решил помочь «горбатым», штурмовать вместе с ними. Но «илы» не приняли его в свою компанию. Стрелки «горбатых» открыли по нему бешеный огонь. «Этого еще мне не хватало! Немцы не сбили, так эти запросто срубят!» Евгений отвалил в сторону. «Сколько они еще будут работать? Может, только пришли, а у меня бензин кончается... Постой, они же, наверное, выходят из атаки в сторону своей территории!» Так это или нет, он не знал точно, но выбора у него не было, и он пошел в том направлении, куда выходили из атак штурмовики.

Путь пролегал вдоль какой-то речушки. На ее берегу показалось село. Какое? Кто там? По улице шло до взвода солдат. Евгений снизился до бреющего. «Немцы! — определил он по цвету шинелей. — Не в ту сторону, наверное, иду...» Все же он решил идти с прежним курсом. Если он неверный, то скоро должен показаться Кривой Рог: «Здесь все речки к Кривому Рогу идут».

Вместо Кривого Рога впереди показался аэродром...

— Что ж ты по радио не отвечал? Тут уже думали, что не вернешься. Обстрел-то приличный был. Понял теперь, что такое штурмовка? Не будешь упрашиваться? — Королев искренне обрадовался возвращению ведомого и сейчас говорил, не давая тому и слова сказать.

В самолете Евгения насчитали шестнадцать пробоин. Были разбиты приемник и передатчик, компас, несколько пуль (как только не загорелся?) попало в бензобак...

— На чем же мне летать теперь? Пока баки сменят... — спросил он подошедшего Архипенко.

— Может, Чугунов сегодня прилетит. Возьмешь его машину. Я сейчас быстренько схожу на КП, узнаю.

— Даст он мне свою машину, как же!..

— А я его, здеся, спрашивать не буду. Ну, я пошел, — и Архипенко направился к командному пункту своей стремительной, казалось даже семенящей, походкой.

Волков уже начал ремонт самолета. Ему помогали и Ананьев, и Карпушкин, и Бурмакова.

— Ну как, Николай, долго провозитесь?

Волков обиделся на нечаянно вырвавшееся у командира экипажа слово «провозитесь», но не подал виду.

— Кто ж его знает... Будут баки, то завтра к вечеру закончим.

— Разве их нет?

— Не привезли еще из Козельщины.

— Так, наверное, и с этими летать можно. Не текут.

— Нельзя... Протектор пока затянул пробоины. Только он растворяется потихоньку в бензине, слизь получается. Забьет фильтры, и мотор обрежет. Хорошо, если на земле. А в воздухе, в бою? Нельзя... — Ну ладно. Давайте помогу вам. Что делать нужно?

— Что делать? Вы свое дела сделали... — Николай показал на пробоины.

— Что я, виноват, что ли?! — в свою очередь обиделся летчик.

Механик смутился.

— Да нет, что вы... Вы только летали, отдохнуть надо... А это наше дело, ремонтировать... И помощников у меня хватает. Всегда бы столько было. Мне бы только командовать осталось! Даже Галка работает.

— Ну, братцы, новостей, здеся, целая куча, — заговорил Архипенко, присаживаясь к костру.

— Прилетит Чугунов сегодня? — спросил Евгений. Его больше всего волновал вопрос, будет ли у него самолет.

— Чугунов? — переспросил Архипенко с таким видом, будто с трудом вспомнил, зачем он ходил на КП. — Чугунов не прилетит. Он разбил машину.

— Как?!

— Как бьют машины? Умненько разбил. Облетывал сегодня утром, сел на вынужденную в какие-то ямы. В общем, от самолета щепки остались.

— А сам?

— Целый... Это не все. Бобров решил перетряхнуть эскадрильи для пользы службы. Шелунцов ведь не вернулся. Командиром второй утвержден Гулаев, его заместителем — Никифоров. И ты, Карлов, туда с Акиншиным переходишь. К нам Лусто...

Когда же эта перетасовка начнется?

— А вот прямо сейчас переруливать машины приказано... Нельзя же без командира эскадрилью оставлять!

* * *

Прошло несколько дней. Напряженные бои на плацдарме продолжались, но авиация обеих сторон бездействовала: низкая облачность, дожди и туманы не давали возможности подняться в воздух. Такая погода при угрожающей неопределенности на фронте угнетающе действовала на летчиков. Все так же они прислушивались к шуму моторов в степи.

У «командного пункта» первой эскадрильи мало что изменилось. Только место Карлова и Акиншина заняли Миша Лусто и Федя Трутнев. Миша был командиром звена, как и Карлов. Он с гордостью носил медаль «За отвагу», полученную за бои под Белгородом, и первое время всем своим видом старался подчеркнуть превосходство над летчиками, недавно прибывшими в полк. Низенький, кругленький, как пышка («старые» летчики поэтому звали его Пупком), он производил довольно смешное впечатление потугами казаться выше и солиднее.