Подарки

В штаб дивизии прибыла делегация от авиационного завода, который шефствовал над нашим полком самолетов Р-5. Гости привезли подарки. Вручить их решили на торжественном вечере в честь 7 ноября. Завод был небольшой, и в полку хорошо знали почти всех рабочих, как и те знали многих «своих» летчиков, штурманов, механиков.

В числе делегатов находилась Леночка — жена лейтенанта Соколова. Летом сорок второго года прибыл на завод получать самолет молодой летчик Саша Соколов. Здесь и познакомился он с Леной — веселой и ласковой девушкой. Они подружились, и вскоре дружба переросла в любовь. В следующий его прилет они стали женихом и невестой. Свадьба прошла шумно и радостно. А потом у Соколовых родилась дочка, тоже Леночка. Лейтенант, еще не видевший дочери, с нетерпением ожидал случая слетать к семье.

Решив преподнести мужу приятный сюрприз — нежданно-негаданно появиться в полку, — Лена не стала сообщать ему, что ее включили в группу делегатов.

В штабе дивизии заводчан накормили, устроили на ночевку и пообещали утром доставить в полк. Лена попросила разрешения, если это возможно, поговорить с [61] мужем по телефону. Дивизионный связист принялся дозваниваться до полка.

...У Соколова русые волосы, озорные карие глаза, полноватая фигура. Неспешная, вразвалочку походка. Он неизменно спокоен и добродушен. Летает чисто, дерется с азартом.

В шумной штабной землянке, получив свое задание, Саша обсуждал со штурманом Димой Ходаевым детали предстоящего полета, когда прозуммерил телефон. Начальник штаба, сняв трубку, удивленно поднял бровь:

— Да, здесь. Минуточку. Соколов, вас к телефону!

Окликнув Сашу, он с любопытством посмотрел на него. Звонили из дивизии. Какие это дела, интересно, могут быть у лейтенанта в штабе дивизии...

— Меня? — переспросил, тоже не менее удивленный, Соколов.

— Да-да, вас.

— Лейтенант Соколов слушает! — проговорил Саша, подойдя к аппарату.

Вдруг лицо его побледнело, он растерянно затоптался на месте, пытаясь как-то поудобнее прижаться к телефонной трубке.

— Лена, ты... Из дивизии? С делегацией? Вот здорово, молодец! Подарки, говоришь, привезли? Доберетесь к нам утром? Отлично, я тут разок слетаю и буду ждать тебя. Не задерживайся там, приезжай скорее. При встрече наговоримся. До завтра, Лена, до завтра!

Положил трубку и замолчал, счастливо ошеломленный. В землянке стало тихо.

— Так это же Леночка Соколова, ребята! — раздался чей-то голос, и тут же поднялся шум: сияющего Сашу поздравляли, хлопали по плечам.

Перед вылетом я подошел к нему:

— Саня, ты там полегче сегодня, не зарывайся. Договорились?

— Понял вас, товарищ старший лейтенант. — Он повернулся и вышел из землянки.

Цель в ту ночь для всех поставили одну — прикрытый мощной системой ПВО вражеский аэродром. Я вылетел первым. Моя задача — раззадорить врага. Пусть включат прожекторы, откроют огонь из зениток. Тем, кто идет за мной, будет видно, где и как лучше прорваться к цели, минуя губительный огонь. Экипажи во тьме не видели друг друга, но знали: впереди и сзади с небольшим [62] интервалом идут к цели машины. Много машин, весь полк.

Темноту впереди проткнули бело-голубые лучи, воздух прочертили трассы зенитных «автоматок», засверкали багровые разрывы тяжелых снарядов. Постепенно в бой втянулся весь полк. Брызгая раскаленным металлом, бесновалось небо. Землю сотрясали взрывы бомб. На стоянках горели немецкие самолеты. В стороне растекалось пламя. Бомба угодила прямо в бензохранилище. Служебные дома за аэродромом тоже объяты пожаром.

Время от времени самолеты попадали в свет прожекторов, но быстро ускользали из этих щупальцев. Я ходил на нижнем ярусе — обстреливал тех, кто держал в луче самолет.

Отбомбившись, одна за другой машины уходили домой. Потерь пока не было. Но вот в перекрестье лучей блеснул самолет. К нему потянулось еще несколько столбов слепящего света. Все зенитки перенесли огонь на эту единственную цель.

Самолет метался, окруженный сплошными вспышками разрывов. Прожекторы передавали его из луча в луч. Все плотнее сжималось огненное кольцо, в центре которого носился, сверкая лаком, одинокий Р-5.

Экипажи, еще не ушедшие к себе на базу, сбрасывали световые бомбы, стараясь помочь попавшему в беду товарищу — ярким светом ослепить зенитчиков, сбить их с прицела.

Но было поздно. Несколько пушечных трасс пересеклись в одной точке. Возникло падающее пламя — это горел хлынувший из взорванных баков самолета бензин, устремляясь к земле рыжим, зыбко коптящим занавесом. Оторванное крыло сверкающим мотыльком неспешно поворачивалось в прожекторном свете, вычерчивая в падении причудливую траекторию. Лишенная крыла машина вошла в крутую спираль, стремительно раскручиваясь и разваливаясь в воздухе. Все было кончено.

Висевшие над вражеским аэродромом «эр-пятые» снизились, яростно били из пулеметов по зениткам и прожекторам, в упор сбрасывали на них оставшиеся бомбы. Гибель экипажа видели все. Оставалось одно: жестоко отомстить за павших в бою товарищей.

...Близился рассвет. Побледнели звезды. Лощины и овраги наливались туманом. Земля лежала тихая и поникшая. Но кого настигла смерть? Чей самолет, оставляя [63] дымный след, прожег ночное небо в своем последнем полете?

Приземлившись последним, я направился к штабной землянке. Вошел, молча оглядел собравшихся там летчиков.

— Соколов?

Все скорбно склонили головы.

А утром, как и обещали, прибыли делегаты с подарками. Они еще ничего не знали о событиях минувшей ночи. Весело и беззаботно переговаривались, радуясь концу длинного и утомительного пути, откровенно, по-хорошему завидовали Леночке — сияющей и заметно возбужденной в ожидании предстоящей встречи с мужем...

Вот так и кончилось их недолгое счастье, промелькнула, как сон, их короткая и светлая любовь.