Танки входят в прорыв

Всю ночь на 14 января войска 2-й гвардейской танковой армии переправлялись на магнушевскнй плацдарм. Находившиеся в обороне гитлеровцы вдруг забеспокоились. Из их траншей то и дело взлетали осветительные ракеты, разрывавшие густую темноту над ничейной полосой. Но ничего тревожного для себя противник, видимо, не обнаружил. Во всяком случае никаких серьезных мер с его стороны не последовало. А несколько скоротечных огневых налетов, произведенных фашистами по нашему переднему краю, скорее всего были вызваны нарушениями отдельными подразделениями световой и звуковой маскировки при занятии ими исходного положения для наступления.

Вскоре передвижение войск прекратилось. Все затихло. Лишь изредка слышались приглушенные голоса механиков-водителей. Замаскировав боевые машины в песчаных ямах и мелком сосняке, они уже в который раз проверяли готовность техники к боевым действиям. Пелена тумана все плотнее окутывала плацдарм.

Этой ночью политотдел армии получил обращение Военного совета 1-го Белорусского фронта, подписанное Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым и генерал-лейтенантом К. Ф. Телегиным.

«Боевые друзья, — говорилось в нем, — настал великий час! Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар...

Славные и отважные воины нашего фронта!

Для того чтобы успешно решить эту задачу, каждый из вас должен проявить на поле боя мужество, смелость, решительность, отвагу и героизм...

Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и танки лучше немецких, и у нас их больше... Эту первоклассную технику дал нам наш родной народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши победы. [50]

Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело против рабства и угнетения. Нас воспитывает, организует и вдохновляет на подвиги наша партия.

В последний и решительный бой, славные богатыри! Ратными подвигами возвеличим славу наших боевых знамен, славу Красной Армии! Смерть немецким захватчикам! Да здравствует победа!»

В политотделе состоялось краткое совещание, на котором присутствовал член Военного совета генерал-майор П. М. Латышев. После моего инструктажа и напутствия Петра Матвеевича политотдельцы направились в войска, чтобы помочь командирам и политработникам довести обращение Военного совета фронта до всех воинов. В соединениях и частях начались митинги. На митинге в 48-й танковой бригаде первым слово попросил старшина Ю. Ф. Горбушко, один из лучших механиков-водителей, участник шестидесяти танковых атак. Он говорил горячо и взволнованно:

— Настали дни, когда мы сведем окончательные счеты с проклятыми гитлеровцами за все их злодеяния, за все горе, которое они принесли советским людям и всем свободолюбивым народам. За все — отомстим им! Я буду беспощаден к врагу. Моя цель одна — всей силой моего грозного танка бить подлых гадов и быстрее добраться до самого звериного логова — до Берлина. День полной победы будет днем великой светлой радости для нас.

Выступили и другие воины. Все они, как и Горбушко, говорили о том, что живут одной мыслью, одной целью — скорее уничтожить врага. Речи-клятвы бойцов свидетельствовали об их высоком патриотическом порыве, готовности с честью выполнить свой долг перед Родиной.

В подразделениях 49-й танковой бригады, где мне довелось побывать, было распространено рукописное обращение к комсомольцам и молодым воинам. Это была инициатива комсорга танковой роты командира тридцатьчетверки лейтенанта Лядова. Он выразил мысли и чувства своих товарищей по экипажу механика-водителя Пяльцева, стрелка-радиста Коровина, командира орудия Максименко, заряжающего Лакодина: «Боевые друзья! Скоро мы пойдем в бой. Много ненависти к гитлеровцам накопилось в наших сердцах. Завтра мы изольем ее смертоносным металлом на головы заклятого врага. Враг принес нам горе и смерть. Вспомните, танкисты, наших родных, близких и любимых, замученных гитлеровцами. Каждый из нас имеет счет ненависти и мести к врагу. Завтра он узнает силу вашего гнева. Ратными подвигами [51] прославим наш батальон и нашу гвардейскую дважды орденоносную бригаду.

Вперед! Вот наш девиз!»

Обращения Военного совета фронта и комсомольского экипажа широко обсуждались в подразделениях. Танкисты дополняли их словами, идущими от сердца. Мое внимание привлекла надпись красным карандашом на обращении Военного совета фронта: «Комсомольцы всегда впереди. Клянемся приказ выполнить с честью!» Автором ее был механик-водитель комсомолец А. Декон. Кроме его подписи рядом значились фамилии командира танка лейтенанта В. Заикина, командира орудия старшего сержанта М. Дунаева, стрелка-радиста Путянина, заряжающего Рыжкевича.

После митинга многие передовые воины, считая за великую честь идти в бой коммунистами, подали заявления с просьбой принять их в ряды партии. «...Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП (б). В предстоящих боях хочу быть в первых рядах наших воинов и бить врага так, как бьют его коммунисты-гвардейцы», — писал стрелок-радист сержант Сироткин. В парторганизацию поступило заявление и командира расчета зенитного орудия старшего сержанта Ф. Лысова. Его хорошо знали в бригаде. При освобождении Украины и Молдавии старший сержант со своими подчиненными сбил 4 вражеских самолета. Отважный зенитчик был награжден орденом Отечественной войны II степени и медалью «За отвагу».

Механик-водитель самоходно-артиллерийской установки старший сержант И. Конев передал секретарю парторганизации согнутый вдвое листок. «Я, идя в бой, подаю заявление в партию, — писал старший сержант. — В этом решающем бою оправдаю призыв Военного совета 1-го Белорусского фронта с честью. Буду жить и бороться так, как учил В. И. Ленин».

Я ознакомился со всеми заявлениями, в которых содержались просьбы воинов принять их в ряды ленинской партии. Все они выражали одну мысль, одно стремление — в самые ответственные минуты связать свою жизнь с партией коммунистов. Чтобы взять дополнительную ношу на свои плечи, получить право по неуставной команде «Коммунисты, вперед!» первым рвануться в атаку, первым вступить в единоборство с врагом.

Вскоре стали поступать донесения из соединений и частей о работе, проведенной вокруг обращения Военного совета фронта. [52]

Все воины, которые, выступая на митингах, давали клятву бить врага по-гвардейски и выражали желание идти в бой коммунистами, с честью сдержали свое слово в последующих сражениях. Уже упоминавшиеся Ю. Горбушко, В. Заикин, И. Конев за мужество и героизм, проявленные ими при освобождении Польши, были удостоены звания Героя Советского Союза, а много других воинов — награждены орденами и медалями.

* * *

Первыми боевую задачу — проделать проходы в минных полях и проволочных заграждениях врага — получили саперы. Они быстро покинули окопы и как будто растворились в темноте. Вскоре то тут, то там стали возникать короткие огневые схватки. Стало ясно: не везде саперы остались незамеченными.

В ту холодную ночь они вынули из мерзлого грунта и обезвредили многие сотни вражеских мин, расчистив тем самым путь танкам и пехоте. Вместе со своими товарищами из 116-го батальона 61-й инженерно-саперной бригады на выполнение боевого задания ушел и комсомолец рядовой Федор Кытин. Перед наступлением в его подразделении состоялось комсомольское собрание, решение которого обязывало членов ВЛКСМ личным примером мужества воодушевлять бойцов при проделываний проходов в минных полях противника.

По сигналу командира роты саперы двинулись к вражеской обороне. Кытин шел впереди. Пробираясь по минному полю, он наткнулся на окоп фашистского боевого охранения, стал обходить его. Но было поздно. Гитлеровцы открыли огонь, стали бросать ручные гранаты. Федор не растерялся и две из них швырнул обратно в окон. Однако третью бросить не удалось. Раздался взрыв. Острый осколок впился бойцу в ногу. Несмотря на нестерпимую боль, сапер выполнял задачу. Ползти стало труднее. От растаявшего снега намокло и потяжелело обмундирование. Свет вражеских ракет больно резал глаза. В стороне остался второй окоп боевого охранения противника. Наконец Кытин у цели. Он снял и обезвредил восемь противотанковых мин. Появилась первая табличка с надписью «Проход». Федор продолжал свою опасную работу. Рана давала о себе знать, и все же движения сапера были выверенными, быстрыми, четкими.

Когда боец возвращался назад, он наткнулся на вражеских солдат. Начался неравный бой. Кытин был снова ранен. Ослабевший, истекающий кровью, он дрался до тех пор, пока не потерял сознание. [53]

Очнулся Федор в немецком плену. Как выяснилось потом, сразу начался допрос. Но солдат отказался отвечать на вопросы гитлеровцев. Его начали пытать. В ответ — молчание. Взбешенные фашисты до смерти замучили сапера, однако так ничего и: не добились. Девятнадцатилетний юноша до конца остался верным присяге, не выдал врагу военную тайну. Указом Президиума Верховного Совета СССР Федору Максимовичу Кытину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

...Перед началом артиллерийской подготовки командующие артиллерией 5-й ударной и 2-й танковой армий генералы П. И. Косенко и Г. Д. Пласков сделали сверку часов со своими подчиненными в соединениях и частях. Командиры, работники штабов еще раз проверили готовность артиллерии, пехоты, танков к атаке, состояние связи.

Этим утром я заметил у себя своеобразную психологическую перестройку. Если в предшествующие месяцы подготовки к наступлению время летело очень быстро и заставляло беспокоиться, переживать, что не успеешь все сделать, то в последние часы перед началом артподготовки оно тянулось томительно медленно.

На исходе ночи землю окутал густой туман. Он помог скрыть от противника последние приготовления к наступлению. И вот уже завершена смена и занятие частями исходного положения. Боевые порядки наших войск уплотнились. На плацдарме стало тесно. Куда ни кинешь взгляд — орудия, минометы, «катюши». На участке направления главного удара их плотность достигала тогда 200 и более стволов на километр фронта.

...Буквально перед артподготовкой ко мне обратился начальник политотдела 9-го танкового корпуса полковник И. Н. Плотников. Он просил разрешения при вводе корпуса в прорыв находиться в 47-й танковой бригаде, являющейся его передовым отрядом.

— На КП корпуса за меня останется мой заместитель подполковник Ефимов, — доказывал Иван Николаевич. — Что и как делать, я его проинструктирую. Опыт у него есть. Он уже оставался за меня не раз...

— А что, — спросил я Ивана Николаевича, — Телехов нуждается в постоянном глазе старшего?

— Нет, что вы... На Телехова можно смело положиться. Тут другое дело. 47-я бригада прокладывает путь главным силам корпуса. Если она успешно выполнит свою задачу и как можно быстрее пробьется к Сохачеву, то и весь корпус своевременно и без больших потерь войдет в прорыв. А это [54] главная задача и командования, и, конечно, политотдела. И еще... когда начинаются боевые действия, я просто не в состоянии усидеть на КП корпуса. Не могу долгое время находиться под тяжестью неизвестности. А в передовом отряде все ясно. Я ведь большую часть войны прошел в батальоне и бригаде. Привык всегда быть в гуще боя, чтобы все видеть собственными глазами...

Мне ничего не оставалось, как согласиться с Иваном Николаевичем. Да и как можно отказать политработнику в желании быть там, где более всего «нужно его присутствие? Ведь передовой отряд обычно отрывается от главных сил на десятки километров, часто оказывается в довольно сложной обстановке: фланги и тыл открыты, кругом враг, который всегда пытается расчленить и уничтожить его. Части и подразделения, находящиеся в передовом отряде, в свою очередь стремятся захватить переправу или другой выгодный рубеж и во что бы то ни стало удержать его до подхода главных сил. Если можно так сказать, он нередко решает задачи со многими неизвестными. И совет, помощь на месте, наконец, личный пример опытного политработника конечно же там принесет неоценимую пользу.

...В предутреннем сумраке в 8 часов 30 минут 14 января западный горизонт магнушевекого плацдарма внезапно окрасился багровым заревом от вспышек орудийных залпов. Заработала артиллерия. Тысячи орудий и минометов обрушили сокрушительный удар на оборону врага. Под гром орудий танки непосредственной поддержки пехоты вышли на исходные позиции.

После двадцатипятиминутного огневого налета по вражеским укреплениям передовые стрелковые батальоны 5-й ударной армии перешли в атаку. В это время я находился на наблюдательном пункте 26-го стрелкового корпуса генерал-майора П. А. Фирсова, действовавшего на главном направлении. Отсюда хорошо было видно, как воины выскочили из окопов и дружно устремились за танками на врага. Вскоре на брустверах вражеских траншей заалели красные флажки. Менее чем за час боя передовые батальоны полностью прорвали первую позицию. И тут же вслед за ними перешли в наступление основные силы стрелковых соединений 5-й ударной.

Из-за плохой видимости наша авиация не поднималась в воздух. Поэтому вся тяжесть боевой нагрузки легла на плечи пехоты, танкистов и артиллеристов. И они действовали быстро, решительно, дерзко. Противник все же опомнился и пытался остановить наши войска контратаками и упорной [55] обороной на второй позиции, которая проходила вдоль железной дороги Варшава — Радом. Особенно сильное сопротивление наступавшие встретили в селе Грабув, превращенном в опорный пункт. Сюда прибыл даже вражеский бронепоезд, но и он не мог спасти положение. После массированного удара артиллерии и танков гарнизон противника был уничтожен, а бронепоезд разбит. Вскоре Грабув пал. Гвардейцы 5-й ударной, не снижая темпа продвижения, устремились к третьей оборонительной позиции.

На наблюдательном пункте 26-го гвардейского стрелкового корпуса я услышал о героических делах передового отряда в составе усиленного стрелкового батальона, где командиром был коммунист майор А. И. Бельский. Стрелков поддерживал наш танковый батальон майора В. А. Гнедина.

Части 89-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора М. П. Серюгина завершали прорыв главной полосы обороны. Под их напором гитлеровцы на ряде участков начали отход к реке Пилица. На западном ее берегу у них были заранее подготовлены полевые укрепления. Здесь имелись сплошные траншеи с ходами сообщения, пулеметные и орудийные дзоты, проволочные заграждения, минные поля. Именно здесь противник рассчитывал остановить наши войска.

Чтобы сорвать замысел врага, не дать ему возможности закрепиться на пилицком рубеже, комдив приказал продолжать наступление и в ночное время. Передовому отряду он поставил задачу с ходу форсировать Пилицу и захватить плацдарм на ее западном берегу. Майор Бельский хорошо понимал, что выполнить ее непросто. Батальон с боями прошел немалый путь, люди устали. А до реки еще около восьми километров. Но нельзя делать передышку: в районе Михалув обнаружен мост, который нужно захватить и удержать до подхода главных сил. Каждая минута на счету, и залог успеха — в стремительном продвижении.

Комбат решил стрелковые роты десантировать на танки и преследовать врага по параллельным дорогам.

— В бой за населенные пункты не ввязываться, — напутствовал он командиров рот. — Главное — захватить мост и плацдарм за рекой.

Скорость продвижения повысилась. Подразделения умело обходили вражеские укрепления, уничтожали выставленные на дорогах заслоны. Ночью батальон достиг Пилицы как раз напротив села Михалув. Немного в стороне виднелся деревянный мост. [56]

Цель близка. Можно атаковать фашистов, используя темноту и внезапность. Но не спешит комбат. Гитлеровцы наверняка не дадут выйти на мост. А ведь можно форсировать Пилицу по льду севернее села, а затем обрушиться на него. Поводить фашистов за нос. Комбат сразу же отдал соответствующие распоряжения ротным.

Первой к реке вырвалась стрелковая рота старшего лейтенанта А. Шарова. Гитлеровцы открыли сильный огонь, но не смогли сдержать натиск наступавших. Стремительным броском воины преодолели Пилицу по льду севернее моста, достигли западного берега и ворвались в первую траншею врага. Все произошло настолько быстро, что гитлеровцы были ошеломлены. В этой схватке мужество и бесстрашие проявили коммунисты А. Куземченко, А. Фомин, П. Кузнецов, И. Бирулин, О. Садыков, Н. Акишев. Они все время находились впереди атакующих, были стойки и тогда, когда противник контратаковал. О их героических действиях так рассказывал после боя рядовой Новак:

— Вырвался я вперед, казалось, первым доберусь до гитлеровцев, а Бирулин все-таки меня опередил. В траншее на меня фашист набросился, а Садыков — тут как тут, уложил его... Молодцы ребята!..

Смело, находчиво действовали и другие воины. Рядовой Осовпян спас жизнь лейтенанту Ситникову. Группа гитлеровцев набросилась на офицера. Одного из них он срезал очередью из автомата, но остальные продолжали наседать. И тут подоспел Осовпян. Он из карабина в упор поразил двух вражеских солдат и стал орудовать штыком. Через несколько минут рукопашная схватка закончилась победой гвардейцев. Вскоре траншея была очищена от противника.

Использовав успех передовой роты, другие подразделения батальона преодолели реку и с боем стали продвигаться в сторону моста. Противник продолжал оказывать упорное сопротивление. Непосредственно на подступах к мосту разведчики обнаружили минные поля. Густо была заминирована и бревенчатая дорога на болотистом участке. В дело вступили саперы, возглавляемые коммунистом сержантом А. Е. Шиндером. Под вражеским огнем они в короткий срок проделали проходы для танков и пехоты. Путь для наступающих был открыт.

И вот уже бой разгорелся у самого моста. Отделение саперов под командованием старшего сержанта Ф. Е. Тарасова получило задачу пробраться к мосту и разминировать его. Тарасов тревожился, что они не успеют, что мост с минуты на минуту может взлететь на воздух. [57]

Старший сержант и еще двое саперов кинулись к мосту. Остальные прикрывали их огнем. Воины побежали вдоль кромки крутого берега у самой воды и вскоре достигли цели, стали тщательно обследовать сваи и толстые перекладины. В двух местах они обнаружили жгуты электропроводов, тянувшихся к толовым зарядам. В ход пошли саперные ножи. У верхних продольных брусьев командир отделения заметил авиационные бомбы. Сверху к ним также тянулись провода. Перерезать их не составляло особого труда.

Взобравшийся по сваям вверх старший сержант Тарасов подал условный сигнал отделению: все в порядке.

Уже на берегу он передал со связным командиру батальона сообщение о выполнении приказа и о том, что принял решение влиться с отделением в боевые порядки пехоты, чтобы удержать мост. Воины занимали оборону, приспосабливая захваченные траншеи и окопы для ведения огня в западном направлении.

Обстановка усложнялась с каждым часом. Сюда рвались отступающие гитлеровцы, чтобы переправиться через Пилицу. Контратаковал противник и с запада. Заняв круговую оборону, батальон под командованием майора Бельского упорно удерживал захваченный мост и небольшой плацдарм.

Вскоре на противоположный берег начали переправляться стрелковое и танковые подразделения. Они с ходу вступали в бой, оказывая поддержку войскам, находившимся на плацдарме. Совместными усилиями на ряде участков противник был отброшен.

Ранним утром 15 января 47-я и 49-я танковые бригады, продвигавшиеся вслед за войсками 5-й ударной армии, подошли к Пилице. Поиски бродов не увенчались успехом. Полковник Т. П. Абрамов уже знал, что действующие южнее стрелковые части захватили мост. Он немедля повел туда бригаду, чтобы переправиться, а потом, повернув на север, выйти на свое направление, Этому примеру последовал и командир 47-й танковой бригады полковник П. В. Копылов. Но пробиться к мосту было не просто. Сюда со всех сторон подходили стрелковые части. Пришлось танкистам стать в «живую очередь». В то время это была единственная мостовая переправа на направлении действий 5-й ударной и 2-й гвардейской танковой армий. Малозаметный на карте небольшой населенный пункт Михалув неожиданно приобрел важное значение.

Вместе с командиром 12-го танкового корпуса генерал-майором Н. М. Теляковым и начальником политотдела корпуса полковником А. А. Витруком к захваченному мосту в [58] то утро выехал и я в надежде помочь нашим передовым отрядам быстрее переправиться через Пилицу. Что мы только там не увидели! Артиллерия разных калибров на конной и механизированной тяге. Автомашины и повозки с боеприпасами и другими грузами, санитарные машины, ремонтно-технические летучки, полевые кухни. Навстречу этому потоку с плацдарма, где гремел и разрастался бой, шли машины и подводы с ранеными бойцами, возвращались обозы с тарой за боеприпасами. Их пропускали без очереди.

Регулировать эти встречные потоки при одностороннем движении оказалось делом нелегким. И мы поражались выдержке и расторопности командира 237-го стрелкового полка подполковника В. В. Бунина, выполнявшего обязанности коменданта переправы и разбиравшегося в многоголосии просьб, требований и жалоб. Он каким-то особым чутьем улавливал, кого нужно пропустить немедленно, а кто может подождать. И все как должное принимали его решения. Образовавшаяся пробка стала рассасываться.

У переправы ожидали своей очереди и передовые отряды нашей армии. У танкистов неожиданно появился час-другой свободного времени. Стой в колонне и жди команду на очередное продвижение поближе к мосту. Я решил пойти в подразделения 49-й танковой бригады. Хотелось поговорить с людьми. Ведь до боя оставалось четыре шага...

— Давай заглянем к твоим ребятам, Дмитрий Иосифович, посмотрим, что они делают, — сказал я начальнику политотдела бригады полковнику Цыгану. Тот охотно согласился.

В голове бригады находилась рота старшего лейтенанта А. А. Аматуни. Мы уже рассказывали о воинах этого подразделения, которое отличалось особой спайкой. Около танка комсорга роты лейтенанта Олега Матвеева собрались комсомольцы Алексей Васильев, Владимир Пермяков, Александр Марков, Виктор Жиделев, Ншан Дарбинян, Николай Елкин, Василий Хлебников, Сергей Лепетюха, Николай Миненков, Григорий Попеловский и недавно принятый в ряды ВКП(б) Сергей Мацапура. Командиры танков, механики-водители, командиры орудий, заряжающие, стрелки-радисты тесным кольцом обступили комсорга. Жизнерадостный всезнающий Олег словно магнитом притягивал к себе товарищей остроумным словом, доброй шуткой, дельным советом. В роте все знали, что в любой обстановке Матвеев не подведет, поможет в беде, не пожалев ничего для товарища. [59]

Когда мы подошли, разговор велся о сложившейся за Пилицей обстановке, об авангардной роли комсомольцев.

— Боевую задачу вы усвоили неплохо, настроение бодрое, — говорил Олег. — Значит, будем бить врага по всем гвардейским правилам. Хочу напомнить — мы завели личные боевые счета ненависти и мести фашистам. Надо ежедневно интересоваться, кто сколько уничтожил гитлеровцев, вражеской техники, какие захвачены трофеи. Всякий счет любит точный учет...

Слова комсорга вызвали оживленный комментарий. Матвеев подождал, пока утихнут страсти, а затем продолжил:

— Считать надо живых и битых гитлеровцев поштучно, без округления. Так же и захваченные и подбитые танки, самоходные орудия, пулеметы, автомашины, пушки. Записывать в боевые счета нужно то, что видел не только сам, но и весь экипаж и, конечно, командир танка.

Вместе с кухней в батальон прибыла почта. Танкисты бросились вначале за письмами и газетами и тут же стали разворачивать дорогие сердцу треугольники, делиться новостями из дому.

Я рассказал танкистам о героических подвигах подчиненных майоров А. И. Бельского и В. А. Гнедина из 5-й ударной армии, которые первыми вступили в бой и обеспечили выход нашей танковой армии на рубеж ввода в сражение.

— Так что мы у них в долгу, — сказал Елкин.

— Правильно...

Затем направился в колонну 47-й танковой бригады. В уже знакомом читателю 3-м батальоне (командир майор М. И. Андросюк, замполит капитан А. А. Федорович) состоялся любопытный разговор с танкистами. Я поинтересовался, насколько ясно и четко они представляют себе боевые задачи батальона, всей бригады как передового отряда корпуса, ее назначение, а также характер местности на сохачевском направлении. Каждый экипаж твердо знал не только общий замысел, но и свой маневр. Чувствовалось, что к этому приложил руку полковник И. Н. Плотников, который находился здесь же и испытывал явное удовлетворение от ответов танкистов.

В разговор вступил командир тридцатьчетверки младший лейтенант В. В. Корсаков:

— А что, товарищ полковник, помните, после обсуждения проекта памятки экипажу танка и САУ вы смотрели нашу карту с наметками плана наступления нашей армии? [60] Как видите, мы тогда правильно определили ход операции...

* * *

После переправы передовые отряды вместе со стрелковыми частями 5-й ударной армии сбили врага с занимаемых позиций южнее Гнеевице, затем, обогнав боевые порядки пехоты, начали стремительно продвигаться в двух направлениях: 47-я танковая бригада — на северо-запад к городу Груец, 49-я — на Блендув.

...Во второй половине дня погода начала улучшаться. Прекратился снегопад, поредел туман. Выглянувшее из-за облаков зимнее солнце посылало на землю свои холодные лучи. В воздухе появились наши штурмовики, вылетевшие для поддержки танкистов. Это было очень кстати: вражеская артиллерия задержала наступление танкового батальона, которым командовал майор А. Ф. Бранцевич. Командир бригады полковник Н. В. Копылов связался с командованием 197-й штурмовой авиадивизии и проинформировал его о сложившейся обстановке. Не прошло и десяти минут, как ведущий группы штурмовиков по радио запросил координаты штурмовок. Представитель авиадивизии лейтенант Басов, находившийся на командном пункте бригады, тут же сообщил летчикам необходимые данные. Несколько заходов сделали штурмовики над позициями артиллерии противника. От метких ударов авиаторов вражеский огонь ослаб. По сигналу майора Бранцевича танки с пехотой устремились к городу Груец.

Гитлеровцы превратили Груец, как и другие города, находящиеся на пути наступления главных сил 2-й гвардейской танковой армии, в крупный опорный пункт и стремились во что бы то ни стало удержать его. Фашисты понимали, что потерять Груец значит лишиться рокады и двух шоссейных дорог, идущих на запад от Вислы.

Подразделения 47-й танковой бригады еще до наступления темноты достигли окраины города и приступили к его штурму. Одной из первых в Груец ворвалась действовавшая в качестве головной походной заставы батальона танковая рота, усиленная батареей САУ и взводом бронетранспортеров. Ее возглавил заместитель командира батальона старший лейтенант Е. М. Волков. Этот двадцатипятилетний, но уже опытный фронтовик на магнушевском плацдарме был принят кандидатом в члены ВКП(б). Получая из рук начальника политотдела бригады полковника В. А. Телехова кандидатскую карточку, Евгений Волков дал клятву [61] оправдать высокое звание коммуниста. Офицер помнил о своей клятве, умело руководил подразделением, показывал личный пример мужества и отваги. Слаженно действовали и его подчиненные. Танковые экипажи оказывали своевременную огневую поддержку наступавшему впереди взводу мотострелков.

На площади города путь бойцам преградил пулемет врага, который вел огонь из каменного дома. На выручку пришел экипаж танка Евгения Волкова. С короткой остановки офицер метко поразил цель. Мотопехотинцы продолжали наступление. Вдруг из-за угла здания показался фашистский танк. Выбрав удобный момент, старший лейтенант Волков подбил его. Танкисты и мотопехотинцы упорно продвигались к центру города.

Вечером 15 января Груец был взят. 47-я танковая бригада вышла в тыл 337-й фашистской пехотной дивизии и другим частям противника. Рокадная дорога, идущая из Варшавы на юг к Радому, была перерезана. Танкисты продолжали наступление в северо-западном направлении на Мщонув.

В разведке от третьего танкового батальона находился взвод лейтенанта В. И. Кравченко. На подступах к Мщонуву разведчикам удалось настигнуть и разгромить колонну противника. Только в плен было взято 20 гитлеровцев.

Рано утром 16 января передовой отряд находился уже возле Мщонува. Проанализировав обстановку, полковник Н. В. Копылов решил нанести удар по гарнизону города с фронта и тыла. Первый батальон, в авангарде которого действовала рота под командованием старшего лейтенанта Е. М. Волкова, атаковал юго-восточную окраину Мщонува. Второй — с десантом мотопехоты обходил город с севера. Он имел задачу ударить по врагу с тыла и овладеть северозападной окраиной города.

Одним из первых в город ворвался танк, ведомый старшиной Ф. В. Дьячковым. Я запомнил этого воина, когда в подразделениях армии обсуждалась памятка танкистам в наступательном бою. Он тогда делился своим опытом:

— Во время боя в населенном пункте главное в том, чтобы все примечать. Улица узка, простора никакого, а каждый дом может огнем встретить. Надо маневрировать умело, вести огонь с толком, укрытия вовремя находить...

Федор Дьячков — в прошлом один из лучших механизаторов Воронежской области — на фронте прошел большую школу: был пехотинцем, минометчиком, разведчиком, а затем освоил специальность механика-водителя. Он всегда [62] отличался тем, что умело маневрировал в бою. Вот и сейчас, когда к перекрестку подошла вражеская самоходка и стала разворачиваться для открытия огня, Федор дал возможность командиру орудия старшему сержанту Байдарову выстрелить первым. Подбитая самоходка загородила путь танку. А ему оставаться на месте никак нельзя. Оценив обстановку, командир экипажа подал команду:

— Машину — во двор!

Дьячков с ходу развернул танк и, повалив забор, проскочил во двор. Через минуту боевая машина застыла за сараем. Надо было осмотреться. Вдруг из соседнего двора, из-за высокой каменной стены, донесся шум. Там было до десятка вражеских подвод, груженных военным имуществом.

Под мощным ударом боевой машины каменная стена рухнула. Танк, ведомый Дьячковым, вырвался на середину двора и стал громить обоз. Заметавшиеся в панике гитлеровцы попадали под меткий пулеметный огонь стрелка-радиста Бочкова...

Так же мужественно и самоотверженно сражались и другие танковые экипажи.

Вскоре бой в Мщонуве стал стихать. Полковник Копылов передал командиру корпуса донесение: «Завершаю очищать от противника Мщонув. Основными силами бригада продолжает наступление на Жирардув».

* * *

Успешно действовала и 49-я танковая бригада под командованием полковника Т. П. Абрамова — передовой отряд 12-го танкового корпуса. Преследование отступавшего противника велось по двум параллельным маршрутам. По левому на открытом фланге наступал 2-й танковый батальон капитана В. В. Павлова, усиленный батареей самоходно-артиллерийских установок, ротой автоматчиков и отделением саперов. По правому маршруту впереди двигался 1-й танковый батальон майора Л. В. Жигалова, имевший такое же усиление. Затем 3-й танковый батальон майора А. Н. Кульбякина и другие подразделения бригады. Для ведения разведки в направлении Блендува был выслан танковый взвод старшего лейтенанта В. В. Бенке.

Передовой отряд стремительно приближался к городу. Танкисты головной роты капитана В. А. Сорокина обнаружили на восточной окраине Блендува в засаде несколько вражеских танков. Три из них в короткой огневой схватке им удалось подбить. [63]

Прибывший к месту боя полковник Абрамов на месте уточнил задачи подразделениям. Основные силы бригады он направил на обход Блендува с юга, а танковому батальону под командованием майора Л. В. Жигалова приказал охватить город с севера и зайти в тыл оборонявшемуся гарнизону. Таким образом, противник попадал в клещи и лишался путей отхода на запад. Танкисты действовали решительно и дерзко. Гитлеровцы всеми силами пытались вырваться из окружения, но тщетно. Советские воины в коротких схватках успешно громили метавшегося в панике врага.

Вот что доносил командир батальона об успехах роты капитана В. А. Сорокина: «Когда на шоссе появились колонны отступающих немцев, танкисты стремительно атаковали и разгромили их, уничтожив 9 орудий, 90 автомашин, 6 минометов, 12 пулеметов, уничтожили более 200 фашистов. Вступившие в уличные бои пехотинцы, поддержанные танками, на рассвете 16 января ликвидировали окруженный в Блендуве гитлеровский гарнизон».

В бою за освобождение этого польского города отличился механик-водитель танка П. А. Люлин. Ранее за подвиги он уже был отмечен и орденом Красной Звезды, и медалью «За отвагу». Ведомая им тридцатьчетверка первой ворвалась на северную окраину Блендува. Умело маневрируя, Павлин Люлин не один раз выводил боевую машину из-под вражеского огня, настойчиво продвигаясь к центру города. В узком переулке в его танк угодил снаряд. Все члены экипажа, в том числе и механик-водитель, были ранены. Машина осталась в строю. Сам. истекая кровью, Люлин все же нашел в себе силы вытащить из танка раненых.

Танкисты не покинули поле боя. После оказания им медицинской помощи они заняли свои места в тридцатьчетверке. Боевая машина, ведомая Люлиным, раздавила несколько вражеских огневых точек, разбила колонну автомашин, сгрудившихся на перекрестке.

Павлин Алексеевич Люлин был удостоен звания Героя Советского Союза.

Так передовые отряды своими смелыми, решительными действиями в глубине вражеской обороны пробивали пути для наступления главных сил танковых корпусов в тыл варшавской группировки противника.

Только за первые сутки 47-я танковая бригада прошла с боями свыше 90 километров. Это был большой успех. Но пусть не сложится у читателя мнение, что все нам [64] удавалось легко и просто. Мы тоже несли потери. Фашисты дрались с яростью обреченных. На польской земле осталось немало могил с пятиконечными звездами на обелисках...

* * *

А сейчас вернемся к более ранним событиям. Расставшись с передовыми отрядами в районе Михалува, я поехал в северном направлении, к селу Пальчево. Там намечалось строительство одной из мостовых переправ через Пилицу для нашей танковой армии. Для этих целей выделялись 18-я мотоинженерная бригада и 135-й саперный батальон 9-го танкового корпуса. Хотелось посмотреть, как действуют политработники соединения в боевой обстановке. Тянуло меня в эту бригаду еще и потому, что здесь, у Пальчево, должен был принять свое боевое крещение комсомольский 64-й отдельный инженерный батальон майора А. А. Кузнецова.

По пути остановились в фольварке, где расположилась оперативная группа командования 26-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии. Тепло и радушно встретил командир корпуса генерал-майор П. А. Фирсов. В ответ на мою просьбу подробнее рассказать об обстановке на рубеже Пилицы, и особенно в районе Пальчево, генерал подал рабочую карту с нанесенным на ней положением своих войск и соседей, а затем прокомментировал сделанные пометки.

— Стрелковые части корпуса, переправившиеся через Пилицу, — заключил П. А. Фирсов, — почти везде успешно закрепились и отражают контратаки противника. На ряде участков они настойчиво расширяют захваченные ночью и утром плацдармы.

Я в Свою очередь проинформировал комкора об обстановке в районе Михалува. Павел Андреевич как-то скорбно посмотрел лежавшую на столе сводку о численном составе корпуса, вздохнул и, как мне показалось, уже другим голосом спросил:

— А знают ли ваши танкисты, какой ценой нам удалось взломать здесь немецкую оборону, которую противник строил и укреплял почти полгода? Матушка-пехота делает для вас, можно сказать, «чистый прорыв» на всю тактическую глубину... Сейчас на танкистов все надежды. Впереди до самого Одера противник понастроил всяких оборонительных рубежей, только успевай его упреждать, не дай закрепиться. В расчете на вашу помощь в оперативной глубине нам тоже запланирован высокий темп наступления. Надеемся, что гвардейцы-танкисты дадут ход «царице [65] полей». А мы будем стараться быстро использовать ваш успех, не отставать и помогать чем можем.

Я заверил комкора в том, что воины нашей армии перед пехотой в долгу не останутся, и дружба наших войск, их взаимодействие будут крепнуть в ходе наступления.

Вскоре мы были около села Пальчево. Там уже работала группа офицеров, возглавляемая полковником К. Г. Бельским. Она прибыла сюда вслед за мотострелковыми частями и сразу приступила к разведке Пилицы. Офицеры наметили ось строительства моста и определили задачи саперных подразделений. Ширина реки здесь достигала 120, глубина — 4 метров. Вся местность вокруг покрыта кустарником, западный берег господствовал над восточным. Лед оказался тонким — всего 18–20 сантиметров.

Наличие хотя и тонкого льда позволило принять окончательное решение — строить мост со льда. В данном случае обеспечивался широкий фронт работ всем батальонам. Каждый из них получил участок длиной в 40 метров. Комсомольскому батальону предстояло работать у своего берега. Командование бригады считало, что это несколько облегчит труд молодых саперов.

К реке стали прибывать машины с деталями сборного моста. Вел колонну начальник штаба 64-го инженерного батальона майор А. Б. Хачатуров.

Политработники 18-й мотоинженерной бригады во главе с начальником политотдела подполковником Л. А. Кадушиным разъяснили саперам, что строительство переправы — это важнейшая боевая задача, выполняемая в интересах успешного наступления целой танковой армии, и ее надо решить в предельно сжатый срок. «Каждый метр готового моста приближает нашу победу!» Эти слова комсорг батальона старшина И. П. Савельев написал на фанерном щите и установил его на западном берегу реки.

Не только словом, но и делом агитировали политработники подразделений, бригады. Они включились в разгрузку машин, доставлявших строительные материалы. Работа спорилась.

Через лунки во льду стали забивать сваи. И тут оказалось, что река у восточного берега глубже, чем предполагалось. Комсомольскому батальону, таким образом, выпала доля строить переправу не в облегченных, а в более сложных условиях, чем остальным. Ведь менять участки уже было поздно. [66]

Работа не прекращалась и ночью. Трудно в такой обстановке даже мастерам, не говоря уже о новичках, не имеющих достаточного опыта. И тем отраднее было наблюдать, что молодежь не пасует перед трудностями, показывает твердый характер.

Ночь была на исходе. Вдали все отчетливее вычерчивался горизонт. В это время противник начал артиллерийский обстрел по площадям. Снаряды ложились в стороне, метрах в 200–300 от строящегося моста. Никто из саперов не обращал на них внимания. Наоборот, работа пошла еще более споро. Не прекратилась она и после того, как рядом с участком роты капитана И. И. Шатилова разорвался снаряд и осколком ранило старшего сержанта Наумова. Находившаяся здесь батальонный врач Степанида Филипская быстро сделала ему перевязку. Наумов продолжал выполнять боевую задачу.

Вскоре над Пилицей прозвучал голос замполита батальона майора И. А. Горового, усиленный мегафоном. Он называл имена тех, кто первыми забил сваи, кто достиг высокого качества и темпа в работе, — командира взвода В. Д. Злыдарева, комсорга роты Александра Хвостикова, саперов Николая Марченко, Григория Семенова, Павла Ерофеева, Ивана Иванина, Ивана Савченко и других.

Около одной лунки обрушился лед. Подготовленная к забивке свая резко накренилась. Еще минута — и она скроется в реке. Ефрейтор Дегтярев прыгнул в воду и удержал падающую сваю. Он долго работал по грудь в ледяной воде, устанавливал насадки, укладывал другие мостовые детали и вышел на сушу лишь тогда, когда все уже было сделано.

Подвели первые итоги. И тут оказалось, что молодые саперы опережают другие подразделения.

А работать становилось все труднее. Лед у моста осел. Материалы приходилось подносить по колено в воде. Люди устали. Темп строительства замедлился. Парторг батальона лейтенант Василий Зайцев, показывая в сторону восточного берега, где в кустарнике сосредоточивались войска, готовые к переправе, сказал саперам:

— Гвардейцы, ваши боевые друзья ждут переправу. Сделаем все, чтобы быстрее дать ход нашей армии на запад!

Солдаты понимали партийного вожака. Работа заметно ускорилась — участился перестук топоров, быстрее доставлялись с берега детали покрытия. [67]

Мост у Пальчево был построен на два часа раньше намеченного срока. Утром сюда прибыл командующий армией генерал-полковник С. И. Богданов. За образцовое выполнение боевого приказа он объявил саперам благодарность и приказал наиболее отличившихся представить к наградам.

Несколько позже южнее Пальчево было закончено строительство второго моста. Его возвели 152-й, 136-й саперные батальоны (командиры майор С. И. Филипский и капитан В. X. Зимин), а также 4-й понтонно-мостовой полк полковника П. И. Масика.

Войска 2-й гвардейской танковой армии переправились через Пилицу. Вслед за передовыми отрядами они повели наступление на сохачевском направлении, охватывая с юго-запада варшавскую группировку противника.

Ночью от начальника политотдела корпуса полковника И. Н. Плотникова, находившегося в передовом отряде, поступило тревожное сообщение. Иван Николаевич информировал, что в уличных боях за города Груец и Мщонув фашисты применили против танков 47-й бригады новое оружие, так называемые фаустпатроны. Они пробивают броню танков и самоходок в любом месте, поражают членов экипажа и вызывают пожар. От их попадания уже сгорело несколько наших боевых машин. Танкисты захватили в плен группу немецких пехотинцев с фаустпатронами, которые они не успели израсходовать в бою.

Об этом я тут же доложил члену Военного совета армии П. М. Латышеву. Он сразу позвонил командующему. После краткого разговора с генералом С. И. Богдановым Петр Матвеевич сказал:

— Дело это серьезное. Бери у замкомандующего по технической части генерала Юкина инженера и выезжай в 47-ю бригаду. Там на месте необходимо детально выяснить боевые свойства нового оружия, тактику противника по применению его в бою и определить основные меры и способы борьбы с ним. К двенадцати часам надо подготовить проект боевого распоряжения войскам. Предварительно покажи Радзиевскому. Мы разошлем этот документ в штабы соединений...

Вместе с П. М. Латышевым мы подготовили специальное донесение в политуправление фронта, в котором сообщали о появлении у противника нового противотанкового оружия и о том, что мы решили предпринять для организации эффективной защиты от него танков и самоходок. Затем стал собираться в дорогу. С собой я решил взять помощника по комсомолу майора Н. С. Пастушенко и корреспондента [68] армейской газеты капитана Л. Б. Дубинского. Генерал-майор Н. П. Юкин выделил в состав нашей группы инженер-полковника В. А. Чулкова.

На рассвете 16 января мы въезжали в только что освобожденный Мщонув. Кое-где еще раздавались выстрелы:, наши автоматчики добивали засевших на чердаках гитлеровцев. 47-я танковая бригада находилась на северной окраине города и приводила себя в порядок. Передышка оказалась кратковременной. Головной батальон уже выступал в направлении Жирардува. До подхода основных сил корпуса в городе оставался танковый батальон майора М. И. Андросюка и батарея самоходно-артиллерийских установок капитана И. П. Пиявчика, составлявшие второй эшелон бригады.

В расположении этих подразделений был оборудован КП бригады.

Там мы встретили полковника И. Н. Плотникова, подполковника В. А. Телехова и замполита батальона капитана А. А. Федоровича. Первым делом осмотрели стоявшие на улицах города поврежденные новым оружием тридцатьчетверки и самоходки. Бросилось в глаза, что в броне каждой из этих боевых машин зияли сквозные пробоины с оплавленным по окружности металлом. Около некоторых машин хлопотали ремонтники, другие стояли сиротливо: их уже отнесли к безвозвратным потерям.

С помощью переводчика допросили пленных. У одного из них оказалась памятка-инструкция по применению фаустпатронов. После перевода и изучения памятки-инструкции, осмотра самого фаустпатрона один из наших автоматчиков произвел два пробных выстрела — по подбитому фашистскому танку и массивной каменной ограде. И в танке, и в стене появились пробоины. Мы убедились, что это безоткатное оружие кумулятивного действия, простое по устройству и в применении, является эффективным средством для поражения бронесредств в ближних, особенно уличных, боях. Вражеские солдаты вели стрельбу, обычно укрываясь в подвалах, на чердаках домов, за противотанковыми барьерами, в отрытых у дорог кюветах, щелях и т. д.

Беседовали мы и с нашими воинами — танкистами и самоходчиками, мотопехотинцами и артиллеристами, участвовавшими в освобождении городов Груец и Мщонув. Они поделились своими наблюдениями, подсказывали, как лучше вести борьбу с вражескими истребителями танков.

В назначенный срок проект боевого распоряжения, согласованный с генерал-лейтенантом танковых войск [69] А. И. Радзиевским, был представлен генерал-майору П. М. Латышеву. Подписанное командующим армией и членом Военного совета, оно тут же было передано в штабы соединений. В документе содержались требования повысить бдительность личного состава, улучшать организацию разведки, быстро оповещать войска о появлении нового оружия, в ходе боя обязательно обстреливать места, где могли укрываться фаустники. Командирам подразделений вменялось в обязанность тщательно продумывать вопросы тактического и огневого взаимодействия танкистов и мотострелков, изучение с подчиненными боевых свойств фаустпатронов и правил пользования ими.

Словом, боевое распоряжение давало конкретные рекомендации по борьбе с противотанковым оружием врага. Важно было незамедлительно довести их до всего личного состава. За это дело активно взялись и работники политотдела армии. Многие из них после моего инструктажа и изучения немецкой памятки-инструкции, размноженной в политотделе, тут же выехали в войска. Они провели большую работу по разъяснению указанных документов.

Вся политическая и организаторская работа вокруг боевого распоряжения Военного совета проводилась под лозунгом «Убей фаустника — спасешь танк и экипаж!». Так конкретно, емко и точно формулировалась задача наших воинов.

Усилия командиров, штабов, политорганов, партийных и комсомольских организаций принесли свои плоды. В армии значительно снизились потери бронетехники. Новое оружие, поначалу доставившее нам немало беспокойства, не повлияло на темпы наступления советских войск, не оправдала тех надежд, которые возлагали на него гитлеровцы.

* * *

Вечером 16 января штабу армии стало известно, что передовые отряды корпусов достигли Сохачева, а главные силы находились в районе Жирардува, Болимува, Мщонува. Выход наших соединений в глубокий тыл варшавской группировки противника, охватываемой в это время с севера и юга наступавшими с востока советскими войсками и 1-й армии Войска Польского, создал реальную угрозу ее окружения. Час освобождения польской столицы приближался. Вражеское командование, опираясь на мощные укрепления, рассчитывало удержать Варшаву в своих руках, приостановить наступление советских войск на этом направлении. Гитлер неоднократно радировал коменданту варшавского укрепленного [70] района, требуя ни в коем случае не сдавать город. Враг сопротивлялся с фанатическим упорством. Но каковы его дальнейшие намерения? Как он среагирует, узнав о выходе наших войск в его тыл? Только имея исчерпывающие ответы на эти вопросы, можно было ставить новые задачи соединениям.

Штаб армии, возглавляемый генерал-лейтенантом А. И. Радзиевским, предусмотрел различные варианты действий в ходе наступательной операции на сохачевском направлении. В случае продолжающегося сопротивления гитлеровцев в районе Варшавы предполагалось повернуть часть сил на восток (1-й механизированный и 9-й танковый корпуса) для нанесения по варшавской группировке удара с запада. Если же противник начнет отход, фронтом на восток разворачивался лишь 1-й механизированный корпус, находившийся во втором эшелоне армии. При таком повороте событий он получил бы задачу временно перейти к обороне, защитить открытые фланг и тыл танковой армии в районе Жирардува и Сохачева и не допустить прорыва фашистов на запад к заранее приспособленному ими к обороне рубежу на реках Бзура и Равка.

Какой из этих вариантов выбирать, зависело от намерений врага, которые предстояло своевременно разгадать. Поэтому и днем и ночью в направлениях Варшавы, Пясечно, Гродзиск, Блоне непрерывно вели разведку выделенные штабом армии и правофланговыми корпусами сильные разведывательные отряды. Особые надежды возлагались на армейских разведчиков 16-го отдельного мотоциклетного батальона майора Г. В. Дикуна и разведотряд 9-го танкового корпуса (командир капитан С. Я. Белозер).

В тот вечер я зашел в оперативный отдел армии. Все находились в каком-то тревожном ожидании. И лишь начальник отдела полковник И. Т. Лятецкий не терял оптимизма, был уверен, что необходимые сведения вот-вот поступят.

— Дикун в предыдущих операциях хорошо зарекомендовал себя, — говорил он, — всегда вовремя добывал нужные разведданные. И сейчас не подведет...

И на этот раз майор Г. В. Дикун оправдал надежды штаба армии, образцово выполнил боевую задачу. Проникнув в глубину вражеской обороны, он повел разведку на широком фронте. На дорогах организовал засады для захвата пленных, внезапно совершал налеты на противника. Майор первым доставил в штаб «языков» и другие ценные сведения о [71] начале отхода варшавской группировки гитлеровцев на запад, то есть на открытый фланг и тыл нашей армии.

Когда в штабе допрашивали пленных, помнится, один из них жаловался на «парадоксальное положение», складывающееся западнее Варшавы: русские танкисты и мотоциклисты, мол, наступают теперь и в восточном направлении, а нам, дескать, приходится с боем прорываться на запад. Приятно было слышать такие слова. В то же время войскам нашей армии тогда приходилось нелегко.

Особое беспокойство у командования вызывало положение частей и подразделений тыла. К тому времени в прорыв в направлении наступления главных сил уже вошла возглавляемая начальником политотдела тыла подполковником Н. И. Кузьминым армейская автотранспортная колонна с подвижными запасами основных материальных средств. Она насчитывала почти 500 автомашин с горючим, боеприпасами и продовольствием. Когда стало известно об отходе варшавской группировки противника, колонна подходила к Жирардуву.

За счет этих запасов начальник тыла армии полковник П. С. Антонов планировал создать головное отделение армейского склада на грунте, чтобы скорее высвободить автотранспорт для очередного подвоза из-за Вислы необходимых грузов. Группа офицеров во главе с начальником штаба тыла подполковником Н. М. Софроновым вела рекогносцировку местности для размещения этого склада.

По решению заместителя командующего армией по технической части генерал-майора Н. П. Юкина к Жирардуву выдвигались армейские ремонтно-технические и эвакуационные подразделения. В районе города намечалось развернуть армейский сборный пункт аварийных машин и базу для восстановления поврежденной боевой техники.

Короче говоря, все дороги были забиты боевыми и тыловыми подразделениями, у которых имелись весьма ограниченные возможности для осуществления маневра в критической ситуации. Вне дорог в ту слякотную зиму было трудно проехать.

В данной обстановке от танковой армии требовались значительные силы, чтобы надежно прикрыть с востока свой правый фланг и тыл. Для этой цели по решению Военного совета армии выделялись 1-й механизированный корпус, армейские резервы и часть сил 9-го танкового корпуса. 1-й механизированный корпус поддерживала 198-я легкая артиллерийская бригада (командир полковник М. А. Грехов, начальник политотдела полковник А. Е. Куделько). Основные [72] же силы армии имели задачу продолжать наступление на сохачевском направлении и форсировать реку Бзуру.

До сих пор войска армии вели боевые действия фронтом на север и на запад. Теперь создавался третий фронт, обращенный на восток. Если взглянуть на карту того времени, то бросится в глаза, что линия фронта армии напоминала букву «П», направленную своей вершиной на север. Протяженность фронта достигала более ста километров. Значительно труднее стало управлять войсками.

Новую задачу следовало в кратчайший срок довести до командиров, штабов и политорганов правофланговых соединений. Но это далеко не все. Требовалось оказать конкретную помощь политотделам корпусов и бригад в организации партийно-политической работы по обеспечению быстрого перехода к обороне на широком фронте, в психологической перестройке личного состава. Ведь одно дело участвовать в стремительном наступлении, бить гитлеровцев и гнать их на запад, а другое — занимать оборону на необорудованных рубежах, где противник имеет значительное превосходство в выборе времени и места для нанесения ударов. Здесь, как никогда, нужны железная стойкость, выдержка и самоотверженность. К тому же воины нуждались в отдыхе: последние ночи они почти не спали.

С учетом этих обстоятельств в войска выехали работники штаба и политотдела армии. В частности, после инструктажа члена Военного совета генерал-майора П. М. Латышева в 1-й механизированный корпус направилась группа политотдельцев, возглавляемая заместителем начальника политотдела полковником А. Н. Колосовым. В нее входили майоры Д. Н. Кузьмин, В. С. Чуркин, Д. Ф. Макиев, М. Н. Зозуля, А. И. Горленко. В 9-й танковый корпус были посланы помощник начальника политотдела по комсомольской работе майор Н. С. Пастушенко и капитаны С. К. Абейдуллин и В. И. Яременко, а в корпусные части — подполковники К. Д. Чеботарев, Д. В. Багаев, В. В. Скворцов и майор И. Г. Костиков.

Основные силы 1-го механизированного корпуса по приказу генерал-лейтенанта С. М. Кривошеина развернулись в боевой порядок на двадцатикилометровом рубеже севернее Жирардува фронтом на восток.

Мотопехотинцы, артиллеристы, воины других родов войск стали рыть окопы, закрепляться, готовиться к оборонительным боям.

Сосредоточенные и вытянувшиеся по дорогам юго-восточнее Жирардува армейские автотранспортные колонны с подвижными [73] запасами материальных средств и находившийся в селе Корытув штаб армии прикрывали с востока подразделения 5-го мотоциклетного полка подполковника А. И. Мурачева.

Напряженно трудились командующий артиллерией генерал Г., Д. Пласков и его штаб. Организуя взаимодействие артиллеристов с другими частями армии, офицеры штаба помогали налаживать прочную, устойчивую противотанковую оборону, способную отразить превосходящие силы врага, оперативно устраняли обнаруженные недостатки.

В ночь на 17 января нашим воинам не раз приходилось вести встречные бои, вступать в рукопашные схватки с противником. 274-й артиллерийский полк подполковника К. Д. Гулеватого из 198-й легкой артиллерийской бригады во время выдвижения на огневые позиции в районе Гузува неожиданно наткнулся на вражеский пехотный батальон, отходивший в западном направлений. Головная батарея быстро развернулась и открыла огонь прямой наводкой. Противник продолжал приближаться. Фашисты не остановились и тогда, когда подошли и вступили в бой другие батареи полка. Гитлеровцы лезли напролом, стремясь любой ценой пробиться к шоссе, идущему из Гузува к реке Бзура. Артиллеристам пришлось пустить в ход автоматы и гранаты. Дело дошло до рукопашной. Много трупов гитлеровцев осталось на поле боя, а их мелкие группы сдались в плен.

В ночной схватке, как рассказывал мне потом генерал-майор Г. Д. Пласков, пример мужества и бесстрашия показали начальник политотдела бригады полковник А. Е. Куделько, работники политотдела армии подполковник Д. В. Багаев, майоры Д. Н. Кузьмин, В. С. Чуркин и другие офицеры, находившиеся в боевых порядках артиллеристов и мотопехотинцев.

...В те напряженные часы мне приходилось заходить к генерал-лейтенанту танковых войск А. И. Радзиевскому, На его рабочей карте, там, где был намечен рубеж, который надлежало занять нашим войскам прикрытия, еще не было сплошной линии. Зато синих стрелок, обозначавших попытки противника прорваться на запад, заметно прибавилось.

У Алексея Ивановича каждая минута на учете. Непрерывно звонили телефоны: командующий армией и штаб фронта запрашивали обстановку. Поступали боевые донесения из армейских частей. Радзиевский собран, спокоен, деловит. Ни одного лишнего слова, ни одного лишнего жеста.

Где-то около полуночи помощник начальника штаба [74] 5-го мотоциклетного полка по разведке капитан Б. П. Морозов доложил о том, что вражеская пехота, усиленная самоходными орудиями, наткнувшись на организованную оборону подразделений этого полка, бой не приняла, а пытается пробиться вне дорог в юго-западном направленпи. Сразу же в этот район был направлен находившийся в резерве 6-й тяжелый танковый полк майора А. С. Бугаенко. И тут же генерал Радзиевский передал в штаб 1-го механизированного корпуса распоряжение о выделении в армейский резерв 9-го танкового полка из 19-й механизированной бригады. Это распоряжение было одобрено командующим армией.

В штаб потоком идут сообщения. Одно из них вызывало тревогу: подразделения пехоты противника, обходя открытый правый фланг 6-го тяжелого танкового полка, приближаются к командному пункту армии и к шоссе, где находились вытянувшиеся на несколько километров автоколонны с боеприпасами, горючим и продовольствием. Резервов под рукой никаких — ни учебных подразделений, ни саперов, ни разведчиков. Тогда А. И. Радзиевский решил бросить в бой приданные армии плавающие автомобили 274-го отдельного моторизованного батальона особого назначения. Как пригодились пулеметы, установленные на этих машинах! Обладая высокой проходимостью, они успешно маневрировали вне дорог. Пулеметчики преградили вражеской пехоте пути к реке Равка, надежно защитили штаб армии и тыловые подразделения.

Не прошел враг в ту ночь в западном направлении и между городами Жирардув и Сохачев, где оборону занимали подразделения, выделенные из 50-й и 65-й танковых бригад. Сочетая огонь и маневр, танкисты громили вражеские части, нанося им большой урон. Умело действовали воины роты, которой командовал двадцатидвухлетний комсомолец старший лейтенант П. Г. Неживенко.

Поздно вечером танкисты оседлали дорогу на пути предполагаемого отхода противника. Экипажи заняли выгодные позиции, замаскировали боевые машины, изучили местность на подступах к населенному пункту с восточной стороны, установили наблюдение. Вскоре показалась вражеская колонна. Впереди шли бронетранспортеры и автомашины в сопровождении дивизиона противотанковых пушек, за которым следовал конный обоз. Колонна двигалась без разведки, гитлеровцы, видимо, не подозревали о сюрпризе, который им подготовлен.

Старший лейтенант П. Г. Неживенко, оценив обстановку, принял решение нанести удар по колонне одновременно [75] в двух направлениях. Группе танков под командованием младшего лейтенанта Глазунова предстояло атаковать противника с тыла. Остальные силы роты во главе с ее командиром должны были ударить в голову колонны. Неживенко рассчитывал на внезапность и стремительность действий, которые не позволили бы врагу развернуть противотанковые пушки.

И вот подана команда на открытие огня. Уверенно действовал экипаж старшего лейтенанта Неживенко. Командир орудия старший сержант Орлов быстро поймал в перекрестие прицела головной бронетранспортер и первым снарядом поджег его. Метко вели стрельбу подчиненные лейтенанта Калабухова и другие танкисты. В колонне противника началась паника.

— Вперед! — приказал Неживенко механику-водителю старшему сержанту Кузнецову.

За танком командира роты устремились другие машины. Ведя огонь на ходу, они стремительно атаковали фашистов. Те стали поворачивать назад и попали под обстрел группы танков под командованием младшего лейтенанта Глазунова. Гитлеровцы заметались. Некоторые из них оказывали сопротивление, остальные пытались выйти из боя и укрыться в лесу. Однако спаслись немногие. В скоротечном бою противник потерял И противотанковых орудий, 7 бронетранспортеров, 50 автомашин и подвод с боеприпасами и несколько десятков солдат и офицеров.

Примерно такая же участь постигла и артиллерийский полк врага, наткнувшийся на нашу засаду восточнее Сохачева. В засаде находились танки роты, которой командовал старший лейтенант М. И. Власов (65-я танковая бригада). В результате короткой схватки гитлеровский артиллерийский полк прекратил свое существование.

Из допроса пленных было установлено, что на запад, к рекам Бзура и Равка, пытались пробиться части и отдельные подразделения 337-й и 251-й немецких пехотных дивизий, а также 46-го танкового и 8-го армейского корпусов. Однако воины нашей армии дерзкими и инициативными действиями сорвали планы гитлеровцев. В этом успехе не было элемента случайности. В сжатые сроки заняв оборону на неподготовленных рубежах, танкисты превратили ее в непреодолимую для фашистов преграду. Упорство, стойкость, боевая активность воинов всех родов войск, повернутых фронтом на восток, явились главными причинами побед в этих скоротечных боях. Основные силы армии продолжали успешное наступление в западном направлении. [76]