Завод в огне
Советские Вооруженные Силы нанесли огромный урон фашистской Германии. Красная Армия громила врага, освобождая один город за другим. Однако летом 1943 года вновь создалась напряженная обстановка на фронтах. Немецкое командование готовилось к новому наступлению в районе Орел — Курск — Белгород. Наносились удары по крупным промышленным предприятиям, изготовляющим оружие.
Хотя фронт к этому времени отдалился от Волги на сотни километров, она продолжала оставаться важнейшей стратегической водной магистралью. Поэтому в апреле возобновились массированные постановки мин на Волге от Астрахани до Саратова, систематические налеты вражеских бомбардировщиков на наши караваны, суда и пристани.
4-я немецкая воздушная армия, базирующаяся в Донбассе, [114] получила приказ обеспечить выполнение директивы Гитлера, обязывающей ВВС громить аэродромы, разрушать бомбовыми ударами авиационные заводы и предприятия, изготовляющие зенитное вооружение, бомбить Горький, Ярославль, Саратов.
С 12 июня вражеские бомбардировщики стали ежедневно производить налеты на Саратов. В 23 часа 25 минут раздавались сигналы воздушной тревоги: к городу приближались вражеские самолеты. Основные объекты налетов — крекинг-завод, железнодорожный мост через Волгу, Улешовская нефтебаза.
Железнодорожный мост враг так и не смог поразить, хотя попыток было сделано много. Надежно защищали его зенитчики и моряки, летчики и артиллеристы.
В ночь с 22 на 23 июня вражеские бомбардировщики прорвались к городу, сбросили бомбы на ТЭЦ, Улешовскую нефтебазу, угодили в стоящую у причала большую баржу с нефтью. Взрыв, пламя. Густой массой горящая нефть разлилась по Волге.
Две бомбы попали на территорию нашего завода. Одна вывела из строя насосную станцию, вторая повредила железнодорожную ветку. Фашисты всеми силами стремились уничтожить завод, выпускающий грозные истребители.
23 июня в 4 часа дня над районом завода на большой высоте пролетел вражеский разведчик. Обстановка осложнялась. Мы собрали руководство завода, партком, завком, комитет комсомола, штаб МПВО. Решили еще раз проверить все средства оповещения и связи, укрытия, маскировку завода, средства тушения пожара, состояние формирований МПВО; привести все силы в боевую готовность.
В 20 часов собрались начальники цехов, секретари партбюро, председатели цехкомов и секретари комсомольских ячеек. Совещание было очень короткое. Поставлена задача: проверить все силы и средства для борьбы с пожаром; в цехах прекращать работу только по указанию штаба МПВО; ни на минуту не задерживать военный ритм производства. Каждая деталь, каждый агрегат, каждый самолет на счету. Не выполнить суточный график — сделать уступку врагу.
В 23 часа 25 минут, точно как и в предыдущие дни, раздался сигнал воздушной тревоги. Руководители завода разошлись по закрепленным местам. Я, секретарь [115] парткома И. Д. Дрюченко, секретарь комитета комсомола Н. К. Родионенко спустились в подвальное помещение, где был оборудован командный пункт.
Штаб в сборе... Сегодня как-то особенно тревожно. Не шутит всегда веселый, неунывающий Коля Родионенко. Из штаба ПВО сообщают, что на дальних подступах к городу движется большая группа бомбардировщиков. Истребители подняты в воздух.
Выйдя из командного пункта, я по наружной лестнице поднялся на крышу здания. Небо чистое, безоблачное. Тихо и светло... Хорошо видны двигающиеся по крышам первого корпуса, материального склада, зданий заводоуправления, ремесленного училища люди со щипцами в руках. Это — оружие от зажигательных бомб. Видны прильнувшие к пушкам и пулеметам наши заводские зенитчики.
Тревожную обстановку той ночи передают отрывки из записей дежурного на командном пункте МПВО завода М. С. Гнедина.
«23 ч. 25 минут. Объявлена воздушная тревога по городской радиосвязи.
23 ч. 55 минут. Первые 30 минут прошли спокойно. В воздухе никаких изменений.
24 часа. Началась стрельба из зениток на дальних подступах к городу с юго-западного направления.
00–6 минут. Начался круговой зенитный огонь.
00–19 минут. На юго-западе, юго-востоке и северо-востоке работают прожекторы в разных направлениях. Начался вновь круговой зенитный огонь.
00–38 минут. Сброшено 7 осветительных ракет над средней территорией нашего завода. Одна опустилась на корпус № 2.
Дана команда о выводе людей в укрытия.
00.40 мин. Сбита осветительная ракета. Ракеты на корпусе № 1. В юго-восточной части три осветительные ракеты и фугасные бомбы.
00–41 мин. Слышен гул моторов, на корпус № 5 сброшена зажигательная бомба.
00–42 мин. Сброшена фугаска на аэродром. В центре корпуса № 5 сброшены фугаски. Фугаски в корпусе № 1, столовой корпуса. Прервана связь с наблюдательной вышкой.
00–45 мин. Связь с наблюдателями восстановлена. Пожар в корпусе № 1. Горит корпус № 5, цехи крыльевой, [116] фюзеляжно-сварочный, сборки фюзеляжей, малярный, заготовительно-штамповочный, приспособлений.
00–49 мин. Сброшены фугаски в районе фабрики-кухни в количестве 5 штук. Пожара не произошло.
00–56 мин. Сброшены фугаски в направлении мастерской № 3 и кислородной.
1 час 05 мин. Горят инструментальный, ремонтно-механический, цех килей и стабилизаторов.
1 час 10 мин. Сброшены фугаски в направлении доски показателей, против гидравлической мастерской. Еще сброшены выше территории завода.
1 час 12 мин. Центральный склад горит, по всей крыше и по всей длине продолжают пылать старые очаги пожара».
Здесь записано далеко не все. Можно понять М. С. Гнедина, человека глубоко штатского, и наблюдателей — работников завода, впервые в своей жизни попавших в такую обстановку.
Бывший член Военного Совета Волжской военной флотилии контр-адмирал Ы. П. Зарембо в воспоминаниях «Волжские плесы» так описывает эту ночь:
«С наступлением темноты десятки зенитных батарей... все корабли были приведены в боевую готовность. Взмыли в небо аэростаты заграждения. Был субботний вечер, но никто в городе и не думал об отдыхе. Город насторожился, вслушивался и вглядывался в ночной сумрак. В полночь послышался тяжелый густой гул... Лучи прожекторов выхватывали из темноты яркие крестики самолетов. Их было много — наблюдатели насчитали более ста бомбардировщиков. Надвигались они волнами. Интенсивный огонь зенитчиков спутал строй вражеских бомбардировщиков. Они торопливо начали сбрасывать свой груз... В Саратове загорелись жилые дома, на окраинах возник пожар»{24}.
Командующий Приволжским военным округом генерал-лейтенант С. А. Калинин в книге «Размышления о минувшем» пишет об этих днях:
«Саратов, бывший до того тыловым городом, стал прифронтовым. Он неоднократно подвергался бомбардировкам вражеской авиации. Особенно привлекали фашистских летчиков военно-промышленные объекты и мост через Волгу. Несколькими прямыми попаданиями авиабомб фашистам удалось поджечь и в значительной мере разрушить один из заводов» {25}. [117]
Я привел эти строки, чтобы те, кто не был с нами тогда на заводе, могли представить себе происходившее.
В командный пункт поступают сообщения о разрушениях, пожарах. В медпункт, расположенный рядом с КП, доставляют раненых. Связь с городом прервана. Нет воды, нечем гасить огонь. Здание содрогается от взрыва, гаснет электричество. Включаем аварийное освещение. Докладывают о пожаре в деревообделочных цехах, где много деталей из добротного высушенного авиационного леса. Перекрытия в корпусах и перегородки в цехах также деревянные.
Главный механик завода М. В. Петриченко и главный энергетик П. Т. Пономарев докладывают, что в 22 часа были проверены все пожарные магистрали, гидранты, все было в порядке. Сделаны записи в книге осмотра. Приказываю немедленно проверить, в чем дело, и эти уже немолодые люди, надев каски, бегом направляются на территорию завода. А в КП все поступают сведения о разрушениях и пожарах.
Никому и в голову не приходила мысль, что вражеская бомба могла попасть в магистральную линию водопровода, идущую из города на завод. Но случилось именно так.
Выйдя из КП, я буквально замер. Перехватило дыхание. Вся территория объята пламенем. Что разрушено, что горит — сразу и не сообразишь.
По радио передан сигнал отбоя. Но огонь бушует, пожирая готовые агрегаты, узлы и детали. Горят деревянные перекрытия и перегородки, большие запасы специально высушенного авиационного леса. Горят склады, где собраны запасы различных материалов и готовых изделий. Гибнет техническая документация. Огонь кромсает, коверкает оснастку. Накаляются станки и прессы. С грохотом обваливаются перекрытия в цехах.
Нельзя терять ни минуты. И, несмотря на падающие бомбы, взрывы, рушившиеся стены корпусов, люди мужественно вступили в борьбу с огнем. Старались спасти все, что можно было спасти. Сбивали огонь там, где осталась хоть капля воды в пожарных водоемах, тушили его с помощью песка, пускали в ход багры, топоры.
Для ликвидации очага поражения штаб МПВО города направил на завод 17 пожарных автоходов в помощь 6 заводским, пожарный поезд Рязано-Уральской [118] железной дороги, подвозивший воду, 650 воинов гарнизона, 50 бойцов формирований МПВО, 2 медицинских взвода, 6 машин скорой помощи. Нам помогали и воины находившегося на станции Саратов-3 воинского эшелона, направляющегося на фронт, многие жители заводского поселка.
В борьбе с пожаром многие рабочие завода и бойцы команд местной противовоздушной обороны получили тяжелые ранения и ожоги, а некоторые погибли. Вот один из примеров героической защиты завода.
Из штаба МПВО дано указание вывести всех работающих ремонтно-механического цеха в укрытие. На боевом посту остались только бойцы МПВО.
Сильный взрыв... Прямое попадание 250-килограммовой фугасной бомбы. Рушатся стены, фермы, перекрытия. Кипящая смола с крыш заливает цех. Но люди тушат огонь, рискуя жизнью.
Под обвалившимися конструкциями оказались В. А. Ткачев, А. Чумак, В. Усенко, Г. П. Князев, Н. К. Климов, З. Пташников. Долго боролись врачи за жизнь Чумака, Усенко, Пташникова и спасли их. В. А. Ткачев, Н. К. Климов и Г. П. Князев погибли.
Погибли в эту же ночь, защищая родной завод, B. А. Сторожева, И. Г. Новичков, Д. К. Галкин, C. А. Мерзенев, С. И. Мичурин, К. А. Закурдаев, Ф. И. Ветлуцкий, К. Н. Коновалов, Н. М. Денисов, А. К. Татарников, А. П. Савинов, С. В. Спиридонов. Их имена не забыты.
Служба МПВО завода ежедневно проводила большую работу по подготовке формирований к внезапному нападению врага. Были своевременно сооружены убежища, щели, рассчитанные на укрытие работающей смены, подготовлены средства борьбы с огнем. И главная задача МПВО — сберечь жизнь многим тысячам людей на заводе — была выполнена. Коллектив был сохранен. Это предопределило наши дальнейшие успехи, быстрое восстановление производства и обеспечение фронта боевыми истребителями.
...С группой работников завода обходим его территорию, аэродром, жилые поселки. Всюду разрушения, воронки от бомб, осколки. Пожар охватил почти все производственные корпуса. Огромные провалы крыш, обвалившиеся, скрюченные в штопор металлические балки перекрытий, зияющие проемы окон и дверей, обгорелые [119] прессы, станки, приспособления. И кругом люди. Они еще ведут борьбу с огнем, ищут среди развалин детали, узлы, инструмент. Все, что можно спасти, надо сохранить.
Тяжелый урон нанесла заводу вражеская авиация. Выведены из строя наиболее важные участки производства. Полностью разрушены цехи холодной штамповки, слесарно-сварочный, крыльевой, фюзеляжный, защитных покрытий, опалубки фюзеляжа, термический, инструментальный, стапельной оснастки, ремонтно-механический, центральный материальный склад. Уничтожено оборудование, заделы, оснастка, материалы, готовые изделия. Значительно разрушены и пострадали от огня механические цехи, цехи шасси, предварительной и окончательной сборки, центральная заводская лаборатория, плазово-шаблонный цех, склады авиационного леса, бензохранилища.
Воронки от бомб на аэродроме, около ремесленного училища, фабрики-кухни, у магазинов, в жилых поселках... В большинстве домов выбиты стекла, взрывной волной повреждены крыши, линии связи, прямым попаданием бомб выведены из строя водопроводная магистраль, канализация, тепловая магистраль от ТЭЦ к жилым домам и заводу. Более 70 процентов производственных площадей, 60 процентов оборудования, незавершенное производство, оснастка вышли из строя. Общий убыток составил более 101 миллиона рублей.
Ранним утром в моем кабинете собрался руководящий состав завода. Необычный вид имели участники этого совещания — усталые, бледные лица, у многих обгорелая одежда и повязки. Здесь в этот ранний час собрались многие из тех, кто в 1930 году на окраине Саратова, среди ковыля и бурьяна, начал строить первенец пятилетки — завод комбайнов. Многие из них пришли на строительство чернорабочими. Строили, учились, выпускали комбайны, а с 1938 года осваивали производство самолетов. В годы войны возглавляли важнейшие цехи я отделы завода. У всех была одна мысль, одно решение: немедленно, не теряя ни одного дня, начинать восстановление завода.
В 7 часов утра 24 июня на завод прилетели заместитель наркома Петр Васильевич Дементьев, заведующий отделом ЦК ВКП(б) Александр Викторович Будников, заместитель начальника управления ВВС генерал-лейтенант [120] Яков Львович Бибиков. Снова обходим завод. Еще не полностью ликвидированы очаги пожара. Особенно долго пришлось бороться с огнем в центральном материальном складе. Никто из работавших в ночную смену не ушел домой. Все заняты: кто продолжает борьбу с огнем, кто очищает завалы, ищет оснастку, инструмент, детали. У всех во взгляде один вопрос: «Что будет с заводом?»
Возвращаемся на командный пункт. Петр Васильевич говорит: «Есть такое мнение в Москве: срочно перебазировать людей, оставшиеся после бомбежки агрегаты, детали, оснастку, оборудование в Сибирь, где недавно начал работать новый истребительный завод». Но у руководства завода было другое мнение: будем работать круглые сутки, по-фронтовому, и, если получим необходимую помощь, восстановим завод в кратчайший срок. Об этом мы и сказали заместителю наркома. Мы знали, что, сделав такое заявление, берем на себя огромную ответственность перед Родиной, перед армией, но были твердо уверены, что это решение правильное.
«Поедем в обком партии, посоветуемся, а затем позвоним наркому», — предложил П. В. Дементьев. Быстро собралось бюро обкома. Я доложил мнение руководящего состава завода. Члены бюро единодушно нас поддержали. Позвонили в Москву наркому. Он, подумав, сказал: «Позвоните И. В. Сталину».
Петр Васильевич доложил И. В. Сталину обстановку и предлагаемое решение. Сталин попросил меня к телефону. «Здравствуйте, товарищ Левин, — сказал он. — Ну как, вам крепко досталось? Какие потери личного состава? Каково настроение рабочих? Сколько времени потребуется для восстановления завода, восстановления производства? Когда начнете выпуск самолетов?»
Мне и раньше приходилось разговаривать с И. В. Сталиным. Но на сей раз в его голосе было много тепла, заботы, тревоги о том, что фронт не получит нужные самолеты. Я рассказал о мнении коллектива, его готовности сделать все необходимое для быстрого восстановления производства. «Но срок, когда достигнем суточного выпуска до налета вражеской авиации, назвать не могу, не готов сейчас ответить», — заявил я.
«Хорошо, — сказал Сталин. — Внимательно все подсчитайте, посоветуйтесь с товарищами на заводе, в обкоме, с Дементьевым и доложите ГКО. Передайте коллективу, [121] что мы поможем саратовцам. Нужно только быстрее организовать выпуск истребителей».
Ехали мы из обкома на завод, а у меня все еще звучал в ушах голос Сталина: «Когда начнете выпуск самолетов?.. Мы поможем саратовцам».
Организовать выпуск истребителей, быстрее восстановить завод! Это требование Родины.
Среди разрушенных корпусов, еще не полностью ликвидированных следов пожара собрался коллектив завода. П. В. Дементьев, А. В. Будников, Я. Л. Бибиков, парторг ЦК ВКП(б) на заводе И. Д. Дрюченко, председатель завкома М. П. Шабров и я поднялись на полуторку. Я доложил о разговоре с И. В. Сталиным, о принятом решении немедленно приступить к восстановлению производства и завода, говорил о необходимости сберечь каждую деталь, агрегат, станок, пресс, начинать одновременно восстанавливать корпуса и налаживать выпуск самолетов. Решено, что рабочие ночной смены уходят отдыхать, первая смена не пострадавших от пожара цехов продолжает выпуск продукции, а остальные начинают восстановительные работы. «Завод жив! Завод будет жить!» — эти слова, прозвучавшие с трибуны-полуторки, вызвали всеобщее одобрение.
Решение о восстановлении завода коллектив встретил громом аплодисментов, криками: «Правильно!», «Ура!» Люди обнимались. У многих по суровым, покрытым копотью и пылью лицам текли слезы.
Снова, как и вчера, в 23 часа 25 минут раздался сигнал воздушной тревоги. Вражеские самолеты пытались прорваться к городу. Поднятые в воздух истребители, плотный огонь зенитных орудий сорвали замысел врага.
Нам предстояло определить, что удалось спасти и что окончательно погибло, что и к какому сроку необходимо восстановить (техническую документацию, оснастку, инструмент, оборудование, энергетические объекты и т. д.), какие нужны материалы.
Требовалось составить графики работ по каждому цеху, службе, решить, где разместить пострадавшие цехи, какое количество рабочих и на какое время выделить в помощь строителям и монтажникам, выяснить, чем нам могут помочь заводы Саратова, наркомат и Государственный [122] Комитет Обороны. Нужно было определить, когда завод начнет выпуск самолетов, и все свести в единый план, суточные, почасовые графики.
Трое суток шла сложная организаторская работа. Партком, завком профсоюза, комитет комсомола составили план партийно-массовой работы, организации соревнования и его показа. Главное — сплотить коллектив для четкого выполнения очень напряженных планов. В обкоме партии собрались на совещание директора и секретари парткомов саратовских заводов для решения вопроса об оказании необходимой помощи нашему заводу.
29 июня на открытом партийном собрании коллектива мы доложили о намеченных мероприятиях. Коллектив направил письмо Государственному Комитету Обороны, в котором дал клятву самоотверженным трудом быстро залечить раны, нанесенные заводу фашистской авиацией.
Восстановить завод и производство! Это означало не только вновь построить разрушенные здания, отремонтировать или пополнить цехи необходимым оборудованием, но и провести реконструкцию, устранить «узкие» места, расширить отдельные участки. Предстояло, восстанавливая разрушенное, выпускать самолеты.
«Превратить катастрофу в паузу, которую необходимо перекрыть, — наш долг перед Родиной» — так была сформулирована задача. Это были напряженные дни для коллектива завода. Предстояло разместить строителей, военнослужащих, организовать работу по составленному плану-графику, принять большое количество грузов. Для размещения прибывших установили армейские палатки на территории от завода до аэродрома (ныне 4-й жилой участок), подготовили помещения ремесленного училища, здания клуба, шкалы на жилом участке. Пришлось проложить несколько железнодорожных путей, построить эстакады для разгрузки грузов. Были созданы оперативные группы по руководству восстановлением производства, диспетчерская служба по обеспечению и контролю за выполнением плана-графика.
В течение трех суток на территории завода и аэродрома были построены навесы, шалаши из фанеры, очищен от разрушений ряд корпусов, в ангарах аэродрома размещены отдельные цехи, пострадавшие во время налета вражеской авиации. [123]
Государственный Комитет Обороны принял постановление о неотложной помощи заводу. Был установлен срок его восстановления — 1 октября (выпуск самолетов должен стать таким же, как и до налета вражеской авиации), утверждены очередность и сроки восстановления разрушенных корпусов. Руководство строительными работами было возложено на начальника Глававиастроя К. Д. Кузнецова и начальника треста № 6 нашего наркомата П. Б. Львовского. Строителей треста перебазировали на завод. Наркомат обороны обязывался в пятидневный срок направить на восстановление завода 3 строительных батальона по 500 человек каждый. Под личную ответственность народных комиссаров Акопова, Ефремова, Казакова, Микояна, Митрохина, Пронина, Соснина, Тевасяна, Устинова и других, председателя Саратовского облисполкома Силина было предложено немедленно выделить за счет любых потребителей в строгом соответствии со сроками, впереди всех заказчиков, строительные материалы, транспорт, механизмы, оборудование, инструмент, приборы. В частности, Наркомат строительных материалов обязывался в пятидневный срок отправить заводу 2000 тонн цемента, 4000 рулонов рубероида и пергамина, 10 вагонов стекла, 250 тонн асфальта; Наркомат лесной промышленности — выделить 16 тысяч кубических метров леса; Наркомат авиационной промышленности — выделить новые и передать с других заводов металлорежущее, кузнечно-прессовое, деревообрабатывающее оборудование и т. д. Грузы в адрес завода должны были доставляться в кратчайший срок. Предусматривалось установить специальное наблюдение за их продвижением.
Для рабочих, занятых на восстановительных работах, было разрешено организовать трехразовое питание без карточек с расходом продуктов из расчета двух норм рабочей карточки, 200 граммов хлеба в день без карточек. Для продажи (без карточек) были отпущены табак, мыло, ткани, обувь, выделены средства для премирования лучших строительных коллективов, отличившихся рабочих и служащих. Большую помощь заводу оказали партийные, советские организации, командование Приволжского военного округа, саратовские заводы. 22 завода города изготовляли нужные нам детали, помогали материалами, механизмами, автотранспортом, палатками; полевыми кухнями. Вместе с нами на восстановлении завода [124] работал летне-технический состав, прибывший с фронта за самолетами. Секретари обкома, горкома ВКП(б), ВЛКСМ П. Т. Комаров, П. Н. Алферов, В. И. Киселев, А. П. Колесник, В. И. Ракушин и другие почти ежедневно днем и поздней ночью бывали на заводе, проверяли выполнение графиков, беседовали с рабочими. Руководство наркомата, начальники главных управлений ежедневно звонили на завод, проверяли, как идут дела, как поступают материалы, оборудование, как организован быт работающих. Раздавались звонки с фронта. Звонили командующий ВВС, маршал авиации А. А. Новиков, командующие воздушными армиями генералы С. И. Руденко, В. А. Судец, К. А. Вершинин, Т. Т. Хрюкин. Спрашивали, чем нужно помочь, когда начнем выпускать самолеты. Восстанавливать завод помогала вся страна.
Если завод объявлен действующим, то он прежде всего должен выполнять план. Следовательно, усилия коллектива должны быть направлены на это. И завод не прекращал своей производственной деятельности. Уже 24 июня работали сохранившиеся цехи: баковый, кузница, цех нормалей, литейный и другие. На пятые сутки — 29 июня — из отвоеванных у огня агрегатов, деталей и узлов в разрушенных корпусах, в наспех построенных из фанеры шалашах, армейских палатках, аэродромных ангарах началась сборка и сдача самолетов.
А в эти дни из Берлина по нескольку раз в день передавались по радио сообщения о том, что Саратовский авиационный завод сметен с лица земли доблестной авиацией фюрера и уцелевшие люди разбежались в заволжские степи.
Но завод жил. Его коллектив мстил врагу, решив досрочно восстановить производство, сделать завод еще лучше, создать условия для более производительной работы в будущем, смонтировать поточные механизированные линии.
Объявлена стахановская вахта. Главной задачей стало достигнуть мощности, установленной планом июня. Завод существовал, выполнял свой долг перед Родиной.
Это были особенно напряженные для коллектива дни. Работали, не зная отдыха. Чтобы сократить время на обеды и ужины, питание организовали прямо на рабочих [125] местах. Тут же были размещены походные военные кухни, а в палатках — столовые.
Многие в те дни обрели новые специальности: каменщиков, плотников, штукатуров, маляров. Рабочие, инженерно-технические работники, служащие завода, прибывший к нам летно-технический состав, солдаты и офицеры, строители работали круглые сутки, восстанавливая корпуса, техническую документацию, оснастку, оборудование. Шло восстановление зданий, и тут же монтировались оборудование и оснастка, собирались узлы и агрегаты.
Партком, завком, комитет комсомола организовали социалистическое соревнование, а редакция «Заводской правды» и выездная редакция газеты «Коммунист» широко освещали его ход на своих страницах. Ежедневно, а зачастую и два раза в день, выпускались «боевые листки», группа художников оформляла «молнии», стенгазеты «Клещи», «Крокодил», «Вперед», десятки других, лозунги. Соревновались все: строители и монтажники, коллективы цехов, прибывшие в помощь нам воинские части.
Два раза в сутки в кабинете директора шло оперативное 30-минутное совещание. Руководители строительства, начальники служб докладывали о ходе выполнения утвержденного графика восстановления корпусов, оборудования, выпуска агрегатов и самолетов. Строго спрашивали с тех, кто не обеспечил выполнения задания.
В конце июля 1943 года в клубе собрались коммунисты, чтобы обсудить ход восстановления завода. На собрании присутствовали заместитель наркома П. В. Дементьев и первый секретарь обкома партии П. Т. Комаров. Коммунисты, одобрив организацию работ, подвергли справедливой критике имеющиеся упущения.
В эти дни коллектив завода обратился с письмом в Государственный Комитет Обороны:
«В ответ на постановление ГКО мы встали на ударную фронтовую вахту с тем, чтобы упорным самоотверженным трудом выполнить задание по восстановлению завода досрочно...
Докладываем, что первая очередь восстановления завода нами уже закончена ранее установленного срока на 3 дня.
Завод стал давать боевую продукцию — ежесуточно 25 процентов своего прежнего графика... [126]
Мы твердо верим, что наш завод после его восстановления будет значительно лучше, сильнее и боеспособнее. Мы этого хотим, мы этого добьемся!»
Завод успешно восстанавливался, и большая заслуга в этом принадлежала коллективу шестого стройтреста. На 10–12 дней ранее установленного графиком срока выполнили работу бригады плотников Полигуды, Федорина, Иванова, Кондрашина, Шабаленко, Савенко; бетонщиков Журлова, Лощинина, Трошина; каменщика Фетисова и другие.
Стахановцы-строители Полигуда, Джоболда, Седов, Игнатьев, Куликов и другие выполняли нормы на 250–300 процентов.
21 августа коллективу строителей были вручены Красное знамя ВЦСПС и наркомата, первая премия и Красное знамя обкома и облисполкома, а переходящие Красные знамена завода — участкам, которыми руководили Гулинский и Шарабаров. Творчески, очень организованно трудился П. Б. Львовский.
С полной отдачей работали в эти дни коллективы главного механика, главного энергетика, работники снабжения и транспорта, которыми руководили М. В. Петриченко, П. Т. Пономарев, К. И. Дудукин, И. К. Решетняк, И. И. Кулиш, Г. И. Иощенко, Т. Ф. Токарев, П. И. Журбин. Восстанавливались разрушенные энергетические объекты, оборудование завода, вышедшие из строя коммуникации жилого поселка. Рядом со строителями треста грудились коллективы ремонтно-строительных цехов завода под руководством Н. О. Бабкина, Н. И. Ларькова, А. В. Арзяева.
Бригада ремонтников заготовительно-штамповочного цеха, которую возглавлял старейший механик А. П. Борзов, в трудных условиях на 8 дней ранее установленного срока восстановила сложнейшие прессы, падающие молоты и другое оборудование.
На заводе и в коллективе строителей нашло поддержку предложение револьверщицы автоматно-револьверного цеха Лидии Абашевой создать сверхплановый фонд стахановской вахты и приложить к рапорту ГКО список людей, выработавших за время вахты сверх задания не менее 100 нормо-часов.
Саратовский обком ВКП(б) и облисполком учредили переходящее Красное знамя коллективу цеха, добившемуся лучших показателей в дни стахановской вахты восстановления [127] завода. За первый месяц вахты отличились коллективы цехов, которыми руководили Н. Востоков, А. Попов, А. Белодедов, П. И. Иванов, М. Петров, И. Калашников, К. Грачев, Б. Воронов, М. Сероглазов, Т. Ольтецян, С. Самойленко, фронтовые бригады Лихачева и Самсонова, комсомольско-молодежные бригады Масленицына, Королева, Федорова, богатыри труда — тысячники Толоконников, Мартынов, Маркелов, Залепукин, Склеров, Смирнов, Крекаус.
Нарком наградил 109 работников завода значком «Отличник социалистического соревнования» и 28 — именными часами. Среди награжденных были рабочие-стахановцы: Е. Аникин, В. Ермолаев, И. Краснощеков, А. Кочетков, А. Ломухин и другие. Изо дня в день увеличивался фонд сверхплановой продукции. Инициатор создания фонда Л. Абашева выработала более 300 нормо-часов, бригады мастеров Денисова — 940, Авдонина — 760, Токовидова — 650, Игнатьева — 388 нормо-часов.
Комсомольско-молодежная фронтовая бригада имени Героя Советского Союза Лизы Чайкиной, которой руководил мастер комсомолец С. Федоров, была признана лучшей в Саратове. На городском комсомольском собрании ей вручалось Красное знамя обкома ВЛКСМ.
Эти дни были днями массового трудового героизма. Приведу только некоторые цифры. Выпущено 10000 чертежей, изготовлено 2500 шаблонов, отремонтировано более 500 единиц оборудования, восстановлено и изготовлено вновь 686 стапелей, прессов, стендов, 4760 штампов, 15513 наименований различной оснастки и специального инструмента, спроектировано и изготовлено 256 единиц различного оборудования, в том числе 22 эксцентриковых и гидравлических пресса.
Через 80 дней и ночей завод был не только восстановлен, но и расширен, увеличилась его мощность. 13 сентября 1943 года, за 17 дней до установленного ГКО и за 7 дней до принятого по социалистическим обязательствам срока, 1740 передовых рабочих, ИТР, служащих, строителей, получивших в социалистическом соревновании право подписи рапорта, доложили Государственному Комитету Обороны, что завод полностью восстановлен, проведена коренная организационно-техническая [128] перестройка всего процесса производства и коллектив ежедневно выпускает то же количество самолетов, которое выпускал до налета вражеской авиации.
План сентября был выполнен на 132,8 процента. Коллектив завода вновь завоевал в социалистическом соревновании первое место и Переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. В октябре было изготовлено столько же самолетов, сколько и в мае, в последующем завод еще более превысил их ежесуточный выпуск. В этой победе — огромная заслуга партийной организации, которая сумела сплотить, мобилизовать и направить коллектив на быстрейшее восстановление завода. В эти дни его второго рождения в партию вступили 270 передовых тружеников, среди них рабочие-стахановцы М. Воробьев, В. Недогреев, Н. Дмитриенко, А. Романов, А. Киселева, П. Мосивитин и другие.
В конце сентября слет стахановцев подвел итоги проделанного и обратился ко всем работающим на заводе с призывом — дать к 26-й годовщине Великого Октября сверх плана полк боевых самолетов. Это обязательство, как и предыдущие, коллектив с честью выполнил. Верховное Главнокомандование получило сверхплановые самолеты для вручения двум лучшим гвардейским полкам.
Победоносно закончилась Курская битва — одно из крупнейших сражений второй мировой войны. Красная Армия сломила хребет гитлеровской Германии, разгромив ее ударные войска. Предстояло освобождение Левобережной Украины с ее угольно-промышленным центром Донбассом — важнейшим экономическим районом страны. К решающим боям готовился Южный фронт под командованием генерала Ф. И. Толбухина, в состав которого входила 8-я воздушная армия. Немецкое командование прочно укрепилось в Донбассе, сосредоточив на этом участке фронта 540-тысячную армию, 5400 орудий и минометов, около 900 танков и штурмовых орудий, до 1100 самолетов.
В эти дни на завод позвонил командующий 8-й воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкин и передал, что имеются случаи течи бензиновых баков. В тот же день позвонил нарком и передал, что по указанию И. В. Сталина директору необходимо утром вылететь на Южный [129] фронт к Ф. И. Толбухину, чтобы лично обеспечить боевую работу «яков».
Отдельные случаи течи баков были обнаружены во время интенсивных полетов вследствие больших деформаций, неоднократных динамическо-гидравлических ударов. У нас на заводе в серийном производстве уже находились усиленные баки. Загрузив самолет Ли-2 такими баками, 16 августа я с группой работников завода вылетел на Южный фронт.
Побывав у командующего фронтом генерала Ф. И. Толбухина, мы уточнили места базирования наших «яков», На выделенном По-2 я вылетел на фронтовые аэродромы. Решили заменить баки на всех самолетах, а, чтобы не сорвать боевые операции, на некоторых под баки проложить листы фанеры и хорошо их закрепить, тем самым воспрепятствовав скоплению под резиновым протектором бензина; одновременно доставлять с завода самолетами новые баки для замены.
Наше решение доложили наркому и Центральному Комитету партии. Мне было приказано до ликвидации дефекта быть на фронте, обеспечить силами ремонтных бригад нашего и других заводов наркомата боеспособность всех истребителей фронта: Як-1, Як-7, Як-9, ЛаГГ-3, Ла-5.
Перелетая с одного аэродрома на другой, мы пробыли на фронте до 1 сентября. Видели упорные, кровопролитные бои, героизм и самоотверженность наших летчиков, танкистов, артиллеристов и пехотинцев. Видели разрушенные города и села, шахты и предприятия. Видели, как, покидая населенные пункты, фашистские варвары уничтожали мирных жителей. Обо всем этом мы рассказали коллективу по возвращении.
Заводские бригады вместе с техническим составом воинских частей провели большую работу по ремонту вышедших из строя истребителей различных типов. Приказом по 8-й воздушной армии отличившиеся при восстановлении материальной части самолетов получили награды. Я был премирован именным револьвером.
За годы войны мне приходилось бывать на разных участках фронта в воздушных армиях, на полевых аэродромах. Это вызывалось необходимостью устранять отдельные недостатки в выпускаемых самолетах, знакомиться [130] с требованиями летно-технического состава, с самолетами, присылаемыми союзниками, для обеспечения их боевой работы.
Во второй половине сентября 1943 года по заданию Ставки Верховного Главнокомандования вместе с генералом Я. Л. Бибиковым мы вылетели на Таманский полуостров для организации работ по устранению выявленных дефектов на находящихся в воздушных армиях американских истребителях «айркобра» и недавно прибывших английских истребителях «Спитфайр».
После посещения командующих воздушными армиями Вершинина и Горюнова я поехал в станицу, где находился командующий Воздушными Силами Красной Армии А. А. Новиков. Тепло, по-дружески встретил меня Александр Александрович, долго беседовали мы. Как все отличалось от совхоза, где ровно год назад мы провели ночь перед возвращением со Сталинградского фронта на завод. Другим было настроение — ведь наша армия наступает, перемалывает вражеские полчища, его живую силу и технику, очищает от фашистской нечисти советскую землю.
Во время пребывания на фронте у меня произошла интересная встреча с бывшим однополчанином Н. Афанасьевым. В 1930 году, будучи секретарем Подольского райкома ВЛКСМ, я был призван в ряды Красной Армии и направлен в одну из авиационных бригад. Здесь мне как-то сразу понравился высокий, широкоплечий, с лучистыми глазами парень. Разговорились. Он оказался тоже комсомольским работником — из Вологды. Было нам о чем рассказать друг другу, поделиться воспоминаниями о работе в долгие вечера, проходившие в необжитой казарме военного городка, где собрались сотни парней из Тамбовской, Рязанской, Вологодской и других областей страны. Были они разные по характеру, условиям жизни и работы, образованию.
Вместе с Афанасьевым мы учились в школе младших авиационных специалистов, были избраны в партбюро роты и школы. Вместе проходили стажировку на аэродроме, обслуживая четырехмоторный самолет ТБ-3 — тяжелый бомбардировщик. Вместе были затем на партийной работе в разных эскадрильях одной бригады, проходили подготовку, осваивая профессию летчиков-наблюдателей, учились летать на У-2, были участниками перелетов на парады в Москву и дальних перелетов. [131]
Долго мы вспоминали годы совместной службы, поведали друг другу о прожитых годах. Делились мыслями о войне, ее исходе, мечтали о том, как будем жить, когда отгремят последние залпы и наступит мир.
Была среди фронтовых встреч и запомнившаяся на всю жизнь встреча с врагом — злобным, коварным, который не в состоянии был понять, на что способен советский человек.
Во время моего пребывания на одном из аэродромов 8-й воздушной армии мне позвонил ее командующий Т. Т. Хрюкин и попросил прилететь в штаб фронта в селение Грибоваха (вблизи города Шахты) к генералу Ф. И. Толбухину. Командующий фронтом, обращаясь ко мне, сказал: «Товарищ Левин, хотите познакомиться с одним из ваших «крестников»? И тут же он приказал привести пленного немецкого летчика.
Ввели невысокого роста, широкоплечего немецкого летчика. Взгляд злобный, наглый. Генерал сказал ему: «Вы участвовали в налетах на Саратов и при допросе заявили, что Саратовский авиационный завод вами полностью уничтожен, сметен с лица земли. А вот перед вами директор действующего, выпускающего «яки» Саратовского завода».
Пленный с презрением посмотрел на меня и с иронией заявил: «Директор, может быть, и есть, но завода нет. Нет завода. Мы его полностью уничтожили. Мы его превратили в груды пепла и щебня».
Фашистские летчики, бомбившие завод, получившие за эту операцию самые высокие награды, были уверены, что с заводом полностью покончено. Им казалось, что восстановить завод, да еще во время войны, в короткие сроки — просто невозможно. А завод уже выпускал боевые «яки». Этого не могли понять фашистские выкормыши. Не знали они, не предполагали, на что способен воспитанный ленинской партией великий советский народ.
Пленного увели.
Командующий фронтом открыл ящик стола, положил на стол боевые кресты — награды пленного и новенький пистолет «Вальтер» с золотой свастикой. «Возьмите себе на память, что хотите, — сказал генерал. — Возьмите «на память» о тех, кто считает, что с вами полностью покончено».
Я взял «Вальтер». [132]