Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава третья.

Освобождение Таманского полуострова

В результате разгрома гитлеровских войск в районе Новороссийска создались благоприятные условия для развития наступления не только вдоль черноморского побережья, но и во всей полосе фронта, от Азовского до Черного моря.

Помнится, утром 16 сентября я вызвал начальников оперативного и разведывательного отделов штаба генералов [227] П. М. Котова-Легонькова и Н. М. Трусова, чтобы обсудить сложившуюся обстановку. Мы пришли к выводу, что успешный ход развития стратегической операции, проводимой войсками Украинских фронтов, уже создай угрозу таманской и крымской группировкам врага. Учитывая опыт ряда операций Красной Армии на окружение и полный разгром крупных сил противника, мы допускали, что теперь немецкое командование будет осуществлять более спешный отвод своих войск, чтобы вывести их из-под удара и эвакуировать. Поэтому задача нашего фронта — максимально ускорить наступление, чтобы выйти на переправы через реки Кубань, Старая Кубань, не дав возможности гитлеровцам использовать эти выгодные для обороны рубежи, перерезать им пути отхода и решительно продвигаться к Керченскому проливу. Эти соображения штаб доложил командующему фронтом и в Генеральный штаб.

И. Е. Петров был полностью согласен с оценкой обстановки, и по его указанию штаб фронта в 12.00 этого же дня направил армиям боевое распоряжение, в котором говорилось: «Противник, прикрываясь усиленными арьергардами, начал отвод войск с основного рубежа на промежуточные. Одновременно часть сил и технику отводит к портам Тамани для эвакуации в Крым.

Общая задача армий: продолжать всеми силами развивать наступление, штурмовать врага, срывая его попытки осесть на подготовленных рубежах, особенно на реках Кубань, Старая Кубань, одновременно отрезая пути отхода его главным силам»{66}.

Командование 17-й армии стремилось задержать наступление советских войск на новороссийском направлении, чтобы не допустить угрозы прорыва всей обороны на Таманском полуострове. Поэтому немцы пытались еще драться за удержание второго рубежа обороны — северо-западнее Новороссийска и на всей Голубой линии, рассчитывая нанести нам большой урон и этим ослабить силу наших ударов. А поскольку у врага на таманской земле было еще три укрепленных рубежа и масса серьезных естественных препятствий — реки, лиманы, заливы, болота, плавни, работавшие на руку ему, — он мог еще серьезно сдерживать наше наступление, выигрывая время для отвода и эвакуации войск.

Наши армии стали еще упорнее взламывать вражескую оборону и развивать наступление на всех направлениях. [228]

18-я армия силами трех стрелковых дивизий (89, 318 и 55-й гвардейской), а также 5-й танковой бригады прорвала вторую полосу обороны в направлении на Верхне-Баканский, а 20-й стрелковый корпус генерала Д. В. Гордеева (176-я стрелковая дивизия, 8-я гвардейская и 83-я морские стрелковые бригады) и 107-я стрелковая бригада полковника А. В. Косоногова наступали на Анапу.

Продвигались и войска 56-й армии. За день боев она овладела восемнадцатью населенными пунктами, в том числе Русское, Долгождановская, Таманская, Молдаванское, Прохладный, Трудовой, и вышла на рубеж реки Псиф, а 63-я танковая бригада прорвалась к Первомайску и уничтожила 33 полевых орудия, 18 пулеметов и до 500 солдат{67}.

Шли вперед и войска 9-й армии. Ее 11-й стрелковый корпус генерал-майора И. Т. Замерцева, взаимодействуя с 56-й армией, 18 сентября занял Кеслерово и тут же стал развивать наступление на станицу Варениковская, обходя ее с севера и юга.

Таким образом, был завершен прорыв главной полосы оборонительного рубежа Голубая линия. Как только об этом стало известно И. Е. Петрову, он, помнится, сказал:

— Семь суток днями и ночами наши воины взламывали мощную оборону врага и все это время шли через сплошной огонь. И не сгорели, а победили.

О прорыве Голубой линии сразу же стало известно нашим солдатам и морякам. И тут же пронеслись крылатые призывы: «Мы идем на запад! Мы громим врага! Освободим нашу родную Тамань!»

Обычно после прорыва главной полосы вражеской обороны наступающие войска не встречали организованного сопротивления, выходили на оперативный простор и продвигались в более высоком темпе. Но тут обстановка складывалась по-другому. За основным рубежом были подготовлены второй, третий рубежи, на которых враг успевал отойти и организовать упорное сопротивление.

Вскоре продвижение 56-й и 9-й армий замедлилось. Командующий решил, что тут дело не только в противнике, и для выяснения причин снижения темпа наступления в войска были направлены офицеры-операторы штаба фронта и армий. В итоге был сделан вывод, что многие наши командные кадры недостаточно умело организуют действия частей при преследовании противника. И штаб фронта по указанию командующего направил армиям боевое распоряжение, [229] в котором говорилось: «Боевые действия 16–17 сентября показали, что войска армий наступают с равномерным распределением сил по всему фронту в нарезанных полосах и фактически только выталкивают врага. В целях упреждения противника на путях отхода, с последующим пленением его живой силы и захватом техники, надлежит создавать ударные кулаки на основных направлениях, пробивать оборону, врезаться глубже в тыл, отрезая ему пути отхода и уничтожая его»{68}.

Высылаемая нами авиаразведка в эти дни установила организованное отступление врага к проливу и эвакуацию в Крым. Это обстоятельство побудило командующего фронтом 21 сентября издать директиву. «Эвакуация противника идет в нарастающем темпе, — отмечалось в ней. — Совершенно ясно определился план эвакуации, заключающийся в том, чтобы, упорно обороняясь на заранее подготовленных рубежах, последовательно выводить из боевых порядков каждой дивизии по одному полку, а по мере сокращения фронта — выводить целые дивизии.

Задача войск — сосредоточенными и стремительными ударами на основных направлениях армий сломить сопротивление врага, нанести ему поражение, проникать в тыл, окружать и уничтожать его живую силу, захватывать технику и выходить к Керченскому проливу, срывая эвакуацию противника в Крым.

Главная и основная задача военно-воздушных сил фронта — сосредоточенными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации, работая с предельным напряжением, разрушать порты, уничтожать живую силу и технику на дорогах, переправах и в местах скопления»{69}.

Одновременно командующим Черноморским флотом и 18-й армией было приказано 21 сентября высадить десант с моря в районе Анапы, чтобы перехватить приморскую дорогу и не допустить отхода противника на запад, а командующим 9-й армией и Азовской флотилией высадить два десанта с моря в районе порта Чайкино и станицы Голубицкая для перехвата дорог, идущих на запад, чтобы не допустить отхода темрюкской группировки противника к проливу. А чтобы лишить его возможности отрываться и закрепляться на последующих рубежах, были активизированы ночные действия войск. [230]

Однако продвижение войск все же шло в замедленном темпе. Перед нами был еще сильный, опытный и искусный в тактике враг, который упорно сопротивлялся и умело отходил. Все это серьезно озаботило командующего фронтом, и он утром 24 сентября выехал на НП командующего 56-й армией, чтобы лично пронаблюдать ход боев на решающем направлении. Мне И. Е. Петров велел выехать в 3-й горнострелковый корпус, входивший в состав этой армии и наступавший на левом ее фланге. Корпусом командовал генерал-майор Александр Александрович Лучинский.

Прихватив с собой подполковника П. Ф. Дакса, я выехал на КП корпуса. На тяжелом полугористом и грязном пути нам попадались застрявшие в грязи вражеские пушки, автомашины, тягачи, тут же ящики с боеприпасами, а рядом валялись трупы гитлеровцев. Видно было, что пару дней назад здесь шел горячий бой.

На КП корпуса начальник штаба подполковник И. П. Новиков доложил обстановку на фронте корпуса и соседей. Но мне надо было увидеть генерала А. А. Лучинского. Он находился на НП. В сопровождении офицера штаба корпуса мы выехали туда. Моя встреча с Александром Александровичем была первой. На мой вопрос, какова задача корпуса и как она выполняется, он доложил, что по приказу командарма А. А. Гречко корпус должен выйти на рубеж реки Старая Кубань, а частью сил вместе с частями 18-й армии окружить и уничтожить немецкие войска в районе восточнее Верхне-Баканского. 242-я горнострелковая дивизия полковника В. Б. Лисинова наступает на правом фланге и ведет бой на подступах к Гостагаевской, 83-я горнострелковая дивизия генерал-майора М. И. Колдубова действует левее ее, а еще левее — 20-я горнострелковая дивизия полковника П. И. Морозова. Она имеет задачу прорваться к Верхне-Баканскому и с частями 18-й армии уничтожить здесь противника. Но немцы, занявшие заранее подготовленный рубеж на линии Гостагаевская, Раевская, сдерживают наше продвижение.

— Я сосредоточил максимум артогня для поддержки 242-й дивизии, — заключил А. А. Лучинский.

— А в чем состоит ваше взаимодействие с правым соседом — 16-м стрелковым корпусом генерала Провалова? — спросил я.

— И я, и Провалов сосредоточиваем главные усилия в направлении Гостагаевской на стыке корпусов, — сказал командир корпуса. [231]

Из дальнейшего разговора с А. А. Лучинским можно было понять, что он правильно оценивал складывающуюся обстановку на участке корпуса, на фронте своей и 18-й армий. При мне он отдавал продуманные, краткие и четкие распоряжения командирам дивизий, артиллеристам и штабным офицерам. И внешне он выглядел хорошо: высокий, стройный, подтянутый, собранный.

Я решил побывать на наиболее важном участке, в правофланговой 242-й горнострелковой дивизии. Командира соединения полковника В. Б. Лисинова я уже знал и искренне уважал за боевую хватку, за кипучую энергию, прямоту, за то, что всегда к делу подходил строго и за любой исход боя всю ответственность брал на себя. Он доложил, что дивизия ведет бой на подступах к станице Гостагаевская. Враг упорно удерживает рубеж обороны и станицу. Наступающая слева 83-я дивизия тоже уперлась в этот рубеж. Мы вместе стали оценивать обстановку и пришли к решению — небольшими силами сковать противника с фронта в районе станицы, а основные силы нацелить на обход ее с юга и совместно с соседней 339-й стрелковой дивизией 16-го стрелкового корпуса, наступающей правее, окружить и разгромить противника в районе станицы.

Направили офицера связи к командиру этой дивизии полковнику Т. С. Кулакову, чтобы тот сообщил ему о нашем плане. Возвратившись, офицер доложил, что командир 339-й дивизии имеет указания командира корпуса генерала К. И. Провалова на обход Гостагаевской с севера. Выходит, план Провалова полностью совпадал с наметкой нашего решения. А за это время В. Б. Лисинов сумел произвести небольшую перегруппировку сил в дивизии и переговорить с командиром 83-й дивизии М. И. Колдубовым. Одновременный удар двух дивизий в обход Гостагаевской с разных направлений решил исход дела. Они взяли врага в клещи и после трехчасового боя, в котором участвовали и полки 83-й дивизии, гитлеровцы были начисто разгромлены. Непосредственно в станицу вошли полки 242-й и 83-й горнострелковых дивизий. Враг, попав под удар наших войск с флангов, пытался вырваться, бросая орудия, минометы и танки, оставшиеся без горючего.

Я позвонил командиру корпуса генералу А. А. Лучинскому, сообщил ему об успехе воинов 242-й дивизии и очень похвально отозвался о действиях В. Б. Лисинова.

Позже выяснилось, что под Гостагаевской враг потерял около тысячи человек убитыми. Наши воины захватили 860 пленных, 47 орудий и минометов, 220 пулеметов, около [232] 3 тысяч автоматов и винтовок. Наступали предвечерние часы, и мы распрощались с В. Б. Лисиновым. Кстати, вскоре ему было присвоено воинское звание генерал-майора.

* * *

Армия А. А. Гречко продолжала продвигаться вперед. На следующий день ее войска форсировали реку Псебель и овладели десятью населенными пунктами. А 22 сентября была освобождена крупная станица Варениковская. Противник потерял здесь свыше 2 тысяч солдат и офицеров, было захвачено около 2 тысяч автоматов и более сотни минометов, пулеметов и орудий. Разгром врага был осуществлен воинами 32-й гвардейской дивизии полковника Г. Т. Василенко (11-й гвардейский стрелковый корпус) и 351-й стрелковой дивизии полковника А. В. Ворожищева (9-я армия). Полки этих дивизий ночью обошли Варениковскую с юга и севера, а с рассветом нанесли удар по флангам обороняющихся и ворвались в станицу.

В эти дни особо активную борьбу развернули партизаны Новороссийского, Анапского и Голубицкого соединений. Они наносили внезапные удары по тылам врага в своих районах. Дерзкие их налеты сеяли среди фашистов панику и причиняли им значительный урон. В штабы наших дивизий и полков являлись партизаны с разведданными о противнике. Давали много данных о противнике и захваченные пленные.

А 18-я армия тоже вела бои. 19 сентября ее войска после упорных боев овладели перевалом Волчьи Ворота, Верхне-Баканским, однако из-за отставания левофланговых частей 56-й армии окружить и начисто разгромить группировку врага в районе Неберджаевская, Верхне-Баканский не удалось. 21 сентября танковая бригада П. К. Шуренкова и полки 318-й и 55-й Иркутской гвардейской дивизий разгромили врага в районе станицы Раевская и подошли к Анапе, а корабли Черноморского флота ворвались в порт, обстреляли берег и высадили небольшой десант морских пехотинцев. Удары с суши и с моря были настолько стремительными и неожиданными для гитлеровцев, что они даже не успели воспользоваться шестнадцатью стоявшими в порту судами, приготовленными для погрузки на них отходивших войск. Вскоре танкисты, пехотинцы и моряки ворвались в Анапу, истребили сотни метавшихся по улицам гитлеровцев, захватили здесь 49 орудий, 180 пулеметов, 77 минометов, 4 тысячи винтовок и автоматов, 40 складов с военным имуществом. В течение дня войска этой армии овладели еще семнадцатью населенными пунктами, в том числе Натухаевской. [233]

Учитывая, что дальнейшее наступление 18-й армии будет проходить по узким перешейкам между морем, Витязевским и Кизилташским лиманами, которые противник непременно использует для сдерживания продвижения наших войск, командующий фронтом 22 сентября приказал командующим Черноморским флотом и 18-й армией высадить еще два десанта с артиллерией: первый в составе 166-го гвардейского стрелкового полка 55-й гвардейской стрелковой дивизии и 143-го батальона морской пехоты Героя Советского Союза подполковника Г. К. Главацкого на косе близ станицы Благовещенская, чтобы отрезать врагу путь отхода по береговой кромке к проливу; второй — 83-я морская стрелковая бригада подполковника В. И. Козлова — в районе озера Соленое с задачей развить наступление на Тамань, овладеть ею и не допустить эвакуации противника из этого порта в Крым. В ночь на 25 сентября оба десанта высадились на берег в назначенных им районах. Десант в количестве 820 человек под командованием Главацкого стремительным броском разгромил противника в прибрежной полосе, вышел западнее станицы Благовещенская и отрезал гитлеровцам пути отхода на запад. Одновременно с суши был нанесен удар на Благовещенскую частями 18-й армии. Совместными их усилиями вражеская группировка в этом районе была полностью разгромлена.

Командарм К. Н. Леселидзе тут же решил основными силами развивать наступление вдоль северного берега Кизилташского залива, рассчитывая вместе с частями, наступающими вдоль Черноморского побережья, взять в клещи гитлеровцев в районе Тамани. Но высадившаяся на берег в районе озера Соленое 83-я морская стрелковая бригада упустила время для использования благоприятной обстановки и дала возможность противнику зацепиться на подготовленном рубеже, что позволило ему задержать продвижение бригады. Вскоре немцы нанесли по этому соединению ряд сильных ударов и отбросили его почти к самому морю.

Как только нам стало известно об этом, командующий приказал командарму 18-й и командующему Черноморским флотом срочно перебросить в этот район дополнительные десантные силы в составе 107-й и 8-й гвардейской стрелковых бригад, а командующему ВВС флота — нанести ряд ударов по артиллерии врага в районе западнее озера Соленое. 26 сентября эти бригады были высажены на берег и с утра следующего дня перешли в решительное наступление. На подступах к Тамани разгорелись ожесточенные бои. Противник, расходуя до конца артиллерийские боеприпасы, [234] мины, вел интенсивный огонь и упорно удерживал последний укрепленный рубеж, выигрывая время для эвакуации своих войск в Крым. Командарм Леселидзе усилил первые линии вводом в бой 89-й стрелковой дивизии, и наступление продолжало развиваться.

А на приазовском направлении у 9-й армии тоже наметился успех. 22 сентября 316-я стрелковая дивизия полковника Ф. И. Пекарева и 227-я стрелковая дивизия полковника И. В. Терехина нанесли удары с разных направлений по группировке противника в районе станицы Курчанская, начисто разгромили гитлеровцев, овладели станицей и стали развивать наступление на Темрюк.

В ночь на 25 сентября Азовская флотилия высадила два морских десанта на берегу Азовского моря — в порту Чайкино и восточнее станицы Голубицкой. Здесь ночью десант в составе 545-го стрелкового полка 389-й стрелковой дивизии под командованием А. Е. Поповича высадился без единого выстрела. Но затем завязалась кровавая схватка. В ходе жестокого шестичасового боя десантники покончили с гитлеровцами и перерезали дорогу Темрюк — Голубицкая. А в районе порта Чайкино в это же время высадился 369-й отдельный батальон морской пехоты майора М. А. Рудя. И здесь моряки вступили в ожесточенные схватки с фашистами. В целом же темп продвижения наших войск был невысок. Они по-прежнему двигались в своих полосах и чаще выталкивали, а не громили противника.

Теперь немецко-фашистское командование, ясно увидев угрозу быть отрезанными от переправ и опрокинутыми в море, торопилось под прикрытием сильных арьергардов отводить по ночам войска к проливу.

Разработанный им с педантичной немецкой точностью «Маневр Кримхильда», предусматривающий планомерный отвод войск и эвакуацию их в Крым, начал рушиться. Оно вынуждено было на ходу разработать новый вариант плана, предусматривавший ускоренную эвакуацию.

Командующий фронтом снова потребовал от командармов наращивать усилия на определенных направлениях, чтобы с ходу захватить важный рубеж рек Кубань, Старая Кубань и, продвигаясь в глубь Таманского полуострова, срывать эвакуацию вражеских сил в Крым. А авиации вновь и вновь ставилась задача штурмовать и бомбить колонны противника при их отходе, в районах сосредоточения и в портах. Однако враг успел отойти на этот рубеж и организовал там оборону. Войска 56-й армии завязали упорные бои за прорыв сильно укрепленного рубежа на реке Старая [235] Кубань. Западный берег ее намного выше восточного, а ширина русла достигала 150–200 метров. Во многих местах берег был болотистым, поэтому наступление шло тяжело. Только к полудню следующего дня полки передовых дивизий трех корпусов — 11-го гвардейского стрелкового генерала И. Л. Хижняка, 22-го стрелкового генерала В. Ф. Сергацкова и 16-го стрелкового генерала К. И. Провалова — преодолели реку и стали продвигаться на запад.

А у 9-й армии впереди был Темрюк. Он расположен в устье Кубани и был превращен немцами в мощный узел сопротивления на самом северном фланге Голубой линии и на побережье Азовского моря. Через него проходили коммуникации, связывающие два полуострова — Тамань и Крым. Подступы к городу с востока и юга почти сплошь заняты лиманами и плавнями, а между ними на небольших возвышенностях противник расположил множество закрытых огневых точек, минные поля, проволочные заграждения. В штабе фронта возникла мысль оставить на темрюкском направлении часть сил 9-й армии, а основными силами сманеврировать южнее, в полосу 56-й армии, чтобы сломать там оборону врага, врезаться в его тылы и отрезать ему пути отхода.

— Этот вариант, — сказал И. Е. Петров, — мог быть самым лучшим, если бы не осенняя дождливая погода. Люди и техника тонут в грязи. К тому же дорог, идущих с севера на юг, на полуострове нет. В этих условиях круто сманеврировать силами целой армии очень сложно. Мы потеряем время.

И командующий передал из 9-й армии в 56-ю только одну 351-ю стрелковую дивизию полковника А. В. Ворожищева. И все же недостаточно успешный ход наступления на темрюкском направлении заметно тревожил его. По распоряжению командующего фронтом утром 26 сентября я выехал в 9-ю армию, чтобы глубже разобраться в обстановке и вместе с командованием определить наиболее целесообразные способы разгрома противостоящего врага. На ВПУ армии, располагавшемся в лесу, в 3–4 километрах южнее станицы Анастасиевская, я встретился с командующим генералом А. А. Гречкиным, его заместителем генералом И. А. Шевченко и начальником штаба генералом М. С. Филипповским. Здесь же был командующий артиллерией армии генерал А. Ф. Денисенко. Оценив обстановку, мы пришли к выводу, что из обороняющихся в полосе армии 4, 370 и 10-й пехотных дивизий и 4-го охранного полка немцев наиболее сильная группировка занимает позиции на подступах к городу [236] и в самом городе, а другая — по западному берегу Кубани и южнее. Мы решили, что первоочередным объектом удара должна быть группировка врага в районе Темрюка. С захватом здесь высот и города рушилась бы оборона и на реке Кубань. Но наступать на укрепленный рубеж по открытой местности в дневных условиях — значит понести большие потери. Потому пришли к выводу — в течение ночи скрытно, отдельными подразделениями следует подвести части двух дивизий как можно ближе к Темрюку и с рассветом нанести по нему внезапный удар с северо-востока и юго-востока, разгромить здесь вражеские силы, что серьезно облегчит затем форсирование с ходу Кубани.

Командарм Алексей Александрович Гречкин решительно сказал:

— С Темрюком надо кончать. Немцы боятся ночи и наших фланговых ударов. Организуем внезапный для противника штурм.

Мне уже не раз доводилось говорить по телефону с генералом Гречкиным, и я знал, что любые вопросы с ним решать очень легко, так как понимали мы друг друга с полуслова. А теперь я увидел в нем саму простоту, саму непосредственность. В Алексее Александровиче не было ни тщеславия, ни самолюбия, но зато было много душевной доброты. Он был еще солдатом царской армии и в первую мировую войну за боевые подвиги произведен в прапорщики. После Октябрьской революции активно защищал Советскую власть в рядах Красной Армии. До вступления в командование 9-й армией был командиром корпуса, заместителем командующего 18-й армией, возглавлял руководство боевыми действиями на плацдарме Мысхако в самый трудный период борьбы и являлся истинным ее героем. Этот человек прошел через огонь трех войн и навсегда сохранил в себе простоту, скромность и солдатскую доблесть.

...В течение ночи полки 316-й стрелковой дивизии полковника Н. П. Охмана и 304-й дивизии полковника Т. У. Гринченко скрытно приблизились к Темрюку и обложили город с двух сторон, а когда занялся рассвет, ворвались в восточную часть города. Разгорелись уличные бои. Взрывы гранат, автоматные очереди и громовое «ура» заставили гитлеровцев метаться в разные стороны. Но попав под огонь и удары с трех сторон, они всюду находили себе конец. Только небольшим вражеским силам удалось вырваться из города, Утром 27 сентября Темрюк — последний опорный пункт на нижнем течении Кубани — был освобожден ох фашистских захватчиков. [237]

Шли вперед и другие соединения 9-й армии: 389-я стрелковая дивизия полковника Л. А. Колобова, 227-я полковника И. Н. Терехина, 276-я генерал-майора И. А. Севастьянова, 11-й стрелковый корпус генерала И. Т. Замерцева. Форсировав реку Кубань, армия устремилась в направлениях Голубицкой и Старотитаровской, обходя Ахтанизовский лиман с севера и юга. В этот же день войска 56-й армии и 414-я стрелковая дивизия 18-й армии форсировали реку Старая Кубань.

* * *

Несколько слов о содержании и порядке работы штаба фронта, выполнявшейся в ходе развернувшегося сражения. Если до его начала главной заботой были сбор и обработка информации об обстановке на фронте и предложений по выработке решения на операцию, подготовка оперативных расчетов, планирование и всесторонняя подготовка сил и средств для ее проведения, то с началом активных боевых действий первостепенное значение приобретали вопросы управления войсками и осуществления контроля за ходом выполнения поставленных задач. Управлять — значит влиять на ход военных действий, а для этого надо постоянно быть в курсе событий на каждом участке, на каждом направлении, в полосе всего фронта и видеть противника на большую глубину. Только при этом условии командующий фронтом сможет чувствовать развитие событий и своевременно реагировать на изменения в обстановке. В этом он опирается на личное наблюдение за ходом сражения, на доклады командующих армиями, но главным образом — на свой штаб, который постоянно добывает, анализирует и обобщает все данные, оценивает ход событий во всей полосе фронта и готовит свои предложения по решению. А фронтовая обстановка с ее динамичными изменениями дает нам подчас множество вводных. Поэтому сбор всесторонней, своевременной и объективной информации о происходящих событиях занимает особое место. В эти дни в штабе идет очень напряженная, кипучая работа, затихает она только часа на три во второй половине ночи, когда в отделах остаются работать только дежурные офицеры.

Вся полученная по разным каналам информация к утру сосредоточивается в оперативном отделе, прежде всего у начальников направлений. Скрупулезно изучив донесения, обменявшись между собой полученной информацией и мнениями, они докладывают обстановку начальнику оперативного отдела. Тот в свою очередь, изучив сведения за весь [238] фронт и уточнив с разведчиками Данные о противнике, идет с докладом к начальнику штаба. Одновременно ко мне приходит и начальник разведки. После того как мы вместе даем оценку обстановке на фронте, положению в нашем тылу и в тылу врага, я иду на доклад к командующему.

Так начинался рабочий день в штабе. Но еще более ранним утром ко мне являлись дежурные офицеры — оператор, разведчик и связист. Первые двое докладывали о важнейших событиях, происшедших за ночь на фронте — в наших войсках и у противника, а дежурный по связи — о сообщениях, поступивших к нам и отправленных нами в различные инстанции. В течение дня порядок работы в штабе оставался примерно таким же, как и утром, но весь процесс был более спрессован. Донесений и докладов поступало множество. Начальник оперативного отдела, оценивая изменения в обстановке, предусматривал развитие событий и по мере надобности докладывал обо всем мне. Кроме этого я непременно заслушивал начальника разведки Н. М.Трусова об изменениях в силах и положении противника. Всесторонне оценив обстановку, я либо сам принимал нужные меры в интересах достижения успеха, либо, когда требовалось, докладывал командующему фронтом.

На войне как-то не ощущается время — события захватывают все чувства, ум и заставляют забыть течение времени. Кипучая деятельность людей, их постоянный поиск новых решений в зависимости от изменения обстановки радовали меня. По мере надобности из штаба исходили самые короткие оперативные распоряжения, соответствующие требованиям обстановки, — самые короткие! Но как много надо знать, чтобы подготовить такое распоряжение. С напряжением трудясь в течение всего дня, работники штаба перед вечером начинали обдумывать дела завтрашнего и последующего дней. Мы хорошо сознавали, что на войне для нас, штабников, вопреки известной пословице, вечер утра мудренее.

В штабе фронта все офицеры хорошо знали не только прямую свою работу по должности, но и умели сочетать, согласовать ее с деятельностью штабов родов войск, служб и всех управлений фронта в интересах достижения общей цели. Поэтому между отделами штаба и различными управлениями постоянно практиковался обмен информацией об обстановке, осуществлялось полное взаимодействие в работе, А при выработке наметок решения в ходе сражения оперативный отдел и я непременно учитывали соображения командующих и штабов родов войск и служб по использованию [239] специальных войск и средств. Помимо поступавших в штаб фронта донесений из армий я не упускал случая лично по ВЧ переговорить непосредственно с начальниками штабов армий генералами Н. О. Павловским, А. А. Харитоновым и И. М. Филипповским. Переговоры с ними касались, главным образом, оценки складывающейся обстановки, состояния наших войск и намечаемых задач. Кроме этого, штаб всегда стремился собирать и сосредоточивать стратегическую информацию о положении дел в полосе соседнего фронта. И когда все соображения и доводы сведены в план, и Снова приходил к Ивану Ефимовичу с докладом. Как правило, факты и цифры держал в памяти, старался говорить только то, что для меня самого было предельно ясным. Иногда на какой-то вопрос командующего приходилось отвечать! «Уточним» или «Поразмыслим».

Как правило, командующий общую обстановку на фронте знал и до нашего доклада, но всегда заслушивал штаб внимательно и считался с его соображениями в оценке обстановки и предложениями. Скажем больше. Он не только умел слушать нас, но и вызывал на откровенный разговор, выяснял мнения, взгляды на события каждого из присутствующих. И. Е. Петров вообще не терпел пассивности, ему, например, не сиделось ни на КП, ни на ВПУ, он почти ежедневно с утра до вечера бывал в армиях, в войсках, а часто и на флоте. Находясь на каком-то одном участке, он, естественно, мог оказаться под влиянием обстановки, складывающейся здесь, и оторваться от общей картины. Штаб понимал эту особенность Ивана Ефимовича и поэтому всегда стремился подготовить для него продуманный, обоснованный, объективный доклад с обязательными выводами и предложениями. Выслушав доклад штаба, он обычно сам сжато оценивал замысел противника и принимал решение, в котором уточнял задачи армиям, флоту, авиации, артиллерии, инженерным войскам. А примерно в 21 час я приносил Ивану Ефимовичу на подпись итоговое донесение начальнику Генерального штаба, в котором кратко излагалась суть событий, происшедших на фронте за день.

Следует сказать, что штаб и все руководство фронта всегда чувствовали контроль и четкое управление со стороны Генерального штаба как при решении оперативно-стратегической задачи, так и оперативных задач, поставленных армиям, Черноморскому флоту. Кроме этого он давал фронту ориентацию о положении дел на других стратегических направлениях. Генштаб имел связующее звено с фронтом в лице своих представителей-направленцев. Ими были полковник [240] С. А. Петровский и периодически полковник Н. Ф. Гарнич.

* * *

Итак, войска Северо-Кавказского фронта ударами на суше, с моря и воздуха гнали врага на Таманском полуострове по всем направлениям. По дорогам и тропам, по размокшим полям и топким местам шли и шли вперед, на запад бойцы и командиры, не знавшие сна, усталые, измученные, но с блестящими глазами, в которых горела ненависть к врагу и радость победы.

Опасаясь быть отрезанными от переправ в Крым, гитлеровцы еще торопливее хлынули к портам.

Авиаразведка все чаще доносила, что сотни вражеских машин и колонны пехоты с артиллерией продвигаются по дорогам к портам Кучугуры и Тамань. И. Е. Петров снова отдал приказ командующему 4-й воздушной армией и ВВС Черноморского флота использовать все силы авиации для нанесения сосредоточенных ударов по живой силе и технике при их отходе, в местах скопления и погрузки на суда в районах портов Кучугуры, Кордон Ильича, Тамань, на косе Чушка, а также по плавсредствам при переходе их через пролив. Начальник штаба 4-й армии генерал-майор авиации А. З. Устинов в эти дни находился в штабе фронта. Он прямо отсюда отдавал приказы в авиакорпуса на штурмовку и бомбежку гитлеровцев всеми силами. И по небу над нами с ровным гулом шли волна за волной наши штурмовики и бомбардировщики.

Керченский пролив, подобно магниту, тянул фашистов к себе. За ним они видели спасение от преследовавших их по пятам советских войск. Отступая, они взрывали за собой мосты, минировали дороги, а арьергардами вели бои на удобных для обороны рубежах. По мере нашего продвижения вперед, на запад сужался Таманский полуостров, сокращалась и линия фронта. Особенно резко это стало заметно при выходе на линию Голубицкая, Витязево, где с севера на юг почти через весь Таманский полуостров протянулось шесть лиманов. Это было очень на руку врагу. И хотя он уже отвел большую часть своих сил, но у него не образовывалось оголенных участков. На узких полосах местности он малыми силами мог создавать прочную оборону.

Чтобы не допустить чрезмерного уплотнения боевых порядков наших войск, командующий фронтом вывел из боя 11-й гвардейский стрелковый и 3-й горнострелковый корпуса и три стрелковые дивизии в свой резерв. [241]

В эти дни в штаб фронта стали поступать разведданные о том, что на вражеские аэродромы в Крыму прибывают в большом количестве пикирующие бомбардировщики и истребители, а на восточном побережье Керченского полуострова устанавливается дальнобойная артиллерия. Об этом докладывала и авиаразведка. И вскоре повысилась активность вражеской артиллерии и авиации. Командующий фронтом обратился к начальнику Генерального штаба А. М. Василевскому с просьбой нанести удары авиацией дальнего действия с аэродромов Южного фронта по вражеским воздушным силам в Крыму.

А штаб фронта 29 сентября направил армиям и флоту боевое распоряжение, в котором указывалось, что противник, установив на восточном побережье Керченского полуострова дальнобойную артиллерию и перебазируя на аэродромы Крыма пикирующие бомбардировщики, начал наносить удары по боевым порядкам наступающих войск с целью отрыва от них своих сил. Время, когда силы противника скапливаются для погрузки на плавсредства, является для наших войск наиболее удобным для уничтожения их на берегу. Было приказано организовать сильные подвижные отряды автоматчиков на танках и совместно с артиллерийскими группами смело выбрасывать их вперед с задачей расстрела противника прямой наводкой. В целях более надежного прикрытия наступающих частей и огневых позиций артиллерии от ударов авиации противника предписывалось перебросить в районы боевых порядков войск все зенитно-артиллерийские средства. Командующий фронтом требовал открывать огонь по самолетам, когда они летели еще над своими позициями, чтобы ввести пилотов в заблуждение относительно истинного переднего края и заставить их отбомбиться по своим.

С 1 октября войска всех трех армий начали решительный штурм последнего укрепленного рубежа обороны на подступах к Керченскому проливу. Гитлеровцы, расходуя до конца запасы снарядов, мин, патронов, стремились сдержать наше наступление, чтобы эвакуировать главные силы. Но теперь ничто не могло удержать наших воинов. 18-я армия перешла в наступление всеми силами. 55-я Иркутская гвардейская дивизия генерала Б. Н. Аршинцева и 89-я дивизия полковника Н. Г. Сафаряна прорвали оборону врага и устремились на Приморский, а на Тамань двинулась 5-я гвардейская танковая бригада полковника П. К. Шуренкова о посаженными на танки подразделениями 107-й стрелковой бригады. [242]

Разгромив арьергардные немецкие части на этом направлении, войска 18-й армии при содействии Черноморского флота 3 октября освободили Тамань и вышли к Керченскому проливу. А в ночь на 9 октября флот высадил морской десант — батальоны 83-й морской стрелковой бригады — на косу Тузла и к утру очистили ее от врага.

Продолжали наступать и войска 56-й армии. Особенно успешно здесь действовали 383, 339 и 317-я стрелковые дивизии (командиры соответственно генерал-майор Б. Я. Горбачев, полковники Т. С. Кулаков и И. Ф. Ромащенко). Они первыми прорвали оборону между Ахтанизовским и Кизилгашским лиманами, 4 октября с ходу ворвались в Вышестеблиевскую, освободили Трактовый, Бражников, Приморский и вышли к Таманскому заливу. Теперь вся вражеская группировка на полуострове была расколота на две части.

Но на севере войска 9-й армии решали задачу с трудом. Глубокий Ахтанизовский лиман пересек ей путь на запад. Наступление здесь по узкому проходу могла вести только одна дивизия. Поэтому командующий фронтом решил главные силы армии вывести в резерв фронта, а 227-ю стрелковую дивизию включить в состав 56-й армии. Генералу А. А. Гречко было приказано повернуть фронт наступления армии на север — во фланг и тыл вражеским войскам, оборонявшимся на северном побережье полуострова, разгромить их и не допустить эвакуации. Противник под угрозой окружения вынужден был поспешно оставить Ахтанизовскую и отойти в район Кучугуры, а наши, продвигаясь вперед, стали выходить к портам Кучугуры и Веселый.

8 октября были последние суровые бои за эти порты. Здесь враг, прижатый к морю, был полуокружен и истреблен. Войска армии вышли к Керченскому проливу и на косу Чушка. В 8 часов 9 октября командарм А. А. Гречко доложил об этом командующему фронтом. А через час Военный совет фронта доносил Верховному Главнокомандующему о завершении разгрома таманской группировки врага и полном освобождении Таманского полуострова.

В этот же день был издан приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В нем говорилось: «Войска Северо-Кавказского фронта ударами с суши и высадкой десантов с моря, в результате многодневных упорных боев, завершили разгром таманской группировки противника и сегодня, 9 октября, полностью очистили от немецких захватчиков Таманский полуостров.

В боях за освобождение Таманского полуострова отличились войска генерал-лейтенанта Леселидзе, генерал-лейтенанта [243] Гречко, генерал-майора Гречкина, генерал-майора Хижняка, генерал-майора Провалова, генерал-майора Сергацкого, генерал-майора Лучинского, летчики генерал-лейтенанта авиации Вершинина, моряки вице-адмирала Владимирского и контр-адмирала Горшкова...

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение Таманского полуострова».

За особые отличия и в ознаменование одержанной победы присвоено почетное наименование Таманских, Темрюкских, Анапских и Кубанских 26 соединениям и частям.

Прослушав этот приказ Верховного, мы долго в этот вечер переживали радость и гордость за героизм наших бойцов, за мужество и мастерство командиров. Сколько было названо фамилий, сколько было припомнено славных боевых дел частей и соединений! А с раннего утра Иван Ефимович поехал в передовые дивизии, чтобы увидеть солдат — главных героев битвы и сказать им слова благодарности за великий подвиг, совершенный на Таманском полуострове в невероятно тяжелых условиях.

Итак, в результате тридцатисуточных тяжелых боев в районе Новороссийска и на Таманском полуострове войска Северо-Кавказского фронта, Черноморского флота и Азовской флотилии нанесли крупное поражение сильной 17-й немецко-фашистской армии. Всего было разгромлено девять немецких дивизий (73, 79, 98, 125, 370, 101, 4, 9 и 50-я) и три румынских (9, 10 и 19-я). Противник потерял 57800 солдат и офицеров, не считая многие тысячи потопленных в водах двух морей и в Керченском проливе. Наши войска взяли в плен свыше 3 тысяч солдат и офицеров и захватили крупные трофеи: 16 самолетов, 52 танка, 337 орудий, 229 минометов, 719 пулеметов, несколько тысяч автоматов и 184 склада с боеприпасами и другим военным имуществом, десять самоходных десантных барж. Кроме этого было уничтожено свыше ста тридцати самолетов и больше 140 различных кораблей{70}. И все это за один месяц. Однако окружить и уничтожить всю 17-ю армию нам не удалось.

Освобождением Таманского полуострова завершилась битва за Кавказ, был ликвидирован важный кубанский оперативно-стратегический плацдарм противника на юге страны, с которым враг связывал далеко идущие намерения, были расширены условия базирования Черноморского флота, [244] обеспечивающие ему проведение операций на море и за освобождение Крыма.

Теперь выскажу свое мнение о деятельности фронтового и армейского командования и штабов в ходе борьбы за Таманский полуостров. Крупных оперативных просчетов у нас не было. Но было бы бахвальством говорить, что не было каких-то упущений.

Слабым местом в ходе почти всей операции оставалась проблема создания более сильных резервов в армиях, так необходимых при прорыве глубокой мощной обороны и для развития более стремительного наступления на определенных направлениях. Из-за этого не удалось нигде сделать резкий бросок в глубину вражеской обороны, в тыл противника, чтобы сорвать планомерный отвод его войск.

Второй недостаток — это излишняя осторожность в осуществлении маневра соединениями и частями для создания более сильных кулаков на определенных направлениях с целью окружения и уничтожения определенных группировок противника или создания резких поворотов в операции, чтобы поставить противника в более критическое положение.

Мы также завышали силы противника, организующего оборону на промежуточных рубежах, что приводило к неоправданной осторожности наступающих войск при их прорыве. Втягиваясь во фронтальные бои с частями прикрытия противника, мы подчас позволяли ему планомерно отходить.

Было, наконец, излишним сосредоточение усилий 9-й армии на приазовском (темрюкском) направлении, где топкие и болотистые места серьезно снижали темп наступления войск. Целесообразнее было бы главные силы армии переместить на ее левый фланг и вместе с войсками 56-й армии ломать оборону врага и устремляться к Керченскому проливу. Это что касается командования и его ошибок.

О командирах младшего и среднего звена можно сказать лишь самые добрые слова. Это они вместе с политработниками в пламени боев умели сосредоточить в себе ум, мужество, проявить волю, организованность и повести людей на свершение подвигов. Бессонные ночи, напряженные бои закалили их, сделали мастерами современного боя.

Ну а солдаты? Они хладнокровно подбивали танки, настойчиво разрушали доты и дзоты, умело преодолевали минные поля, самоотверженно сталкивались лицом к лицу с фашистами, смело шли врукопашную и били, били гитлеровцев беспощадно и мужественно. Это они добыли славу своим [245] частям и соединениям, это они были истинными победителями и героями.

Година высоко оценила боевые успехи войск Северо-Кавказского фронта. Кроме присвоения почетных наименований многие части и соединения были удостоены орденов. Орденами и медалями были награждены тысячи солдат, сержантов и офицеров. Не были обойдены вниманием и высшие офицеры армейского и фронтового звена.

Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение задания Верховного Главнокомандования по освобождению от врага Таманского полуострова были присвоены очередные воинские звания командующим 18, 56 и 9-й общевойсковыми армиями К. Н. Леселидзе. А. А. Гречко, А. А. Гречкину, командующему 4-й воздушной армией К. А. Вершинину и мне.

А следующим Указом Президиума Верховного Совета СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и генерал-полковник И. Е. Петров были награждены орденами Суворова I степени, а генералы К. Н. Леселидзе, А. А. Гречко, А. А. Гречкин и я — орденом Кутузова I степени. Присвоение очередного воинского звания и награждение является знаком доверия к тебе партии и правительства, признания ими за тобой определенных заслуг. Не радоваться этому мы все не могли. Но, конечно, были далеки от переоценки своих успехов.

10 октября Ивану Ефимовичу позвонил Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин и поздравил его с боевыми успехами и высокой правительственной наградой.

Я уже говорил, что, когда Иван Ефимович докладывал план операции, Сталин заметил, что в Ставке его считают специалистом обороны, но что этот период для нас, мол, закончился, теперь требуется умение проводить наступательные операции, чего ждут и от Петрова.

Действительно, в ходе борьбы за города Одессу и Севастополь Ставка использовала И. Е. Петрова в качестве одного из главных руководителей обороны этих городов. Потом он возглавляет оборону на Северном Кавказе, на фронте Туапсе — Новороссийск. Во всех операциях Иван Ефимович действительно проявил себя крупным специалистом. Умело организовывать и проводить оборонительные операции малыми силами против крупных ударных сил противника в течение двух лет — это было под силу только талантливому военачальнику.

Но и теперь, при проведении, в сущности, своей первой наступательной операции, проходившей в исключительно [246] сложных условиях, он снова проявил свои способности. У Ивана Ефимовича немало выигранных сражений. Но нет в них того внешнего блеска, который выпадал на долю других видных военачальников. И это не потому, что он не мог проводить такие операции: зависело все от обстоятельств. У него никогда до той поры не было в распоряжении крупных танковых или механизированных соединений, которые, как правило, быстро продвигаясь вперед, окружали и громили силы противника. Да и местность, на которой воевали подчиненные ему войска, изобиловала горами, плавнями, озерами, топями.

Успешно проведенная Новороссийско-Таманская операция обогатила всех нас опытом наступательных боев.

Теперь на очереди Крым. Для более конкретного руководства войсками командование фронта дало указание командующим армиями, флотом и флотилией на перемещение их командных пунктов. КП 56-й армии — станица Запорожская, 18-й армии — Вышестеблиевская, Азовской флотилии — район Темрюка. А КП фронта согласно указаниям Генерального штаба развернулся в Варениковской. В Варениковской расположился и представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал С. К. Тимошенко. Здесь же размещались пункты управления Черноморского флота и 4-й воздушной армии. [247]

Дальше