Корабли уходят в бои

Корабли мало стояли в базе. Приняв топливо и боеприпасы, они уходили в море. Уходили в бой. Теперь почти каждый поход означал схватку с противником. Путь лежал в Севастополь, к Керчи и Феодосии.

Поддерживая приморские фланги наших войск, корабли вели огонь по противнику, стремясь задержать его продвижение. Они обстреливали порты, занятые гитлеровцами, вели огонь по шоссе Симферополь — Керчь, чтобы помешать врагу перебрасывать резервы к Севастополю. Сотни снарядов обрушивали на аэродромы, где базировалась вражеская авиация, действовавшая над морем и побережьем.

Наши подводные лодки нападали на вражеские конвои, топили транспорты с грузами и войсками. Ежеминутно рискуя подорваться на минах, они вели разведку у берегов противника, устраивали засады у его баз и на путях морских сообщений.

Ежедневно мы провожали в море корабли всех классов. Каждый раз с командующим эскадрой Л. А. Владимирским тщательно обдумывали, как по возможности обезопасить поход. Для этого по маршруту организовывали и воздушную разведку, и поиск подводных лодок, усиливали корабельные дозоры.

Мы считали своим долгом лично провожать каждый корабль, обращались к экипажу с пожеланием счастливого плавания. А при возвращении старались встретить героев как можно торжественнее и теплее.

Но случалось, что корабли и не возвращались. Тяжелые схватки с врагом не обходились без жертв. Потерю боевых друзей переживала вся база. Причины [29] неудач кропотливо изучали, чтобы в будущем не допускать их.

Я всегда с большим удовлетворением вспоминаю нашу дружную работу с Л. А. Владимирским и комиссаром эскадры В. И. Семиным. Мы общими усилиями преодолевали трудности, с которыми приходилось сталкиваться на каждом шагу.

Часто в море выходила эскадра — в полном составе или частью своих сил. В любом случае на фор-стеньге флагманского корабля развевался флаг командующего эскадрой. Без участия контр-адмирала Владимирского — человека решительного и волевого — я не помню ни одного такого похода.

Много раз мы провожали в бой и линкор. Разрывы его двенадцатидюймовых снарядов крепко выручали нашу пехоту на побережье. Одним своим появлением громадный корабль производил сильнейшее моральное воздействие на гитлеровцев. Не одну сердечную благодарность получили моряки линкора от армейцев.

Правда, иногда случалось, что этот огромный корабль выполнял задачи, с которыми успешно справились бы и корабли поменьше. Вряд ли стоило, например, посылать его для обстрела скоплений моторизованной пехоты противника у деревни Владиславовка (западнее г. Керчи). Огонь велся без корректировки и наблюдения — по площади. Артиллеристы тратили драгоценные боеприпасы без уверенности, что огонь достигает цели. Может, мотопехота, отличающаяся, как известно, высокой подвижностью, уже давно покинула этот район?

Если бы армейские товарищи знали, какого труда нам стоил вывод линкора в море и как дорого обходится стране каждый его залп, они наверняка, прежде чем вызывать этот корабль, задумались бы: а не мелка ли для него цель?

Вывод линкора и ввод его в нашу тесную гавань по-прежнему оставались сложнейшим делом.

Однажды после очередного обстрела вражеского побережья линкор в охранении трех эскадренных миноносцев возвращался в базу. Дул сильный западный ветер, волнение моря достигало 10 баллов. На рейде гуляли такие волны, что они перекатывались даже через высокую палубу линкора. Когда моряки заводили [30] буксирные концы, двух матросов смыло в море. Спасти их не удалось. И все-таки корабль нужно было ввести в порт, под защиту зенитных батарей: стало известно, что линкор на переходе был обнаружен вражеской разведкой, с минуты на минуту можно ожидать авиационного налета. Ценой неимоверных усилий завели тросы, и два буксира, порой по надстройку зарываясь в волнах, потянули корабль в порт. На фарватере линкор стало сносить ветром. Чтобы спасти корабль от удара о мол, командир прибег к единственно возможному в таких обстоятельствах приему — дал полный ход, стараясь машинами развернуть корабль. Одновременно он приказал буксиру, поддерживавшему корму линкора, обрубить трос. Но команда судна замешкалась. А трос тем временем сильно натянуло. Буксир, стоявший боком к кораблю, накренило на борт, а спустя мгновение он перевернулся. Люди оказались в кипящем водовороте. Вытащили их из воды, но не всех. Два человека погибли.

Только благодаря мастерству и самоотверженности моряков линкор благополучно ввели в порт и поставили на свое место. Но, как видите, очень дорогой ценой — ценой жизни четырех наших товарищей и гибели судна, в котором мы очень нуждались.

Не забыть и другого случая, который заставил нас много поволноваться. Это тоже связано с возвращением линкора в базу. На море было сравнительно тихо, и мы не сомневались, что введем линкор в порт без особых осложнений. Но не тут-то было! Когда буксиры вывели линкор на самое узкое место фарватера, ветер неожиданно усилился, и корабль стало сносить. Буксиры не смогли его удержать, и линкор левым бортом ткнулся в бровку канала. С вышки рейдового поста я сразу заметил беду. Несмотря на все усилия буксиров и на то, что турбины корабля работали на полную мощность — об этом свидетельствовал холм пены за кормой, — линкор точно прирос к месту. Произошло то, чего мы больше всего боялись: сев на мель, корабль закупорил выход из порта.

Командир линкора запросил помощи. Но как оказать ее? Посылать еще буксиры? Бесполезно: в узкости им не развернуться. Могла идти речь только о каком-нибудь особенно тяжелом судне, которое, двигаясь [31] вдоль фарватера, попыталось бы рывками, силой своей инерции сдернуть линкор с мели. Спешно подыскали такое судно — громадный транспорт почти в десять тысяч тонн водоизмещением. Пригласили капитана на рейдовый пост и сообща обсудили порядок действий. На судне начали готовить машины, завезли на него толстые линкоровские тросы.

А время текло. Уже несколько часов из порта не мог выйти в море ни один корабль.

Моряки линкора и буксиров все повторяли попытки сдвинуть корабль. Наконец командир линкора испробовал еще один способ. Он приказал воду из балластных цистерн левого борта перекачать в цистерны правого борта. Линкор сильно накренился и... стронулся. Скоро он уже стоял у своего причала. Но треволнения этого дня мы помнили долго.

С крейсерами, кораблями более легкими, забот было меньше. И в боях они показали себя с лучшей стороны. Хотя у крейсеров броня намного слабее, чем у линкора, зато у них преимущество в скорости и маневренности. Это помогало им в борьбе с авиацией противника.

Крейсера входили в порт тоже с помощью буксиров, но однажды в сильный шторм капитан 1 ранга Ф. С. Марков не стал их дожидаться и ввел корабль в гавань своим ходом. Всех изумило искусство командира, но эксперимент был слишком рискованный, чтобы повторять его впредь.

Вражеская авиация упорно охотилась за нашими крупными кораблями. Я не помню случая, чтобы хоть один поход крейсера обходился без боя с фашистскими самолетами.

На крейсер, которым командовал Ф. С. Марков, как-то налетели десятки бомбардировщиков и торпедоносцев противника. Несколько часов корабль отбивался от них огнем своей мощной зенитной артиллерии, беспрерывно увертываясь от ударов. Напряжение боя было таким, что у матросов, следивших за эволюциями самолетов, заболели шейные позвонки. Чтобы облегчить работу наблюдателей, командир приказал им лечь спиной на палубу. В таком положении морякам были лучше видны действия самолетов, они даже успевали докладывать, когда те сбрасывали бомбы [32] или торпеды. Командир тут же менял курс и скорость, выводя корабль из-под удара. Ни одна из бомб и торпед не попала в цель. Самолеты улетели, но тотчас появилась новая, еще более многочисленная группа бомбардировщиков и торпедоносцев. На этот раз крейсер ввел в действие не только все свои зенитные средства, но и артиллерию главного калибра, стреляя шрапнелью по приближающимся на бреющем полете торпедоносцам. И снова фашисты не смогли ничего сделать. Потеряв несколько самолетов, враг отказался от дальнейших атак. Крейсер пришел в базу с вмятинами и царапинами от осколков близко разорвавшихся бомб, но целый и невредимый.

В декабре 1941 года к нам в Поти прибыл из Севастополя командующий Черноморским флотом вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский. Проверив состояние кораблей и частей в базе, он на эскадренном миноносце «Бойкий», которым в то время командовал капитан 3 ранга Годлевский, направился в Сухуми. Прощаясь, командующий предупредил меня: если что-нибудь важное поступит из Севастополя, я должен немедленно доложить ему.

В ту же ночь меня вызвал к аппарату начальник штаба флота контр-адмирал Иван Дмитриевич Елисеев и попросил передать командующему флотом, что противник начал второй штурм Севастополя. Связавшись по телефону с Сухуми, я приказал немедленно доложить комфлотом о случившемся. О том, что произошло дальше, я узнал от А. М. Гущина, когда в Поти вернулись корабли из Севастополя.

Ф. С. Октябрьский мобилизовал все силы, которые оказались под рукой. 20 декабря крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник» приняли в Новороссийске на борт 79-ю особую морскую стрелковую бригаду (командовал ею полковник Алексей Степанович Потапов) численностью свыше 4 тысяч человек.

Вскоре после окончания погрузки, которая продолжалась всего два часа, на крейсер «Красный Кавказ» прибыл Ф. С. Октябрьский. С ним были начальник штаба эскадры капитан 1 ранга Владимир Александрович Андреев, начальник оперативного отдела штаба флота Оскар Соломонович Жуковский и флагманский [33] штурман флота капитан 3 ранга Валентин Георгиевич Паршин.

В 16 часов 52 минуты корабли покинули новороссийскую бухту и взяли курс на Севастополь. Уже в море к отряду присоединился лидер «Харьков». Ночь укрыла корабли от вражеских воздушных разведчиков. Но на следующий день на подходе к Севастополю на отряд напали пикирующие бомбардировщики. Они сбросили более двух десятков бомб. Две из них упали вблизи крейсера «Красный Кавказ», но вреда не причинили. Бомбежка не прекращалась. Отбиваясь от самолетов, корабли вошли в севастопольскую бухту, быстро высадили войска, а затем начали обстрел вражеских позиций.

Подкрепление пришло вовремя. Свежие силы, влившиеся в ряды защитников героического города, мощный и сокрушительный огонь кораблей помогли отразить очередной вражеский штурм.

О действиях крейсеров можно рассказывать много. Они не только обстреливали вражеский берег, прикрывали и поддерживали десанты, но и сами высаживали их. Беспримерный подвиг совершили моряки крейсера «Красный Кавказ» во время Керченско-Феодосийской операции, спустя всего несколько дней после только что описанных мной событий. Крейсер с десантниками на борту на рассвете вошел в занятый противником порт Феодосию и высадил войска прямо на причал. Противник обрушил на корабль огонь артиллерии, минометов и пулеметов. Корабль вступил в бой. Меткими залпами он подавлял вражеские батареи и огневые точки, расчищая путь десантникам. Командир крейсера капитан 2 ранга А. М. Гущин все это время находился на ходовом мостике. Вокруг рвались мины и снаряды, свистели пули. Ранило рулевого Ивана Суслова, стоявшего рядом с командиром. Гущин продолжал спокойно отдавать приказания машинистам, артиллеристам, морякам швартовых команд. Его голос не дрогнул даже тогда, когда из второй башни доложили, что загорелись заряды. Пожар грозил взрывом. Командир направил туда аварийную партию и продолжал руководить боем. Здесь же, на ходовом мостике, находился военком корабля батальонный комиссар Григорий Иванович Щербак. Но вот [34] комиссара ранило. Его сейчас же заменил секретарь партийной организации корабля старший политрук Сергей Васильевич Ефимов. Секретарь комсомольской организации старшина 2-й статьи Андрей Стукань в это время вместе с аварийной партией тушил пожары, его видели в самых опасных местах.

Сотни моряков крейсера проявили в тот день геройство. Они вели бой, пока наши войска не очистили порт от врага. Крейсер нанес противнику огромный урон, но и сам был тяжело поврежден. С затопленной по самую палубу кормой, без руля он вышел из порта на буксире у танкера «Москва». То, что корабль остался на плаву — заслуга прежде всего командира электромеханической боевой части инженер-капитана 2 ранга Григория Ильича Купца и его подчиненных. В Туапсе экипаж крейсера вместе с подоспевшими моряками аварийно-спасательного отряда кое-как зацементировал пробоины и откачал воду. Много потрудились бойцы аварийной группы — водолазы Гралейко, Ганзин, Неврилов и машинист Павлов.

Когда крейсер на буксире того же танкера «Москва» взял курс на Поти, его настиг свирепый шторм. Волны неистово трепали искалеченный корабль, срывали заплаты с пробоин. Кормовые отсеки вновь наполнились водой. Моряки из последних сил удерживали корабль на плаву.

Увидав на рейде «Красный Кавказ», мы не узнали его. С разрушенными надстройками, осев кормой в воду, крейсер представлял страшную картину.

Уже перед самым подходом к порту разбушевавшаяся стихия дала последний бой полузатонувшему кораблю. Ветер и большой накат долго не позволяли подойти буксирам. Наконец тросы поданы. Их закрепляют на кнехтах, но буксиры так бросает на волне, что стальные клепаные тумбы вырывает из палубы вместе с болтами. Тогда решили завести трос вокруг носовой орудийной башни. Она-то уж выдержит. Но только буксир дал ход, как толстый стальной трос лопнул, словно гнилая нитка. После долгих мучений поврежденный крейсер все же ввели в порт. Громовым «ура» встретили героический «Красный Кавказ» моряки стоявших в порту кораблей. [35]

За доблесть в боях с немецко-фашистскими захватчиками крейсеру «Красный Кавказ» было присвоено звание гвардейского.

Суворов учил, что в бою побеждает тот, кто меньше себя жалеет. Наши моряки дрались самоотверженно, презирая смерть. И они побеждали. Но победа давалась дорогой ценой. Мы теряли товарищей. Выбывали из строя корабли.

Часто не хотелось верить, что корабль погиб. Проходили все сроки его возвращения в базу, а мы все ждали. Долго не теряли надежду увидеть командира соединения подводных лодок Андрея Васильевича Крестовского, капитана 3 ранга Фортушного и всех, кто ушел с ними на боевое задание, но так и не дождались.

Крейсер под командованием капитана 1 ранга Ф. С. Маркова совершил дерзкий набег на Констанцу. Задачу он выполнил успешно, но, маневрируя у вражеского берега, подорвался на мине. Поврежденный корабль сотни миль прошел своим ходом. Было просто непонятно, как это ему удалось: весь борт был разворочен.

С большими повреждениями вернулся после обстрела вражеских береговых объектов в районе Феодосийского залива и крейсер «Слава». Он тоже дошел своим ходом, хотя у него взрывом торпеды разнесло корму. Чудом держались кронштейны гребных валов. Это-то и позволило сохранить ход. Под командованием капитана 1 ранга Юрия Константиновича Зиновьева экипаж крейсера отразил атаки фашистской авиации, стремившейся добить истерзанный корабль, и заделал пробоины. Только это и спасло крейсер.

В базе скапливались поврежденные корабли. Их число росло. И это тогда, когда каждый боевой корабль был на счету.

Требовалось организовать ремонт. Эта задача стала для нас первоочередной, и, пожалуй, самой трудной.