Демянский плацдарм
В конце 1941 года фашисты, заняв Старую Руссу, двинулись дальше на восток, держа направление на старинный русский город Валдай. Но в районе озера Ильмень советские войска остановили гитлеровцев. Только на одном узком участке, южнее озера, им удалось форсировать реку Ловать, продвинуться вперед и занять районный центр Ленинградской области Демянск. На дороге, ведущей от Демянска к Валдаю и далее к автостраде Москва — Ленинград, фашисты поставили большие желтые указатели, на которых крупным готическим шрифтом вывели: Демянск — Валдай — Москва. Но эти указатели вскоре пришлось снять. Не только к Москве, но и к маленькому городу Валдай фашистов не пустили. Близок локоть, да не укусишь!
Поняв тщетность своих усилий, командующий вражеской армии приказал своим войскам перейти к обороне. Не теряя надежду на будущее, гитлеровцы продолжали удерживать плацдарм в районе Демянска, имевший форму котла, вытянутого на восток, с узким выходом из него на запад. Местами эта горловина в ширину не превышала трех километров.
Советское командование не могло мириться с таким положением. Перейдя в контрнаступление, наши войска перерезали перешеек. Тогда-то и появилось сообщение Совинформбюро об окружении демянской группировки врага.
В результате жестоких кровопролитных боев вражеские войска понесли значительные потери как в живой силе, так и в боевой технике. Однако, не считаясь ни с какими потерями, фашисты подбрасывали с запада все новые и новые резервы. В итоге им удалось прорваться к окруженной армии. [67]
С тех пор положение на Северо-Западном фронте стабилизовалось. Фашисты, став на удобные для обороны рубежи, — болота, высоты, озера, — активных боевых действий не предпринимали. Наши же части на протяжении всего этого времени вели с врагом бои, которые в сводках Информбюро отмечались как бои местного значения.
Но в начале февраля 1943 года Советское Верховное командование решило раз и навсегда покончить с демянской группировкой. Для обеспечения с воздуха этой операции с Калининского фронта был переброшен 1-й истребительный авиакорпус, в состав которого входил и наш 653-й полк.
Воздушные бои начались 18 февраля и продолжались одиннадцать дней.
Если в первый день боев истребители противника в воздухе появлялись редко, то во второй день их наблюдалось уже значительно больше. Наши летчики прилетали и докладывали, что в разных направлениях замечены вражеские пары и четверки «фоккеров», прятавшиеся в облаках и на солнце.
Тактика этих летчиков состояла в следующем: не бросаться в первый бой, ударить внезапно, а если не удастся, то уйти в сторону, вверх и выждать, выслеживая отставших и зазевавшихся. По такой тактике мы понимали, что имеем дело с хорошо подготовленными фашистскими летчиками.
И это действительно было так. Сюда из Германии гитлеровцы перебросили три группы истребителей: «Золотая Германия», «Червонные тузы» и «Берлинская молодежь». В первые две группы входили фашистские асы, воевавшие в Испании, Франции, Англии, Африке. На борту каждого самолета были нарисованы различные символы. При встрече в воздухе мы сразу заметили, с кем имеем дело.
Но ничего не помогло фашистскому командованию. Наши летчики били отборных фрицев так же умело и беспощадно, как и всех предыдущих.
27 февраля советские наземные войска овладели Демянском, вышли на рубеж реки Поло и продолжали гнать врага на запад. Фашисты ожесточенно сопротивлялись. На станции Рамушево, Мождово, Ногаткино беспрерывно прибывали эшелоны с вражескими резервами. [68] Но и это не помогло. Начавшаяся 10 февраля 1943 года операция по ликвидации демянского плацдарма врага завершилась. Началось наступление советских наземных войск на Старо-Русском направлении.
Счет сбитых врагов растет
Характерной особенностью воздушных боев в феврале и особенно в марте являлось повышение активности истребителей противника. Вражеские группы доходили до 20 самолетов. Фашистское командование бросало в бой летчиков с большим боевым опытом, так называемых свободных асов. Не имея господства в воздухе, фашисты старались на отдельных участках создать численное превосходство сил в полтора-два раза и за счет этого добиваться успеха. Но и это им не помогало. Где бы и сколько бы их не появлялось, мы их били.
6 марта 1943 года наши летчики только что вернулись с задания. Не успели они еще придти в себя после жаркого боя, как их снова пригласили на командный пункт полка.
На этот раз предстояло сопровождать штурмовиков. Шестерку ЯКов повел лейтенант Скарук.
При подходе к линии фронта летчики заметили, что справа по маршруту идет воздушный бой. По двум белым косым полосам на руле поворота не трудно было определить, что это истребители нашего 1-го авиационного корпуса сражались с фашистскими пиратами.
Слева на встречном курсе приближалась группа ИЛов, возвращавшаяся после выполнения боевого задания. Рядом с самолетами наблюдались разрывы зенитных снарядов и трассы крупнокалиберных пулеметов.
Перед тем, как пересечь линию фронта, группа лейтенанта Скарука снизилась до бреющего, увеличила скорость до максимальной. Это было необходимо для снижения эффективности огня вражеской зенитной артиллерии.
Линию фронта пересекли без происшествий. Летчики Скарук, Кулиев, Попов, Гуськов, оберегая ИЛов, внимательно следили за воздухом. [69]
При подходе к цели штурмовики набрали высоту, перестроились в круг для атаки.
Внизу лес. Там склады боеприпасов. Как только ведущий вошел в пикирование, из леса раздался ураганный зенитный огонь. Вслед за этим окрестности потряс взрыв огромной силы. Казалось, что взорвался самолет ведущего. Но это было не так. Штурмовик уже набирал высоту для повторного удара. Значит, бомбы легли метко.
Пока работали штурмовики, истребители прикрывали их.
Все шло нормально до тех пор, пока со стороны солнца не показалась шестерка вражеских истребителей. Они решили сначала разделаться с ЯКами.
Каждый из наших летчиков, находясь в кругу, видел впереди идущего и, в случае необходимости, мог оказать огневую помощь товарищу. Фашисты, не долго думая, вошли в этот круг. И вот уже 12 самолетов идут друг за другом по кругу. За каждым ЯКом следует МЕ-109, за каждым «мессером» — «Яковлев». Вся эта цепь кружила над штурмовиками, которые продолжали бомбить заданные цели.
Все решалось в считанные секунды. Тот, кто первый воспользуется создавшейся обстановкой, кто не дрогнет — тот победит.
«Мессер» оказался перед лейтенантом Скаруком так близко, что он отчетливо видел голову летчика. Короткое нажатие на гашетку. Потом еще и еще. «Мессер» тотчас же падает вниз. А вслед за ним, чуть ли не одновременно, сбиваются еще три фашистских самолета. Это сделали А. Кулиев, Попов и Гуськов.
Штурмовики, отработав, по сигналу ведущего собрались в плотную девятку и на бреющем пошли к себе домой. Шестерка ЯКов, ведомая лейтенантом Скаруком, победно следовала за ними сверху.
А внизу продолжал гореть лес, рвались снаряды бывшего вражеского склада боеприпасов.
Едва летчики зарулили самолеты в капониры, как на аэродроме показалась легковая машина и остановилась у командного пункта. Из машины вышел генерал. Ему навстречу поспешил с докладом командир полка.
— Видать, начальство приехало, — вглядываясь в даль, проговорил Попов. [70]
Лейтенант Скарук оглядел летчиков и коротко приказал:
— Пошли.
Приехавшим оказался Главнокомандующий ВВС, Главный маршал авиации А. А. Новиков. Лейтенант Скарук доложил ему о выполнении боевого задания. Поздоровавшись, Главный маршал стал расспрашивать о проведенном бое.
— Вот так и надо бить фрицев. Молодцы! — похвалил он летчиков.
Настроение у всех хорошее. В этот день летчики вели частые бои, полк не имел потерь и это особенно радовало.
Вдруг из землянки выскакивает помощник начальника штаба майор Колеганов.
— Товарищ Главный маршал, в воздухе вражеские бомбардировщики. Разрешите поднять дежурную пару.
Тотчас же в воздух взвилась зеленая ракета и пара истребителей вылетела навстречу врагу.
В 10–15 километрах от нашего аэродрома гитлеровцы бомбили бревенчатую дорогу.
Не успели «юнкерсы» выйти из первой атаки, как наша пара с ходу атаковала ведущего. С соседнего аэродрома шли на подмогу истребители другого полка.
Бой длился недолго. В течение нескольких минут фашистские бомбардировщики были уничтожены.
К исходу дня личный состав собрался на командном пункте. Командир полка подполковник М. Н. Зворыгин в присутствии Главного маршала сделал подробный разбор боевых вылетов.
Спустя несколько дней корпусная газета «Советский патриот» посвятила нашему полку такие строки:
«Истребителей есть за что благодарить. В небе они полные хозяева. Вот уже который день они отлично сопровождают штурмовиков, создавая им все условия для эффективных действий. ИЛы наносят по врагу сокрушительные удары.
Летчики подразделения сбили 10 самолетов противника, 7 из них при сопровождении штурмовиков. Командир звена старший лейтенант Попов сразил четыре «Фокке-Вульф-190» и один «Юнкерс-87». По одному «фоккеру» уничтожили Хитров и Кулиев». [71]
Мастерство Адиля Кулиева росло с каждым боем. Он оказался стойким, храбрым бойцом.
14 марта 1943 года. Летчики только что вернулись с боевого задания. Это был уже второй вылет в тот день. Погода стояла морозная. Летчики лежали в натопленных землянках и обсуждали результаты проведенных боев. Фашистская авиация, несмотря на потери, за последние дни активизировала свои действия. Особенно досаждали летчики из групп «Золотая Германия» и «Червонные тузы». Несколько дней назад в боях с ними погибли командир эскадрильи Волченков и молодой летчик Лобутев. Тяжело это было сознавать.
Чтобы бить фрицев — нужно взять высоту. А высота под контролем «мессеров» и «фоккеров».
Эти раздумья прервал зуммер полевого телефона. Дежурный передал:
— Тревога! Воздух!
Мгновенно опустели нары. Летчики на ходу хватали шлемофоны, пристегивали пистолеты к поясам и спешили к своим машинам.
Из двух эскадрилий составили восьмерку, которую повел заместитель командира эскадрильи по политчасти майор Аникин. Шли в район Старой Руссы для прикрытия своих войск, которым предстояло форсировать реку Ловать. Кулиев шел ведомым у Аникина.
Высота 3000 метров. Хорошо просматриваются Старая Русса и озеро Ильмень, находившиеся в руках врага.
Южнее Старой Руссы — аэродром. На нем фашистские истребители из группы «Червонные тузы». Видно, как парами взлетают шесть самолетов. Время было послеобеденное, и солнце находилось на юго-западе. «Фоккеры» левым разворотом пошли в сторону солнца, набирая высоту.
С земли предупредили:
— С запада приближается еще одна группа вражеских истребителей. Идет выше.
Спустя минуту, слева и сверху группу Аникина атаковали истребители фашистов. Дистанция стремительно сокращалась. Кулиев тут же развернул самолет навстречу врагу.
Это позволило ему уйти из-под удара первой пары. Но за ней следовала вторая. Пришлось идти этим же курсом, пока не прошла последняя пара. Кулиев вновь [72] резко развернулся и попытался догнать свою группу. Но сзади и сверху его атаковали два «фоккера». Резко бросив машину в сторону, он ушел от огня. Но едва Кулиев сделал это, как в хвосте у него стала пристраиваться вторая пара фашистов. Оторвавшись от группы, Кулиев оказался один на один с четырьмя опытными гитлеровскими летчиками. Нужно было драться. Другого выхода он не имел.
И Кулиев вступил в единоборство. Он разворачивается и идет в лоб на «фоккера». А тот уходит. Вновь такой же маневр. И снова «фоккер» уходит, но на какой-то миг подставляет «хвост». Короткая пушечная очередь. «Фоккер» тут же, оставляя шлейф дыма, упал.
Обозленные гибелью своего летчика, остальные фашисты усилили атаки. Кулиев еле успевает уклоняться. Атакуют одновременно справа и слева. Но все же одна вражеская очередь угодила в машину. В кабине полетели стекла приборов, брызнула жидкость компаса, запахло бензином. Стало щипать глаза. Видимость в кабине заметно ухудшилась.
Кулиев открыл фонарь. Дышать стало легче.
А фрицы продолжают обстреливать. Огненные трассы проносятся то слева, то справа.
И вновь вздрогнул от удара самолет. Загорелась правая плоскость. Лететь дальше невозможно. Вот-вот взорвется бензобак. Летчик отстегнул ремни, перевернул машину на спину, отдал ручку от себя и отделился от пылающей машины.
Но где он? Над чьей территорией выбросился? По расчетам внизу должна быть линия фронта. А если отнесет в сторону?
Высота достигала около 1000 метров. Кулиев не торопился раскрывать парашют. Знал, что фрицы могут расстрелять. И лишь когда до земли оставалось совсем немного, рванул вытяжное кольцо. Вслед за динамическим рывком почти тут же ударился о землю.
Освободившись от лямок, бросился в первую же воронку. Вытащил пистолет и стал осматриваться. Вокруг ни души. В полукилометре горит деревня. Снег вокруг черный от взрывов мин и снарядов.
Вдруг слева появились трое. Кто они? Свои или фашисты? Приготовился к бою. Трое тоже залегли.
— Что же ты прячешься? Или своих не узнаешь? [73]
На душе у Кулиева сразу стало легче. Через минуту они были уже вместе.
Начала бить артиллерия. Под грохот снарядов они бросились к окопам. Оказывается, весь бой проходил на глазах пехотинцев. Фашистский летчик взят в плен и находится на командном пункте фронта. Туда же доставили и Кулиева.
Среди пехотных генералов на командном пункте находился и командир авиакорпуса генерал-лейтенант авиации Белецкий. Сержант Кулиев представился.
— Я-то думал, что в самолете сидит богатырь, а ты еще совсем юноша, — удивленно проговорил пехотный генерал. — Но дрался ты здорово, молодец!
— Посмотри на своего «крестника»! — указал генерал в угол землянки.
Только тут Кулиев заметил, что там сидит гитлеровский летчик. Рядом с ним с автоматом в руках стоял солдат. Как выяснилось позднее, фашистский пилот был опытным асом — на его груди красовалось несколько железных крестов и рыцарский крест с дубовыми листьями.
Утром следующего дня на самолете У-2 Кулиева доставили в полк.
Этот бой многому научил летчика. В последующем, особенно в боях за Орел, он уже сам сбивал вражеских летчиков.
Нужно сказать, что командование полка постоянно заботилось о росте боевой выучки летчиков. С этой целью обязательно проводились разборы полетов, анализ наиболее характерных боев. Перед летчиками выступали опытные воздушные бойцы. Они рассказывали о тактике ведения боев с истребителями противника во время прикрытия штурмовиков, делились своими наблюдениями. Использовались и другие формы передачи опыта.
Мне запомнилось одно из совещаний летного состава, на котором обсуждался вопрос: «Тактика авиации противника и борьба с ней». На этом совещании Герой Советского Союза лейтенант Якубов рассказал о действиях в воздушном бою с вражескими истребителями, когда они при численном преимуществе применяют так называемые парные «клещи». Для примера он сослался на проведенный им бой с четырьмя МЕ-109. [74]
Фашистские самолеты летели парами. Якубов находился на 50 метров ниже и на 50–70 метров впереди фрицев. Во время атаки одна пара вражеских истребителей прошла вперед, а другая стала расходиться в стороны. Заметив этот маневр, Якубов повернул свой самолет влево и атаковал фашиста на вираже. Враг был сбит с первой атаки.
Второй «мессер» в это время шел на Якубова. Но лобовой атаки не принял, отвернул вправо и пристроился к первой паре «мессеров».
После этого Якубов встал в вираж. Все попытки врага атаковать нашего летчика оказались безрезультатными. Бой закончился победой советского летчика.
Старший сержант Г. Гуськов остановился на другом очень важном вопросе — ведении воздушного боя. Наши летчики обычно атаковывали вражеский самолет с задней полусферы при ракурсе 0/4. Гуськов предложил использовать атаки под ракурсами 3/4 и 4/4. При правильном построении маневра эти атаки также эффективны. В подтверждение сказанного Гуськов сослался на бой, проведенный младшим лейтенантом Сидоренко. Он атаковал «мессера» под ракурсом 4/4 и сразу же поджег его. Под таким же ракурсом старшим лейтенантом Шацким был сбит и ФВ-190.
Фронтовой опыт доказал, что в бою побеждает тот, кто повседневно повышает свои знания, изучает вражеские приемы, распознает его слабые стороны, кто не останавливается на достигнутом, а постоянно выискивает все новые приемы борьбы с фашистской авиацией.
Такая работа приносила хорошие результаты. Боевое мастерство летчиков заметно росло. Достаточно сказать, что за 15 летных дней второй половины февраля и первой половины марта полк уничтожил в воздушных боях 24 вражеских самолета.
Здесь я не могу обойти молчанием героический труд инженеров, техников, механиков. Их руками готовились самолеты к полетам, устранялись самые различные повреждения. И смело можно сказать, что они внесли достойный вклад в общую победу над врагом.
Конечно, ЯК-1 по своим техническим возможностям значительно превосходил прежний И-15 бис. Обслуживать его было гораздо легче. И все же обеспечение боевых [75] вылетов в зимних условиях требовало немалых усилий, инициативы, находчивости.
Зима 1943 года стояла суровая. Морозы в иные дни, особенно ночью, доходили до 30°С. Это вынуждало технический состав по-прежнему греть моторы перед запуском — масло становилось таким густым, что утром невозможно было провернуть воздушный винт.
Выход из этого положения нашли в разжижении масла бензином. Наш полк в числе первых стал применять разжиженное масло по способу, предложенному Управлением технической эксплуатации ВВС Красной Армии. Разжижение масла бензином явилось средством, позволяющим держать самолеты в постоянной готовности. Время их подготовки к полетам сократилось и достигло 20–25 минут. При температуре минус 22°С моторы запускались без подогрева, так как опробованные вечером и закрытые на ночь теплыми чехлами они до утра сохраняли тепло.
Приходилось сталкиваться и с другими трудностями.
В один из январских дней самолеты вернулись с боевого задания. Началась их подготовка к повторному вылету. И тут техник звена Н. Селиверстов докладывает инженеру эскадрильи К. Барковскому о том, что с крыльевыми баками что-то творится невероятное. Они почему-то оказались сплющенными, смятыми. Барковский осмотрел остальные самолеты и на всех такая же картина. Эскадрилья оказалась вдруг не готовой к бою.
Что же произошло? Ясно было одно — деформация бензиновых баков произошла из-за отсутствия дренажа, иначе говоря, в баки не поступало атмосферное давление. Но почему? На самолете дренаж осуществлялся за счет выхлопных газов, которые поступали через специальный фильтр. Выходит, что-то случилось с фильтрами. Вскрыли их, и что же? Они оказались забитыми льдом, который образовался за счет конденсации горячих газов.
Что делать? Запасных баков нет, сделать заявку и ждать их прибытия? Нет времени.
— А что, если попробовать выправить баки сжатым воздухом? — высказал мнение Барковский.
Селиверстов возразил:
— Можно разорвать баки. [76]
— А черт с ними! Все равно пойдут на свалку. Попробуем.
Срочно подвезли баллоны со сжатым воздухом и через редуктор, установленный на одну атмосферу, начали заполнять бак. Постепенно увеличивая давление воздуха, выправили первый бак. Залили бензином. Опробовали. Течи нет.
Всю ночь работали люди. Выправляли сжатым воздухом баки, испытывали и устанавливали на самолеты. К шести часам утра эскадрилья вновь стояла в боевой готовности.
Технический состав отдавал все свои силы обслуживанию самолетов, работал дни и ночи, не зная усталости. И мы, летчики, были благодарны им за этот труд. Как бы не приходилось трудно, но истребители всегда находились в строю. Спасибо им!
Мы теряем друзей
Бои за демянский плацдарм приносили полку не только радости, но и горести. Гибли и наши летчики. В конце февраля погиб командир эскадрильи капитан Волченков.
Волченков являлся опытным летчиком. Он дрался с врагом еще в Крыму, и на его счету было несколько сбитых вражеских самолетов. Любил молодых летчиков, терпеливо учил их, воспитывал.
— Почему луна светится? — обращался он обычно к молодым. — Потому что она отражает солнечный свет. Чужой свет. Так вот и некоторые люди — кажутся яркими, а светятся чужим светом. Я им не завидую. Потому что свет у них идет не изнутри. Надо бы, друзья мои, каждому из нас иметь свой источник света. Чтобы хоть ненадолго, но осветить и согреть нашу советскую землю.
Волченков никогда не уходил от врага, он всегда атаковывал его, не считая, сколько фрицев в воздухе.
В последнем бою он сражался с пятью фашистскими «мессерами». Ему пришлось тяжело. Но он дрался. Сбил одного, потом второго, вывел из строя третьего. Только тогда, когда израсходовал весь боекомплект, и он фактически оказался безоружным, фашистам удалось [77] поджечь его самолет. Он врезался в землю недалеко от переднего края.
В одном из таких же боев погиб и старший сержант Лобутев, молодой, но уже опытный летчик.
Пропал без вести и командир звена лейтенант Сыромятников. Воспитанник Качинского училища, кроме смелости и отваги, он обладал отличной техникой пилотирования, большим опытом ведения воздушных боев. Погиб он, сражаясь с превосходящими силами врага.
В тот раз Сыромятников, отвлекая гитлеровцев на себя, дал возможность Игнатьеву пристроиться к хвосту вражеского самолета.
— Игнат, бей! Чего ждешь?
Сыромятников искусно уходил от огня Дразнил фашиста. Но одна из очередей достигла цели. Тотчас же загорелся и гитлеровец от меткой очереди Игнатьева. Но было уже поздно. Сыромятников погиб.
В том же бою погиб и замполит эскадрильи майор Аникин. Он являлся ветераном полка, участником сражения за Крым, не раз выходил победителем из тяжелых схваток.
И все же весна 1943 года была особой весной. Она стала весной победы. Даже в самые трудные дни войны мы не чувствовали себя побежденными и слабыми. В эти же весенние дни мы по-настоящему почувствовали себя победителями. На душе было светло и радостно.
Огромный путь прошли мы за зиму. За 4 месяца и 20 дней зимнего наступления Красная Армия в трудных условиях зимы продвинулась на запад на 600–700 километров. Советские войска освободили огромную территорию, исчисляемую десятками тысяч квадратных километров.
Этой зимой гитлеровцы потерпели поражение на всех фронтах — от Черного до Баренцева морей. Разгром на Северном Кавказе и Кубани, тяжелые поражения в районе Среднего Дона и Воронежа, ликвидация плацдармов на Центральном фронте (Ржев — Гжатск — Вязьма — Великие Луки) и удар в районе Демянска. Разорвано вражеское железное кольцо, стянутое вокруг голодного, измученного, но несгибаемого Ленинграда. И, наконец, разгром фашистской армии под Сталинградом. [78]
Языком цифр наша победа выражалась так: 5090 уничтоженных и захваченных самолетов, 9190 танков, 20360 орудий. С ноября 1942 по 3 марта 1943 года было захвачено в плен 343 575 вражеских солдат и офицеров. Только убитыми фашисты потеряли 850 000 человек.{5}
Фельдмаршал Манштейн вынужден был признать, что «прежде всего необходимо отметить бесспорный большой успех советских войск. Советам удалось окружить целую армию, притом самую сильную — 6-ю армию и уничтожить ее. Кроме того, Советы смели с лица земли четыре союзных армии, боровшихся на стороне немецких войск. Горечь поражения немецких армий усугублялась тем, что к потерям войск надо еще приложить овладение русскими всей захваченной нами в результате летнего наступления 1942 г. огромной территории с ее ресурсами».{6}
Нашим войскам было чему радоваться, было от чего ощущать себя победителями!
В эту победу достойный вклад внесли и летчики 653-го истребительного авиационного полка. За время боев на Калининском и Северо-Западном фронтах (с 20 октября 1942 года по 1 мая 1943 года) летчики полка провели 154 групповых воздушных боя, в которых сбили 90 самолетов врага.{7}
За отличия в боях, мужество и отвагу в апреле 1943 года Народный комиссар обороны СССР своим приказом переименовал полк в 65-й гвардейский.
Так рождалась гвардия
... Это происходило в Крыму. Наши десантные войска, высадившиеся в Феодосии и в Керчи, с упорными боями развивали успех. Фашисты спешно перебрасывали подкрепления, пытаясь сдержать натиск советских войск.
В один из таких дней нам приказали нанести штурмовой удар по колонне вражеских танков, следовавшей на подкрепление фашистским захватчикам. [79]
Я вел шестерку И-15 бис. Мы заранее, еще на земле, договорились, что нанесем массированный удар — обрушим на цель бомбы, реактивные снаряды, а затем обстреляем ее из пулеметов.
Уже издали мы увидели на дороге клубы пыли. Танки двигались в сторону Феодосии. Их насчитывалось больше двух десятков.
Первый удар обрушили на голову колонны. Удар получился удачным. Сразу же загорелись два танка. Последовал второй заход. Летчики круто пикировали, нанося меткие удары по врагу.
В этом бою мне особенно запомнились умелые, дерзкие действия молодого, энергичного летчика лейтенанта Замория. Он совершил в тот день подвиг.
Самолет лейтенанта Замория подбили во время третьей атаки. Я видел, как машина резко пошла на снижение и благополучно приземлилась на окраине небольшой деревушки.
Что случилось дальше с летчиком? Об этом мы узнали спустя несколько дней, когда наши войска продвинулись вперед.
Едва лейтенант Заморий произвел посадку, рассказывали жители села, как к самолету устремились гитлеровские солдаты. Они бежали к самолету, на ходу стреляли из автоматов и кричали: «Рус, сдавайсь!»
На дикие вопли гитлеровцев лейтенант Заморий ответил пулеметным огнем. Он стрелял по врагам до тех пор, пока в ящиках имелись патроны. Но кольцо фашистов вокруг советского летчика сжималось. Тогда лейтенант Заморий поджег самолет, и с возгласом: «Русские не сдаются!» — пошел на гитлеровцев с гранатой и пистолетом.
Лейтенант Заморий уничтожил более десятка врагов, но и сам был сражен на поле боя.
Когда на землю спустилась ночь, жители села, на глазах у которых героически погиб советский летчик, похоронили его. На могиле героя они не сделали ни надписи, не поставили памятного камня. Они просто насыпали холм земли, той земли, за которую до последнего вздоха, до последней капли крови сражался с врагом лейтенант Заморий. [80]
... Люди стояли без шапок. Падал снег, и трудно было понять — то ли снежинки тают на лицах, то ли слезы текут.
На околице русской деревни, затерявшейся в лесах северо-запада, валялись погнутые, развороченные обломки самолета, а рядом лежал летчик. Издали казалось, что он спит. Но разорванный комбинезон, темное пятно на лице говорили, что он мертв и больше никогда не проснется.
Собравшиеся вокруг крестьяне, ребятишки и несколько военных, бережно подняли летчика и понесли в деревню. Встречные снимали шапки, старые люди широко и привычно крестились. Молодые вытягивались и душевная печаль застывала в их глазам.
Через несколько часов из колхозного клуба вынесли гроб, заботливо убранный женскими руками. Боевые товарищи погибшего вместе с крестьянами направились на кладбище. Вся деревня от мало до велика провожала в последний путь советского летчика.
На пригорке, обсаженном молодыми березками, процессия остановилась. Люди медленно опустили гроб в домовину, замерли и начали прощаться с погибшим.
Крестьяне, стоявшие здесь, никогда не встречались с летчиком, не видели его живым, не знали его. Но их слова дышали такой неподдельной теплотой, такой любовью и болью, что казалось, хоронят близкого им человека.
К могиле подошла пожилая женщина с морщинистым лицом и добрыми глазами. Она поправила платок, сплела пальцы руки и сказала:
— У меня тоже сын погиб. Они, наверное, одногодки были. Где могила сына, мне неведомо. Но в этой могиле мне почему-то кажется, лежит сын мой, ненаглядное дитятко мое. Да... это он, — слезы текли по морщинистым щекам и голос прерывался. — Я обсажу его могилу цветами, и будут они цвести до самой поздней осени, и птицы будут петь. А я буду приходить и плакать...
Старая женщина вытерла концом платка глаза, постояла молча, поклонилась и отошла.
Потом говорили товарищи погибшего. Вынули пистолеты и дали залп. [81]
Кто же он, этот бессмертный герой? Какой он совершил подвиг и как его зовут?
Это был лейтенант А. Исаев. История его подвига такова.
Стоял солнечный февральский день. Александр Исаев в составе шестерки истребителей вылетел сопровождать ИЛы. В районе цели кружилась большая группа «мессеров». Прикрывая действия штурмовиков, советские истребители завязали бой с врагом. Александр Исаев попал в невыгодное положение. Он дрался один против шести фрицев. Другие наши летчики продолжали прикрывать ИЛы и вели бой с вновь появившимися истребителями врага.
Исаев, словно метеор, носился среди врагов, отбивая атаки то одного, то другого «мессершмитта». Но силы были слишком неравными. Уходя из-под очередного удара, его смертельно ранило. Напрягая последние силы, отважный летчик направил свой самолет на одного из стервятников и врезался в него.{8}
... Обычно бывало так. Вылезает он из кабины истребителя, разминает ноги, большой, неповоротливый. К нему подбегают летчики:
— Ну как?
Он останавливается, смотрит внимательно, будто прикидывая, говорить или не говорить, и бросает густым, растянутым басом:
— Ну, сбил двух...
Больше ни слова. Он не любил много говорить, по натуре был молчалив. И если к нему приставали, просили рассказать о подробностях боя, то говорил:
— Какие тут подробности! Налетели на меня. Я как рубанул, и «мессер» загнулся. Вот и все.
Гавриил Гуськов в полку сразу же обратил на себя внимание. В воздухе хладнокровен, настойчив, дерзок. Он бил врага, когда расстояние сокращалось до минимума. У него был точный расчет, и если открывал огонь, то можно спокойно ставить крест — фашист [82] уничтожен. Вот один из боев, проведенных Гавриилом Гуськовым.
Восемь наших истребителей, прикрывая наземные войска, обнаружили 22 фашистских самолета. Впереди шли девять «хейнкелей», следом за ними девять «юнкерсов», а сверху — группа прикрытия (два «фоккера» и два «мессершмитта»). Наши истребители разделились на атакующую и сковывающую группы.
Первым по команде командира группы вступил в бой старший сержант Гуськов. Под прикрытием своего ведомого сержанта Попова он тотчас же пошел на сближение с врагом. В этот момент два «мессера» обошли Гуськова справа, намереваясь атаковать. Не теряя ни секунды, Гуськов принимает новое решение. Он убрал газ. Вражеские самолеты проскочили вперед. Тотчас же Гуськов резко развернулся в сторону фашистов и увидел перед собой на дистанции не более 50 метров «мессера». Длинная очередь из всех огневых точек, и гитлеровец падает вниз.
Второй «мессер», перейдя в пикирование, стал уходить. Преследуя его, Гуськов обнаружил, что третий заходит ему в хвост. Недолго думая, он тут же развернулся на 180° и пошел в лобовую атаку. Самолеты, ведя огонь, молниеносно проскочили друг возле друга. Фашистский летчик встал в левый вираж для повторной атаки. Но сойтись еще раз в лобовую не пришлось. Во время разворота «мессер» подставил живот сержанту Попову. Тот не замедлил воспользоваться этим и сбил стервятника.
Если судить по воздушным боям, то создавалось впечатление, что перед вами опытный, закаленный в боях летчик. На самом деле Гуськову было лишь 20 лет. В 1938 году он вступил в комсомол, учился в аэроклубе. Затем закончил Качинскую школу. Воевать начал только в конце 1942 года. 3 января 1943 года он одержал свою первую победу, сбив «мессершмитта». 11 января уничтожил ФВ-190. В феврале его послали на Северо-Западный фронт. Участвуя в сражениях за демянский плацдарм, Гуськов сбил еще девять вражеских самолетов.
Вот он шагает навстречу. Высокий, широкоплечий. У него круглое, типично русское лицо, спокойные карие глаза, брови полудужьем. Волосы прямые, черные, зачесаны [83] направо, на уровне левой брови проглядывает аккуратный пробор. Гимнастерка на нем, как влитая. На груди поблескивают два ордена. Сам он чем-то напоминает русского богатыря.
Он и был богатырь, сумевший лишь в двух сражениях уничтожить одиннадцать фашистских стервятников. За эти подвиги в мае 1943 года ему присвоили звание Героя Советского Союза.
... Из журнала боевых действий 1-го гвардейского истребительного авиационного корпуса:
«1 5 января 1943 года. Великие Луки. В 13.37–14.45 над полем боя патрулировали 7 ЯК-1, возглавляемые замполитом полка майором Г. Прокофьевым. На высоте 4000 метров встретили 6 МЕ-109. Разгорелся бой. Из этого боя ушел живым только один вражеский летчик. Остальные были сбиты. Один уничтожил капитан Караштин, один — старший лейтенант Ветров, два — лейтенант Якубов и один — в группе».
Так рождалась гвардия...
Клятва
... 20 апреля 1943 года. Светлый погожий день. Небо просторное и голубое. Широкое летное поле покрыто первой зеленой травой.
На краю аэродрома у боевых самолетов выстроились командиры, летчики, техники, механики, оружейники, бойцы 4-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. К строгим квадратам построения направляется гвардии генерал-лейтенант авиации Е. М. Белецкий в сопровождении знаменосцев, несущих еще завернутые в чехлы гвардейские знамена — знамя дивизии и три полковых. При приближении командира корпуса раздается команда:
— Смирно!
Люди подтягиваются, замирают. Командир дивизии гвардии полковник В. Китаев отдает рапорт. Командир корпуса здоровается с летчиками. В ответ гремит могучее: [84]
— Здравия желаем, товарищ генерал!
В воздухе плывут торжественные звуки Гимна Советского Союза.
Началась торжественная церемония вручения гвардейских знамен. С них снимают чехлы. Расшитые золотом шелковые полотнища, подхваченные легким ветерком, начинают плескаться. Генерал Е. М. Белецкий зачитывает приказ Народного комиссара обороны о преобразовании дивизии и полков в гвардейские.
Тишина стоит такая, что слышен шелест знамен...
Приказ зачитан. К генералу Е. М. Белецкому подходит полковник В. Китаев, берет в руки знамя и оборачивается к шеренгам. В едином порыве вслед за командиром все опускаются на колени. Командир целует алый шелк знамени. Звучат слова гвардейской клятвы:
«В грозный час Великой Отечественной войны клянемся тебе, Родина, быть верными тебе до последней капли крови, до последнего дыхания.
Клянемся своим гвардейским знаменем, своей гвардейской честью, что пока видят наши глаза, пока бьются наши сердца, пока сжимают оружие наши руки, беспощадно уничтожать гитлеровских мерзавцев».
Слова клятвы ложатся в сердца людей, волнуют их.
«Клянемся без устали совершенствовать свое боевое мастерство, свято блюсти воинскую дисциплину и образцовый порядок.
Клянемся гвардейское знамя с честью пронести через все битвы, как бы жестоки они не были, через все суровые испытания.
Вперед, к победе!»
К гвардейским знаменам подходят знаменосцы. Они берут их из рук. командиров и в сопровождении ассистентов обходят строй.
Гремит, переливается мощное «ура!»
Начинается торжественный марш. Под звуки оркестра в строгом, четком равнении проходят гвардейцы. Впереди развеваются, плещутся на ветру гвардейские знамена. Осененные этим знаменем, они скоро вновь полетят в бой и будут бить фашистов до полного их уничтожения.
С того памятного дня прошло 30 лет, но клятва эта не забывается. Каждое слово ее отложилось у меня в сердце. Каждое слово ее окроплено нашей кровью. [85]