Конец «Червонного туза»

Это произошло незадолго до начала битвы на Курской дуге. Немецко-фашистское командование, готовя наступление, сосредоточило здесь крупные наземные силы, подбросило несколько авиационных соединений. Вот тогда-то нам, летчикам, и пришлось встретиться с фашистскими асами из групп «Удет», «Белая роза» и «Рихтгофен».

На бортах вражеских самолетов были нарисованы различные эмблемы — драконы, черные кошки, змеи, удавы. Гитлеровцы били на внешний эффект, хотели нас запугать. Но советские летчики не из пугливых. Об этом лучше всего свидетельствовал растущий боевой счет хотя бы нашего гвардейского истребительного полка.

В те дни наше внимание привлек «Фокке-Вульф-190» с изображением червонного туза на борту. Этот самолет входил в восьмерку, которая дралась лишь с меньшим и редко с равным количеством наших истребителей. Фашисты не принимали открытого боя, нападали исподтишка, подкарауливая бомбардировщиков и штурмовиков на разворотах при заходе на цель или при выходе из атаки.

Почему гитлеровский летчик избрал своей эмблемой червонный туз? Может, к этому его вынудил азарт заядлого игрока? Если так, его карта будет бита! Мы решили подкараулить наглого фашиста.

Первый раз я близко увидел его в районе Белгород — Яковлевка — Томаровка. Мы прикрывали тогда ведущие бой наземные войска. Патрулировали четверкой. И вдруг заметили восьмерку вражеских самолетов, нацелившихся на наших возвращавшихся с задания бомбардировщиков. Нельзя было допустить атаки, [108] и я дал команду атаковать фашистов. Те не приняли боя, стали маневрировать. Начинаем преследование. Но я вижу, гитлеровцы пытаются заманить нас поближе к своей территории, где могут встретиться и другие их истребители. Увеличиваю скорость, ведомым говорю:

— Смотрите в оба.

Все же противник удрал, так и уклонившись от боя. На развороте я заметил на борту одного из вражеских самолетов того самого червонного туза, а на хвосте цифру «100».

Было досадно, что фашистскому асу удалось уйти. Но мы не теряли надежды встретить его вновь.

После этого некоторое время «туз» не появлялся. Мы уже опасались, не сбил ли его кто-нибудь из летчиков других частей. Наши сомнения развеял прилетевший к нам полковник, офицер штаба воздушной армии. Как-то во время беседы с ним мы поинтересовались, не слышал ли он чего об интересующем нас самолете.

— Как же, слышал, — ответил он.

Полковник рассказал, что как раз накануне его приезда в наш полк взяли в плен сбитого летчика из той, известной нам восьмерки. Пленный сообщил, что истребитель с червонным тузом и возглавляет восьмерку. Раньше он командовал подразделением, входившим в состав противовоздушной обороны Берлина, затем группой «Африканская роза». К началу Курской операции прибыл на Восточный фронт в составе «Рихтгофена». На его счету много сбитых французских, английских и американских самолетов.

Восьмерка, в которой собраны опытные летчики, имеет назначение противодействовать советским бомбардировщикам и штурмовикам, а в воздушные бои не вступать. Патрулирует она с восходом солнца двумя группами по четыре самолета в определенной зоне.

На другой день, с утра пораньше, мы вылетели в указанную зону. Идем двумя эшелонами: моя группа на высоте 4500 метров, вторая — моего заместителя — на тысячу метров ниже.

На небе — ни облачка. Внимательно оглядываюсь. Иногда вдали появляются одиночные самолеты. Вижу, как прошли на цель наши бомбардировщики, правее [109] их — штурмовики. И вдруг в наушники врывается возбужденный голос заместителя:

— Сокол! Прямо по крусу, со стороны солнца, выше вас четыре «мессера».

— Понял, вижу, — отвечаю ему, а сам думаю: «Приманка или отвлекающая уловка врага?» Ведомым передаю:

— В бой вступать по команде. Противника из виду не упускать. Это отвлекающая группа. Ищите вторую...

Меня прерывает голос с наземной станции наведения, расположенной в боевых порядках наших войск.

— Сокол-1! Впереди вас, слева по курсу, на высоте четыре тысячи метров восьмерка «мессершмиттов», и «фокке-вульфов». Пытается атаковать наши бомбардировщики.

— Вас понял. Иду на помощь!

А четверка истребителей противника, та, что шла со стороны солнца навстречу нашей группе, и не пытается вступать с нами в бой. Так и есть — это отвлекающая группа. Хорошо, что не попался на уловку врага.

Между тем события слева от нас развиваются полным ходом. Часть вражеской восьмерки связала четверку истребителей прикрытия, другая намеревается атаковать бомбардировщиков, которые только что отбомбились и не построились еще в боевой порядок после пикирования.

Спешим на помощь товарищам, ведущим неравный воздушный бой. Выбрав удачный момент, я со стороны солнца пошел в атаку. Пара офицера Майорова прикрывает меня. С первой же очереди сбил Ме-109ф с черным драконом на борту. Вскоре и второй «мессер» разделил участь первого.

Среди врагов произошло замешательство. Фашистские летчики поспешно выходили из боя. И тут в образовавшейся «карусели» я увидел «червонного туза». Он производил неожиданные маневры, то уклоняясь от ударов, то вдруг бросаясь на наши самолеты.

Я устремился к нему. По радио передаю Майорову:

— Следи за мной и «тузом». Атакую его в лоб.

И вот мы встретились лицом к лицу. Фашист несется мне навстречу, я — ему. Посмотрим, у кого крепче нервы! Враг думает, что я не выдержу лобовой атаки, [110] отверну в сторону или уйду вверх. Секунды огромного напряжения!

Не выдерживает враг. Фашистский самолет взмывает вверх, пытается уйти переворотом через крыло. Но при этом он подставляет свое «брюхо» под прицел летчика Майорова. Пулеметная очередь прошивает вражескую машину. Объятая пламенем, она неуклюже переворачивается и факелом несется к земле.

Таким был конец «червонного туза». Сбил его советский летчик коммунист Майоров, впоследствии Герой Советского Союза.

А на помощь своим уже спешила та отвлекающая четверка «мессершмиттов», но было уже поздно. Мой заместитель зашел сзади снизу и поразил из пулемета еще одного «фокке-вульфа». Через мгновение загорелся пятый.

Воспользовавшись преимуществом в высоте, я со своим ведомым успел догнать покидающего поле боя противника и сбить еще одного фашистского аса.

В этом бою мы уничтожили шесть вражеских самолетов, не потеряв ни одного своего. Восьмерка «червонного туза» перестала существовать. [111]