Политразведка

У нас, политотдельцев, прибавилось дел — помогаем представителям райкомов и райисполкомов восстанавливать Советскую власть в освобожденных селах: наверное, это самая приятная работа на войне!.. Но не самая легкая... Мы первыми прибывали в деревню, откуда только что выбиты оккупанты, нужно было быстро разобраться в обстановке, это называлось у нас «политразведка»... Никогда не забуду первой своей «политразведки» в деревне с милым названием «Валюшка». По заданию политотдела я написал статью для нашей армейской газеты. Вот выдержки из нее:

«Народная ненависть

Эти старые крепкие села были своеобразно по-русски красивы. Дома с резным крыльцом и цветными деревянными инкрустациями, просторные сени и чистые светелки. Стройные березки и пушистые северные ели вокруг. И неотрывно от всего этого — колхозный клуб, школа, хата-лаборатория. Поступь людей здесь уверенная, спокойная, завтрашний день богатого колхозного села ясен, светел...

Так было еще недавно. Так будет и в недалеком будущем.

Но сегодня холодный ветер медленно заносит сухим снегом печальное пепелище на месте деревни. Груды кирпичей и обгорелых бревен, битые черепки и растерзанная домашняя утварь чернеют по обеим сторонам дороги. Это мрачные следы фашистского зверя.

Недолго хозяйничали здесь фашистские бандиты, но никогда не забудут этого жители деревни и окрестных сел.

Неподвижно сидит на белом камне шестидесятилетняя Анна Алексеевна Шмакова. Слезы медленно текут по ее глубоким морщинам. [123]

— Это злые слезы! — говорит Анна Алексеевна. — Страшен будет гнев народный, злой смертью помрут наши вороги в час расплаты...

У развалин собираются люди, вышедшие из лесных землянок при первой вести о Красной Армии. Наталья Ивановна Иванова, Иван Павлович Павлов, Анна Алексеевна Шмакова, дополняя друг друга, рассказывают о пережитом.

Немцы, как стая хищных волков, ворвались в беззащитное село. Бандиты бросились в избы, хватали все, что попадало под руки, взламывали сундуки, вытаскивали из печей хлеб, тут же, обжигаясь, жрали, голодные, вшивые и наглые, как отпетые домушники...

Нагрузив награбленное на украденные сани, варвары с ненавистью стали разглядывать красивые чистые русские дома, в которых им не придется заночевать. О чем-то посовещавшись, звери снова бросились по избам и стали их поджигать. Фашистские дикари, цинично смеясь, выгоняли полураздетых колхозников на мороз и бросали обратно в огонь имущество, которое пытались спасти несчастные...

Плачущие дрожащие ребятишки, не успевшие даже унести свои шубенки, избитые старики и старухи смотрели на догоравшие дома, и в их сердцах еще сильнее разгорался неугасимый огонь народного гнева.

Печальный рассказ продолжил 50-летний Василий Иванович Чуркин.

— Немцам мало было нашего горя. Лютые звери, они решили еще поиздеваться над нами. Однажды вывели всех стариков голодных, замерзших и заставили танцевать под улюлюканье и свист немецких солдат и офицеров. Какой-то мерзавец фотографировал наши «танцы»... А потом... потом и рассказывать страшно. Всех нас вывели и, подгоняя пинками и прикладами, повели в следующую [124] деревню. Заперли всех в двух холодных избах. Какой-то офицеришка злобно сказал: «Если русс наступайт — будем вам стреляйт...» А когда наши части приблизились к соседней деревне, немцы перед отступлением забили двери наших домов и подожгли их... Старухи, дети, старики задыхались в дыму и бросались к окнам. Немцы открыли стрельбу... Немногие из нас выбрались из горящих домов...

Колхозники продолжали свой рассказ, Лидия Щикалева и Мария Яковлевна Ильина со слезами на глазах рассказывали о том, как фашистские мерзавцы поймали в деревне 20-летнюю Клавдию Д., почтальона колхоза. Девушку зверски избили, над ней издевались... Клавдия сошла с ума.

Анна Ивановна Яновская, закрыв лицо руками, тихим голосом поведала о том, как на ее глазах расстреляли раненых красноармейцев, найденных в колхозных домах... Бесконечен счет народного горя. Но он будет оплачен сполна. Немцы хотели истребительной войны, они ее получают, устилая нашу землю тысячами своих трупов. Они поджигают наши дома. Но в пламени пожарищ рождается неугасимый, страшный для врага огонь народной ненависти и гнева. Враг будет уничтожен».

Еще о партизанах

Здесь мы услышали много волнующих рассказов о народных мстителях — тихвинцах. Большие и малые партизанские отряды смело действовали по тылам фашистских оккупантов, выполняли военные задания командования армии, рискуя жизнью, распространяли листовки, газеты с Большой земли.

Возглавляли партизанские отряды тихвинские коммунисты. Народ верил им как представителям партии, шел за ними. [125]

Отряд под командованием директора Бокситогорского завода Н. А. Воронина... Отряд командира И. С. Шурова — бывшего заведующего отделом Тихвинского райкома партии... Партизанская рота под командованием И. С. Кузьмина — бывшего председателя Тихвинского райкома Общества содействия Красной Армии и Флоту (Осоавиахим). В боях с врагами погибли командир Кузьмин, политрук отряда Бушков — работник райкома партии... В народе помнят их имена, поют песни о героях-партизанах.

Плечом к плечу с коммунистами партизанили комсомольцы, школьники, юноши и девушки, не мыслящие своей жизни под пятой оккупантов.

Тихвинские комсомольцы Николай Пелячев, Иван Башаков, Валентин Смирнов, Михаил Комендантов были бесстрашными партизанскими разведчиками.

Не думая об опасности, комсомолки деревни Мелегежа Анна Ястребова и Мария Конюкова под носом у фашистов прятали, выхаживали раненых красноармейцев.

Смелыми партизанами показали себя школьники Коля Шумилов — из деревни Сарожа и Костя Нюрговский — ученик Тихвинской средней школы. Они сражались в рядах славного партизанского батальона, наступавшего на Тихвин в составе гренадерской бригады.

В боях за Липную Горку юные партизаны шли в боевом охранении. Об их самоотверженности рассказал секретарь комсомольского бюро батальона А. Кретов:

— Наш батальон должен был перерезать дорогу Тихвин — Лигшая Горка... Шедшие впереди Коля и Костя обнаружили, что дорога заминирована, провода тянутся к складам авиационных бомб. Немцы задумали взорвать их, когда наши войска пойдут в наступление... Батальон был уже совсем близко. Катастрофа казалась неминуемой. Тогда Костя Нюрговский выбежал навстречу колонне и крикнул: «Двигаться нельзя! Будет взрыв!» А сам рванулся обратно, где Коля Шумилов, ползая по глубокому снегу, разъединял провода... Взрыв страшной силы потряс все вокруг. Когда мы пришли в себя и бросились к месту взрыва, то увидели, что ценою своей жизни ребята спасли жизнь сотням бойцов и командиров. [126]

Присяга Саши Забелина

Об этой партизанской присяге мы узнали уже после освобождения Тихвина. Написал ее Саша Забелин, студент Тихвинского педагогического училища. Местный паренек, из колхоза деревни Заболотье, он слыл тихим, спокойным, любил книги, говорят, даже стихи писал. В техникуме Саша отлично учился, его уважали товарищи, избрали комсоргом. Забелин плохо видел, и в армию его не взяли, но райком комсомола доверил Саше особо важное дело — быть партизанским разведчиком, возглавить группу юных подпольщиков. Бесстрашно проникали Саша и его друзья в деревни, где находились укрепленные пункты фашистов, в свой родной город Тихвин, передавали командованию важные сведения.

Тихий и скромный «очкарик» действовал как прирожденный разведчик. Незадолго до штурма Тихвина, по заданию штаба, Забелин пробрался в город. Он ходил по родным улицам, запоминал, где стоят готовые к бою танки, где артиллерийские батареи, где расквартировались штабы... На обратном пути Сашу задержали, допрашивали, избивали, пытали. Он молчал, и его полумертвого бросили в сугроб... Юноша нашел в себе силы выбраться, добрался до связного, передал все данные. Это был его вклад в борьбу за освобождение своего города...

Но партизанские тропы опасны. В самые дни штурма автоматная очередь врага оборвала жизнь юноши... Одну из улиц освобожденного Тихвина назвали улицей Саши Забелина. Может быть, где-то здесь будет увековечен для всеобщего обозрения и текст партизанской присяги, которую по поручению райкома комсомола осенью 1941 года написал Саша Забелин:

«Я, член Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи великого Советского Союза, в этот ответственный и смертельный час, когда на мою любимую Родину напал коварный враг, который хочет захватить мою землю, пропитанную потом и кровью наших отцов и матерей, клянусь, что перенесу все лишения и трудности, и если [127] надо, то отдам и жизнь свою, но все сделаю, чтобы освободить свою землю от фашистского зверя. Враг хочет отнять у меня счастливую жизнь, он убивает наших отцов, родных и милых матерей, малых братьев и сестер... Клянусь перед Коммунистической партией, Ленинским комсомолом, любимой Советской Родиной и Красным знаменем районной комсомольской организации, что порученное мне задание выполню с честью. Тайну никому не выдам. Если придется, перенесу все мучения и пытки, но врагу ничего не скажу о моем деле и моих товарищах.

Враг будет разбит, победа будет за нами!

Смерть немецко-фашистским захватчикам!»