«По цепочке...». «Это было в октябре 1919 года»... «Мсти, боец!»
Неисчерпаемым источником разговоров в землянке, в окопе, на привале являлись ежедневные сообщения от Советского информбюро. На передовые позиции в любое время дня и ночи, с любой оказией передавались переписанные от руки или наспех напечатанные на машинке строки этих сообщений. Командир любого ранга, офицер связи, спешащий со специальным боевым приказом, шоферы попутных машин, танкисты и летчики, бойцы полевых кухонь, санитары и вездесущие почтальоны — никто из них не появлялся на передовой без новой сводки Совинформбюро. Бывало так трудно, что иногда бойцы оставались без пищи, без боеприпасов, но сообщение от Советского информбюро доходило на позиции ежедневно. Сводки бывали разные — обстоятельные и краткие, и всегда политрук, комиссар находили в них тему для разговора с бойцами: о положении на фронтах, о героизме наших воинов, о состоянии фашистской армии, о жизни советских людей в тылу... [108]
На многих сообщениях Совинформбюро были пометки политотдела: «Если невозможна беседа — обязательно передать по цепочке. Очень важно».
Что значит «по цепочке»?
В боевой обстановке часто случалось так, что провести беседу, прочесть газету бойцам не представлялось возможным. А сообщения пришли важные. Довести их до каждого человека было необходимо. Помню, поступили вести о разгроме немцев под Москвой. Разве можно было ждать, пока удастся собрать бойцов на беседу? Под смертоносным обстрелом политрук пробирался по ходу сообщения и передавал близлежащему солдату радостную, вдохновляющую весть, иногда на ухо, сквозь грохот артиллерии:
— Немцев бьют под Москвой, фашисты отброшены, окружены, огромные трофеи, тысячи пленных. Передай по цепочке...
Боец радостно улыбается, настроение сразу поднимается, крепче сжимается оружие. Он отвечает на дружеское пожатие руки, кивает головой: все, мол, понял, передам дальше... И выбрав момент, выкрикивает на ухо соседу радостную новость.
Гремят артиллерийские залпы, непрестанно ухают кинометы, бойцы прижались к земле в ожидании сигнала к дальнейшему наступлению. Ничего, казалось, не изменилось вокруг, но вся рота уже знает о разгроме немцев под Москвой, и с новыми силами, с удесятеренным порывом и с еще большей уверенностью пойдут красноармейцы на врага и будут бить его, «как под Москвой»...
Для бесед с бойцами широко использовались газеты Четвертой и Седьмой армий («В бой за Родину!» и «Во славу Родины»), и прежде всего страницы «Правды», «Красной звезды». Зачитывались и пересказывались гневные публицистические выступления Эренбурга, Шолохова, Алексея Толстого, международные обзоры, статьи с Урала, Средней Азии, Казахстана.
В записной книжке обведено красным карандашом: «Это было в октябре 1919 года». Имелась в виду своеобразная статья в «Правде» под таким названием. Автор ее, один из старейших революционеров-ленинцев, Емельян Ярославский сравнивал трудные дни осени и зимы 1941 года с 1919 годом. Он писал: [109]
«В напряженных боях, в грозной обстановке пылавшей всюду гражданской войны, в холоде и голоде билась Красная Армия против врагов осенью 1919 года. И все же враг был разбит на всех фронтах — победа осталась за советским народом».
Читая эту статью, сравнивали нашу страну сороковых годов с разрушенной и отсталой Россией 1919 года, нашу Советскую Армию с только нарождавшейся, голодной, необутой, почти не вооруженной Красной Армией 1919 года. Вывод был один: мы победили тогда, мы безусловно победим в этой войне, живы, неодолимы революционные традиции, развитые и окрепшие за десятилетия советского строя.
И вслед другая запись: «Мсти, боец!» Читают и даже поют, переписывают вместе с «Жди меня» Симонова. Размножают, как листовку».
В армейской газете «Во славу Родины» было напечатано стихотворение красноармейца Степана Загоруйко «Мсти, боец!». Он писал его в перерыве между боями и, пересылая стихи через полевую почту в обычном самодельном солдатском конверте-треугольнике, не был уверен, дойдут ли они по адресу, доведется ли увидеть их на страницах газеты: солдат всегда под огнем... Но стихи были напечатаны и так пришлись по сердцу фронтовикам, что сразу же пошли по рукам. Мы размножали на пишущих машинках эти взволнованные строки, написанные красноармейцем. И политруки читали их перед боем, и солдаты повторяли про себя как клятву:
Клянись, что ты врагам не дашь прощенья!Я сохранил эту выцветшую от времени армейскую газету, привожу здесь текст этого стихотворения и думаю, что Константин Симонов не будет в претензии за то, что его известнейшее «Жди меня» делило на нашем участке фронта популярность со скромными стихами красноармейца Степана Загоруйко.
Мсти, боец!«Но все-таки... все-таки впереди огни!»
О чем скажет сегодня эта странная как будто пометка в записной книжке с припиской: «Огоньки» — Короленко»? Но вот нахожу среди скромных памятных реликвий тихвинской поры изветшавший листок календаря и сразу вспоминаю... На обороте календарного листка напечатан отрывок — «Огоньки». Да, помню, как любил читать вслух эти строки наш самый старый и уважаемый комиссар Мартыненко в политотдельской землянке и как гремел при этом его густой, «шаляпинский» бас:
— Да-да! И старика Короленко можно взять на вооружение. Видишь, бойцы пали духом, прочти им с чувством «Огоньки» — посветлеют. Сам пробовал не раз — доходит!..
Мы были согласны с нашим мудрым Михаилом Алексеевичем и «брали на вооружение» Короленко.
Давно нет уже в живых комиссара Мартыненко, но когда сегодня, через три десятилетия, вновь перечитываешь «Огоньки», живо ощущаешь, чем могли привлечь фронтовиков 1941 года совсем не военные эти строки, какие струны их сердец трогали.
Короленко рисует темную и как будто беспросветную ночь на угрюмой реке. Далек и труден путь, но «вдруг на повороте реки, впереди, под темными горами [111] мелькнул огонек. Мелькнул ярко, сильно»... До ночлега еще далеко, очень далеко... «И опять приходится налегать на весла... Но все-таки... все-таки впереди огни!»
«Дружеские беседы — как добиться победы». «Егор Наводчиков»
Наверное, не было в действующей армии такой дивизии, полка, такой роты, где не признали бы своим Василия Теркина... Он вобрал в себя типичные черты бывалого бойца, никогда не теряющего бодрости, умеющего хорошо воевать и с шуткой-прибауткой передавать это умение товарищам на страницах фронтовой газеты. В нашей Седьмой Отдельной был свой удалец, и солдаты, разворачивая свежий лист «Во славу Родины», искали новые строки Егора Наводчикова. Именно Егора и его «Дружеские беседы — как добиться победы» имеет в виду пометка в записной книжке. «Беседы» в простой форме душевного разговора учили тому, что было главным и решающим для выполнения боевого приказа. Писал их ленинградский поэт В. Владимиров, сотрудник нашей газеты.
«Мои заметки по части разведки», — начинает беседу Егор Наводчиков.
«Из армейских всех словечек и к тому же на войне званье смелое «разведчик» больше всех по нраву мне.Что быть может интересней то лугами, то в логу, по тропам, по перелескам пробираться в тыл врагу? Все разведать досконально, поразнюхать, повидать — и об этом моментально командиру передать, познакомить с обстановкой кратко, точно, без прикрас... Это — факт: разведчик ловкий — командира верный глаз!
Командир, узнав от «глаза», где коварный враг слабей, налетит на гадов сразу вместе с ротою своей, их сомнет атакой смелой, уничтожит всех подряд, и от погани от белой только перья полетят!.. [112]
Это — крепко! Это — метко! Много дела, мало слов! Так всегда должна разведка помогать громить врагов!..»
И течет беседа складно и ладно, и со смыслом. Делится Наводчиков опытом поимки «языка», учит ходить по лесу «без шуму и без гаму». И так завершает разговор:
«Чтоб разбить фашистских гадов и в муку их истолочь, нам вести разведку надо непрерывно, день и ночь. Быстро действовать и смело — без разведки ни на шаг! — и всегда быть в курсе дела: что задумал подлый враг?..Крепче нет для нас завета! Помни каждый день и час: на войне разведка — это командирский слух и глаз!»
«Укрываться надо так, чтоб тебя не видел враг!» — поучает в другой раз Егор Наводчиков молодых бойцов:
«Боевая обстановка говорит нам: действуй ловко, действуй скрытно — в общем, так, чтоб тебя не видел враг. Будь ты в поле иль в лесочке, все используй: ямы, кочки, каждый кустик, бугорок и канавы у дорог. Если враг тебя не видит, значит, пуля не обидит, не заденет автомат, мины мимо пролетят. Ты зато врагу навстречу сыпь и пулей, и картечью!.. Подпусти поближе гада, да и дай ему как надо, чтоб в итоге от него не осталось ничего!»
«Расправляйся с врагом минометным огнем», — советует бывалый солдат Егор в одной из своих бесед:
«Можно гадов гранатой преследовать, хорошо бить их пулей, штыком, — но люблю я с врагами беседовать минометным лихим языком.Если враг за лесистою кочкою точкой где-то засел огневой, то расправиться с этою «точкою» может наш миномет боевой!..»
«Богом войны» по праву зовут артиллеристов. Хорошо солдату видеть наш могучий артналет, испепеляющую укрепления врага артиллерийскую подготовку перед наступлением, когда нужно подняться во [113] весь рост — в атаку!.. Но особо радует бойца, если пушки прямо в боевых порядках, — ведут огонь прямой наводкой.
«Я не зря прямой наводкой обожаю бить врагов!» — говорит Егор Наводчиков.
«Лишь быстрей ворочай пушки — и по лезущей цепи, вдоль по просеке, с опушки из орудия лупи! Действуй смело, хладнокровно! В гущу вражью шли снаряд!.. И уж тут ты, безусловно, сам увидишь результат!Я, друзья-артиллеристы, для того и начал речь: чаще видят пусть фашисты нашу русскую картечь!
Разговор с врагом короткий у советского бойца: крепче бей прямой наводкой ты фашиста-подлеца!»
Бывалый солдат Егор поучает молодых: «В обстановке боевой ночь — союзник первый твой».
«С первого раза как будто бы, кажется, не разобраться во мраке ночном... Это пустое! Лишь надо отважиться и ничего не бояться кругом! Быть только зорким и чутким удвоенно! Мрак не преграда для храбрых сердец!Ночь — это верный союзник у воина! Помни об этом, товарищ-боец!»
Добрая улыбка фронтовика всегда встречала разговор Егора Наводчикова «О поварах искусных и обедах вкусных».
«Бой длился сутки. Нашей ротой враг был разгромлен и разбит! А после этакой работы всегда приходит аппетит.В пылу атаки, в вихре боя, когда идешь, врагов разя, про щи и прочее такое и думать некогда, друзья! В отважном штурме нам до щей ли?! Там нужен острый русский штык, чтоб гада выкурить из щели и сделать из него шашлык; гранату надо боевую, она нам в схватке дорога, чтобы котлету отбивную скорее сделать из врага. Когда ж одержана победа, когда закончен жаркий бой, то помечтать насчет обеда тогда не прочь из нас любой...» [114]
Егор рассказывает об искусных поварах — смелых солдатах и завершает беседу:
«Их вспоминаем мы по праву. Обед хороший — не пустяк! Они заслуженную славу имеют в ротах и в частях. Дорогу к вкусным щам и кашам они прокладывают нам! Привет друзьям отменным нашим, искусным ротным поварам!»
Наверное, не раз в боях под Тихвином вспоминали солдаты всех наших частей добрые советы своего однополчанина Егора Наводчикова и были ему благодарны.