«Северное сияние». «Тихвинский разгром»

В канун решающего штурма Тихвина, 5 декабря 1941 года, в моей записной книжке помечено: «Северное сияние». Нет, это не код секретной операции. Темная зимняя ночь действительно внезапно озарилась трепещущей холодной радугой, словно десятки светящихся авиационных бомб повисли вдруг над заснеженными лесами и болотами, изрезанными боевыми позициями...

Что же касается самой операции, то она стремительно приближалась к решающему штурму. [100]

Стальная пружина Тихвинской операции раскручивалась до конца с неудержимой силой. Острые стрелы на карте командарма были нацелены на окружение вражеских частей в Тихвине и их уничтожение.

Последний штурм, начавшийся утром 5 декабря, генерал армии Мерецков поименовал «второй фазой наступления». Вот как он сам пишет об этом:

«Северная опергруппа в этот же день очистила перед собой весь правый берег реки Тихвинки. Войска группы кроме захвата шоссейной дороги Тихвин — Волхов получили возможность вести наблюдаемый артиллерийский огонь по железной дороге на большом участке. Войска опергруппы генерала Павловича к исходу дня 5 декабря перехватили грунтовую дорогу из Тихвина на Будогощ и начали продвигаться в сторону Липной Горки... Успешно развивалось наступление на восточных и южных подступах к городу...

В ночь на 9 декабря началась решительная атака на Тихвин».

А вскоре Совинформбюро сообщило о замечательной победе.

«Правда» назвала свою статью «Тихвинский разгром».

Политдонесения этих последних дней полны сообщений о массовом героизме.

Жизни своей не щадили артиллеристы-разведчики, чтобы выследить, выявить смертоносные огневые точки врага, подавить их и сберечь этим сотни, тысячи жизней красноармейцев.

В непрерывных боях, в канун штурма Тихвина, под натиском танков и «кинжального» — прямого огня вражеских пулеметов — наши части в один из дней вынуждены были на время оставить Лазаревичи, отойти. Заняли новые рубежи, готовились к контратаке. Тут в 815-м артиллерийском (он вел бой вместе с пехотой) хватились помощника начальника штаба полка по разведке лейтенанта Рыбчинского. Не верили товарищи, что случилось недоброе, знали осторожность опытного разведчика, ждали. Ночью постовые заметили белую фигуру на снегу. Огня не открывали... И не ошиблись: это был Рыбчинский — промерзший, как сосулька, с трудом приползший к своим.

— Срочно к начальнику штаба полка! Важные [101] данные... — еле выговорил он. Его быстро перенесли в соседний блиндаж, и тут поразились даже видавшие виды разведчики-артиллеристы.

Лейтенант решил остаться в Лазаревичах после отхода наших частей и любой ценой разведать, откуда ведут обстрел гитлеровцы.

— Ведь это мой долг! — говорил Рыбчинский начальнику. — Я воспользовался суматохой и пробрался на чердак одного из домов... Наблюдал, запоминал... Теперь ясно, куда бить надо... Разведзадание выполнено...

Лейтенанта отвезли в медсанбат, а его наблюдения помогли на рассвете выбить гитлеровцев из Лазаревичей... Подвиг Антона Марковича Рыбчинского не был забыт. Вскоре героя-артиллериста поздравляли с орденом боевого Красного Знамени.

Своему лейтенанту стремились подражать и другие разведчики. Особенно отличались бойцы — уроженцы местных сел. Григорий Марченко и Евгений Ионов в тихвинских лесах были как дома. Они часами просиживали в лютые морозы на вершинах сосен, пробирались невидимками к штабам и позициям немцев, и туда направлялись меткие залпы...

Звонко и широко прозвучала в те дни слава полка, ворвавшегося в Тихвин первым. Командовал им подполковник Михаил Никанорович Галкин. Полк славился своими разведчиками, и успех операции «Тихвин» обеспечила именно разведка. Капитан Потемкин, комбаты Нешко и Боголюбов провели ударные батальоны с пулеметами на плечах по вязкому болоту, с поразительной точностью обошли огневые точки противника и, ударами с флангов и тыла обратив врага в бегство, ворвались в город.

Началось преследование отступавшего противника. Все дороги на Волхов были забиты фашистскими танками, пушками, всюду трупы гитлеровцев...

Главное, во имя чего больше месяца шли здесь тяжелейшие бои, свершилось: вскоре после освобождения Тихвина была полностью очищена железная дорога Тихвин — Волхов. Тихвин еще лежал в руинах, под Волховом шли непрерывные сражения, а от разрушенного Тихвинского вокзала уже отправлялись эшелоны с продовольствием для Ленинграда. И не было [102] большей радости для фронтовиков, чем весть о том, что в конце декабря 1941 года нормы выдачи хлеба в блокадном Ленинграде повышены! Ленинград живет, он выстоит и победит!