Венское воспоминание

В Вене я третий раз. Однажды прилетел самолетом. Теперь вот — поездом. А впервые я побывал в столице Австрии мысленно. Вообще-то ничего удивительного в этом нет. Такой способ путешествия все еще остается наиболее распространенным в мире. Но мне пришлось умозрительно перенестись в Вену на целую ночь. Как ни говорите, а сама эта длительность дает повод вспомнить первое пристальное знакомство с Веной. Оно, собственно, состоялось даже не по моей воле, а по приказу. Просто в ночь на 14 апреля 1945 года меня вызвал редактор и сказал:

— Взята Вена. Пишите статью в номер.

Написал я быстро. Но пока ее читали, набирали, верстали... Полоса долго не подписывалась: ждали официального материала. Одним словом, со статьей я проканителился тогда всю ночь, до утра, пока с ротационного барабана не заструился черно-белый поток свежего номера газеты.

Сколько лет прошло с той поры? Не такая уж это математическая загадка... Но иногда кажется, будто все это — и война, и газета, и ночь с Веной — было давно-давно, сто лет назад, а бывает, кольнет тебя в сердце что-то, и вдруг выплывет откуда-то из прошлого, словно из текучего тумана, придвинется к тебе война — сама она, со всем ее грохотом и воем, со сводками, донесениями, с дипломатической перепиской, со страхами и надеждами, с отчаянием и великой верой, — придвинется, [346] стиснет сердце, и ты, медленно дыша, обводишь взглядом белый свет. Ты видишь улицу, старинный экипаж с лакированным откидным верхом, высокие козлы, дряхлого кучера в полуцилиндре и солнечный луч, расстеленный по всей ширине серого торца мостовой.

Ты в Вене наших дней.

Неужели это тот самый город?.. Улица узка и продута ветром, гудит, как аэродинамическая труба. На большом бело-молочном шаре распростерт кровавый крест. Шар висит в небе, низко, прямо над твоей головой. Он указывает вход в аптеку. В ее окне, за голубоватым стеклом — снежная гора бинтов, и с нее, как с головокружительного Монблана, спускается крохотный, игрушечный лыжник в форме горных стрелков дивизии «Эдельвейс». Ветераны этого эсэсовского соединения, карабкавшегося на кавказские перевалы, собираются сегодня в натуральную величину где-то неподалеку, на плацдарме некоего бирхалле.

Возможно ли такое в нейтральной Австрии?

Оказывается, возможно. И что же тут удивляться, если командные посты в австрийской армии занимают ныне люди с нацистским прошлым! Это генералы и офицеры, состоявшие ранее в национал-социалистском союзе и других фашистских организациях. В марте 1938 года они способствовали аншлюсу — присоединению Австрии к Германии. Можно даже назвать имена:

Эрвин Фуссенеггер, генерал — генеральный инспектор австрийской армии;

Отто Зейц, генерал — начальник оперативного отдела министерства обороны;

Франц Цобель, генерал — главный интендант австрийской армии;

Лео Вальдмюллер, генерал — командующий первой армейской группой;

Курт Леридер, полковник — начальник управления ПВО министерства обороны;

Антон Хольцингер, полковник — военный комендант провинции.

Множество офицеров новой австрийской армии — выкормыши вермахта — воевало на Восточном фронте. Теперь они насаждают в своих полках и дивизиях кейтелевские порядки, утверждают идеи пангерманизма, [347] идеологически обрабатывают солдат — возбуждают в них вражду к социалистическим странам.

Между тем обязательства, взятые Австрией по государственному договору, воспрещают бывшим наци или членам гитлеровских военных организаций занимать командные должности в ее армии.

...Сейчас тысячи советских людей ездят за границу — и далеко и по соседству, в Западную Европу. Путешествуют и старые и молодые. Но те, кто воевали, испытывают, по-моему, особое чувство, попадая в чужеземные места, так или иначе знакомые им по войне.

Вот и со мной случилось такое. Еду по Европе, а тени минувшего толпятся вокруг, не дают покоя.

Я осматривал Вену,

разговаривал с жителями города,

купил «Винер курир», «Ди прессе»,

почитал статейку, агитирующую за вступление Австрии в «Общий рынок»,

ознакомился с панегириками Бонну,

наткнулся на извещение о собрании битых горных егерей,

познакомился с заметкой, полной клеветы на австрийских коммунистов и грубой антисоветчины,

и подумал: «А ведь кое-кому здесь в тягость договор о нейтралитете. Какая короткая память у слепой, эгоистической политики!»

И, остановившись на этой мысли, я невольно вступил в круг размышлений, какие владели мной в ту ночь, когда сводка Совинформбюро сообщила об освобождении Вены.

И вот долгая память хочет поделиться с короткой некоторыми воспоминаниями. Статья, написанная тогда, так и называлась — «Вена».

Вот она:

«Советский солдат после жарких боев, с гордо поднятой головой стоит в центре Вены у Дворца Правосудия, и перед ним открывается красивейший городской проспект Средней Европы — Ринг.

Спустя два с лишним года после битвы на Волге наша армия подошла к предместьям Вены. Дорога к столице Австрии не была усыпана розами. Немцы не оставляли нам неповрежденных мостов и автострад, не сдавали городов по телефону, не предлагали своих услуг [348] в качестве бургомистров занятых городов, не соглашались на капитуляцию. Советская Армия в упорных боях ломала остервенелое сопротивление врага. Она венчала свое залитое кровью и потом чело истинной воинской славой.

13 февраля — столица Венгрии. 13 апреля — столица Австрии. Огромное пространство от Будапешта до Вены стало кладбищем немецкой техники. Сломлен барьер, выставленный немецким командованием на дороге к темной норе Гитлера — Южной Германии.

В начале марта немцы сосредоточили в районе юго-западнее Будапешта одиннадцать отборных танковых дивизий, в том числе дивизии 6-й танковой армии СС, переброшенной с запада. Именно эта армия оказала союзникам длительное сопротивление в Нормандии, и теперь Гитлер полагал, что она по крайней мере с не меньшим успехом будет действовать на Восточном фронте.

Вся эта громада войск составляла одну треть всех бронетанковых сил Германии. Таким тяжелым кулаком замахиваются тогда лишь, когда хотят одним ударом решить важнейшие оперативно-стратегические задачи войны. Немцы пытались преградить нам дорогу к Австрии и Южной Германии — своему последнему убежищу. Но кулак этот ударил по стальной стене советских войск и оказался в ссадинах и кровоподтеках. Ожесточением оборонительных сражений Советская Армия измотала противника. Планы немецкого командования рухнули. Вскоре войска 3-го Украинского фронта сами перешли в решительное наступление.

Вена свободна. Семь лет тому назад Гитлер захватил столицу Австрии. Жители города в оцепенении смотрели на танки и пушки, катившие по площади св. Стефана. Австрия была превращена в провинцию Германии — Остмарк. На древний город, известный своей красотой во всем мире, легли морщины горя...

Австрийцы всегда ненавидели надменное пруссачество. Распавшаяся после Тридцатилетней войны Германия являла в XVII — XVIII веках жалкое зрелище. По выражению самих немцев, в ней было столько государств, сколько дней в году. Государственному возвышению Пруссии сопутствовало ее агрессивное соперничество с Австрией. [349]

Когда Фридрих II, этот божок гитлеровской Германии, предательски захватил часть австрийских владений, он, отвечая на замечания одного иностранного дипломата, сказал: «Не говорите мне о праве и чести. Пруссия должна иметь в виду только свои выгоды». Но для непримиримой позиции Австрии того времени, видевшей в Пруссии своего заклятого врага, характерны слова Марии Терезии, заявившей, что она твердо решила вернуть захваченное Фридрихом, хотя бы за это ей «пришлось отдать последнюю юбку».

Вскоре, в 1756 году, началась Семилетняя война, русская и австрийская армии выступили как союзные войска против Пруссии. В 1866 году Бисмарк, который, как говорили современники, «бил посуду при одной мысли о независимой политике Австрии», спровоцировал против нее новую войну. Прусская армия выиграла сражение под Садова, но чванливым пруссакам так и не удалось тогда маршировать по улицам Вены.

Ненависть австрийцев к агрессивной Пруссо-Германии имеет глубокие исторические корни. С этой точки зрения характерны последние дни гитлеровского владычества в Вене. Генерал войск СС Дитрих, известный своими злодеяниями в Харькове, а впоследствии командовавший танковой армией в Арденнах, был назначен начальником гарнизона Вены. Он заявил: «Вена будет сохранена для Германии». Эти пышные слова застряли в горле генерала — его убили на улице.

Гитлер всегда ненавидел Вену. Когда-то, бездомным бродягой, снедаемый безумным честолюбием, он, мрачно озираясь, ходил по ее улицам. Ныне он решил отомстить Вене за свои неудачи в прошлом и поражения в настоящем. Немцы пытались вовлечь жителей Вены в оборону города. Они хотели обратить его в развалины. Но венцы поняли: война идет на территории Австрии, но не против австрийцев. Венцы помогали Советской Армии, как могли. Они знали: воины с красными звездочками на пилотках несут австрийскому народу освобождение от немецкого ига.

Один из последних рубежей немецкой обороны проходил в черте знаменитого Венского леса. Там были расположены сильные артиллерийские заслоны противника. Казалось, лес обречен на сожжение, но наши автоматчики [350] пробрались немцам в тыл, перестреляли орудийную прислугу и спасли вековую усладу столицы Австрии.

Улыбкой радости встретила Вена бойцов Советской Армии. В городском парке, где стоит памятник кудеснику музыки Иоганну Штраусу, воспевшему эти сады и голубой Дунай, вновь звучит смех людей, празднующих возрождение Вены. Так советский боец-победитель свершает свой подвиг освобождения народов Европы от гитлеризма».

И что же дальше? В 1945 году фашизм был мертв в Австрии. Но политические оборотни населили Бонн, воспрянул реваншизм, и снова началось проникновение германского империализма в эту страну. Большинство гитлеровских фронтовых землячеств имеет свои филиалы в Австрии — тайные и явные. «Берг-Изельбунд», «Объединение егерей», «Традиционный союз членов бывшей добровольческой дивизии СС» — им нет числа.

— В австрийский город Берндорф на «солдатскую встречу» одной из таких организаций власти доставили переодетых в гражданскую одежду курсантов бронетанковой школы в Хетцендорфе. Учитесь, детки!

— Две бомбы взорвали не так давно неофашисты у здания комитета коммунистической партии одного из районов Вены. Это вервольфы.

— Крупные пакеты акций австрийских предприятий скупаются банками ФРГ. Производственные планы заводов, потерявших независимость, диктуются из Франкфурта-на-Майне и Дюссельдорфа. Уже четверть австрийской промышленности оказалась в руках западногерманских концернов. Это экономическая агрессия!

— Богачи из ФРГ скупают в больших масштабах крупные участки австрийской земли. Это холодная аннексия!

И наконец:

— Бонн приводит в движение все рычаги, чтобы вовлечь Австрию в Европейское экономическое сообщество, где ФРГ играет первую скрипку. А это означало бы растоптанный нейтралитет и новый аншлюс Австрийской республики.

Итак, что же дальше? Неужели все сначала?.. [351]

Покуривая сигарету, я обвожу глазами нарядный Ринг — витрины, витрины, витрины... Они зазывают, кричат, прыгают на прохожих. Как было бы правильно, если б магистрат распорядился написать на всех этих зеркальных стеклах: «Австрийцы, помните об уроках войны!»

Я смотрю на часы — время ехать на вокзал... [352]