Юбилейный парад

Военный парад на Красной площади — это грандиозное, захватывающее зрелище.

...Вся страна слышит могучий голос Кремлевских курантов — они бьют десять часов утра. На какое-то мгновение наступает торжественная тишина. Но вот она взрывается бурей аплодисментов — на Центральную трибуну Мавзолея В. И. Ленина поднимаются руководители партии и правительства.

Мимо строгих квадратов армейских батальонов навстречу друг другу следуют две открытые машины. Министру обороны СССР рапортует командующий парадом войск Московского гарнизона...

Твердо чеканят шаг слушатели военных академий. Мимо трибун шагают потомки легендарных кремлевских курсантов, почетным командиром которых был В. И. Ленин, воины дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, пограничники, моряки, суворовцы, нахимовцы...

Как синхронно, словно хорошо отрегулированный часовой механизм, действуют тысячи людей! И никто, кроме участников парада, от солдата до маршала, не знает, каких трудов стоит создание этого чудесного ансамбля!

Гости смотрят на воинов Московского гарнизона, демонстрирующих мощь всех Советских Вооруженных Сил, мощь, необходимую нам не для нападения — для защиты мирного труда. В одних глазах — восхищение и гордость, в других — настороженность, а то и откровенная неприязнь. [254] Что ж, разные гости приезжают к нам на празднества.

Двадцать один раз принимал я участие в парадах на Красной площади. Ходил в шеренге, в командной тройке и, наконец, возглавлял парадный расчет дивизии.

Идем, бывало, за командиром дивизии Героем Советского Союза генерал-майором Александром Дмитриевичем Епанчиным и во всем подражаем ему, делаем так, как он. А генерал Епанчин — строевик, каких мало, у такого есть чему поучиться, есть что перенять! На правом фланге командной тройки — заместитель командира дивизии полковник Павел Евсеевич Корженко, на левом — я, в центре — заместитель командира дивизии по тылу полковник Василий Андреевич Ахременко. Про интендантов в литературе иногда писали с юмором. А полковник Ахременко много раз ходил в центре командной тройки по Красной площади и не уступал любому строевику!

На последние шесть парадов я ходил уже с сыном Владимиром, соответственно курсантом, командиром взвода, роты Высшего общевойскового командного военного училища имени Верховного Совета РСФСР, которое с блеском водил по Красной площади начальник училища генерал-майор Николай Алексеевич Неелов.

На трибунах Мавзолея В. И. Ленина — руководители партии и правительства, прославленные военачальники; неподалеку, на брусчатке, — военные и военно-морские атташе стран, с которыми мы поддерживаем дипломатические отношения; справа и слева от Мавзолея — гости со всех концов земного шара; у телевизоров — миллионы советских и зарубежных зрителей... Идешь и думаешь: как бы не ошибиться в чем-нибудь хоть на мгновение, ведь ошибку сразу отметит весь строй, увидят миллионы людей; идешь и чувствуешь на себе внимательные взгляды, кажется, все смотрят именно на тебя...

* * *

Каждый парад, который видела Красная площадь, имел свое неповторимое лицо, свои краски.

7 ноября 1941 года... Холодный, пронизывающий ветер пробирает до костей. Колючий снег сечет лицо. Парадом командует воспитанник дивизии имени Ф. Э. Дзержинского генерал-лейтенант Павел Артемьевич Артемьев, командующий войсками Московского военного округа. [255]

Принимает парад почетный красноармеец одной из частей дивизии имени Ф. Э. Дзержинского Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. Парад, участники которого уходили с Красной площади на фронт, был один из самых впечатляющих, он сыграл огромную роль в укреплении морального духа Красной Армии, нашего народа, имел важное международное значение.

На Парад Победы 24 июня 1945 года Советская Армия пришла во всем блеске, которому не помешал даже проливной дождь. Какое это было всенародное ликование — Парад Победы!

Военный парад 7 ноября 1967 года венчал собой победы, одержанные нашим народом, нашими Вооруженными Силами за пятьдесят лет Советской власти.

Многие думали над тем, как провести юбилейный парад. Тщательно обсуждались предложения бывших красногвардейцев и старых большевиков, прославленных полководцев и командиров — представителей всех родов войск, бывших партизан и известных режиссеров, музыкантов и поэтов, писателей и артистов, художников и скульпторов... В Кремлевском Дворце съездов состоялось собрание участников всех парадов, проходивших на Красной площади.

Парад таким, каким его увидели советские и зарубежные зрители, был плодом ума и огромного труда многих тысяч людей.

Воины Московского гарнизона с исключительной ответственностью готовились к юбилейному параду. Тренировки были в разгаре, когда стало известно, что командующий войсками Московского военного округа дважды Герой Советского Союза генерал армии А. П. Белобородов тяжело пострадал в автомобильной катастрофе.

— Нелепо получилось, очень нелепо, — сокрушался Афанасий Павлантьевич Белобородов, когда я и начальник политотдела дивизии полковник Александр Максимович Ефимов навестили его в госпитале.

— Время еще есть, поправитесь, — ободряли мы любимого командира, водившего в бой прославленные сибирские дивизии, спасшие положение под Москвой в 1941 году.

— Нет, друзья мои, — грустно улыбнулся Афанасий Павлантьевич, — этот парад пройдет без меня, да и остальные, по всему видно, тоже... [256]

Усиленные тренировки продолжались. Командовать стал первый заместитель А. П. Белобородова генерал-лейтенант танковых войск Евгений Филиппович Ивановский, талантливый, разносторонне образованный военачальник, исключительно добрый, отзывчивый и чуткий человек.

Помню, Е. Ф. Ивановский спрашивает статного, высокого сержанта:

— Как, болят ноги-то?

— Так точно, товарищ генерал! — чистосердечно признается сержант.

— Женат? — интересуется заместитель командующего.

— Никак нет, товарищ генерал!

— Вот и хорошо, — смеется генерал, — до свадьбы как раз и ноги заживут.

Теперь уж смеются все, кто окружает Е. Ф. Ивановского.

В роли принимавшего парад выступал тогдашний военный комендант Москвы Герой Советского Союза генерал-лейтенант Иван Степанович Колесников, которого мы за глаза называли «учебным маршалом», потому что на тренировках Е. Ф. Ивановский обращался к И. С. Колесникову как к Маршалу Советского Союза.

По мере приближения праздника нарастало напряжение. «Учебного маршала» на тренировках заменил министр обороны СССР Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко. От него не укрывалась ни одна мелочь.

На одной из тренировок мы, что называется, перестарались. На разборе министр упрекнул меня: дзержинцы в движении слишком выделяются из остальных.

— Сейчас надо делать то, что требуется от всех. На параде необходимо единообразие...

Как известно, военный парад в честь пятидесятилетия Советской власти состоял из двух частей. Вначале по Красной площади промчались кавалерийские эскадроны, пулеметные тачанки, артиллерия на конной тяге, броневики... Это была история. И кто, как не С. М. Буденный, мог дать дельный совет на тренировках, чтобы не исказить прошлое! Прославленный герой гражданской войны не раз появлялся на тренировочном поле. Министр обороны Маршал Советского Союза А. А. Гречко в годы гражданской войны служил под началом Семена Михайловича в легендарной Первой Конной и каждый раз был искренне рад его приезду. [257]

— Скоро только в песнях да в легендах останутся шашки и пулеметные тачанки, пики и шинели с «разговорами», — не то с гордостью, не то с грустью сказал на одной из тренировок С. М. Буденный.

— Так пусть же парад, который мы готовим, прославит пулеметную тачанку, поливавшую свинцом войска Деникина, Мамонтова, Шкуро, Врангеля, бандитов Махно, белополяков, — ответил на это А. А. Гречко. — Пусть промчится перед нами на горячих конях наша боевая молодость, зашумят конармейские знамена, запоют трубы духового оркестра. Пусть увидят все, какой была Красная Армия... Это будет подарок живым ветеранам, своеобразный памятник павшим в боях!

— Да, да, великолепно задумано, великолепно! — одобрительно закивал С. М. Буденный, и глаза его увлажнились.

— А потом мы покажем всему миру, какой стала сейчас Советская Армия, — с гордостью продолжал Министр обороны. — Пусть смотрят, сравнивают и на ус мотают. В лаптях, с дробовиками, к которым нередко не было патронов, с пиками и клинками били мы белых генералов. А теперь у нас — первоклассная артиллерия, танки, ракеты...

Когда 7 ноября из Кремлевского и Исторического проездов показались пулеметные тачанки, в которые было впряжено по тройке красивейших лошадей, — читатели помнят это! — трибуны на Красной площади взорвались аплодисментами. Не сговариваясь, люди на разных языках запели:

По Красной площади тачанки пролетели с гиком, свистом, как когда-то под Каховкой и Касторной. Лошади исключительно точно выдержали направление. В идеальном строю прошла и артиллерия на конной тяге.

А на тренировочном поле эти же лошади вели себя как дикие мустанги. По совету С. М. Буденного пришлось, используя огромное число людей, строить коридоры, по которым мчались всадники, тачанки и артиллерийские упряжки. При этом все, кто стоял в живом коридоре (а это было небезопасно!), неистово кричали, свистели, махали головными уборами, чтобы приучить лошадей [258] к шуму и многолюдью. Наконец, от лошадей добились того, чего было надо.

— Привели в христианскую веру! — обрадованно заметил по этому поводу С. М. Буденный.

Подготовкой к параду жил весь личный состав дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. Начальник штаба полковник Петр Павлович Привалихин был озабочен тем, чтобы в строю находились именно те, кто подобран по росту, готовил очередное расписание тренировки, организовывал контроль за выполнением приказов.

— Выше ногу! Четче шаг! — то и дело слышался на плацу голос моего заместителя полковника Алексея Дмитриевича Наливалкина. — Делай так, как я!

А сам он все делал по уставу. Подтянутый, статный, идет, печатая шаг, молодцевато прикладывает руку к головному убору и делает красивый поворот в сторону трибуны. Все мы любовались его образцовой строевой выправкой.

А сколько хлопот было у моих заместителей полковников Дмитрия Лукича Супруна, Дмитрия Никифоровича Шмелева, Михаила Александровича Федоскина, у полковника Бориса Андреевича Григорьева! Они уже не раз принимали участие в парадах, но на «стаж» никто из них не надеялся, скрупулезно, по нескольку раз проверяли все.

На плечи начальника политотдела дивизии А. М. Ефимова, заместителя командира полка по политической части подполковника Михаила Ивановича Короткова и секретаря партийного бюро полка подполковника Николая Георгиевича Велигжанина легли все многотрудные задачи партийно-политического обеспечения подготовки к параду: встреча с ветеранами — участниками парадов на Красной площади, партийные и комсомольские собрания, заседания, бюро, семинары пропагандистов и агитаторов, выпуск стенных газет и боевых листков...

Как я уже писал, напряжение испытывали не только те, кто готовился к параду, а потом и принимал участие в нем, но и те, кто нес службу. Ведь теперь на них ложилась двойная, а то и тройная нагрузка. И мне хочется помянуть добрым словом хотя бы некоторых из них, потому что перечислить всех просто невозможно. В дни, когда шла подготовка к юбилейному параду, не знали отдыха офицеры В. П. Титов, Е. Н. Чусов, А. М. Филиппов, Г. И. Сиваков, П. А. Козырев, А. М. Кораблев, [259] П. И. Килин Н. А. Болонин, г. В. Мурыган, И. С. Малиенко, Д. А. Медведев, В. И. Шевченко. Они всегда были готовы взять на себя выполнение самой трудной задачи. Спасибо ия!

Подготовкой к параду живо интересовался министр внутренних дел СССР генерал-полковник Николай Анисимович Щелоков и начальник внутренних войск генерал-лейтенант Николай Иванович Пильщук. Только вернешься, бывало, с тренировки — звонок:

— Как прошли? — интересуется Н. А. Щелоков. — Какие были замечания? В чем испытываете недостаток?

Выслушает внимательно, даст добрый совет, пожелает успехов. Такая забота окрыляла. Не раз министр сам приезжал на место тренировки, — душевно разговаривал с солдатами, сержантами и офицерами.

Нет необходимости рассказывать, как прошел военный парад на Красной площади, посвященный 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Об этом написано много. После того, как была дана оценка нашим действиям, я поспешил к подчиненным. У всех на лицах ожидание, немой вопрос: «Как прошли?» Не испытывая терпение людей, которые в течение многих недель, днем и ночью, шлифовали свое мастерство, коротко сообщаю:

— Руководители партии и правительства просили передать, что воины-дзержинцы прошли по Красной площади отлично!

В ответ раздалось громкое «ура!».

Личный состав дивизии имени Ф. Э. Дзержинского никогда не получал иной оценки. Но эта была особенно радостная — юбилейная!..

В числе других мне посчастливилось быть на приеме в Кремлевском Дворце съездов, устроенном правительством Союза Советских Социалистических Республик в честь 50-й годовщины Октября. Среди гостей были партийные, государственные и общественные деятели, старые большевики, прославленные военачальники, знатные люди московских фабрик и заводов, деятели науки и культуры, летчики-космонавты, делегации союзных республик.

Здесь же присутствовали гости из социалистических стран, наши братья единомышленники — зарубежные коммунисты, представители дипломатического корпуса. [260]

С приветственной речью к гостям обратился Леонид Ильич Брежнев.

Мы, военные, были особенно тронуты, когда он провозгласил тост за участников парада.

* * *

За годы службы я много раз встречался и разговаривал с людьми широко известными. Каждая такая встреча обогащала меня духовно, помогала лучше выполнять свои обязанности. Читатели уже знают о моих встречах с А. А. Ждановым, К. Е. Ворошиловым, Л. А. Говоровым. Не могу не рассказать еще об одной из таких встреч.

На второй или третий день после юбилейного парада мне выпала честь вручить приветственный адрес почетному солдату одной из частей дивизии Маршалу Советского Союза Семену Михайловичу Буденному.

Машина мчит нас в подмосковный дачный поселок. Вместе со мной едут начальник политотдела полковник А. М. Ефимов и бывший мой заместитель полковник запаса Петр Иванович Литовченко, сослуживец С. М. Буденного.

На пороге нас встречает девочка лет пяти. Озорная, смешливая, она звонко кричит:

— Дедушка, дедушка, военные пришли, а ты не по форме!

В дверях появляется С. М. Буденный. Он улыбается, жмет нам руки, приглашает в комнаты, просит садиться, а потом полушутливо говорит:

— Я на минутку оставлю вас. Слышали, как Машенька пробирала меня за то, что я не «при параде»?

Через минуту Семен Михайлович появляется в маршальской форме.

— Что же вы стоите? — удивляется он. — Садитесь, пожалуйста, — и опускается на стул.

Мы продолжаем стоять. Я раскрываю папку и, волнуясь, читаю адрес. Семен Михайлович мгновение смотрит на меня, а потом встает и вытягивается по стойке «смирно». Приняв приветственный адрес, маршал растроганно жмет мне руку.

— Пятьдесят лет! — восклицает он, и в его голосе слышится гордость. — Подумать только, половина века! А ведь наши враги из кожи лезли, кричали на всех перекрестках, [261] что Советская власть не продержится и несколько дней. Тоже мне оракулы!

— Товарищ Маршал Советского Союза! — обращается к С. М. Буденному полковник Ефимов. — Разрешите вручить вам билет почетного комсомольца.

И опять встает Семен Михайлович, и опять вытягивается по стойке «смирно».

— Спасибо за доверие, — говорит маршал. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не подвести комсомольцев части, почетным солдатом которой являюсь.

Я бросил взгляд на стеллажи с книгами, занимавшие всю стену. Машенька заметила и объявила:

— Дедушка прочитал все эти книги. Он и сам две написал. И еще напишет. Вот!

— Машенька, разве же так можно? — Семен.Михайлович сконфуженно разводит руками. — Ты ставишь дедушку в неудобное положение перед гостями. Получается, что я сам хвастаюсь.

— А вот и не получается, а вот и не получается! — запрыгала девочка. Семен Михайлович привлек к себе внучку. Глаза его еще больше потеплели.

— Смена, — улыбнулся он.

— Дедушка, а можно, я покажу твои награды и эти — как их, су-ве-ни-ры? — И, не дожидаясь согласия, мчится в другую комнату.

А Семен Михайлович, достав альбом с фотографиями (что не снимок, то реликвия!), начал рассказывать нам о своих родителях, о службе в царской армии.

— Вот этого Буденного однажды чуть не расстреляли, — сказал Семен Михайлович и постучал пальцем по своей давней фотографии, на которой он запечатлен в форме драгунского старшего унтер-офицера. — Спасибо, «егорий» спас.

Семен Михайлович улыбнулся.

— Однажды я сказал правду старшему унтер-офицеру Хестанову, офицерскому лизоблюду, презиравшему и обкрадывавшему солдат, и получил за это удар в лицо. Не стерпел я тогда и так двинул обидчика, что он свалился мешком. Хотя солдаты, на глазах которых все это произошло, и не выдали меня, свалив все на коня, который будто бы лягнул Хестанова, жизнь моя висела на волоске. Но меня не расстреляли, а лишили Георгиевского креста четвертой степени. [262]

С. М. Буденный, стараясь не пропустить ни одной, пусть небольшой, детали, подробно рассказывал нам о своих незабываемых встречах с Владимиром Ильичем Лениным. И мы, слушая прославленного полководца, так зримо все представляли, словно в те далекие годы находились рядом с вождем.

Маршал с теплотой говорил о М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилове, А. И. Егорове, К. И. Озолине, О. Дундиче, С. М. Патоличеве.

Незаметно пролетело несколько часов.

— Все воспоминания и воспоминания, — виновато сказал Семен Михайлович. — Давайте переменим пластинку — попьем кофе.

В комнату вошла жена Семена Михайловича, Мария Васильевна, обаятельная, гостеприимная. В ее обществе мы почувствовали себя совсем по-домашнему.

Настало время прощаться.

— Что же мне вам пожелать? — задумывается хозяин. Он смотрит на нас, лукаво улыбается и заканчивает: — Желаю в добром здравии дожить до моих лет. А уж там как хотите. — И заливисто смеется...

Для меня лично, для товарищей, сопровождавших меня, это была последняя, заключительная страница юбилейного парада.