Наследники

К тому времени, когда я стал командиром дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, в ней находилось много фронтовиков — офицеров и сверхсрочников. Они выделялись не только орденскими планками и нашивками за ранения, но главным образом умелыми действиями на учениях, меткой стрельбой, знанием материальной части, уставов, строевой выправкой и молодцеватостью. Сделавшие все для того, чтобы победить сильного, хитрого и коварного врага, они щедро делились знаниями с молодыми воинами.

Как-то на учениях мне с группой офицеров пришлось быть свидетелем беседы, инициатором которой явился коммунист, старшина-сверхсрочник Федор Андреевич Головко{12}, бывший снайпер, уничтоживший на Волховском фронте 24 фашиста. Он всей душой любит военную службу, требует от подчиненных беспрекословного выполнения уставов, соблюдения дисциплины. Театрал и книголюб, старшина помнит наизусть целые страницы из прочитанных им произведений, знает множество пословиц и поговорок.

Бойцы роты, расположившиеся за густыми кустами, не видели нас. Вначале разговор зашел о соблюдении правил ношения форменной одежды. Головко спокойным баском говорил, что чистить пуговицы, металлические [246] части снаряжения, обувь, носить белоснежный подворотничок, содержать в порядке обмундирование необходимо не только в казарме, а везде, в том числе и на учениях.

— Вы читали «Злату Прагу» Гончара? — спросил он.

— Читали! — раздалось в ответ несколько голосов.

— Я хочу напомнить вам то место, где речь идет о старшине Хоме Хаецком, разговаривавшем с такими же, как вы, молодыми солдатами. Вот как Гончар передает слова старшины:

«...То, что номер карабинки заучил, — это раз хорошо. То, что погоны на тебе сидят как влитые, — это два хорошо. А то, что вид имеешь молодецкий, — это три хорошо. Таким будь! Должны и в дальнейшем внимательно за собой следить, ибо у меня на тяп-ляп не проживешь. За первую пуговицу даю замечание, за другую уже взыскание накладываю. Звезды на пилотках чтоб сияли у вас на две версты вперед! Иначе я не признаю. Ведь ты не какой-нибудь ай-цвай, ты — великий человек! На тебя весь мир смотрит».

— Вот так-то! — после небольшой паузы пробасил старшина. — Солдатская наука не хитра. Но к ней нужны сметка, настойчивость, терпение. А еще — дисциплина. Она всему голова.

Далее разговор пошел о знамени:

— Как-то прочитал я рассказ одного офицера русской армии, — вспоминал Ф. А. Головко. — Поучительный рассказ, скажу я вам. Были в старой русской армии и традиции хорошие, и герои такие, что ни в каких землях не отыщешь, и полководцы, никем и никогда не побежденные. Русская армия — это ведь Суворов и Кутузов, Багратион и Раевский, Ушаков и Нахимов, Дохтуров и Барклай-де-Толли... Семена Михайловича Буденного «зять или, скажем, Василия Ивановича Чапаева. Полные георгиевские кавалеры. Шутка ли — четыре креста и четыре медали! Награды и тогда за здорово живешь не давали.

Вы знаете, кто служил в нашей дивизии, кто приумножал ее славу, чьи ратные подвиги воплотились в ордена, которые сверкают на нашем славном знамени? Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов, генерал-полковник Павел Артемьевич Артемьев, генерал-лейтенант Константин Федорович Телегин, один [247] из героев-папанинцев Эрнест Теодорович Кренкель, известный художник Павел Петрович Соколов-Скаля, гвардеец нашего оперного искусства Сергей Яковлевич Лемешев...

— Товарищ старшина, вы начали об офицере, — напомнил один из солдат.

— Я не забыл. Так вот о том офицере. Он рассказывал: «Никогда не забуду случай, свидетелем которого я был. Лейб-гвардии Кексгольмский полк направлялся к линии фронта. Мы двигались в походной колонне по улицам местечка, впереди — командир первого батальона. Полковой командир ехал в центре. Неожиданно батальонный заметил древнего старца, который при виде наших мундиров снял шапку и вытянулся.

— Ты что, дед? — спросил батальонный командир, — Почему стоишь смирно?

— А как же, — ответил старик, — ведь это же мой родной полк. В таком вот мундире я, батюшка мой, еще на туретчину ходил.

Батальонный повернул коня и помчался к полковому командиру. Тот приказал развернуть все шестнадцать знамен, и мы торжественным маршем, под музыку, с развернутыми знаменами прошли перед ветераном.

Трудно рассказать о чувствах, которые охватили в этот торжественный момент всех нас. Глаза молодых и старых воинов блестели, сердца охватил священный трепет. В журнале полка в тот же день было записано точное место и время встречи с ветераном. Так родилась в нашем полку новая традиция».

Рассказ вызвал оживленный разговор, обмен мнениями. А старшина припомнил еще одну историю, уже на Великой Отечественной войны.

...У медсанбата стрелковой дивизии лежали и сидели на траве раненые. Иногда слышались тихие стоны. Вдали глухо рокотал бой. На дороге показался конный гвардейский полк.

— Какой части? — спросил раненого лейтенанта-пехотинца ехавший впереди командир полка.

— Славной триста пятой Белгородской дивизии, — превозмогая боль и приподнимаясь на ноги, гордо ответил лейтенант.

— Стой! — поднимая руку, остановил своих конников командир. — Знамя вперед! — скомандовал он, и, когда [248] впереди остановившейся колонны показалось знамя, коротко приказал:

— Снять чехол! Распустить знамя!

В молчании и волнении наблюдали раненые за происходящим. Советский офицер — командир полка — громко, так, чтобы слышали и его конники, обратился к раненым.

— Ну, дорогие товарищи, теперь лечитесь и отдыхайте. Вы выполнили свой долг перед Родиной и народом, а мы пойдем вперед и расквитаемся за вас с врагом, — и повернувшись к конникам, скомандовал:

— По-олк, смирно! Под знамя, шашки вон! Сотни клинков сверкнули в воздухе.

— К торжественному маршу, в воздаяние героизму славных белгородцев... Справа по шести, равнение направо, шагом ма-арш!

И, отсалютовав клинком раненым героям, полковник церемониальным маршем провел мимо них свой гвардейский полк. А впереди, рядом с командиром полка, колыхаясь и шелестя, медленно двигалось боевое, прострелянное еще в гражданскую войну, овеянное порохом и дымом конармейское знамя.

С гордостью смотрели белгородцы на парад полка, устроенный в их честь. Эта минута была так величественна и сильна, что раненые бойцы, кто пытаясь встать, кто опираясь о костыли, кто обхватив дерево, кто лежа на траве или на носилках, закричали: «Ура-а!» Высокая воинская почесть, отданная по приказу советского офицера, растрогала их до глубины души...

Старшина закончил рассказ, но солдаты еще долго сидели молча, переживая услышанное...

На учениях эта рота действовала лучше всех.

В годы борьбы с украинско-немецкими националистами я, как помнит читатель, не раз разбирал служебные бумаги вместе с заместителем по политической части подполковником И. С. Литовчуком. Такой же порядок ввел я и в дивизии. Сидим, бывало, с начальником политотдела полковником Александром Максимовичем Ефимовым и читаем сообщения командиров полков.

...Во время патрулирования улиц младший сержант Фадеичев и рядовой Перепичай обратили внимание на подозрительное поведение двух прохожих. При проверке документов неизвестные неожиданно открыли стрельбу. [249]

Несмотря на полученные ранения, воины вышли победителями из смертельного поединка.

...В 25-градусный мороз рядовой Иван Гадалов босиком (он разулся, чтобы было легче бежать) преследовал преступника до тех пор, пока не настиг его. (Позже за этот самоотверженный поступок Гадалов был награжден медалью «За отличную службу по охране общественного порядка».)

...Сержант Николай Серебрянников, рядовые Ю. Чазов и А. Липатов задержали двух неизвестных, пытавшихся из укрытия сфотографировать важный объект. Ими оказались сотрудники иностранных посольств.

...Во время боевого гранатометания молодой солдат растерялся и выпустил гранату из рук. Командир роты капитан Александр Григорьевич Соломенников выхватил из-под ног солдата боевую гранату и выбросил из окопа. Она взорвалась в воздухе. Соломенников был смертельно ранен. Так, пожертвовав собой, офицер спас жизнь солдата.

Воины-дзержинцы двадцатых и тридцатых годов создавали коммуны, сельскохозяйственные артели, товарищества по совместной обработке земли, строили в тайге и пустыне, тундре и степи фабрики, заводы, комбинаты, города... Их наследники, воины-дзержинцы пятидесятых — семидесятых годов остались верны этим традициям. Солдаты, сержанты и офицеры в выходные дни и в свободное от занятий время помогали сооружать стадион имени В. И. Ленина, памятник Неизвестному солдату. Ежегодно сотни демобилизованных воинов уезжают на крупнейшие стройки Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии.

По-прежнему поддерживаются тесные связи с коллективами фабрик и заводов, с колхозами и совхозами. В частях дивизии хранится около тридцати шефских знамен.

В гостях у дзержинцев часто бывают старые большевики, герои гражданской и Отечественной войн, депутаты Верховного Совета СССР и союзных республик, космонавты, писатели, поэты...

Крепкая боевая дружба связывает дзержинцев с воинами других видов и родов войск. Они вместе совершенствуют мастерство на учебных полях, полигонах и танкодромах. Подготовка строится с учетом требований современного боя. Воины учатся действовать смело и решительно, [250] днем и ночью, в любую погоду и на любой местности. Налажен постоянный контакт с военными училищами и академиями.

Нельзя не сказать и о крепнущей год от года дружбе с частями внутренних войск Болгарии, ГДР, Польши, Румынии, Чехословакии и других социалистических стран.

Дивизии уделяют большое внимание Московский горком партии и Моссовет. В 1960 году они наградили соединение переходящим Красным знаменем, которое ежегодно, в канун годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, вручается части, занявшей первое место в социалистическом соревновании.

Дзержинцы хорошо известны в спортивном мире. Общество «Динамо» — одно из старейших в стране. На его счету немало самых различных рекордов, некоторые из них принадлежат воинам-спортсменам дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, в которой выросли прославленный вратарь Алексей Хомич, мастера кожаного мяча Владимир Беляев, Константин Крыжевский, Владимир Шабров, известные легкоатлеты Татьяна Севрюкова и Клавдия Моючая, выдающийся лыжник Павел Колчиы, пловец Николай Крюков, заслуженный мастер спорта по прыжкам в воду Алексей Жигалов, многократная чемпионка мира по скоростному бегу на коньках Инга Воронина (Артамонова), мастер спорта рядовой Владислав Вигуро. На зарубежных стрельбищах исполнялся Гимн Советского Союза в честь выдающихся мировых рекордов наших стрелков, заслуженных мастеров спорта офицера-врача Елены Донской, старшины Василия Борисова, мастеров спорта офицера Григория Лузина, младших сержантов Нестерова и Бакалова...

* * *

В дивизии, как и во всех внутренних войсках, постоянно идет напряженная боевая и политическая учеба. Воины соревнуются за увеличение числа отличников, классных специалистов, спортсменов-разрядников, за право называться отличной частью, подразделением, завоевать переходящее Красное знамя МГК КПСС и Моссовета, оправдать высокую награду — Памятное Знамя ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР, врученное дивизии в ознаменование [251] заслуг перед Родиной, за высокие результаты, достигнутые в боевой и политической подготовке, и в связи с 50-летием Советской власти. (Многие офицеры были награждены тогда орденами и медалями.)

...Навсегда останется в памяти воинов-дзержинцев тот день. К нему готовились заранее. В помещениях навели такую идеальную чистоту, что довольно улыбались даже самые строгие старшины.

И вот настала эта минута. Ровной линией выстроились дзержинцы. Шли мы, командиры и политработники, вдоль строя, всматривались в лица подчиненных и гордились. Многих офицеров мы знали еще рядовыми. Видели их в засаленных, прожженных у костров ватных брюках и телогрейках, разношенных кирзовых сапогах. Теперь они были в ладно пригнанных шинелях, в хромовых сапогах, начищенных до блеска. На лицах появились морщины, кое у кого посеребрились виски, но по-прежнему молодо блестели глаза, по-прежнему каждый из них был готов на любой подвиг.

— Герои! — тихо, словно про себя, произнес полковник А. М. Ефимов. — Цены им нет.

В последние дни в подразделениях прошли беседы, политинформации, были выпущены специальные номера стенных газет, боевые листки. Политработники, секретари партийных и комсомольских организаций рассказывали воинам о той заботе, которую партия и правительство проявляют о дзержинцах, призывали их ответить на нее новыми успехами в службе, боевой и политической подготовке.

Для вручения Памятного Знамени в дивизию прибыли министр внутренних дел СССР генерал-полковник Н. А. Щелоков, начальник внутренних войск МВД СССР генерал-лейтенант Н. И. Пильщук, начальник политуправления войск генерал-майор В. И. Котов и другие.

С взволнованной речью к личному составу обратился генерал-полковник Н. А. Щелоков. Он говорил о боевом пути дивизии, о ее заслугах перед Родиной, о новых, еще более трудных задачах, которые предстоит решать солдатам, сержантам и офицерам соединения.

Стоявшие в строю с затаенным дыханием слушали министра, который любил бывать в дивизии, знал ее людей. Бойцы, командиры и политработники частенько видели его на учебных полях, стрельбищах и танкодромах, [252] в казармах и ленинских комнатах, в столовой и Доме офицеров... Чуткий, заботливый, внимательный к людям, Н. А. Щелоков всякий раз расспрашивал воинов о их ратном труде, о том, получают ли письма и пишут ли сами, кем мечтают быть, когда, отслужив положенный срок, распрощаются с дивизией.

Как-то один из сержантов срочной службы ответил министру, что после демобилизации мечтает посвятить себя научной работе.

— Молодец! — одобрил Н. А. Щелоков. — Когда в сердце носишь большую мечту, когда чувствуешь, что цель, поставленная перед собою, сбудется, очень хочется жить! По себе знаю...

Да, министр знал! Доктор экономических наук, он начинал свой путь рабочим на шахте «Ильич» в Кадиевке, учился в Днепропетровском металлургическом институте, работал, сражался на фронтах Великой Отечественной войны и все время продолжал совершенствовать свои знания.

Считанные минуты длится торжество вручения знамени. Но как они, эти минуты, преображают и возвышают людей, какой огромный заряд бодрости, сил и энергии дают им! Перед мысленным взором каждого проходит вся его жизнь, для многих — это жизнь дивизии.

Дивизия — большой коллектив, и нет в ее рядах человека, от которого хотя бы в малой степени не зависели успехи всего соединения. Успехи дивизии — это слитый воедино труд всех, кто служил под ее знаменами, начиная с первых дней формирования, труд тех, кто принял эстафету из их рук и несет ее дальше. Это вечная слава тех, кто отдал свои светлые жизни за честь, свободу и независимость нашей Родины. Это очень важная и нужная работа агитаторов, вроде того старшины, который на учениях рассказывал своим подчиненным о боевых традициях. Это ведущая и направляющая роль партийной организации, твердая рука командиров-единоначальников. [253]