Вторжение
Генерал Птицын, вернувшись от начальника штаба, вызвал к себе офицеров отдела.
— Опять воевать начинаем, братцы, — сказал он и подозвал нас к разложенной на столе карте.
Было достаточно одного беглого взгляда на нее, чтобы уяснить — наступление предстоит только на правом крыле фронта.
— Здесь будут действовать шесть авиадивизий, — продолжал Илья Иванович. — Управление ими организуется с ВПУ при тридцать девятой армии и с основного месторасположения штаба. На ВПУ выделяется оперативная группа. Возглавляет ее генерал Николаенко. Руководство связью возлагаю на майора Кояндера.
Генерал далее объяснил суть предстоящей частной операции — улучшение занимаемых позиций и прощупывание прочности обороны немцев на их государственной границе, изложил требования командующего к связи по этапам развития наступления.
— Начальник штаба предупредил, чтобы особое внимание мы обратили на точность передачи названий немецких населенных пунктов, — сказал в заключение Птицын.
Со вступлением генерала И. М. Белова в должность начальника штаба армии отношение к связи резко изменилось. Все задачи мы начали получать заблаговременно. При этом всегда учитывались наши возможности и нужды. Иван Михайлович не подписывал ни одного боевого распоряжения, отчета или сводки, если они не были согласованы с отделом связи. Забота начальника штаба армии о связистах, поддерживаемая командующим армией, не осталась незамеченной ответственными штабными офицерами, командирами авиасоединений и частей.
Работал генерал И. М. Белов спокойно, голоса, никогда [221] не повышал, в разговорах был немногословен, но обстоятелен. Отличаясь исключительной организованностью, высокой штабной культурой, он настойчиво прививал эти же качества подчиненным.
Под руководством нового начальника штаба были успешно обеспечены связью боевые действия авиаторов в наступательных операциях. При этом не произошло ни одного сколько-нибудь существенного недоразумения, не возникло ни одной конфликтной ситуации. Глубоко понимая роль связи в управлении войсками, Иван Михайлович силой своего авторитета, а порой и силой власти прививал уважение к связистам. Высокие требования он предъявлял и к нам. Главное из них — связь в любых, самых сложных условиях боевой обстановки должна действовать бесперебойно, оперативно обеспечивать управление авиацией на земле и в воздухе.
Эти требования являлись постоянными, и генерал Белов не любил их повторять. В каждом отдельном случае он их лишь детализировал, как было и на этот раз: не допускать искажений в названиях населенных пунктов при передаче их по техническим средствам связи.
2 октября оперативная группа прибыла на ВПУ — в поселок Гиртаколь. Нас разместили в двух основательно поврежденных артиллерийским огнем каменных домах. В одном из них расположился узел связи. Его оборудовала и обслуживала команда армейского полка, руководимая старшим лейтенантом Ф. Ф. Вистуновым. К строительству постоянных и кабельно-шестовых линий были привлечены взводы лейтенантов П. И. Солнцева, И. Я. Вовка и Салаха Хайрутдинова.
Наблюдательные пункты наземных войск и авиации находились на высотке близ Гиртаколя, примерно в километре от переднего края. Отсюда вражеские позиции неплохо просматривались даже невооруженным глазом. Однако здесь имелась и стереотруба. Я припал к ее окулярам. Маскировка у противника отличная. Но он меня сейчас не интересовал. С НП удобнее определить наиболее разумное расположение радиостанций и трассы прокладки к ним кабелей. Эти линии в первую же ночь проложила команда бойцов, которой руководил опытный специалист старший сержант С. П. Щебнев. Кабель использовали разных расцветок, подвешивали его на колышках по ходам сообщения. В течение двух ночей радисты отрывали капониры [222] для станций, надежно укрывали их от наблюдения с воздуха.
Было известно, что операция предстоит непродолжительная, но динамичная. Поэтому вместе с представителями оперативного и разведывательного отделов было решено провести небольшое совещание с начальниками связи авиасоединений. Мы собрались в поселке Сурмонты, где размещался штаб 213-й ночной бомбардировочной авиадивизии. Кроме капитана И. И. Головина, начальника связи этого соединения, прибыли майоры Б. П. Белоус (6-я бомбардировочная), Евсиков (1-я штурмовая), Н. Г. Вавилов (311-я штурмовая), А. А. Горчаков (303-я истребительная), капитан П. П. Волохов (240-я истребительная). Замечательные это были люди, знатоки своего дела, прекрасные организаторы. Все они отличались высокой оперативностью в работе, изобретательностью, хорошей оперативно-связной памятью и всегда охотно приходили друг другу на помощь.
На совещании мы уточнили распределение и назначение радиоволн для каждого вида авиации, позывные ВПУ и радиостанций наведения, порядок боевой работы авиации и ее перенацеливания. Договорились также о докладах ведущих групп и передаче ими разведданных, добытых в полете, об обеспечении непрерывности связи при передислокации ВПУ в ходе наступления. Разговор, конечно, шел и о соблюдении радиодисциплины.
Коллективное обсуждение путей выполнения предстоящей задачи позволило нам организовать воздушную радиосвязь так, что на ВПУ в ходе боев можно было постоянно контролировать работу соединений и, входя в их радиосети, использовать минимальное количество радиосредств и обслуживающего персонала. Помимо радиосетей, предназначенных для управления бомбардировщиками, истребителями и штурмовиками, организовали еще одну — для авиационной разведки. В стрелковые корпуса направили по два авианаводчика с рациями. Одному из них следовало находиться на КП корпуса, второй же, по мере надобности, должен был выдвигаться вперед, поближе к обрабатываемым целям. Проводная связь подкреплялась буквопечатанием по радиосети, в которую входили ВПУ, штаб армии, 311-я штурмовая и 303-я истребительная авиадивизии.
Как и генерала И. М. Белова, начальников связи соединений [223] беспокоила возможность искажения связистами и летчиками наименований немецких поселков и фольварков. Этот вопрос особенно волновал майора А. А. Горчакова. 523-й полк их дивизии в основном занимался авиаразведкой. Истребители этой части стали разведчиками благодаря отличному освоению радиосвязи. Я уже рассказывал, какая большая и кропотливая работа велась в армии по повышению у летного состава классности по радио.
523-й среди истребительных полков получил наиболее высокую оценку по освоению и использованию в боях радиосвязи. Командир полка подполковник К. А. Пильщиков одним из первых в армии стал мастером радиосвязи. Главная заслуга во всем этом принадлежала капитану Я. Г. Шерстневу, начальнику связи части. Безупречно подготовленный специалист, настойчивый и увлеченный своим делом человек, Яков Григорьевич буквально заражал любовью к радио весь летный состав.
— Я недавно побывал у Шерстнева, — рассказал на совещании майор Горчаков. — У него родилась идея организовать встречу летчиков с экипажем радиостанции, с которым они работают при передаче развединформации.
— А что, идея толковая, — поддержал майор Н. Н. Гюппенен, представитель авиационной разведки на ВПУ.
Прямо с совещания мы с Гюппененом и направились в полк, взяв с собой радисток Марию Селиверстову и Александру Леухину. Они уже два года принимали сообщения от самолетов-разведчиков. Обе обладали очень тонким, поистине музыкальным слухом, четкой дикцией, умели быстро и точно записывать принимаемые радиодонесения.
Летчики с фронтовым радушием встретили девушек. С помощью двух маломощных радиостанций радистки и авиаторы проиграли порядок передачи разведывательной информации. При этом договорились, что летчики, передавая разведданные, будут дважды медленно и четко повторять названия населенных пунктов. Радистки со своей стороны обязались выучить наизусть все названия основных опорных пунктов противника в полосе действия самолетов-разведчиков. Конечно, это совсем не исключало использования при передачах карт, на которых населенные пункты нумеровались.
Результаты встречи авиаразведчиков с радистками превзошли наши ожидания. В наступлении, которое вскоре [224] развернулось, да и вообще до самого окончания войны, все разведданные принимались без существенных пропусков и искажений.
Генерал Е. М. Николаенко прибыл на ВПУ накануне наступления. Он обошел вместе со мной все объекты связи, с наблюдательного пункта переговорил по телефону со всеми командирами авиасоединений и остался доволен. Едва мы покинули НП, как противник подверг обстрелу нашу высоту. Быстро укрылись в первом попавшемся на пути блиндаже. Несколько снарядов разорвалось в ходах сообщения, и проложенные по ним кабели оказались порванными. Поскольку они были разноцветными, связь удалось восстановить быстро. И все же я приказал проложить ряд резервных линий к радиостанциям по другим трассам. Ведь в бою даже кратковременный отказ дистанционного управления радиостанциями может дорого обойтись.
— Верно решил, — сказал генерал Е. М. Николаенко, узнав о моем распоряжении. — Береженого, как говорится, и бог бережет...
С Е. М. Николаенко мне доводилось работать еще в боях под Москвой. Генерал всегда был внимателен и требователен к связи, и с ним легко «утрясались» не только общие организационные, но и отдельные чисто технические вопросы.
— Главное для вас в этом бою, майор, — продолжал Николаенко, — заключается в том, чтобы средства связи неотступно следовали за нами при продвижении вперед, чтобы я ни на минуту не потерял управления авиацией и личного контакта с командованием поддерживаемой армии.
Дать такие абсолютные гарантии я, конечно, не мог, хотя, кажется, было сделано все. Но война есть война, противник нередко по-своему корректирует наши планы, да и подчиненные могут допустить ту или иную промашку.
В памяти еще был свеж случай, происшедший несколько месяцев назад в 248-м истребительном полку. Одной из его эскадрилий надлежало прикрывать в бою штурмовики. «Илы» в назначенное время прибыли в район встречи с истребителями, но войти в связь с ними не смогли и вернулись на свой аэродром. И все из-за того, что начальник связи полка капитан А. М. Лапта забыл дать указание [225] о перестройке радиостанций самолетов на волну штурмовиков.
Скрытное управление войсками требовало частой смены радиоданных и позывных, перестройки бортовых и наземных радиосредств. Все это производилось по графику одновременно во всей воздушной армии. Несвоевременная смена волн и позывных в наземных радиосетях легко поправима — для этого достаточно вызвать станцию, пользуясь старыми данными, и специальным сигналом дать понять о допущенной ошибке. А вот если не перестроить вовремя самолетные радиосредства, тут уж ничем не поможешь. Взаимодействующие экипажи разных полков не смогут войти в связь друг с другом. В результате — срыв боевого задания.
Капитану Лапте грозил суд военного трибунала. Однако командование учло его предшествующую безупречную службу, чистосердечное признание своей тяжкой вины. Чтобы искупить ее, капитан попросил направить его в штурмовую авиацию рядовым стрелком. За пять месяцев пребывания там А. М. Лапта совершил 30 боевых вылетов, участвовал в самых трудных боевых заданиях, в групповом бою сбил два немецких истребителя. Он был награжден орденом и восстановлен в прежней должности.
Вот что может случиться на войне. Поэтому еще и еще раз я проверял готовность к работе узла, радиостанций, переговорил со всеми начальниками связи соединений, побывал в строительных взводах.
А рано утром земля содрогнулась. Началась артиллерийская подготовка. 4 октября 39-я армия перешла в наступление. Я приник к окулярам стереотрубы. Немецкий передний край сплошь покрыт разрывами, летят вверх обломки блиндажных накатов, глыбы земли, вырванные с корнем деревья, пыль и дым застлали небо.
Все телефоны и линии дистанционного управления радиостанциями переключили на НП. Радиостанции вышли в эфир для проверки связи. Корреспонденты ответили немедленно — значит, личный состав дежурных смен находится в полной готовности.
Первыми над полем боя появились штурмовики. В динамике слышны слова: «Я — «Крапива-один-двадцать». Иду работать по цели двадцать восемь. Разрешите работать по цели двадцать восемь. Я — «Крапива-один-двадцать». Это летчики 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии. [226] Их легко отличить и по боевому строю — летят «змейкой», которая применена у нас впервые. Он позволяет каждому экипажу эффективнее оборонять от вражеских истребителей впереди летящие самолеты и успешнее действовать по наземным целям.
Генерал Е. М. Николаенко берет в руки микрофон:
— «Крапива-один-двадцать», я — «Кристалл». Работать по двадцать восемь разрешаю. Кто есть еще на подходе, ответьте...
В динамике тут же слышится: «Кристалл», я — «Лебедь-три-сорок два». Иду работать по цели сорок пять. Разрешите работать по цели сорок пять».
Значит, на подходе уже и группа бомбардировщиков. Николаенко разрешает и им нанести удар по намеченной цели. А штурмовикам, подошедшим вслед за «Крапивой-1–20», он приказывает обработать цель в три захода, пробыть над нею подольше.
Ожили фашистские зенитки. Но не надолго. На них обрушились истребители прикрытия, расстреливая орудийную прислугу из бортовых пушек и пулеметов. Штурмовики становятся в круг и, поочередно пикируя, разят врага реактивными снарядами.
— Пошла пехота, — произнес генерал Николаенко.
Наступил исключительно ответственный момент управления авиацией. Теперь генерал уже не сам дает разрешение подходящим самолетам обрабатывать цели, он передает их авианаводчикам в стрелковых корпусах, они сейчас лучше знают нужды пехоты в авиации.
На НП работают все радиосредства. При помощи их Николаенко контролирует работу авиагрупп и наводчиков, В эфир вышел ведущий группы штурмовиков с позывными «3–62» старший лейтенант Л. И. Беда (будущий генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза). Он докладывает авианаводчику «Верба-4», что задание выполнил, просит разрешения возвращаться на аэродром, условным сигналом сообщает: израсходованы все боеприпасы. «Верба-4» приказывает от цели не уходить, делать холостые заходы — нужно поддержать развивающуюся атаку пехоты.
Николаенко довольно улыбается:
— Правильно решил наводчик. Беда и без бомб наделает немцам бед: если штурмовики висят над головой, фашисты не вылезут из своих нор. [227]
ВПУ с авианаводчиками в стрелковых корпусах на исходном положении имел не только радио, но и проводную связь. Это позволяло оперативной группе получать полную и своевременную информацию о действиях наших и вражеских войск на земле и в воздухе, о складывающейся обстановке по всей полосе наступления.
На ВПУ прибыл командующий воздушной армией. Он сразу начал телефонные переговоры с командирами действующих авиасоединений. Пока генерал Т. Т. Хрюкин разговаривал с одним командиром, на телефонной станции уже готовили связь с другим. В это время дежурила очень способная телефонистка Валя Ростовцева. По собственной инициативе она подключила к аппарату командующего трех абонентов, и генерал стал циркулярно вести переговоры с тремя командирами дивизий.
— Прямо как на диспетчерском совещании получается, — сказал Хрюкин одобрительно. — В следующей операции вы, Кояндер, обеспечьте и на моем КП такую же связь...
Наступление развивалось более успешно, чем предусматривалось замыслом командующего фронтом. Войска 39-й армии продвигались к границе фашистской Германии. Фронтовые связисты уже в первый день операции начали строить осевую линию. На ней мы подвешивали одну свою телефонную цепь. При этом все приходилось делать заново. Уж очень постарались наши артиллеристы и авиаторы: в районе немецкой обороны не оказалось ни одного уцелевшего столба!
Преодолевая сопротивление противника, войска 39-й армии на отдельных участках вышли на территорию Восточной Пруссии. За время этих боев состоялось свыше 500 двухсторонних связей авиагрупп с радиостанциями управления и наведения, осуществлено 105 наведений и перенацеливаний штурмовиков по радио. И не было ни одного случая обстрела или бомбежки нашими самолетами своих войск, хотя им и приходилось обрабатывать цели, удаленные от пехотинцев всего на 400–500 метров.
В ходе операции ВПУ перебазировался на 25 километров вперед. Связь оставалась такой же, как на исходном положении. Специалисты сумели обеспечить наводку пиний вслед за наступающими войсками. [228]
Оперативная группа 10 октября возвратилась в штаб армии. Здесь уже полным ходом шла подготовка к новому удару.
В штаб фронта прибыл маршал войск связи И. Т. Пересыпкин. Он познакомил руководящий состав с новейшим опытом организации связи в крупных наступательных операциях Красной Армии, быстро разрешил ряд вопросов по снабжению фронта некоторыми видами особо дефицитного имущества.
Выше среднего роста, стройный и подтянутый, Иван Терентьевич редко улыбался и внешне выглядел суровым человеком. Он не терпел многословия и непроверенных докладов, нетерпимо относился к недостаткам. Поэтому некоторые его побаивались и в разговорах с маршалом старались не возражать ему. К таким людям он, поговаривали, сразу терял всякое уважение.
Вместе с тем мы хорошо знали, что наш самый главный связист умеет ценить подчиненных, поддерживать их творческие начинания, быстро разбираться в их достоинствах и недостатках. Высокая оперативность в работе, смелость в принятии ответственных решений, твердость в руководстве — все это и являлось основой высокого авторитета Ивана Терентьевича.
Этот приезд маршала не остался бесследным и для авиаторов. Телефонно-телеграфпый отдел управления связи фронта нашел-таки возможность выделить нам провода и средние точки для организации телеграфной связи с двумя дивизиями, которые еще ее не имели.
Армия пополнилась новыми авиасоединениями. С их первыми эшелонами прибыли только передовые команды связистов. Вместе с тем началась значительная перегруппировка наших старых дивизий и частей. Требовалось немедленно обеспечить их связью со штабом ВА. С задачей отлично справились воины 333-й и 37-й рот. За три-четыре дня они подвесили более 250 километров постоянных проводов. Таких темпов строительных работ мы еще не знали!
Напряженно работали и офицеры нашего отдела. Шла детальная отработка плана организации связи по обеспечению управления авиацией в готовившейся Восточно-Прусской операции. По замыслу управление предполагалось осуществлять централизованно — с КП командующего, при частичной передаче его на вспомогательные [229] пункты, создаваемые при общевойсковых армиях на направлении главного удара.
В соответствии с этим замыслом и разрабатывался план. На ВПУ при 11-й гвардейской и 5-й армиях было выделено по две мощные радиостанции типа СЦР-399, по три-четыре радиостанции наведения, установленных на «виллисах», по два приемника и комплекту линейного и телефонного имущества для внутренней связи и дистанционного управления радиосредствами. Авиапредставители получили в свое распоряжение радиостанции с буквопечатающей аппаратурой РСТ-1. При КП 2-го гвардейского танкового корпуса создавался еще один пункт управления авиацией. Ему выделялись радиостанции РАФ и СЦР-284, смонтированные в бронетранспортере.
На главном направлении организовывался армейский пункт управления истребителями. Его возглавлял командир 303-й истребительной авиадивизии генерал Г. Н. Захаров. Пункт обеспечивался двумя радиолокационными установками РУС-2, рацией СЦР-399, двумя станциями наведения и оповещения, приемниками для перехвата радиопередач противника. Кроме того, генералу Захарову подчинили три радиостанции наведения и оповещения армейской роты ВНОС, развернутые в полосе наступления 11-й гвардейской и 5-й армий.
Со своего КП командующий воздушной армией имел возможность управлять авиацией с помощью мощной радиостанции, входящей в радиосеть обоих ВПУ и пунктов наведения при стрелковых и танковых корпусах. Вторая такая же станция предназначалась для радиотелефонной связи со штабами воздушной армии и всех соединений. Связь с истребителями и КП 303-й дивизии поддерживалась радиостанцией средней мощности. С помощью отдельных приемников была возможность получать информацию от самолетов воздушной разведки и контролировать работу в других радиосетях.
Некоторые трудности в обеспечении управления вызывало то, что наша армия не имела корпусного звена управления. Ведь в нее входило 13 дивизий, шесть из них были недавно включены в состав армии и к началу операции еще не закончили перебазирование своих частей связи. Поэтому пришлось изыскивать возможности прикомандирования к ним армейских подразделений и команд.
В период подготовки к наступлению у всех офицеров [230] отдела имелись четко определенные обязанности. Усилия всех направлялись на разработку плана организации связи. Это очень кропотливая и трудоемкая работа. Надо было распределить радиочастоты и позывные для основных, резервных и запасных радиосетей и направлений во всех звеньях управления воздушной армии, установить порядок работы в них и маневрирования радиосвязью в ходе наступления, определить пароли, отзывы, учесть много других премудростей радиослужбы.
В наше время по заданной программе эту работу выполняют на вычислительной технике, а тогда у нас со счетной линейкой в руках «колдовал» над этим старший лейтенант Л. В. Устинов — в прошлом инженер Наркомата связи. Он мог просиживать над радиоданными часами, выбирая оптимальные варианты повторения частот и подбора их в зависимости от расстояний до корреспондентов на исходном положении и в ходе наступления. Ему помогал лейтенант С. Ф. Баваров, человек другого склада, предпочитавший живую оперативную работу. Сергей Федорович, так же как и майор Е. К. Чувашин, большую часть времени находился в войсках, особенно во вновь прибывших, оказывал помощь начальникам связи, доводил указания отдела до непосредственных исполнителей.
Много дел было и у капитана А. В. Шунейко, который занимался снабжением частей и подразделений связи имуществом, создавал запасы средств и эксплуатационных материалов, распределял их по соединениям. Майор А. С. Звягинцев имел свои заботы. Он налаживал восстановление неисправных радиостанций, организовывал проверку выделенных для обеспечения операции радиосредств. На инженер-майора А. А. Реченского была возложена ответственность за надежность проводной связи, разумное наращивание линий, концентрацию сил и средств на тех направлениях, где войска фронта должны были вторгнуться в Восточную Пруссию. Деятельность полевых почт в предстоящем наступлении планировали офицеры И. Г. Орехов и М. Н. Байгушев.
Генерал И. И. Птицын сравнивал работу отдела накануне операции с хорошо сыгранным оркестром. Дирижером в нем был он сам, сплотивший хороший и работоспособный коллектив, спаянный верностью воинскому долгу и железной дисциплиной. [231]
Под вечер 14 октября генерал Птицын и я направились в полк связи. Илья Иванович решил сам проводить воинов на выполнение задания.
В полку связи установилась традиция отправлять боевые расчеты на пункты управления торжественно, с построением всего личного состава, с выносом Знамени. Я не раз присутствовал при этом ритуале и всегда испытывал большое душевное волнение и гордость за наших связистов, этих скромных и самоотверженных тружеников войны.
Когда мы приехали, личный состав части был уже построен.
— Полк, смирно! Равнение на Знамя! — скомандовал командир части полковник В. Ф. Разнатовский.
С краткой, проникновенной речью выступил генерал И. И. Птицын. Он говорил, что Восточная Пруссия — это древнейший рассадник прусского милитаризма, главный плацдарм немецкой агрессии против нашей Родины. Немецкие генералы издревле называли ее то «железной перчаткой, протянутой к горлу России», то «пистолетом, приставленным к русскому виску». Гитлеровцы долгие годы готовили ее к войне. Там каждый городишко превращен в крепость, каждое здание — в огневую точку. Но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять советские воины.
— Приложим, товарищи, все силы, чтобы скорее добить фашистского зверя в его собственной берлоге! — призвал генерал воинов.
Раздалась команда «По машинам!». Колонна автомобилей стала вытягиваться из леса на дорогу, ведущую на передовую.
— Ну, как говорят, с богом. Но все же... Сам не плошай, — напутствовал меня Илья Иванович.
За ночь мы благополучно добрались до передового КП воздушной армии, тщательно замаскировали радиостанции и приступили к работе. На наблюдательный пункт и в блиндаж командующего были поданы выносные устройства управления рациями, от каждой станции наведены резервные соединительные линии, в обход основных и по траншеям. Они прокладывались разноцветным кабелем. Оборудовали мы также внутреннюю и внешнюю связь КП. [232]
Восточно-Прусская операция началась утром 16 октября 1944 года мощной двухчасовой артиллерийской подготовкой. Вслед за этим на врага ринулись группы «летающих танков». С КП мы без труда узнавали, каким штурмовым авиадивизиям принадлежат пролетающие над нашими головами самолеты. Машины 1-й гвардейской имели на плоскостях белую полосу, 277-й — тоже белую, но вдоль фюзеляжа, у самолетов 311-й в белый цвет покрашены концы плоскостей. Эти отличительные знаки генерал Г. Т. Хрюкин ввел по предложению некоторых командиров дивизий и связистов. Узнавая по ним принадлежность машин соединениям и располагая их позывными, авианаводчики получили возможность быстрее производить нацеливание и перенацеливание штурмовиков, безошибочно оценивать результаты боевой работы летчиков каждой дивизии.
К переднему краю подходили все новые и новые волны самолетов. В эфире началась какая-то вакханалия: переговоры буквально налезали один на другой, штурмовики то и дело входили в связь внутри своих групп, наперебой вызывали истребителей прикрытия. Летчики новых дивизий до отказа перегрузили радиосеть. Чтобы убедиться, правильно ли они приняли команду на обработку заданной цели, приходилось по два-три раза повторять передачи, требовать подтверждения приема, а это еще более перегружало эфир.
Тут-то и случилось давно уже не виданное в 1-й воздушной армии. Ведущий группы штурмовиков 182-й дивизии из-за чрезвычайной загруженности эфира не сумел связаться с радиостанцией наведения, и несколько его экипажей отбомбились по району, занятому нашими войсками.
— Кояндер, немедленно навести порядок! — Командующий буквально взорвался от негодования. — Слышите, немедленно!..
Приказания, переданные группам по рации командующего, не дали результатов. Тогда я предложил разукрупнить радиосеть и децентрализовать управление авиацией. Такой вариант планом связи предусматривался. Генерал Т. Т. Хрюкин не согласился с этим и приказал изыскать другие меры к наведению порядка в эфире. Я быстро составил шифровку: «Штурмовикам и бомбардировщикам при подходе к цели и над целью в строю по радио не работать. [233] Все внимание уделить рациям наведения и моей рации «Рубин». Работа в строю может быть только в исключительных случаях. Ведущим групп при подходе к линии фронта за 20–25 километров вызывать радиостанцию наведения, находящуюся на участке, куда следует группа, и докладывать о количестве самолетов в группе и номер цели... В случае отсутствия связи с радиостанциями наведения или с моей станцией действовать по назначенным целям запрещаю».
Шифровка, тут же подписанная Хрюкиным, пошла в дивизии и полки. Заместитель командующего генерал И. Г. Литвиненко и генерал И. И. Птицын направили в части офицеров для контроля за выполнением приказа. В авиагруппы стали включать больше самолетов, что позволяло сократить число ведущих и уменьшить количество переговоров с наводчиками. В армии с этого дня началась жесткая борьба против каждого лишнего слова, посылаемого в эфир.
К исходу дня на КП стали известны итоги боевых действий авиации. Одни только летчики французского полка «Нормандия-Неман» в этот день сбили 29 самолетов противника, не потеряв ни одного своего.
Жаркие бои разгорелись в Восточной Пруссии. Наши войска настойчиво ломали сильно укрепленную оборону противника. По мере продвижения наземных войск начались перемещения КП стрелковых корпусов и авианаводчиков. Их старались производить при паузах в работе авиации или в ночное время.
Конечно, не все шло гладко. На третий день наступления прекратилась радиосвязь с авианаводчиком, находившимся в 36-м стрелковом корпусе. Штурмовиками пришлось управлять с ВПУ, удаленного на значительное расстояние от цели. Командующего это встревожило, и он спросил, что могло случиться. Я доложил, что в корпусе есть две радиостанции и два наводчика; вероятно, там произошло что-то совсем непредвиденное.
— Садитесь в машину с резервной радиостанцией и быстро в корпус, — распорядился Т. Т. Хрюкин. — Там гитлеровцы собираются контратаковать. Даю вам тридцать минут.
Узнав местонахождение корпуса, я спешно отправился в путь. Кто ездил по дорогам переднего края, тот знает, как трудно сориентироваться на них без провожатого. [234]
Мы попали в расположение корпуса лишь благодаря счастливой случайности: встретили обоих авианаводчнков. Они шли пешком. Выяснять, что произошло, было некогда. Впереди разгорался бой. Противник уже контратаковал. На полной скорости примчались мы на КП корпуса. Радиостанция сразу включилась в радиосеть управления штурмовой авиацией. Ее работу услышал генерал Хрюкин. Он передал:
— Я — «Рубин». Действуете правильно. Направляю в ваш район еще группу самолетов. Наводите смелее.
Мощная поддержка штурмовиков помогла пехотинцам отбить вражескую контратаку. Командующий приказал мне возвращаться назад. Авианаводчики, когда я уезжал, объяснили, что их радиостанции при переезде на новое место корпусного КП оказались в расположении немцев. Только благодаря находчивости и мужеству шофера Г. Т. Валивача удалось быстро вывести обе автомашины на нашу территорию. Но тут они попали под огонь вражеской артиллерии. Машины разбило, а Валивач получил тяжелое ранение.
Вернувшись на КП, я доложил командующему о выполнении задания. У него в этот момент находился начальник отдела кадров подполковник Н. В. Жук, и я стал свидетелем их разговора о награждении отличившихся в боях.
Жук продолжал докладывать, называя одну за другой фамилии летчиков, штурманов. Их наградные листы командующий подписывал без всяких замечаний. Он обладал хорошей памятью и цепко держал в ней отличившихся авиаторов. Когда подполковник назвал фамилию стрелка-радиста Р. С. Хабарова, генерал спросил у меня:
— Это тот самый Хабаров, который, докладывая о выполнении задачи после перенацеливания, передал и разведданные?
— Так точно, товарищ командующий.
Хрюкин размашисто зачеркнул на наградном листе слова: «Медаль «За отвагу» и поверх них написал: «Орден Славы III степени». Н. В. Жук положил на стол новый документ:
— Начальник радиостанции старшина Козлов Иван Федорович представляется к ордену Красной Звезды.
— А что он совершил?
— Обслуживал авианаводчика майора Капустина. [235]
— Обязательно наградить. — Т. Т. Хрюкин подписал лист и приказал подполковнику: — Проверьте в соединениях, все ли экипажи радиостанций и наводчики награждены. И Валивача не забудьте. — Он повернулся ко мне: — И вы этим займитесь, сами следите, чтобы не забывали награждать связистов передовой линии. А то ведь иногда представляют больше тех, кто постоянно на виду бывает.
Вскоре правительственных наград были удостоены многие начальники радиостанций управления авиацией и офицеры полка связи.
Войска 3-го Белорусского фронта при активной поддержке авиации вторглись в пределы Восточной Пруссии на 30 километров в глубину и на 140 по фронту.
На исходном положении очень устойчиво работала проводная связь. При перемещении же авиационных представителей вперед основную нагрузку по обмену командной информацией принимали на себя радиосвязь буквопечатанием при помощи РСТ-1 и радиотелефонные сети командования. Достаточно сказать, что обмен сообщениями по РСТ-1 с 16 октября по 1 ноября составил 1000 радиограмм, содержавших 73 500 слов, и 12 часов прямых переговоров. В этот период мы не раз вспоминали добрым словом разработчика РСТ-1 инженер-майора И. М. Малева. Радиобуквопечатание успешно заменяло проводную телеграфную связь.
Штаб воздушной армии переместился в селение Стернишки, в 8 километрах восточнее Вилькавишкиса. Здесь, на границе с Восточной Пруссией, был оборудован последний армейский узел связи на советской территории.
333-я и 37-я роты принялись за наращивание проводных линий в западном направлении. При отходе противник разрушал линии. Да и наши войска, авиация особенно, не щадили их, штурмуя вражескую оборону. Поэтому строительство повсеместно велось заново.
Прокладывая постоянные линии на территории Восточной Пруссии, мы еще не знали, что в нужных для нас направлениях у немцев имелись подземные многожильные кабели. Фронтовые связисты об этом догадывались и вели поиски, которые в скором времени увенчались успехом. Разумное использование вражеских подземных магистралей позволило несколько быстрее решать задачи по организации связи. [236]
Воодушевленные успехами своего фронта, вторжением победоносных советских войск на территорию фашистской Германии, воины-связисты работали с особым подъемом. Телеграфисты и радисты трудились под девизом: «Быстро и правильно переданная телеграмма или радиограмма — наш удар по врагу!» Строительные подразделения накапливали резервы проволоки и арматуры, деятельно готовились к прокладке проводов победы на всю глубину дальнейшего продвижения в логово ненавистного врага. [237]