Через тайгу

Не буду повторять известные положения Маньчжурской стратегической наступательной операции августа — сентября 1945 года. Отмечу только, что пространственный ее размах превзошел все предыдущие операции Великой Отечественной войны, что установленные Ставкой сроки прорывов вражеской обороны, рассечения и окружения Квантунской армии были нашими войсками значительно сокращены, что удары Забайкальского фронта с запада, 2-го Дальневосточного фронта с севера и 1-го Дальневосточного фронта с востока по сходящимся в центре Маньчжурии направлениям проходили с хрестоматийной показательностью, и неделю спустя после начала операции всем, в том числе японскому командованию, стало ясно, что Квантунская армия, в которую кроме 1-го и 3-го фронтов был включен и 17-й Корейский фронт, как организованная боевая сила уже не существует.

В 1-м Дальневосточном фронте каждая из четырех его армий выполняла в ходе наступления задачу, чем-то отличающуюся от задач соседей. Если 1-я Краснознаменная армия обходила Мишаньский укрепрайон, чтобы, прорвавшись в глубокий тыл противника, рассечь его фронт, то 35-й армии справа и 5-й армии слева пришлось штурмовать соответственно Хутоуский и Суйфыньхэйский укрепленные районы.

Еще левее наступала 25-я армия генерала И. М. Чистякова (четыре стрелковые дивизии). Она имела задачу прикрыть с юга главную ударную группировку фронта — 5-ю и 1-ю Краснознаменные армии.

В соответствии с особенностями боевых задач распределялась между армиями и артиллерия усиления. Самая крупная артиллерийская группировка была в составе 5-й армии — более 3300 стволов. Артиллерию большой и особой мощности передали армиям, которым предстояло штурмовать Хутоуский и Суйфыньхэйский укрепленные районы. 35-я армия получила дивизион особой мощности (4 орудия 305-мм) и четыре дивизиона большой мощности (24 орудия [286] 203-мм). В состав 5-й армии ввели почти всю артиллерию, прибывшую из европейской части Союза, в том числе два дивизиона особой мощности (8 орудий 305-мм) и одиннадцать дивизионов большой мощности (66 орудий 203-мм){92}. 1-я Краснознаменная и 25-я армии таких калибров не получили. Наш артиллерийский штаб на них и не претендовал. Мы понимали, что тащить эти массивные, в 18 тонн (203-мм) и 46 тонн (305-мм), гаубицы по горной тайге, по свежепрорубленным заболоченным просекам, значит, заранее связать себе руки, ограничить и затруднить маневр войскам.

Разведсводка, которую мы получили дня за два до наступления, свидетельствовала, что радикальных перемен в противостоящей нам группировке противника не произошло. По-прежнему на направлении главного удара, в полосе наших 1-й Краснознаменной и 5-й армий, стояли дивизии 5-й и 3-й японских армий, а также части и соединения маньчжурских войск. Перемены произошли только в дислокации этих войск. Если, например, весной на первой полосе обороны, в Мишаньском УРе, находилась целая пехотная дивизия — 25-я, то в начале августа эта дивизия исчезла из поля зрения наших разведчиков, и в укрепрайоне остался лишь его гарнизон, два пограничных отряда, кавалерийская бригада и минометный дивизион. Зато на второй полосе обороны, проходившей по меридиану городов Боли и Мулин и реки Мулинхэ, появилась 125-я пехотная дивизия. Да и все другие пехотные дивизии, артиллерия, танки оттягивались от границы в глубину, на вторую-третью оборонительные полосы. Там, по нашим сведениям, заканчивалась реорганизация японских дивизий. Старые 24–26-тысячные дивизии делились надвое. Новой дивизии присваивался номер старой плюс сто, обе дивизии укомплектовывались до 15-тысячного состава. Но главной причиной оттягивания войск в глубины явился новый оперативный план войны с СССР. Командование Квантунской армии стремилось сосредоточить в компактные группировки свои силы в Маньчжурии. План был оборонительным: измотать советские войска в борьба за укрепрайоны, активно контратакуя и нанося контрудары, отойти в Южную Маньчжурию, где занять жесткую оборону.

Наблюдая за этими перегруппировками, командование 1-й Краснознаменной армии с большой долей вероятности [287] предположило, что на первых 35–40 км, вплоть до второй полосы обороны японцев под Мулином и Лишучженем, мы серьезного сопротивления не встретим. Значит, артиллеристы должны быть готовы двинуться в колоннах вслед за пехотой, как только та перейдет границу.

Душным предгрозовым вечером 8 августа, в канун начала операции, я разослал офицеров-операторов в тяжелые артбригады. Пользоваться радио и телефонами было запрещено, штабные офицеры еще раз лично удостоверились в готовности артиллеристов к ночному маршу.

Все было сделано, все обговорено и проконтролировано. Оставалось ждать часа Ч и сигнала к наступлению. Стемнело. Мы сидели на командном пункте, в блиндаже, смотрели в темную непроницаемую даль. Тучи плотно прикрывали небосвод. Там, на западном краю горизонта, мрак вдруг прорезали молнии, потом отдаленно грохотало. Афанасий Павлантьевич Белобородов сказал что-то о погоде, я не расслышал, хотя тоже думал, не мог не думать о ней. Надо же так случиться! Шли проливные дожди, с 6 числа наступила сухая погода, продержалась два дня, и вот, пожалуйте: как раз к часу Ч опять грозят развернуться хляби небесные.

Около полуночи дождь наконец грянул со всей силой. В половине первого генерал Белобородов доложил по телефону командующему фронтом создавшуюся обстановку. Спросил, разрешит ли маршал К. А. Мерецков подождать, пока дождь кончится. «Нет! — ответил командующий. — Наступать по плану».

В час ночи 9 августа войска 1-й Краснознаменной перешли границу. Мы вышли из блиндажа, но ничего не было видно. Дождь падал стеной, шумел густо и ровно. А где-то там, в пелене дождя, по колено, а где и по грудь в воде шли через горный лес и болотистые пади разведчики-пехотинцы и разведчики-саперы. Первые искали противника, вторые намечали в этих дебрях наименее трудоемкий путь для главных сил. За ними на танках двигались саперные команды. Танки валили лес, саперы его «разделывали», укладывали настил, получалась импровизированная дорога — то, что на военном языке называется «колонный путь». Так, без выстрелов, в реве танков, валящих вековые деревья, в визге пил и стуке топоров, в шуме проливного дождя началось в эту ночь наступление 1-й Краснознаменной армии.

Развивалось оно медленно. Ночная тьма, дождь мешали работе саперов. Связь работала с полной нагрузкой. По телефону [288] и радио командиры докладывали о продвижений колонн. Сто метров в час, сто пятьдесят, опять сто...

— Ну, ударники! Ну, работяги! — бросая быстрые насмешливые взгляды на начальника инженерной службы полковника Максима Николаевича Сафронова, приговаривал командарм Белобородов и уже в телефонную трубку добавлял: — А зачем ждать? Всех ждущих выводи из машин на прокладку дороги. Всех до единого! Ясно?

Артиллерия, как мы и предполагали, пошла в разных темпах. Легкая артиллерия не отставала от пехоты, реактивные минометы тоже, а вот тяжелые системы, которыми были вооружены пушечные и корпусные бригады, — семитонные пушки и пушки-гаубицы да и четырехтонные гаубицы — начали отставать. Моторы их тягачей не справлялись с нагрузкой, артиллеристы метр за метром буквально на плечах проталкивали тягачи с орудиями по колонным путям.

К рассвету дождь перестал лить, движение колонн и в полосе корпуса генерала Скворцова и в полосе корпуса генерала Ксенофонтова заметно ускорилось. Теперь за полтора-два часа времени танки и саперы прокладывали до километра колонного пути. Впрочем, в эту работу постепенно включались все, кто двигался по дороге. Колонный путь, который на самых тяжелых участках представлял собой уложенный на продольные бревна поперечный настил, после прохождения очередной колонны танков или тяжелых автомашин выходил из строя. И если бы не дружная работа всех, кто ехал следом, если бы не постоянный ремонт пути, с которым одни саперы никогда не справились бы, тылы армии так бы и засели в тайге, на этих колонных путях.

К вечеру 9 августа, проложив за день через тайгу семь колонных путей, каждый длиной от шести до десяти километров, армия семью колоннами (59-й корпус — три колонны, 26-й корпус — четыре) преодолела 5–6 км, а главными силами вышла на реку Шитоухэ. Кроме скоротечных схваток с японскими погранзаставами и небольшими силами пехоты, сопротивления наши части не встречали. С противником пока справлялись передовые отряды, и развертываться из колонн, тем более развертывать артиллерию, необходимости не было.

Выход частей армии на рубеж реки Шитоухэ позволил с утра 10 августа осуществить два взаимосвязанных плановых мероприятия. Во-первых, именно отсюда наступление 1-й Краснознаменной армии расходилось по двум направлениям: 59-й стрелковый корпус генерала А. С. Ксенофонтова [289] разворачивался на север и северо-запад, чтобы овладеть Лишучжэнем и Линькоу, перехватить там обе железнодорожные рокады и во взаимодействии с 35-й армией генерала Н. Д. Захватаева разгромить мишаньскую группировку противника; 26-й стрелковый корпус генерала А. В. Скворцова продолжал движение на запад, юго-запад, на Мулин и Муданьцзян, чтобы во взаимодействии с 5-й армией генерала Н. И. Крылова разгромить муданьцзянскую группировку японцев. Смелый замысел требовал стремительных действий. Поэтому, во-вторых, с рубежа Шитоухэ, обогнав пехоту, должны были выйти вперед подвижные передовые отряды — усиленные мотострелками и саперами танковые бригады.

В 10 утра, форсировав неширокую Шитоухэ, 75-я танковая бригада подполковника Л. Д. Крупецкого двинулась на северо-запад, на Чангулинь, а 257-я танковая бригада подполковника Г. С. Анищика — на запад, на Мулин. События развивались стремительно, и командование 1-го японского фронта явно не успевало на них реагировать. Как мы узнали вскоре, противник пытался закрыть прорыв и нанести контрудар. Для этого он спешно стягивал войска на третью, тыловую полосу обороны, на реку Муданьцзян. Десятки японских эшелонов тронулись по рокадным железным дорогам в сторону города Муданьцзян, однако танки Крупецкого и Анищика в разных пунктах перехватили сначала ближнюю рокаду, затем дальнюю. В результате сорвали перегруппировку войск противника, а следовательно, и его планы.

Бригада Крупецкого, форсируя последовательно реки Мулинхэ и Сяомулинхэ, захватила Чангулинь, Лишучжэнь и большой город Линькоу и по Линькоуской дороге повернула на юг к Муданьцзяну, гоня перед собой остатки разгромленных японских и маньчжурских дивизий и бригад. За танками форсированными маршами следовали стрелковые дивизии 59-го корпуса и две артиллерийские бригады — 216-я корпусная и 255-я пушечная.

А в это же время в 60–70 километрах к югу бригада Анищика овладела Мулином и продолжала стремительное движение на запад. Через горные кряжи Кэнтей-алиня, по узким дорогам-карнизам (их приходилось расширять, так так танки не проходили) бригада вышла к разъезду Сядун и начала громить японские воинские эшелоны с пехотой и тяжелой артиллерией. 13 августа танки подполковника Анищика, 19 машин, овладели станцией Хуалинь и с ходу двинулись на Муданьцзян. Это был потрясающий по дерзости [290] и отваге рейд. Два десятка танков, имея полторы сотни десантников на броне, шли на главную базу Квантунской армии в Восточной Маньчжурии, где располагались штабы 1-го японского фронта и 5-й армии. В районе Муданьцзяна были сконцентрированы и части четырех японских пехотных дивизий, и бригада смертников, сотни орудий и минометов, тысячи пулеметов. Город прикрывали мощные укрепления — железобетонные доты и кирпично-бетонные блокгаузы, их опоясывали многокилометровые противотанковые рвы и минные поля. Однако тридцатьчетверки 257-й бригады с ходу атаковали эти превосходящие силы противника и наверняка ворвались бы в Муданьцзян, если бы японские саперы не взорвали мосты на реке.

Двое суток, днем и ночью, танкисты Анищика вели жестокий бой под Муданьцзяном, дважды попадали в окружение и прорывались из него. Но с линии железной дороги не отходили. На рассвете 15 августа к Муданьцзяну стали подходить авангарды корпуса генерала А. В. Скворцова. Вскоре сюда приехали и мы — оперативная группа штаба армии во главе с командармом А. П. Белобородовым.

Каждый занялся своим делом. Мне надо было срочно создать артиллерийскую группировку. Ведь к Муданьцзяну вышли только четыре из шести стрелковых полков 22-й и 300-й стрелковых дивизий, часть их артиллерии застряла в тайге. Мои главные помощники — оператор майор И. И. Москвичев и разведчик майор В. И. Машков быстро установили связь со всеми артиллерийскими частями, подходившими к Муданьцзяну. Это были полки 60-й истребительно-противотанковой бригады А. Н. Головко, 102-й минометный полк, 54-й гвардейский минометный полк.

Между тем бойцы 300-й дивизии, продвигаясь к Муданьцзяну вдоль берега реки, приблизились к взорванным мостам, что северней города. Отсюда, из захваченных японских окопов, мы с майором Машковым могли рассмотреть в стереотрубу высоты, окружавшие город полукольцом, да железную дорогу, входившую в заречный пригород с востока. Видны были и несколько светлых, видимо, станционных строений. Там находилась станция Эхо, названная так русскими строителями КВЖД.

К нам присоединился разведчик из штаба артиллерии 26-го корпуса капитан А. С. Рырянец. Он принес последние добытые разведкой сведения о противнике в районе Муданьцзяна. Пользуясь ясными предвечерними часами, сопоставляя результаты наблюдения с картой и разведданными, [291] я уже мог сделать практические наброски для завтрашней боевой работы нашей артиллерии.

До рассвета 22-я дивизия генерала Н. К. Свирса переправилась на западный берег реки, 300-я дивизия, обязанности командира которой после ранения комдива генерала К. Г. Черепанова исполнял подполковник А. П. Стенко, изготовилась к наступлению на восточном берегу. К этому времени произошло еще одно важное событие — мы установили связь с правофланговым корпусом 5-й армии, наступавшим на Муданьцзян с востока, в направлении станции Эхо. Договорились с командующим артиллерией этой армии генералом Ю. М. Федоровым, распределили цели, чтобы не дублировать огонь и не мешать друг другу в ходе артподготовки.

Бой за Муданьцзян и окружавший его укрепленный район продолжался с рассвета 16 августа и до вечера. В общем бой не затяжной, но чрезвычайно ожесточенный. Во время артподготовки нам удалось благодаря отличной стрельбе гвардейских реактивных минометов пробить пехоте и танкам дорогу через минные поля и проволочные заграждения к пригородам Муданьцзяна и на этом берегу реки, и на противоположном. Пехота ударила дружно. Не отставая, ее сопровождали огнем и колесами противотанкисты полковника П. П. Головко — 1471-й и 1594-й артполки подполковника К. А. Захарова и майора М. П. Ларина. К вечеру город был очищен от противника. Остатки дивизий 5-й японской армии поспешно уходили горными теснинами в сторону станции Ханьдаохэцзы. Отход прикрывали отряды смертников. Эти смертники — и одиночки, и группы, и целые отряды — заранее готовились к террористической деятельности в тылу советских войск. Уже после разгрома Квантунской армии мы еще много недель вылавливали в горных лесах не желавших сдаваться смертников. Очень много их погибло в боях 13–14 августа, когда, стремясь остановить движение на Муданьцзян танков подполковника Георгия Степановича Анищика, командование 5-й японской армии бросило на них 1-ю моторизованную бригаду смертников — тысяч пять солдат и офицеров. Они подбили и сожгли около десятка наших танков, но, полагаю, половина их бригады, если не больше, полегла там, под станцией Хуалинь. Когда мы проезжали мимо, видели: вокруг сгоревших и подбитых машин кучами лежали трупы японских солдат и офицеров.

Бои 15–16 августа под Муданьцзяном были самыми ожесточенными не только в полосе 1-го Дальневосточного [292] фронта, но и в масштабе всей Маньчжурской наступательной операции. Именно здесь, на третьей, тыловой полосе обороны, Квантунская армия, собрав крупные силы, попыталась изменить или по меньшей мере приостановить неблагоприятно развивавшиеся события. Отходившие к Муданьцзяну японские соединения получили крупные подкрепления — пехотную дивизию, бригаду смертников, артиллерию РГК. Однако натиск советских войск был неудержим. Потеряв к 16 августа более 50 процентов личного состава, 5-я японская армия поспешно отошла вдоль КВЖД на запад, на Ханьдаохэцзы и Харбин. Ее преследовала 1-я Краснознаменная армия генерала А. П. Белобородова. 3-я японская армия, также понесшая большие потери на муданьцзянском направлении, большей частью сил отходила на юго-запад, на Гирин. 5-я армия генерала Н. И. Крылова также развернулась в этом направлении, подвижная танковая группа устремилась вперед.