В составе 1-го Украинского
26 ноября 1944 года штаб 59-й армии, размещавшийся, как уже говорилось, в городе Выборге, получил директиву командующего Ленинградским фронтом о сдаче занимаемой нами полосы обороны 23-й армии. Одновременно этой же армии передавалась и часть наших войск. После этого мы поступили в резерв Ставки Верховного Главнокомандования с указанием о передислокации в новый район боевых действий.
Итак, в армию теперь входили два стрелковых корпуса — 43-й и 115-й, включающие в себя шесть стрелковых дивизий — 13, 80 и 314-ю (43-й стрелковый корпус); 92, 135 и 286-ю (115-й стрелковый корпус). А воевать нам предстояло, как вскоре выяснилось, в составе 1-го Украинского фронта.
Чтобы заблаговременно подготовить новый район дислокации армии, наш штаб тут же создал оперативную группу, в которую вошли работники нашего отдела, разведчики, представители артиллерии, связи, инженерных войск. Я тоже попал в эту группу.
А накануне нас — подполковников Т. М. Бударина, З. А. Корнилова и меня — пригласил к себе начальник оперативного отдела полковник Л. М. Крылов и сказал:
— Вы все трое включаетесь в оперативную группу штаба. Старший — подполковник Катышкин. Ваша задача — к моменту нашего прибытия в новый район провести рекогносцировку местности, наметить пункты для размещения штабов армии и корпусов, а также районы дислокации соединений. Свои соображения доложить лично мне. Напоминаю, что все сведения необходимо держать в строжайшей тайне.
13 декабря 1944 года оперативная группа штаба армии прибыла в большое село Ненадувка Дольня, что севернее Жешува. Здесь мы, что называется, облазили всю [141] округу, выбирая подходящие районы для размещения войск и штабов. В период нашей работы я старался держаться как можно ближе к начальнику войск связи армии полковнику Герману Антоновичу Рогову. И вот по какой причине. Герман Антонович обладал большим фронтовым опытом, умел, как говорится, каким-то шестым чувством выбирать такие места для размещения штабов и пунктов управления, что приходилось лишь диву даваться: действительно лучшего места и не найдешь. Здесь все прикрыто, имеются прекрасные подступы, работать удобно.
Соединения армии перебрасывались по железной дороге. Маршрут — Выборг, Лихославль, Торжок, Вязьма, Брянск, Коростень, Львов, Жешув. Первым эшелоном 19 декабря в новый район дислокации прибыл Военный совет. А два дня спустя и штаб армии.
Затем мы стали принимать на станциях разгрузки и войска. Выгрузка и передвижение их производились только ночью, со строжайшим соблюдением мер светомаскировки.
В конце декабря к нам прибыл 24-й отдельный штурмовой батальон, вошедший в состав нашей армии. Кроме того, из резерва фронта к нам поступила и закончившая переформирование 245-я стрелковая дивизия. Словом, к началу января 1945 года мы уже полностью закончили сосредоточение своих войск на восточном берегу Вислы, в районе Жешува.
А вскоре командующий фронтом Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев поставил перед армией боевую задачу, которую командарм генерал-лейтенант И. Т. Коровников и начальник штаба генерал-майор Н. П. Ковальчук тут же довели, правда, до узкого круга штабных работников. Из нее мы узнали, что 1-й Украинский фронт, куда теперь входила и наша армия, готовится к очень важной и довольно сложной Висло-Одерской операции.
На первом этапе этой операции 1-й Украинский фронт планировал осуществить с сандомирского плацдарма, что находился на западном берегу Вислы и имел по фронту около 75 и в глубину до 60 километров, прорыв шириной до 40 километров, затем наступать в общем направлении на Бреслау (Вроцлав) через Радомско и Ченстохов, а частью [142] сил — через Краков. Во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта он впоследствии должен был окружить и уничтожить кельце-радомскую группировку противника, угрожающую стыку обоих фронтов, а позже, перейдя довоенную германо-польскую границу, форсировать главными силами реку Одер, одновременно войсками своего левого крыла овладев Силезским промышленным районом.
Как видим, это была действительно грандиозная по целям и масштабам операция. И для ее успешного осуществления нужно было собрать в единый кулак довольно крупные силы. И они у 1-го Украинского фронта имелись. Например, к началу Висло-Одерской операции в его состав входило восемь общевойсковых армий, в том числе и наша 59-я армия, две танковые и одна воздушная армии. Фронт к тому же имел четыре отдельных танковых и механизированных корпуса, один кавалерийский корпус, артиллерийские корпуса прорыва, несколько артдивизий прорыва и другие специальные соединения и части.
Свой главный удар с сандомирского плацдарма в общем направлении на Радомско, Бреслау фронт планировал нанести силами 13, 52 и 5-й гвардейской армий, а также частью сил 3-й гвардейской и 60-й армий. И основную тяжесть при прорыве обороны противника должна была взять на себя 5-я гвардейская армия, так как она уже располагалась на сандомирском плацдарме.
— Наша пятьдесят девятая армия, — говорил нам командарм, — по плану операции фронта будет вначале находиться во втором эшелоне. Но после прорыва армиями первого эшелона тактической обороны противника ее немедленно введут в прорыв на стыке 5-й гвардейской и 60-й армий. Рубеж ввода — река Нида. Цель — развитие успеха наступления в направлении Мехув, Олькуш, Катовице.
В связи с тем что погода, как вы сами видите, сейчас стоит неважная, — подчеркнул далее И. Т. Коровников, — действие авиации, по всей вероятности, будет ограниченным. Поэтому командование фронта делает главную станку на использование танков и, конечно, на мощный артиллерийский удар. С этой целью на плацдарме сосредоточены не только танковые соединения, предназначенные для развития прорыва, но и танки непосредственной поддержки пехоты для участия в боевых действиях в составе ее первых эшелонов. [143]
В заключение командарм и начальник штаба поставили перед нами задачу — без раскачки включиться в подготовительную работу к Висло-Одерской операции.
Мы сразу же взялись за дело. А оно, конечно, было нелегким, имело немало особенностей. Во-первых, армии предстояло действовать, как уже говорилось, во втором эшелоне фронта. А мы не имели достаточного опыта введения в бой такой массы войск непосредственно в ходе наступления. Во-вторых, нашим соединениям предстояло наступать совершенно в других условиях местности. А она, сравнительно открытая и равнинная, да к тому же при наличии большого количества танков, диктовала высокие темпы наступления, что для войск нашей армии тоже было не совсем привычно. Ведь раньше мы, как известно, буквально «прогрызали» вражескую оборону, двигаясь вперед километр за километром. А сейчас высокие темпы наступления требовали от командиров и штабов всех степеней более гибкого, оперативного и в то же время устойчивого управления войсками.
При планировании армейской операции нам необходимо было учесть и то обстоятельство, что в ходе наступления в оперативной глубине обороны противника возможны встречные бои и контрудары его резервов, а в итоге — быстрая смена обстановки, влекущая за собой принятие оперативных решений, мгновенных ответных мер, искусного маневра подвижными силами и огневыми средствами, точной разведки.
И наконец, нам предстояло воевать уже не на своей территории, а в Польше. С одной стороны, это было положительным фактором: Красная Армия несла освобождение от фашистского ига дружественному нам польскому народу и активно поддерживалась им. Но, с другой стороны, нашим бойцам и командирам, конечно, придется встретиться и с теми, пусть и немногочисленными, представителями местного населения, которые довольно враждебно относятся к приходу нашей армии и могут если не оказать вооруженное сопротивление, то, во всяком случае, сделать какую-нибудь пакость в тылах советских войск. И не учитывать этого при планировании было нельзя.
Разрабатывая план Висло-Одерской операции, командующий и штаб 59-й армии самым тщательным образом изучили противника, с которым нам предстояло столкнуться в ходе наступления. Так, мы узнали, что против войск 1-го Украинского фронта действуют основные силы [144] группы вражеских армий «А», а именно: 4-я танковая и 17-я армии, а это при раскладке 16 пехотных, две танковые и одна моторизованная дивизии, 14 отдельных полков и столько же отдельных батальонов. Как видим, силы значительные. И для их разгрома требовались большое умение и самая тщательная подготовка операции.
Гитлеровское командование стремилось во что бы то ни стало удержать за собой как город Краков, так и Силезский промышленный район. А командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев, а вслед за ним и командарм 59-й армии генерал-лейтенант И. Т. Коровников как раз нацеливали наш штаб на то, чтобы при планировании операции мы имели в виду и такое развитие событий, когда при наступлении нам, возможно, придется участвовать в освобождении как древнего Кракова, так и Силезского промышленного района.
Правда, по плану операции Краков входил в полосу действий 4-го Украинского фронта. Но Иван Степанович Конев не раз повторял, что еще при рассмотрении замысла фронтовой операции 1-го Украинского фронта в Москве И. В. Сталин назвал Силезский промышленный район «золотом», а это означало, что Верховный Главнокомандующий придавал ему особое значение и мог произвести любое перенацеливание фронтов.
При разработке плана операции мы довольно подробно изучили оборону противостоящего нам противника. Его первый оборонительный рубеж, который должна была встретить на пути своего наступления 59-я армия, проходил по западному берегу реки Нида. На глубину 3–5 километров враг оборудовал здесь три ряда траншей полного профиля, соорудил надежные укрытия для техники и личного состава. Траншеи соединялись между собой ходами сообщения, что позволяло врагу совершать маневр как по фронту, так и в глубину.
Оборона гитлеровцев была усилена проволочными заграждениями и другими различными препятствиями, в том числе и противотанковыми, плотно опоясана минными полями. Села и деревни гитлеровцы тоже превратили в укрепленные пункты и узлы сопротивления, большинство из них приспособили для круговой обороны. А бронированные колпаки и врытые в землю танки еще больше усиливали ее огневую мощь. [145]
Ход нашего наступления могло осложнить и то обстоятельство, что западный берег реки Нида заметно господствовал над восточным.
Другой рубеж вражеской обороны проходил по западному берегу реки Шренява. Он был также оборудован системой траншей, противопехотных заграждений. Здесь тоже имелись доты.
Нельзя было не учитывать и того факта, что в полосе нашего наступления находились такие крупные населенные пункты, как Сломники, Вольбром, Пилица, Тшебиня. Их гитлеровцы, конечно, тоже подготовили к долговременной обороне.
Оценивая местность, по которой нам придется наступать, мы испытывали чувство обоснованной тревоги. В общем-то равнинная, она одновременно была и довольно пересеченной: некоторые высоты возвышались над общим рельефом до 70 метров. Больше того, наш путь должен был проходить и по предгорьям Карпат, что еще больше усложняло дело.
Встречались и реки — Нида, шириной до 60 метров, Шренява и Пшемша, шириной до 20 метров, и, наконец, Одер, самая крупная водная преграда. Беспокоили и поймы этих рек, тоже довольно-таки широкие. Приходилось гадать: проходимы ли они для танков и другой тяжелой боевой техники? Ведь мягкая в этих краях зима могла привести к тому, что поймы промерзли недостаточно, а переправлять танки и машины по тонкому льду рискованно.
Правда, на территории Польши имелись хорошие как шоссейные, так и грунтовые дороги, что, конечно, облегчило бы наш маневр. Но и противник возлагает, безусловно, на них надежды, постарается использовать для переброски своих резервов, а попутно на наиболее важных перекрестках разместит сильные заслоны, которые нам придется сбивать.
Словом, вырисовывалась задача со многими неизвестными, которую все же во что бы то ни стало нужно было решить. И мы ее решали.
В период подготовки к операции наша армия значительно пополнилась как боевой техникой, так и личным составом. Но бойцы прибывшего пополнения были в основном уроженцами Средней Азии или призваны с освобожденных от немецко-фашистских оккупантов территорий Украины и Белоруссии. Учитывая эту особенность, [146] Военный совет, политический отдел и штаб армии делали все от них зависящее, чтобы как можно действеннее вести с новичками политико-воспитательную работу, быстрее ввести их в боевой строй.
Вспоминаю, как в эти дни член Военного совета армии генерал-майор П. С. Лебедев и начальник политотдела полковник А. Г. Королев довольно часто собирали у себя войсковых политработников и нас, коммунистов штаба, чтобы еще и еще раз обсудить меры по подготовке к боям нового пополнения, оказать необходимую помощь.
— Вы знаете, товарищи, что в нашу армию влился большой контингент бойцов и младших командиров из Средней Азии, — говорил уже на первом таком сборе П. С. Лебедев. — Многие из них довольно плохо владеют русским языком. Поэтому в ротах, батареях и взводах нужно срочно создать группы по изучению русского языка и, пока есть время, научить их хотя бы понимать команды и приказы командиров. Руководителями групп, думается, следует назначать тех, кто, владея русским, в то же время может изъясняться с обучаемыми и на их родном языке. А вам, товарищи, — обратился уже к нам, работникам штаарма, П. С. Лебедев, — при выездах в войска тоже нужно оказывать помощь в создании таких групп, контролировать их работу.
— Среди пополнения есть бойцы, которые прибыли к нам из освобожденных областей Украины и Белоруссии, — добавил полковник А. Г. Королев. — И нам нельзя забывать о том, что они довольно длительное время испытывали на себе воздействие лживой вражеской пропаганды. Вот почему сейчас нужно как можно чаще и предметнее проводить с ними политбеседы, разъяснять политику нашей партии, присягу и уставы, священную миссию нашей Красной Армии. Одновременно привлекать и их к рассказам о том, как бесчинствовали гитлеровские оккупанты на землях Украины и Белоруссии.
И мы прилагали все силы к тому, чтобы как можно лучше подготовить молодое пополнение к предстоящим боям.
Итак, разработка плана операции закончена. В основу его штаарм вложил следующую идею: после прорыва армиями первого эшелона тактической обороны противника мы должны были с рубежа реки Нида на стыке 5-й [147] гвардейской и 60-й армий последовательно вводить в создавшийся промежуток и свои войска. А этот промежуток должен был образоваться за счет изменения названными армиями направлений наступления, а следовательно, и передвижки их разграничительных линий.
Вначале планировалось ввести наш 43-й стрелковый корпус со средствами усиления. Затем, уже после расширения полосы наступления, из-за его левого фланга выдвинуть и 115-й стрелковый корпус. В резерве армии намечалось оставить 245-ю стрелковую дивизию.
Здесь следует подчеркнуть, что наша армия вводилась в сражение через довольно узкую горловину, не превышающую по ширине 5–6 километров. Поэтому для развития успеха в направлении Мехув, Олькуш и Катовице от нас требовалась очень тщательная организация боя. Вот почему и командарм, и работники штаба неоднократно выезжали на Сандомирский плацдарм, в штабы 5-й гвардейской и 60-й армий, чтобы непосредственно на месте еще и еще раз изучить рубеж ввода наших войск в сражение. Здесь мы встречались с командующими названных армий генералами А. С. Жадовым и П. А. Курочкиным, с работниками их штабов. Тщательно увязывали вопросы взаимодействия как по времени, так и по рубежам, уточняли порядок ввода соединений в бой, обеспечение их артиллерийской поддержкой, связью, инженерными и другими средствами. Кстати, командармы Жадов и Курочкин, а также начальники штабов этих двух армий давали нам много полезных советов, так как уже имели опыт ведения боев на Украине.
Одновременно в наших частях и соединениях тоже шла кропотливая подготовка к предстоящей операции. В тылу, в скрытых от воздушного противника местах, командиры и штабы полков и дивизий проводили с личным составом занятия по изучению материальной части оружия и боевой техники, а также тактические учения. На них взводы и роты отрабатывали вопросы взаимодействия с танками и артиллерией, а в батальонах и полках прошли учения на темы: «Стрелковая рота на марше в предвидении встречного боя», «Наступление на открытой местности во взаимодействии с танками», «Атака стрелковой ротой населенного пункта», «Использование огневого вала в наступательном бою», «Усиленный стрелковый батальон в наступлении на противника, поспешно перешедшего к обороне» и другие. [148]
В эти же дни штаарм организовал и армейскую командно-штабную игру с привлечением к ней штабов 115-го и 43-го стрелковых корпусов, а также штабов всех стрелковых дивизий. Тема ее была следующая: «Ввод армии в прорыв и развитие успеха». Игра прошла хорошо, в соответствии с требованиями предстоящего боя. Разбор ее сделал командарм генерал И. Т. Коровников.
В период подготовки к операции в целях сохранения военной тайны в масштабе фронта была проведена немалая работа по дезинформации, дезориентированию противника. Так, по ночам «армады» наших танков с грохотом двигались на левый фланг фронта, в армию генерала П. А. Курочкина. И утром в полосе ее обороны появлялись «новые» танковые и артиллерийские части, а на поверку — масса макетов, к тому же небрежно замаскированных. Следует сказать, что все это сыграло впоследствии весьма положительную роль.
Начало Висло-Одерской операции было первоначально назначено на 20 января 1945 года. Но потом в ход ее подготовки командование фронта срочно внесло коррективы. Это было связано с тем, что 6 января 1945 года премьер-министр Англии У. Черчилль неожиданно обратился к Советскому правительству с просьбой об оказании срочной помощи англо-американским войскам, попавшим в катастрофическое положение в Арденнах. И. В. Сталин пообещал выручить союзников. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования тут же пересмотрела сроки начала нашей наступательной операции. 1-й Украинский фронт должен был вступить в дело не 20, как планировалось ранее, а 12 января 1945 года.
Конечно, сокращение срока начала операции на целых восемь суток в какой-то мере отразилось на нашей подготовке к ней. Но 59-я армия да и фронт в целом приложили все усилия для того, чтобы начать операцию точно в назначенное время и провести ее на высоком уровне. Наше мощное наступление, как потом станет известно, спасло англо-американские войска от разгрома в Арденнах. Это признал и сам Черчилль в своем очередном письме к И. В. Сталину.
Но это еще впереди. А пока до начала нашего наступления оставалось целых десять дней, которые мы, конечно, использовали в полной мере. Так, 2 января 1945 года [149] в войска армии была отправлена оперативная директива, в которой указывалось, что в течение 4–7 января нашим корпусам и дивизиям следует выйти ночными маршами на рубеж Вислы с последующим броском к реке Нида. В директиве говорилось, что командующий решил сосредоточить войска армии первоначально на правом берегу реки Висла, в районе Войкув, Глины Вельски, Воля Плавска, Тшеснь и Дурды. При этом предлагалось строго соблюдать меры предосторожности: не допускать движения войск в светлое время, на дневках и привалах людей и материальную часть тщательно укрывать в лесах, костров в дневное и ночное время не разводить, а также но допускать скопления людей на открытых полянах и других наблюдаемых с воздуха участках. Командарм потребовал организовать на марше, в местах сосредоточения войск противовоздушную оборону и службу регулирования движения. Марш войск предполагалось начать с 18 часов 4 января 1945 года и закончить к утру 7 января{29}.
4 января 1945 года 59-я армия начала скрытное выдвижение в указанный район. Он находился примерно в 60 километрах от будущего рубежа ввода войск армии в сражение.
Марш совершался по шести маршрутам, поэшелонно. Сначала выдвигался 43-й стрелковый корпус генерала А. И. Андреева — 13, 80 и 314-я стрелковые дивизии. Во втором эшелоне шел 115-й стрелковый корпус генерала С. Б. Казачка. В его составе были 92, 286 и 135-я стрелковые дивизии. Армейские части, подразделения тыла и 245-я стрелковая дивизия, находившаяся в резерве армии, замыкали марш.
И вот мы уже в указанном районе сосредоточения. Здесь 8 января командующий провел с командирами корпусов и дивизий провешивание маршрутов выдвижения к району предстоящих боевых действий. А в ночь на 9 января на западный берег реки Висла вышли 80-я и 314-я дивизии 43-го стрелкового корпуса. Переправа туда других наших соединений проводилась в течение 10 января. Одновременно на западный берег были переброшены некоторые части артиллерии. Словом, исходное положение для наступления 59-я армия заняла в целом организованно и в срок. [150]
10 января в соответствии с поставленной фронтом задачей войскам армии был отдан боевой приказ. В нем, в частности, указывалось, что 59-я армия, двигаясь за боевым порядком войск 5-й гвардейской и 60-й армий, обязана с рубежа реки Нида развить стремительное наступление в общем направлении на Дзялошице, Мехув. Задача — разгромить противостоящего здесь нам противника, а также его подходящие резервы и тем самым обезопасить главную группировку войск 1-го Украинского фронта с юго-запада, впоследствии, охватывая Краков с севера и северо-запада силами стрелкового и танкового корпусов и тесно взаимодействуя с 60-й армией, овладеть этим древним польским городом.
Справа должен был наступать 34-й стрелковый корпус 5-й гвардейской армии, слева — 15-й стрелковый корпус 60-й армии. Вперед вырывался 4-й гвардейский танковый корпус.
В приказе были поставлены задачи и стрелковым корпусам 59-й армии, а также 4-му гвардейскому танковому корпусу, приданному нам с 13 января. С рубежа западнее реки Нида он ударом в направлении на Дзялошице и Мехув во взаимодействии с 43-м стрелковым корпусом должен был уничтожить противника в районе Шипов, Дзялошице, Гродзоновице и к исходу второго дня операции выйти в район Лебендзь, Дзялошице, Квашин. В последующем опять же во взаимодействии с 43-м стрелковым корпусом танкистам предписывалось развивать наступление на Мехув, овладеть районом Витовице Жежусьня, Паркотовице, Мехув и не допустить отхода противника и его закрепления на рубеже реки Шренява.
В дальнейшем 4-й танковый корпус должен был находиться в готовности продолжить наступление и уже совместно с 115-м стрелковым корпусом обойти Краков с севера и северо-запада и овладеть им.
Резерв армии — 245-я стрелковая дивизия с 24-м отдельным штурмовым батальоном — должен был следовать за 115-м стрелковым корпусом и к исходу третьего дня выйти на рубеж Дзялошице, Дрожеевице, Куявки в готовности к наступлению на Ксенж-Вельки, Мехув или Сломники{30}.
В приказе строго определялись время, рубежи и порядок ввода в сражение соединений 59-й армии, что затем [151] довольно положительно сказалось на выполнении стоящей перед ней задачи.
Заметим, что штаб верно предусмотрел и возможность обхода Кракова с севера и северо-запада, с тем чтобы создать наиболее благоприятные условия для его взятия.
Ровно в 5 часов утра 12 января 1945 года после короткой, но мощной артиллерийской подготовки войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление. Армии первого эшелона довольно успешно преодолели тактическую оборону противника и, продолжая наступать в глубину, принялись расширять прорыв в сторону флангов.
Вскоре в полосу предстоящих действий 59-й армии был введен 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова. К тому времени он был очень хорошо укомплектован как боевой техникой, так и людьми. В состав корпуса входили три танковые и одна мотострелковая бригады, он насчитывал более 180 танков (из них 19 тяжелых), около 40 самоходно-артиллерийских установок, несколько десятков бронемашин и восемь реактивных установок «катюша». Что и говорить, внушительная сила!
Танкисты 4-го гвардейского корпуса с боями вышли в районе Кобыльники к реке Нида и частью сил даже переправились на ее западный берег. Здесь противник выставил было против них сильные артиллерийско-противотанковые заслоны. Но и это не удержало гвардейцев. Они сбили заслоны, принудили гитлеровцев к поспешному отходу.
13 января командующий 59-й армией приказал 43-му стрелковому корпусу двумя дивизиями — 80-й и 314-й — форсированным маршем выдвинуться к рубежу реки Нида и наступать в полосе Непровице, Юркув в направлении на Дзялошице, взаимодействуя при этом с частями 4-го гвардейского танкового корпуса. В боевом распоряжении подчеркивалось, что командиры дивизий должны иметь в голове колонн самоходно-артиллерийские полки и противотанково-артиллерийские подразделения для отражения возможных контратак противника.
115-му стрелковому корпусу приказывалось форсированным маршем, не отставая от частей 43-го корпуса, приступить к выполнению ранее поставленной ему задачи. Получил боевое распоряжение и командир 245-й стрелковой дивизии, находившейся в резерве армии. [152]
В ночь на 14 января наш первый эшелон — 43-й стрелковый корпус — вышел к реке Нида. И уже с утра того же дня мы начали последовательно вводить в бой его соединения — вначале 80-ю стрелковую дивизию, затем из-за ее левого фланга 314-ю стрелковую дивизию. 13-я же дивизия корпуса оставалась пока во втором эшелоне. Использовав мощный удар артиллерии нашей армии, артиллерии 5-й гвардейской и 60-й армий, а также успех 4-го гвардейского танкового корпуса, эти две дивизии 43-го корпуса, вступив в бой, к исходу дня уже полностью выполнили поставленную перед ними задачу. Громя остатки 304-й пехотной дивизии противника, его охранный полк «Остланд», строительные и охранные батальоны, артиллерийские подразделения, они вышли на рубеж Дзялошице, Скальмеж, продвинувшись уже в первый день наступления на 20 километров. При этом от врага было освобождено свыше 60 больших и малых населенных пунктов. И это — в чрезвычайно трудных погодных условиях, при почти полном бездорожье.
59-я армия, как видим, выполнила задачу дня. Однако наше командование и Военный совет все же не были удовлетворены результатами. В боевом распоряжении, спущенном в войска, командиру 43-го стрелкового корпуса указывалось на то, что темпы наступления подчиненных ему соединений были недостаточно высоки, оно развивалось с излишней осторожностью, без достаточной разведки, артиллерия подчас отставала от боевых порядков пехоты.
Эти недостатки следовало устранить в последующих боевых действиях.
15 января 80-я и 314-я дивизии 43-го стрелкового корпуса, развивая наступление на Мехув, к исходу дня овладели рубежом Ксенж-Вельки, Калина-Мала и, несмотря на яростные контратаки врага, сумели удержать его.
В этот же день в бой вступила и 92-я стрелковая дивизия полковника М. В. Виноградова из 115-го стрелкового корпуса. К исходу 15 января она уже вышла на рубеж Насеховице, Лентковице. Следом за ней выдвинулась и 286-я стрелковая дивизия того же корпуса под командованием генерал-майора М. Д. Гришина. А 135-я дивизия оставалась пока во втором эшелоне 115-го стрелкового корпуса. [153]
Таким образом, развивая наступление в общем направлении на Мехув и Сломники, соединения 59-й армии снова продвинулись вперед на 20–25 километров. Однако противник продолжал с отчаянием обреченного наращивать силу своего сопротивления. Так, на мехувском направлении он вскоре ввел в действие свежие силы 75-й пехотной дивизии, до полка из 369-й пехотной дивизии, которые при поддержке двух танковых батальонов сразу же начали контратаки. Гитлеровцы также попытались восстановить утраченное положение и на рубеже Дзялошице, Скальмеж. Здесь они тоже контратаковали наши части довольно значительными силами, бросив в бой до 30 танков и пехотный полк из 75-й пехотной дивизии. Но успеха все же не добились.
А наша армия, последовательно вводя в сражение основные силы, ломая сопротивление врага, отражая его контратаки, продолжала быстро продвигаться вперед. Высокие темпы наступления во многом обусловливались наличием в корпусах подвижных отрядов разграждения, а в дивизиях — отрядов обеспечения движения, а также за счет своевременного маневра танковыми частями и соединениями. В этот период, например, особенно дерзко и стремительно действовал танковый корпус генерала П. П. Полубоярова, который уже к исходу 15 января своими главными силами вышел к реке Шренява и овладел важными опорными пунктами Орлув и Сломники.
А 16 января 59-я армия окончательно сломила сопротивление противника на заранее подготовленном им оборонительном рубеже по реке Шренява и овладела важным узлом дорог — городом Мехув, а также крупными населенными пунктами Хлина, Ельча, Тчица, Пшисека и другими.
Небезынтересно будет отметить, что еще утром 16 января в боях за город Мехув части нашей армии впервые установили боевой контакт с польскими партизанами. Это не без их помощи 314-я стрелковая дивизия 43-го стрелкового корпуса сумела в короткий срок обойти город с северо-запада и овладеть им.
Успешно действовал и 115-й стрелковый корпус нашей армии. Введя в бой свою 286-ю дивизию, он к 16 января тоже вышел к реке Шрепява. После короткой артподготовки эта дивизия первой форсировала реку и овладела рубежом Кремпа, Чапле-Вельки. Одновременно 92-я дивизия, используя успех танкистов генерала Полубоярова, [154] форсировала реку Шреняву в районе населенного пункта Сломники и к исходу дня вышла на рубеж Целины, Ивановице.
Здесь следует сказать, что на западном берегу реки Шренява противник имел довольно сильную оборону, состоявшую из четырех рядов траншей, двух рядов проволочных заграждений и противотанкового рва. Бои своих арьергардов он плотно прикрывал артиллерийским огнем и частыми контратаками танков. Но и это не смогло остановить нашего продвижения вперед. В частности, танкисты 14-й и 13-й бригад 4-го гвардейского танкового корпуса, обходя опорные пункты и узлы сопротивления врага, вскоре достигли местечка Нова Весь и уже отсюда нацелили свой главный удар на Скала и Кшеновице, чтобы отрезать тем самым путь отхода противника из района Кракова.
Продолжая развивать наступление, наша армия 17 января своими передовыми частями сумела прорвать внешний обвод обороны противника крепости Краков и завязать бои на северных подступах к городу. На других направлениях войска 59-й армии тоже успешно продвигались вперед, выбив фашистов не только из Вольброма, но и из 200 других населенных пунктов.
Итак, за три дня наступления 59-я армия продвинулась вперед в среднем на 62 километра и заняла довольно выгодное положение по отношению к Кракову — крупнейшему промышленному и политическому центру Польши. Она как бы нависла над этим городом.
Одновременно войска 5-й гвардейской армии, наступавшие справа, вырвались далеко вперед. А вот сосед слева — 60-я армия, обеспечивавшая 1-й Украинский фронт от контрударов противника с юга, из-за отставания войск 4-го Украинского фронта была вынуждена растянуть фронт своего наступления, что и задержало на некоторое время ее продвижение на краковском направлении. Словом, обстановка сложилась так, что именно войскам 1-го Украинского фронта, и в частности 59-й и 60-й армиям, предстояло освобождать от фашистов древний город Краков, причем не позднее 20–22 января 1945 года.
В планы советского командования не входило окружение города, хотя соблазн создать вокруг него кольцо и был велик, и сил для этого у нас было достаточно. [155]
Почему же тогда мы не стали смыкать кольцо вокруг Кракова? Дело в том, что перед нашим командованием стояла задача во что бы то ни стало сохранить целым и невредимым этот древнейший и красивейший город Польши. Потому-то планом и предусматривался охват Кракова лишь с запада и юго-востока. Мы намеренно оставляли противнику путь отхода на юг, в горы, чтобы именно здесь окружить и уничтожить его.
Рано утром 18 января 1945 года Маршал Советского Союза И. С. Конев прибыл на наш наблюдательный пункт, с которого уже хорошо просматривались не только предместья, но и центр Кракова. Вместе с командармом И. Т. Коровниковым командующий фронтом на месте оценил обстановку и принял решение. В соответствии с ним приданный нашей армии 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова направлялся для обхода Кракова с запада. В совокупности с действиями войск 60-й армии, которые уже подходили к юго-восточным и южным окраинам города, этот маневр танкового корпуса грозил противнику окружением.
Войскам же 59-й армии ставилась задача ворваться в Краков с севера и северо-запада, овладеть мостами через Вислу, чтобы тем самым лишить противника свободы маневра, а следовательно, и возможности налаживать организованное сопротивление в самом городе. Кстати, наше командование отказалось даже от ударов по городу артиллерией и авиацией, а делало ставку на стремительность и дерзкие действия своих войск, которые должны были ошеломить противника и заставить его оставить Краков. Правда, вражеские укрепленные рубежи, опоясывавшие город, было решено обработать артогнем основательно.
С чем же могли столкнуться войска 59-й армии при штурме Кракова? Как нам было известно, гитлеровцы создали вокруг города три оборонительных обвода. Внешний обвод проходил в 10–12 километрах от центра Кракова, внутренний — по его окраинам. Все три обвода были связаны между собой отсечными позициями, противник буквально начинил их дотами и дзотами, системой траншей, противотанковыми и противопехотными препятствиями — надолбами, противотанковыми рвами и минными полями. Все это, в свою очередь, прикрывалось многослойным огнем из различных видов оружия — от стрелкового до танкового. [156]
На обводах оборонялись и довольно внушительные силы фашистов. Как установила разведка, наряду с краковским гарнизоном здесь заняли оборону и отошедшие под нашими ударами некоторые части 4-й танковой и 17-й армий врага. Так что нам предстояло иметь дело с сильным противником, отлично вооруженным и, несмотря на прежние поражения, еще довольно-таки стойко обороняющимся.
Вскоре директивой Военного совета перед войсками 59-й армии была поставлена задача на штурм Кракова. 4-му гвардейскому танковому корпусу предписывалось с рубежа Скала, Ивановице нанести стремительный удар по городу и во взаимодействии со 115-м стрелковым корпусом овладеть им. Одновременно 115-й корпус должен был частью своих сил прикрыть действия ударной группировки армии с направлений Олькуш и Хжанув. 43-му стрелковому корпусу ставилась задача продолжать наступление в прежнем направлении, на Славкув, обеспечивая, в свою очередь, фланг 115-го корпуса от ударов противника с севера{31}.
Для усиления ударной группировки армии в ее состав были включены 17-я артиллерийская дивизия прорыва и некоторые другие артчасти. Но им, однако, вменялось в обязанность обрабатывать лишь укрепления оборонительных обводов, но ни в коем случае не вести обстрел самого города.
245-я стрелковая дивизия — резерв армии — тоже получила задачу на участие в штурме Кракова. О том, как воевало это соединение, я расскажу несколько позже и более подробно, так как во время штурма мне приходилось неоднократно бывать в городе.
Таким образом, для удара по Кракову нами был сконцентрирован довольно мощный кулак — 92-я и 135-я стрелковые дивизии 115-го корпуса, 245-я стрелковая дивизия из резерва армии, 4-й гвардейский танковый корпус и сильная артиллерийская группировка. И он, этот кулак, ранним утром 18 января обрушился на оборону врага.
Враг сопротивлялся ожесточенно. И все же в середине дня, прорвав мощные оборонительные обводы (при [157] этом хорошо поработали наши артиллеристы), части 4-го гвардейского танкового корпуса и 92-й стрелковой дивизии завязали уличные бои на северных и северо-западных окраинах Кракова.
И вот тогда-то, чтобы повысить темпы нашего продвижения непосредственно в городе, командарм и решил ввести в бой 245-ю стрелковую дивизию. Ей ставилась следующая задача: частью сил, отрезав пути отхода противника на запад, с ходу форсировать Вислу и ударом с юго-запада овладеть южной частью города.
Это распоряжение командующего армией было поручено довести до комдива 245-й мне. Тут же собравшись, я на машине выехал в штаб этой дивизии. Ознакомив генерал-майора В. А. Родионова с решением командарма, я остался в 245-й стрелковой, чтобы проследить, как оно будет выполняться.
Комдив Родионов, очень умный и собранный человек, сразу же через своего начальника штаба отдал распоряжение в полки. Было решено первым ввести в дело 24-й отдельный штурмовой батальон. И он вскоре успешно форсировал Вислу, захватил на противоположном берегу плацдарм и тем самым обеспечил переправу другим частям дивизии.
Это случилось на рассвете 19 января. А через несколько часов 245-я стрелковая дивизия при поддержке 13-й гвардейской танковой бригады ворвалась в западную и южную части Кракова.
Итак, в Краков уже ворвались части 92-й дивизии 115-го стрелкового корпуса, 245-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора В. А. Родионова и танкисты полковника С. К. Куркоткина, командира 13-й гвардейской танковой бригады. Кстати, с этим комбригом я уже встречался, когда прибыл на командный пункт 245-й стрелковой дивизии. Он сразу же произвел на меня впечатление смелого и решительного человека. Несмотря на свою молодость, С. К. Куркоткин, как мне рассказали, довольно успешно командовал танковой бригадой, которая под его руководством уже совершила немало доблестных дел.
Забегая вперед, скажу, что и после войны судьба еще не раз сводила меня с этим интереснейшим человеком. Правда, тогда уже С. К. Куркоткин стал генералом армии, начальником Тыла Вооруженных Сил СССР, заместителем Министра обороны СССР. Но всякий раз при [158] встречах мы будем вспоминать с ним свою боевую молодость, фронтовые дороги, которые пришлось вместе пройти.
Вспоминали, конечно, и про штурм Кракова, и про тех, кто отличился при его взятии. В частности, про парторга одного из батальонов старшего лейтенанта И. А. Кондакова, который одним из первых ворвался на своем танке в город и водрузил над одной из его площадей красное знамя.
Вспоминали и героический подвиг гвардии майора В. С. Пелипенко, заместителя командира 24-го отдельного штурмового батальона по политической части. За храбрость и мужество, проявленные при освобождении Кракова, ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Кстати, я рассказал Семену Константиновичу о том, что уже после войны мне пришлось некоторое время служить вместе с В. С. Пелипенко. Случилось это в Группе советских войск в Германии, где я командовал дивизией, а начальником политотдела к нам назначили Владимира Спиридоновича Пелипенко. И он, ставший уже полковником, с жаром прежних лет помогал мне, комдиву, воспитывать личный состав соединений в духе беззаветной преданности нашей социалистической Родине, крепить дружбу между советскими воинами и трудящимися ГДР.
Но вернемся снова к январским дням 1945 года.
19 января части 4-го гвардейского танкового корпуса, 92-й и 245-й стрелковых дивизий 59-й армии во взаимодействии с войсками 60-й армии, наступавшими с востока, полностью освободили Краков. «Благодаря умелым действиям войск Коровникова, Курочкина, Полубоярова древнейший и красивейший город Польши был взят целым и невредимым», — вспоминал позднее Маршал Советского Союза И. С. Конев.
Мне с группой работников нашего штаба довелось провести несколько часов в Кракове сразу же после его освобождения. Не успели наши войска пройти его, как говорятся, насквозь, как саперы-герои уже приступили к разминированию улиц, домов. Всюду виднелись таблички с надписями: «Разминировано», «Мин нет».
Мы поехали на скалистый холм над Вислой — Вавель, на котором стоят королевский замок и кафедральный собор, [159] опоясанные крепостными стенами. Это интереснейший памятник древней архитектуры, сокровищница дольской национальной культуры. На склоне Вавеля некогда стоял памятник Тадеушу Костюшко, но гитлеровские изверги все же успели его уничтожить. Но и то, что мы увидели, осталось в нашей памяти навсегда.
В городе советских воинов радушно встречали местные жители, благодарили за освобождение от гитлеровской тирании. То и дело возникали стихийные митинги. Наши командиры и политработники рассказывали краковчанам о Советском Союзе, об освобождении Красной Армией и Вольскими частями их столицы Варшавы. А она была взята 17 января войсками 1-го Белорусского фронта, то есть двумя днями раньше, чем мы выбили гитлеровцев из древнего Кракова.
Поляки в свою очередь поведали нашим воинам о злодеяниях фашистов, массовом уничтожении ни в чем не повинных людей, еще и еще раз благодарили их за свое освобождение.
Здесь же, в Кракове, нас застал приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В нем говорилось, что в результате умелого обходного маневра в сочетании с атакой с фронта войска 1-го Украинского фронта штурмом овладели Краковом — мощным узлом обороны фашистов, прикрывающим подступы к Домбровскому угольному бассейну. В честь этой победы столица нашей Родины салютовала нам 24 артиллерийскими залпами из 325 орудий. Это явилось ярким свидетельством того, как высоко оценивало Верховное Главнокомандование воинское искусство участников штурма Кракова, их беспримерную доблесть и мужество.
Но впереди нас ждали новые бои. И, как мы все понимали, не менее ожесточенные. Ведь нам предстояло освобождать один из главных индустриальных центров Польши — Силезский промышленный район, за который гитлеровцы, конечно, будут отчаянно цепляться. [160]